***
Тэхён выдыхает в холодное небо воздух из горячего горла. То, что ему рассказал Лей, вызывает целую бурю эмоций в душе. Расти прибыл в Эдериас сразу после свадьбы Тэхёна, вызывая волнения в городе. Жестокий командир, славящийся на всю страну своей коррумпированностью и любовью к издевательствам. Люди опасаются его, они насторожены из-за присутствия Расти, и приезд Тэхёна вселяет хоть какую-то надежду в жителей. Известный в Эдериасе капитан, которого теперь все считают спасителем, лишь прибыл сюда, чтобы забрать их защитников и отбить родной дом. Тэ даже совестно как-то. Он не в состоянии помочь жителям, напуганным из-за казней и порок. Расти гребёт всех без разбору: омег, как-то не так отреагировавших на него, молодых девушек, скрывающихся от грубого альфы, мужчин, что не желают подчиняться каждому его плевку. Тэхёна раздражает эта безнаказанность. Доюна вручила этой твари хлыст, а принадлежность к королевской ветви позволяет ему управлять гвардией так, как хочется. Тэ не был самым главным в гвардии никогда, однако остаётся довольно уважаемым человеком за все свои заслуги. Он хотел поговорить с главнокомандующим, а когда начал высказываться по поводу поведения Расти, то командир его попросту осадил. «Это приказ, Ким, а приказы нужно выполнять», — ответил ему тогда Самсон, устало глядя на взбудораженного капитана. Тэхён понимает, но не может принять несправедливости. Они всегда служили королевской семье, но эта самая семья, за исключением Сокджина, в момент отсутствия правителя начинает разваливать страну изнутри, слепо не обращая на это внимания. Альфу такое до безумия раздражает. Вот и сегодня, когда они с Леем разбираются с караулом и подготовкой провианта в поход к Вороному уделу, у Тэхёна кипит внутри злость. Сегодня на площади снова какое-то действо, а альфа, находясь здесь уже почти неделю, устал от каждодневных наказаний, с которыми ничего поделать не может. Он муж принца, однако в Эдериасе — по-прежнему лишь капитан Ким, подчиняющийся приказам. Отец не передал ему звание лорда, потому что нечего, собственно, передавать, пока Гнездо находится в руках врагов. Тяжёлые доспехи и тёплая меховая одежда под ними, а также массивный зимний плащ на плечах замедляют Тэ. Он старается двигаться быстрее, однако скользкая поверхность плитки грозит ему падением. Лей также осторожно шагает по заледенелой земле, глядя только вперёд. Их разговор в таверне оказался тяжёлым. Его брат Рид всегда был ярок и вспыльчив, имел беды с характером, но такой судьбы не заслужил, по мнению Лея. Альфа начал замечать странности в поведении брата давно, но не придавал им большого значения. Лей рассказал Тэхёну, как всё произошло. Сначала Рид задерживался с работы в хлебной лавке, потом альфа начал замечать, что он сбегает из дома по ночам. Однако Рид — взбалмошный омега, Лей подумал, что тот попросту влюбился и бегает с избранником на свидания под покровом ночи. Он никак не мог предположить, что тот причастен к сокрытию бунтовщиков. И за несколько дней до приезда капитана, Рид просто исчез. Только потом Расти вызвал его к себе на допрос, привёл брата — связанного по рукам и ногам, с кляпом во рту, — чтобы Лей рассказал, о чём знает. Но Рид сопротивлялся, он дрался под ошарашенным взглядом старшего, утверждая, что альфа ко всему этому непричастен. Учитывая слова Рида и ошалелый от осознания вид Лея, Расти отпустил офицера. Лей по сей день себя за это корит, потому что считает, что должен был сделать хоть что-то, но в моменте просто остолбенел и не знал, как ему поступить. В итоге альфа имеет только одиночество, смерть младшего брата на его глазах и океан вины. А ещё сомнения. Тэхён понимает, что сомнения в методах правления наместницы начинают рождаться в душах Крести. Они верны, преданы, отчаянно служат королю, но не тупы. Могут понять, что творится в государстве, могут осознать, когда правитель начинает самодурствовать, вот только что должны сделать? Капитан и Лей застывают у края толпы. Собравшиеся сегодня слишком агрессивны, Тэхён, до того занятый подготовкой к походу, думал лишь о своём, но возмущённые выкрики и ропот привлекают его внимание. Они подходят ближе, пробираясь через толпу. По мере приближения к возвышению, Тэхён слышит всё более агрессивные крики людей: — Да что же это творится такое?! — Безрассудство, о чём думает король! Лей взволнованно следует за капитаном, у которого сердце бьётся уже в глотке от непонимания и ужаса происходящего. Тэхён, выбравшись к плахе, ошарашенно оглядывает предстающую глазам картину: на деревянном настиле стоит на коленях молодая женщина. Она судорожно прижимает к груди младенца, а щёки мокрые от слёз. Глаза заплаканные и опухшие, она бессильно оглядывает беснующуюся толпу, а рядом с ней стоят три гвардейца с крайне шокированными лицами оттого, кто приговорён к смерти. Женщина и только недавно родившийся на свет ребёнок. Душа Тэхёна разрывается от боли и противоречий, он, разгневавшись, продирается к лестнице, ведущей на помост, а Лей окрикивает его. Но альфа не слышит. Это переходит все границы. Но раньше Тэ вскакивает на плаху молодой гвардеец — совсем мальчишка, он, обнажив меч и трясясь от ужаса, вдруг закрывает женщину собой. Она бросает несчастный взгляд на отчаянного солдата, выставившего клинок в сторону своих собратьев, чернильная метка Пики зияет, клеймом горя на её скуле. — Братья! — несчастно выкрикивает мальчишка. — Ну поглядите же вы, что творится! Мы — защитники государства, а казним невинных! Тэхён застывает на лестнице, глядя на гвардейца. Остальные крести напряжённо молчат, стиснув челюсти. Им это тоже не по нраву, но воля Короны — есть приказ неоспоримый. — Она не виновна! Она лишь женщина, взгляните, у неё младенец в руках! Как мы будем дальше жить, если свою честь и справедливость обменяем не бесчинство и грязь. Мы не убийцы, пусть и воины. Мы должны защищать своих людей. Разве Пики не наш народ? — отчаянно выкрикивает гвардеец, а Тэ подбирается поближе, слушая, как бесится сильнее от его слов толпа. — Разве они чем-то отличаются от нас? Джисон! Ну скажи же что-нибудь. Старший альфа, скорее всего, наставник молодого гвардейца, мрачно смотрит на мальчишку. Тот, вероятно, поступивший на службу омега, такой тонкий и маленький, что доспехи кажутся лишними на его плечах, однако смелости в душе столько, что Тэхёну хочется позавидовать. Упомянутый Джисон рычит от злости и швыряет меч на деревянный помост со всей силы. Он отказывается выполнять приказ и казнить женщину, а та пуще заливается слезами. Мальчишка выдыхает, когда Джисон приближается к нему и прикрывает приговорённую своей спиной тоже. Тэхён взволнован. Его душа рвётся к ним, защитить невиновных, а холодный разум твердит о том, что это не обойдётся без последствий. Расти появляется неожиданно. — Что здесь происходит? — громко спрашивает Черва, грозно осматривая сцену на помосте. — То, что я отказываюсь казнить невиновных, больной ты ублюдок! — гневно выкрикивает Джисон, прикрывая собой мальчишку, помогающего подняться женщине с колен. — Вы совсем катушкой поехали в своём чёртовом замке на пару со старухой психопаткой! Мы ведём войну с солдатами, а не с младенцами, что грудь ещё сосут! Лицо Расти мгновенно ожесточается, он поднимается на помост, отталкивая Тэхёна, и тот сразу же следует за ним, желая предотвратить нарастающую беду. Черва хватает Джисона за тёплый плащ, надетый поверх доспехов, но альфа с размаху смачно плюёт ему прямо в лицо, тут же въезжая тяжёлым кулаком в латной перчатке под рёбра. — Какого чёрта, шавка ты подзаборная?! — выкрикивает Расти, утирая вязкую слюну с глаза и щеки. Тэ хочет разнять столкнувшихся, он выставляет между ними руки, чувствуя, как бьётся сердце в груди. Омега в доспехах отчаянно прикрывает женщину и младенца, а Джисон, кажется, окончательно взбешивается. — Да пошёл ты! Гореть тебе в аду, тварь! Ты — не человек, ты недостоин ходить по этой земле! — Джисон! — прикрикивает на него Ким. — Капитан! — отчаянно раздаётся сбоку от ещё одно солдата. Этого мужчину Тэхён знает, он верно служит с ним уже много лет, с тех пор, как сам вступил в гвардию. — Разве вы не видите, что творится? — выдыхает Амри. — Мы из защитников становимся палачами. Безвольным оружием короля, которому плевать на свой народ! Мы казним детей, женщин, омег и стариков, обагривая свои руки кровью невинных, ставших неугодными этому выродку, — Амри тычет пальцем в металлической броне в сторону красного от гнева Расти. Тэхён может только несчастно посмотреть на своих гвардейцев. Люди рокочут, выкрикивают ругательства в сторону Червы, а Тэ не понимает, что ему сделать, чтобы всё это исправить. — Капитан, я не убийца, — отчаянно говорит Джисон, хватаясь за его руку. — Я не убийца детей, я воин, стоящий на защите своей страны. Я не хочу быть просто палачом. Альфа почти плачет, у него полубезумные, отчаявшиеся глаза, а у Тэ душа выворачивается наизнанку оттого, что он согласен с ним. Но как противостоять решениям старой карги, сидящей на троне вместо государя? Намджун бы не допустил подобного. Где он, когда так нужен?.. — Капитан Ким, казните предателей, — ехидно и очень зло выдаёт Расти, понимая, что от прямого приказа Тэхёну не уйти. Толпа замирает, а потом взрывается криком. Тэ застывает, смотря в пространство. Если он сейчас откажется, то его тоже признают предателем. Если он поднимет руку на своих же людей… то станет не меньшей тварью, чем тот же Расти. Альфа в смятении. Он чувствует, что устал. Его дом захвачен, и Тэ не знает, жив ли его папа. Его муж — его друг и родная душа — остался в проклятом дворце наедине с подлой Доюной. Его люди теряют веру в Корону и в справедливость, по наставлениям которой многие годы жили. А Тэхён должен выбрать сторону. Расти, видя замешательство Кима, подлетает и хватает его за плечо. — Вы — солдат и прислужник Короны, — шипит он в лицо Тэхёна так, что даже Джисон слышит. — Вы — лицо Эдериаса. Если не выполните приказ, то мне придётся объявить о вашей измене. И тогда я отрублю вашу самодовольную голову на глазах беременного принца. Говорят, из-за положения и вашего отъезда у него помутился рассудок. Как думаете, что станет с Его Высочеством, если я обезглавлю вас у него на глазах, а потом Червовая Дама искупает его в вашей крови? — шипит Расти, вызывая волны ужаса. Дыхание Тэ сбивается, его начинает трясти от ужаса. На одной чаше весов стоит его честь, а на другой… Сокджин. Тот, кто ему действительно дорог, с кем он сроднился за все месяцы, проведённые вместе. Омега, которого Тэхён не желал, но который занял так много места в его сердце. Что бы сделал альфа, если на месте Джина был тот, кто там же — внутри него — поселился? Если бы на кону стояла жизнь Короля воров, смог бы предать Тэхён его и выбрать честь? Альфа поднимает отчаянный взгляд на Джисона и видит в его зрачках понимание. Тот всё слышал, он понял, что стоит на кону по словам Расти и по безумному от ужаса взгляду капитана. Расти рявкает на Тэхёна, вытащив из ножен его клинок и больно впечатав рукоятью в грудь: — Казните изменников, капитан! Ким оборачивается, глядя в толпу. Люди притихли, словно ждут его выбора. И какой он будет? Правильный или нет? Они надеются на защиту и справедливость, на благородство капитана. Но он… не может ту им дать. Тэхён эгоистично понимает, что он пожертвует ими ради Сокджина. Он должен уберечь омегу, за которого некому постоять. Ежели Расти и Доюна захотят, они уничтожат принца, они уже это делают. Тэхён не может выбрать себя и свою гордость в этот раз. Он всегда предполагал, что честь для него превыше всего, пока не встретил Юнги. А потом и Джина. Если бы на весах была служба и Мин, Тэхён сомневается, что он выбрал бы вдалбливаемое в голову с детства. Но сейчас он не может уйти, сбежать, развязать потасовку, он должен защитить Джина от ужасов, которые ему обещает Расти. Если умрёт Тэ, у омеги не останется никого. — Капитан, — шепчет Джисон, осторожно прикасаясь к его плечу. Альфа судорожно сжимает рукоять меча, почти дрожа от безысходности, когда поднимает на гвардейца взгляд. — Я верю, что вы поступите правильно и найдёте выход, — одними губами проговаривает альфа, а потом Тэхён видит боль в его глазах. Схватившись за меч, Джисон резко приближается к Тэхёну, буквально пронзая себя самостоятельно. Тэ чувствует, как внутри него что-то умирает, как глаза мокнут от слёз. Его метания привели к тому, что Джисон сделал выбор за него. Но ободряющий взгляд солдата, из уголка губ которого стекает капелька алой крови, приводят его рассудок к холодности. Он сразу остывает, запирает страх поглубже, оставляя только жёсткий расчёт. Губы сжимаются до боли, челюсть напрягается до скрипа. Альфа прижимается ко лбу Тэхёна своим и выдыхает, пока его постепенно покидает жизнь. — Вы справитесь, капитан, — выдыхает он напоследок, а Тэ, бросив взгляд на плачущего омегу, прикрывающего женщину, едва слышно говорит: — Беги. И тот срывается, потому что следом Расти отдаёт приказ о погоне и казни остальных. Толпа бесится, в Черву летят башмаки, корзины, заставляя прикрываться руками. Когда гвардейцы начинают нерешительно двигаться в сторону уносящих ноги «предателей», Тэ выставляет руку вперёд. — Охраняйте милорда, — выплёвывает он так, чтобы Расти его слышал. А сам глядит на тело, упавшее у его ног. Мёртвые глаза Джисона направлены в небо, жизнь покинула его, и Тэхён сожалеет об этом тихим выдохом, в душе звучащим безумным криком. Хочется рвать и метать оттого, насколько его заминка и слабость сказываются на окружающих. — Ким! — ревёт Расти, которого окружают гвардейцы, защищая от толпы. — Нам не удастся поймать изменников, милорд, — чеканит Тэхён, стоя перед ним. — Ваша безопасность для нас выше. Черва гневно буравит его взглядом, понимая, что Тэ сделал. Но это не всё, что Ким приготовил для ублюдка, смерть Джисона навсегда останется клеймом в его сердце. Побег прикрытых толпой гвардейцев и приговорённой к смерти женщины не уйдёт из его головы. Отрубленная голова Рида, покатившаяся по помосту перед его старшим братом — яркий шрам в сердце. Он гулко шагает по лестнице, игнорируя крики Расти.***
Ночь темна и холодна. Звёзд не видно, путь Тэхёна освещает только факел, а изо рта вырывается молочный густой пар. Он мёрзнет даже в тёплой одежде, но продолжает грузно шагать по только выпавшему снегу. Дорога в сторону псарни даётся с трудом, но альфа продолжает. Он сделал выбор в пользу Сокджина, но понял в тот момент, что оставь он всё как есть, и его душа погибнет вместе со всеми казнёнными. Так больше не может быть. Тэ толкает тяжёлую дверь и сразу же ощущает запах псины — настойчивая вонь помёта и шерсти забивается глубоко в глотку, но Тэхён терпит, он идёт дальше — в глубину помещения, где виднеется несколько силуэтов. Собаки просыпаются от присутствия и света факелов, они порыкивают. Голодные животные, которых Тэхён приказал не кормить с самого утра и дразнить, раздраконивая палками и криками, прижимаются к решёткам клеток, оглядывая капитана. Лей стоит с напряжённым видом возле человека, сидящего на разбросанной соломе с опущенной головой. Рядом с офицером ещё несколько настороженных гвардейцев. Тэ пинает человека в живот, вынуждая застонать и поднять избитое лицо. Расти смотрит на него зверем. Прошло два дня с тех пор, как погиб Джисон и пятеро его солдат сбежали из города, боясь смерти за предательство, но больше оказавшихся не в силах терпеть несправедливость. Тэхён тоже не может её больше выносить. Он не способен предать гвардию, не способен оставить дом и омегу, ждущего его во дворце. Но и позволять погибать людям дальше тоже не будет. Черва выплёвывает сгусток крови на каменный пол и смотрит на альфу злым взглядом. — Ты хоть представляешь, что тебе за это будет? — шипит он, ёрзая и стараясь вырваться из хватки гвардейцев. — Знаю. Меня обезглавят, — спокойно говорит Тэхён. — Но разве я могу быть виновен в том, что пьяный вусмерть Черва, подравшись с кем-то, забрёл в псарню? Расти замирает, шокировано глядя на капитана. — Это ужасное стечение обстоятельств, — делано сочувственно выдыхает он. — Мне так жаль. Я всё объясню наместнице доступным языком о несчастье, случившемся с её поверенным в Эдериасе. Вино на войне — зло, им не стоит злоупотреблять. Капитан вытаскивает из внутреннего кармана плаща фляжку с алкоголем и, отвинтив крышку, выливает всё содержимое на голову Расти, заставляя того отфыркиваться и кашлять, когда вино попадает ему в глаза и нос. Фляга пустеет, а альфа, швырнув ту в лицо мужчине удовлетворённо наблюдает за тем, как тот вскрикивает, когда металл проезжает по его глазу. Тэ присаживается на корточки и задирает голову Расти, схватившись за его мокрые и пахнущие хмелем волосы. Он внимательно сосредотачивается на зрачках, ища там каплю человечности, но видит только самодовольство и злость. — Надеюсь, Червовая Дама поймёт моё послание. О вашей наглости пора кому-то позаботиться, — Тэ выуживает из рукава нож и резким движением вонзает его в живот Расти, вызывая болезненный стон. Гвардейцы внимательно наблюдают за Тэ, пока тот шепчет Черве прямо в ухо: — Это тебе за то, что ты уничтожаешь веру людей в короля. Нож с хлюпаньем выходит из мягкой плоти, кровь начинает заливать перчатку альфы. Но он снова вонзает лезвие в мякоть живота. — Это за то, что погибают мои люди, — снова беспомощный вскрик Расти и чавканье ножа, выходящего из раны. А после ещё один звук, показывающий, что Тэхён безжалостно вгоняет его опять. — Это — за то, что ты посмел угрожать моему мужу. Тэхён в последний раз вынимает лезвие ножа из живота белеющего Расти. Взгляд Червы мутнеет, он падает на пол, как только его отпускают, а альфа, вытерев клинок о его одежду, выпрямляется. Гвардейцы зло смотрят на Расти, Лей почти трясётся от праведного гнева, когда все трое разворачиваются и уходят вслед за капитаном. Они гасят факелы, покидают псарню, перед этим медленно, словно издеваясь, открывают каждую дверцу клетки с тихим скрипом. Псы рычат, принюхиваются к запаху крови и начинают выходить из своих ограждений, приближаясь к стонущему от боли Расти. Его специально оставили живым, чтобы ублюдок прочувствовал всю ту боль, что он успел причинить жителям Эдериаса. Тэхён, стоя у двери псарни и держась за её прутья, наблюдает, как животные, рыча, принюхиваются к истекающему кровью и стонущему Черве. Жалеет ли он о своём поступке? Отчасти. Он будет гореть в том же аду, что и этот человек, но хотя бы обезопасит от его влияния город перед отъездом в удел. Пусть Четырёхликое его накажет, но альфа не позволит уничтожать невинных, рушить жизни и здоровье народа, угнетать гвардию только потому, что у Расти на щеке красное сердце и Доюна позволяет ему вольности в наказании изменников. Люди, которых он казнил, были невиновны. Вот откуда у солдат сомнения. Доюна — психопатка, решившая, что ей дозволено всё. Так что Тэхён надеется, что для неё станет показательной ситуация Расти, которого постигла заслуженная кара. Пусть знает. Она догадается обо всём, но ничего Тэхёну сделать не сможет. Это лишь произошедший несчастный случай, и гвардия встанет на сторону капитана в любом случае. Пусть Доюна ощущает нависший над ней призрак Кима, потому что, если она что-то сделает Сокджину, альфа явится по её душу и сожжёт Солнечный замок вместе с ней дотла. — Это ведь твой долг, — усмехается капитан, — умереть за Корону. Расти вскрикивает первый раз, когда одна из гончих вонзается острыми клыками в его руку. Псы начинают дичать, а Тэ, как бы ни было страшно, не отводит взгляда. Вторая собака усиливает болезненный вопль, когда кусает и отрывает кусок мяса с бедра Червы. — Счастливой дороги в Ад, — бросает Тэ, выходя из псарни и захлопывая за собой дверь. Он слышит ужасающие крики Расти, которого заживо растаскивают по кускам гончие, ощущает металлический запах крови, медленно отдаляясь. Гвардейцы ждут его неподалёку, лица у всех троих напряжённые. Каждый понимает, что они натворили, и кажется, ни один не сожалеет, так же, как и Тэхён. Капитан размашисто шагает мимо патрульных постов. Солдаты, стоящие на стороже, слышат вопли умирающего Червы, но… не двигаются с места. Кто-то морщится, кто-то отводит взгляд от Тэхёна, но ни один не противится, как бы омерзительно всё это не было. Они понимают. Они знают и видят происходящее. Принимая грех на душу, они все окажутся виновны, но сейчас, когда свершается жестокое правосудие, созданное руками Тэхёна, обезумевшего от угроз, предательства и издевательства, устроенного теми, кому Намджун доверил Велиас, гвардейцы смиренно закрывают на происходящее глаза. — Мы отправляемся через пару часов, когда начнёт светать, — выдаёт Лей, кивая на готовые повозки и тихо собирающихся солдат. — У меня есть ещё одно дело, а вы пока отдохните перед дорогой, — кивает он, останавливаясь. Взгляд у альфы по-прежнему полубезумный, он хмурится, а зрачки ненормально расширены. Гвардейцы кивают и покидают капитана, а Тэ, быстро шагая, оставляет пределы замка Эдериаса, где и живёт гвардия последние недели, готовясь к будущему штурму Вороного удела. Ким идёт долго. С неба начинает срываться мелкими хлопьями снег, он оседает на тёмных растрёпанных волосах, но тот не останавливается. Альфа достигает тёмной пустынной площади и тормозит перед помостом. Проклятая древесина напитана чужой кровью, верёвки для висельников сейчас пусты. То тут, то там на помосте коричневые пятна, и Тэхёну тошно на них смотреть. Капитан стягивает с рук перчатки и бросает их на помост. То же самое он делает с меховой накидкой, рукава которой пропитаны кровью Расти. В ушах всё ещё стоят его вопли, но от них Тэхёну не страшно. Его пугающе удовлетворяет чужая смерть, пробуждая внутри ещё и страх за собственное душевное состояние. Эта война — первая для Тэ. Она губительна, искажает душу, потому что в ней остаётся в последние дни лишь страх. Страх за будущее страны, за гвардию. За короля и его судьбу. За Сокджина и ребёнка, которого он вынашивает. Тэхён боится того, что всё это с ними сотворит. В разум внезапно приходит образ Юнги. Как давно он видел его в последний раз. Юнги — тот, о ком тайком до сих пор Тэхён мечтает, чей образ утешает его душу. Он познал омегу всего единожды, и вопросов та ночь оставила больше, чем дала ответов. Но одно альфа знает точно: они неравнодушны друг к другу до крайней степени, это случилось давно, но осознание настигло лишь перед неизбежной женитьбой Кима. Как сейчас живёт Юнги? Из сведений капитан знает, что Бубновая гильдия перешла на сторону Пикового туза, и именно они помогли Пикам захватить Вороной удел. Значит, Юнги сейчас там. Что будет, когда они встретятся в бою? Они смогут поднять друг на друга мечи? Тэхён сомневается, что у него хватит сил убить омегу, которого он искренне и пылко любит, даже зная, что они по разную сторону баррикад. Хватит ли духу Мину вонзить в сердце Тэ клинок? Пагубные мысли затягивают Кима так глубоко, что ему едва хватает сил выбраться на поверхность. Тэхён глубоко вдыхает, силясь успокоить взволнованное сердце, а потом медленно выдыхает. Он бы хотел, чтобы всё было по-прежнему. Жить в Эдериасе, встречаться мимолётом с Юнги, видеть его хитрое, наглое, но бесконечно красивое лицо. Однако, если бы всё осталось так, как было, Тэ и Мин не смогли бы осознать своих чувств. Порой Киму хочется, чтобы на его плечах не было столько ответственности, чтобы не было лордства, гвардии, а он бы мог просто любить того, кто отвечает ему взаимностью. Он бы… ухаживал за Юнги, добивался бы его, несмотря на несносный характер. Он бы предложил ему пожениться. Как больно представлять омегу со взволнованной улыбкой, стоящего у скромного алтаря в Квадрассе маленького городка под белоснежным полотном. Сокджин другой. К Джину у Тэ и иные чувства. Как к брату, как к другу, как к родной душе, которую хочется оберегать. Он тоже особенный, но они с Юнги по-разному особенные для Тэхёна. Что для одного, что для другого альфа горы готов свернуть и выпотрошить. Ради жизни и чести Сокджина он многое готов сделать, но искренне желает он только другого омегу. Хочет просыпаться с ним в одной постели, прикасаться, звать мужем, обнимать. Покрывать его тело поцелуями да терпеть тумаки и издёвки. А потом, быть может, если они бы захотели, тот бы подарил ему семью. Простую, без замков, титулов и званий, без богатства и успехов, но любящую его. Они бы жили в скромном чистом доме, с несколькими ребятишками, которые были бы такими же шальными, как их папа. Но это — лишь наивные мечты ребёнка, по сей день живущего внутри альфы. Не бывать. Не получится им жить в таком мире, когда предстоит встретиться в бою за целую страну. Юнги — не его омега. Тэхён — не супруг Короля воров. Они разные, полярные, недоступные друг для друга. Ким зло глядит на помост и, схватив масляную лампу, освещающую площадь, швыряет её в поверхность плахи. Потому ещё одну, чувствуя, как дерево подиума начинает гореть. Пламя охватывает перчатки и плащ, Тэ мёрзнет морозной ночью. Он часто и судорожно выдыхает, почти плачет от несправедливости, от усталости. Мечты лишь терзают его душу. Он должен забыть о них на этой войне. Он любит Юнги, сильно, до головокружения, даже если им так мало времени было дано, но сейчас на его плечах ответственность за Велиас, за Джина, за ребёнка, которого Тэ назовёт своим наследником. Не назовёт даже. Он уже ребёнок Тэхёна, и никто этого не исправит, потому что они с принцем в законном, подтверждённом богами и консумацией браке. Пламя пожирает древесину, она трещит, объятая рыжими языками, а капитан устало смотрит в огонь. На горизонте рдеет рассвет, и Тэ, развернувшись, уходит прочь, позволяя пожару уничтожить плаху, пропитанную кровью невинных. Пришла пора выступать на Вороной удел. Вернуть свой дом и встретиться лицом к лицу с человеком, которого он любит, но считает врагом.***
— Вы не думаете, что подозрение в первую очередь падёт на послов Эравана, когда ваш план исполнится? — тихо, но грозно спрашивает Намджун, когда они с Халисой остаются наедине за столом в саду. Вокруг ни души, Вериар и Индиго откланялись и сказали, что они ещё немного погуляют в саду, прежде чем отправиться отдыхать. Луна уже высоко, на дворе глубокая ночь, а Намджуну не даёт покоя эта мысль. — На то и расчёт, — довольно грубо отвечает Жасмин, стискивая в руках чашку, в которой напитка осталось лишь на дне. Король ошарашенно поднимает глаза на Халису, уставившись на ставшее жёстким лицо женщины. Она в ответ не смотрит, отводит глаза прочь, чтобы не пересекаться с Джуном. Он в шоке. План Халисы оказывается гораздо более жестоким, чем он думал сперва. — Вы говорили, что хотите окончить бессмысленную войну с Эраваном, но теперь собираетесь подставить их в свою выгоду, — цедит сквозь сжатые зубы он. — Чем-то приходится жертвовать, Ваше Величество, — не менее раздражённо отвечает ему Жасмин. — Жизнь двух послов за тысячи жизней моего народа. Войну можно будет решить с вашей помощью, это я тоже продумала. Вы пообещаете первенца союзу с Эраваном взамен на мир между тремя странами. Объедините три народа. Намджун зло и тихо рычит. Ему больно осознавать, что он ошибся, доверившись Жасмин. Эта женщина гораздо умнее и хитрее него. Она готова бросать людские жизни в костёр интриг и побоищ, лишь бы достигнуть желаемого. Альфа резко поднимается, так, что стул, на котором он до того сидел, опрокидывается с грохотом на пол. Стража тут же реагирует на звук и приближается. Одни окружают Халису, а другие — Намджуна, грозно смотря друг на друга и держась за мечи. — Не беспокойтесь, — взмахивает Жасмин ладонью. — Мы с Сиятельством просто чуть не сошлись во мнениях, всё хорошо. — Не сошлись во мнениях? — выдыхает он, стискивая кулаки. — Да, верно. Я ошибся, приняв не то решение, Халиса. Доброй вам ночи. Король размашистыми шагами покидает беседку, оставляя принцессу наедине со своей стражей. Рэм и остальные гвардейцы следуют за ним по пятам, но альфа взмахивает рукой, приказывая остановиться. Дальше он последует один. Ему приходится поискать и поплутать по лабиринту красочного ночного сада, прежде чем он находит две фигуры: одну хрупкую и маленькую, а вторую массивную и устрашающую. Намджун почти переходит на бег, заставляя Индиго, услышавшего гулкий топот короля, обернуться и положить ладонь на изогнутую саблю, закреплённую у него на поясе. Вериар, поправляя чуть приспущенную вуаль, останавливает брата и позволяет Джуну приблизиться. Они оба не ожидают момента, когда альфа схватит омегу за плечи и приблизится вплотную, проговаривая: — Вам нужно немедленно уезжать из Сустана. Не вздумайте приближаться к столице, а тем более к Рихату. — Ваше Величество… — шепчет Вериар, а Индиго вцепляется зло в запястье альфы, с силой сжимая, как бы угрожая, что если король не отпустит посла — тому будет плохо. — Вериар, прошу вас, поверьте мне, — продолжает тихо говорить Джун. — Я доверился не тому человеку в Рихате, она задумала братоубийство, а подставить хочет вас, как врагов государства. Она убьёт Илиа, а вас казнят, и война между Сустаном и Эраваном разгорится с новой силой. Индиго убирает ладонь с запястья Джуна, когда омега бросает на него строгий взгляд. — Вам не найти мира в этой стране, прошу вас, уезжайте, — отчаянно выдаёт Намджун, а омега только ласково на него глядит. Он вдруг смело прикасается к руке альфы и сжимает ту в своих маленьких смуглых ладонях. Кожа, виднеющаяся за пределами вуали, кажется почти ониксовой в темноте сада, маленькие кудряшки подпрыгивают, когда Намджун почти трясёт посла. Тот стискивает его пальцы ещё сильнее и, проникновенно, с каким-то трепетом заглянув в глаза альфе, отвечает едва слышно: — Я знаю, мой король, — Джун застывает, ничего не понимая. — Мы с братом знаем, куда идём. Но у нас тоже есть своя цель. И это не только мирное соглашение, дорогой государь. Не зная, что он имеет в виду, Намджун сглатывает, когда омега поглаживает его ладонь. Торопливо и горячо прижимает к своей груди. — У нас очень важная цель, о которой мы не можем вам рассказать, мой король, — с сожалением выдыхает Индиго, впервые заговорив с Джуном. Голос у альфы приятный и глубокий, словно заботливый, что совершенно не вяжется с его обликом почти дикаря, грубого и ужасающего. — Придёт время, и вы обо всём узнаете. — Прошу вас, вы только не беспокойтесь о нас, — просит Вериар, всё ещё прижимая ладонь Джуна к себе. — Мы справимся со всем, что нам уготовано. Думайте о себе, о своей безопасности и предстоящей свадьбе. Хорошо? Как только придёт время, мы обязательно обо всём расскажем вам. Обещаю, — выдыхает омега, на этот раз не разрывая зрительного контакта. — И помните, что прежде всего мы ваши друзья, — настойчиво произносит Индиго, быстро прикасаясь к плечу Джуна. Из-за угла слышится топот стражи, всё же последовавшей следом за королём. Вериар ласково проводит смуглой рукой по щеке опешившего Джуна, а потом отпускает его, и они с братом скрываются в темноте сада, оставляя альфу с его недоумением наедине, когда Рэм нагоняет короля. Что только что произошло? Джун чувствует себя так, словно на него вылили ведро воды. Это… до одури странно, потому что Индиго и Вериар говорили с ним только что так, словно они — давно знакомые, родные люди. И прикосновения обоих вызывают тревогу внутри альфы, море непонимания и страха. Жасмин мало того, что хочет убить брата, так ещё и подставить послов Эравана, которые называют себя друзьями Намджуна. — Ваше Величество, нам пора, — просит Рэм, оглядываясь. Они ведут себя откровенно странно, и это может привлечь внимание. Джун прокашливается и позволяет страже проводить себя в покои, выделенные ему. Ситуация становится настолько запутанной, что король боится, что не сможет из неё выбраться.***
Джин вздрагивает, когда поздней ночью в его окно кто-то скребёт. В последние дни он постоянно безумно на взводе из-за происходящего во дворце. Устроенный ужин обошёлся советникам дорого, ведь те, отказав Джину в поддержке, поплатились дорого. Даже понимая, что Доюна поступает в корне неправильно, старые дураки продолжали потакать её сумасшедшим идеям. Джин понимал, что терпеть такое не сможет. У него нет защиты против игр Червовой Дамы, однако он может устроить свои, ведь так? Советники отказали ему, чего он и ожидал, собственно говоря. Но Сокджин на этом решил не останавливаться. Если нынешний совет не желает подчиняться здравому смыслу на пару с Доюной, Джин проведёт глобальную чистку. Усо попал под колёса повозки, когда взбесилась лошадь. Он отправился в город по своим казначейским делам, и повозка из-за бешенства лошади просто раздавила помощника наместницы, оставив после него только кровавые разводы на снегу. Джин приказал сделать всё так, чтобы комар носа не подточил. Доюна передала обязанности другому советнику — лорду Вальтеру, до того занимающемуся торговлей с другими странами, но и тут её постигла неудача. Лорд Вальтер, известный своей любовью к выпивке и еде, а также к злачным заведениям, покинул их мир из-за того, что его слабое от ожирения сердце не выдержало напора молодого проститута. Ну, такова официальная версия произошедшего, никто ведь не станет проверять бордель, один из любимых, кстати, лорда Вальтера. А юный проститут теперь обеспечен до конца жизни, как и вся его семья, потому что Джин щедро заплатил ему за то, что тот попросту подсыпал в вино специальную траву, которую для принца достал, скрипя зубами, Син. Она, вкупе с плохим здоровьем и алкоголем, просто уничтожила сердце лорда, оставив Доюну без ещё одного помощника. С лордом Чонво было сложнее, чем с остальными. Этот человек предан Короне, но настолько слепо, что каждое решение смиренно принимает, даже зная, что оно неверное. Сокджину было совестно, потому что Чонво — священник. Тот самый, который венчал их с Тэхёном. Он ещё полон сил и принцу пришлось постараться, чтобы придумать достаточно весомые обстоятельства. Сокджин жесток, Тэхён был прав — он ещё покажет Солнечному замку, что может. Омеге самому противно от своих действий, но смерти людей по всему Велиасу… Тревожные послания доходят до принца только через Сина, верно служащего ему, как и приказал Тэ, потому что Аин заходит редко из-за ограничений, специально выставленных Доюной. Пожилой альфа старается не тревожить принца тяжёлыми вестями. Но Джину они нужны, иначе он попросту сойдёт с ума от неизвестности, лишь предполагая, что Доюна уничтожает их государство, пока Намджуну нашёптывает в ухо о том, как подавляет восстания. И проверить король не может, он так и не получил, скорее всего, ни одного тревожного письма омеги. Чонво погиб, упав с лестницы. Священники носят длинную рясу, и никто даже не предположил, что он не просто запнулся, а его намеренно столкнули. Джин подстроил и это. Люди свято верят в ложь, все, кроме Доюны, которая понимает, что это дело рук юного принца. И Сокджин не собирается оправдываться перед Червовой Дамой за свои поступки. Он уже смирился с тем, что Божество его покарает за совершённое, но это стоит всех жизней, которые Сокджин сможет спасти своими обагренными кровью советников руками. Скрежет в стекло повторяется, вынуждая Джина всё же обратить на него внимание. Омега, изрядно исхудавший от переживаний так, что даже его лицо осунулось, с трудом поднимается из-за стола, где сидел над переводом до этого. Син настойчиво уберегает его от всего, потому принц почти не выходит из покоев, а к нему никого не пускают. Даже леди, ссылаясь на плохое состояние Джина на позднем сроке беременности. Выросший живот выдаётся вперёд, он уже совсем большой, и омега едва передвигается со скоростью улитки, ковыляет и тяжело дышит из-за веса ребёнка внутри. Он выглядит болезненно: его скулы запали, под глазами от беспокойства залегли чернильные тени, а волосы потускнели и отросли без ухода. Вход воспрещён даже слугам, во всём ему помогают только Син или же Аин, иногда подолгу остающийся с принцем и беседующий с ним с обеспокоенным взглядом. Сокджин, придерживая снизу круглый живот, медленно подходит к окну. Он замечает замёрзшую птицу — явно не голубя, у которого на когтистой лапе привязан футляр. Ястреб снова скребёт в окно, и омега распахивает его, впуская морозный воздух в покои. Птица взлетает и приземляется на край стола, тихо вскрикивая. Сокджин опасливо приближается к нему, а ястреб пристально разглядывает омегу. Он словно… пытается опознать получателя, пока в конце не подаёт лапу, позволяя снять с неё футляр. Послание? От кого? Там может быть что-то опасное? Джин поджимает губы и осторожно приближается к птице. Дрожащими руками отвязывает футляр, ёжится из-за холода, исходящего от распахнутой створки окна. Ястреб, избавившись от послания, скачет по столу и, найдя корзину с фруктами, принимается клевать те. Сокджин не против, ведь птица совершила, наверное, тяжёлый путь среди ветра и снега, пусть подкрепится. Он раскрывает футляр, предполагая, что там. Внутри оказывается свёрток, и сердце омеги начинает учащённо биться, когда он видит королевскую печать. Намджун. Это король! Он смог понять, что письма Джина не приходят к нему, он хочет узнать тайно, что происходит. Сокджин поспешно ломает печать и разворачивает послание, торопливо пробегая взглядом по ровным строчкам, написанным любимой рукой. Омега не замечает, как начинает плакать — то ли от радости, то ли от усталости и переживаний, содержанных в письме. Король думает, что Джин его позабыл, но как он мог? Утирая слёзы с щёк, принц ещё несколько раз перечитывает письмо государя, прежде чем, подвинув корзинку с фруктами ближе к краю, чтобы ястреб, видимо, ждущий ответа, не мешал ему, сесть писать. Намджун всё понял, он понял, что Джину не позволяют связаться с ним! И теперь принц всё ему расскажет, всё, что творит его полоумная бабушка. Перо скрипит, касаясь бумаги, Джин спешно и неаккуратно пишет трясущейся рукой, излагая всё ныне происходящее в стране. Даже то, чьего ребёнка на самом деле носит Сокджин. Намджун должен знать, что это — его сын.