***
Чимин наблюдает за тем, как за окнами дворца снова сильно и быстро падает хлопьями снег. В Велиас уже должна прийти весна, май месяц почти, однако в Хатрасе зимний период тянется едва ли не до лета. Да и оно здесь — холодное, дождливое, небо почти всегда серое, и жителям проще в морозы, чем в сырой холод. Новости, пришедшие со временем в Штормхолд от Хосока, поразили абсолютно всех, даже невозмутимого Чонгука. Король Берков, приболевший, до сих пор отказывает им в аудиенции, как бы Кристофер ни пытался добиться разговора с отцом. Тот факт, что принц сел на престол, а узурпатор мёртв, портит им все планы. Люди верят в Сокджина, они пойдут за ним, и переманить новых солдат станет сложнее. Борьба с Правителем разбитых душ станет кровавой и долгой, потому что они с Чонгуком почти равны в своих позициях — народ их любит и бороться будет до последней капли крови. Ещё больше напрягает то, что Юнги взял Тэхёна в плен. Тот согласился сотрудничать, но Хосок отказывается выпускать его из камеры, ведь учитывая, что муж капитана теперь сидит на троне, тот резко может сменить полюс и вернуться к борьбе за червовую корону. Юнги, скорее всего, приходится просто невыносимо. Как пишет в докладе Хо, Тэхён, узнав об убийстве своего родителя, едва не задушил Мина. Чимин даже не представляет, насколько тому больно и плохо из-за произошедшего. А самой вишенкой на пироге становится то, что даже спустя три недели омега не ответил ничего на предложение Чонгука. Альфа старается дать ему свободу и время на раздумья, искренне не понимает, почему Бубновая Дама сразу не согласился стать его мужем. И видно, насколько сильно от этого погружается король в переживания и раздражение, потому что и самого омегу это гложет. Чимин просто не представляет себя рядом с Чоном на троне. Ну, какой из него король?.. Чонгуку уготована судьба возложить на голову венец и управлять страной, он правда похож на настоящего, избранного правителя, а Чимин? Несчастный вор, который много лет трусит и скрывается, и только недавно вышел из тени, по счастливой случайности повстречав истинного государя Этлинии. Да, он любит Чонгука. До боли и дрожи в кончиках пальцев. Но его предложение руки и сердца вызывает только тихий, холодный ужас. Им обоим и без того было страшно открываться друг другу во время таких тяжёлых времён, а тут — брак. И не простой. Чонгук хочет венчаться по всем традициям Этлинии, в святой Чаще, проведя обряды подношения богам, чтобы их души навечно были связаны. Не будь альфа королём, ведущим войну, Чимин бы согласился, не раздумывая. Но вот другой вопрос: не будь Чон таким, каков он сейчас, влюбился бы в него омега? Он обхватывает себя руками, как только дверь покоев раскрывается, позволяя альфе войти. Между ними сразу же повисает неуютное напряжение, и Пак не знает, как от него избавиться. Он от всей души хочет забыть обо всём и броситься в полымя, однако страх сильнее. Он не готов. Не сможет. Он не тот, кто создан для ношения короны на голове, а просто вор, максимум — боец, охраняющий короля. Но никак не человек, который поведёт государство, стоя с ним наравне. — Кристофер всё же уговорил короля Михаила, — тихо и делано спокойно произносит Чонгук, вынуждая Чимина отвернуться от окна. — На завтра назначена аудиенция. Омега выдыхает, ощущая, как одна часть невозможно груза падает с головы. Но легче от этого не становится. Чонгук всё ещё буравит его глазами, заставляя ёжится. — Нам нужно поговорить, — не выдерживает трёхнедельного молчания альфа и начинает ощутимо давить на Бубнового. — Я больше так не могу, Чимин. Ты говоришь, что любишь меня, а… — Мне страшно, — честно отвечает тот, стискивая тёплый плащ руками. — Мне страшно, Чонгук. Я боюсь. Я так сильно в тебе запутался, что, если потеряю, — сойду с ума окончательно. Мне страшно оттого, что ты просишь занять место рядом с собой. Это будет слишком ответственным шагом для меня. Я не готов. Ты — король, а я… просто твой последователь. Тебе нужно окончить войну, возложить корону на голову. А я буду горд и рад в это мгновение стоять рядом с тобой, но… не могу представить себя в качестве того, кем ты просишь стать. Чонгук мрачно оглядывает омегу и в два шага пересекает расстояние между ними. Мягко касается щеки, вынуждая Чимина взглянуть в глаза. — Я не готов к этому. Для тебя — корона цель. Для меня — кандалы, — выдыхает Чимин. — Я… — Не вздумай говорить, что недостоин. Я — король, и сам решу, что для меня лучше. Ты — единственное, чего я хочу больше трона, — тихо и твёрдо произносит альфа, поглаживая большим пальцем подбородок Чимина. — Не смей мне говорить, что хочешь отказаться, — выдыхает Дама, прижимаясь вдруг к нему. Он скучает по тем отношениям, что сложились между ними в дороге до Штормхолда. — Я тебя сам прикончу за такие слова. Ты рождён стать королём. — А ты — тот, кого я выбираю. И буду выбирать, — вздыхает Чонгук, прижимая Чимина крепче к груди и поглаживая по голове. — Помнишь, я обещал тебе выбор? Ненадолго замолкнув, Чон сглатывает. — Я даю тебе его сейчас. Мне больно, безумно больно осознавать, что ты можешь отказаться и уйти. Но я не могу держать тебя насильно. Если ты не хочешь — сейчас последний шанс. Я дам тебе всё, что нужно, и больше не привлеку к этому вопросу. Продолжим вести войну, но я больше не спрошу о чувствах… — Замолчи, — шипит на него Чимин, вздёргивая голову. Он, не сдерживаясь, хватает альфу за грудки и шумно целует, ощущая, как Чонгук тут же горячо принимается отвечать. Они обхватывают друг друга руками, прижимаются изо всех сил. — Прошу тебя, не рви мне сердце на части, мой Ратар, — шепчет в самые губы омеге он, вынуждая снова потерять голову от близости. — Я… всегда дам тебе выбор, даже если душу придётся вырвать из груди. Но ты не представляешь, как я хочу видеть тебя рядом в качестве моего мужа. Моей пары, с которой пройдены огонь, вода и сталь. Чимин вздыхает, ощущая, как чувства его захлёстывают. Сомнений так много, страх давит невыносимым весом, ответственность… Это всё так трудно, но глядя в тёмные глаза альфы, хочется плюнуть на всё и отдать душу, тело, разум — всё вручить ему. Чимин потерялся. Он встретил Чонгука оборванцем, сбегающим от стражи. Теперь перед ним — король. Это видно так отчётливо. Болезненно и устало простонав, омега утыкается лбом в чужую грудь. Как трудно… От них зависят жизни сотен тысяч людей, а свои собственные — будто не принадлежат. Чимин хочет Чонгука целиком и полностью, он готов с открытой душой принять его веру, принять его и стать супругом, но ему слишком страшно из-за ответственности. Подняв голову, давит дрожь, комом вставшую в глотке от переживаний. Чимин трусишка. Он может броситься в бой, рисковать жизнью, проливать кровь. И трусит, когда дело касается любви. Но сейчас — момент, в который омега должен сделать выбор. Быть может, опасный, ответственный, но необходимый. Чимин прижимается губами ко рту Чонгука и вздыхает. — Я хочу стать твоим мужем, — почти стонет безысходно, потому что говорит правду. Он хочет настолько же сильно, насколько боится. Чонгук с облегчением выдыхает, обхватывая нижнюю губу омеги и затягивая в откровенный, полный радости поцелуй. Вот так — через мучения — Пак Чимин решает свою судьбу, выдирает любовь из груди и доверчиво отдаёт её в руки альфы. Он чувствует, что тот не подведёт и не разобьёт её. — Я попрошу Кристофера помочь с организацией церемонии и позволения венчаться в Королевской Чаще, — улыбается счастливо, отстранившись, Чон, его глаза сияют от радости и чувств, и Чимин согласился бы ещё раз, если бы его повторно спросили, зная, какие альфа будет испытывать эмоции. Он обхватывает дрожащими руками его за шею, а тот приподнимает Чимина над полом, чуть покружив. Можно ли радоваться так сильно, когда они находятся в настолько тяжёлой ситуации? Но любви всё равно на войну, ей плевать абсолютно на всё. Она же придаёт им сил двигаться дальше, направляясь настойчиво в сторону поставленных целей. Чимин отвечает на поцелуи Чонгука и прогоняет страх ошибки прочь. Даже если это — неверный шаг, Чимин больше не хочет бояться. Он боялся бежать из Велиаса, боялся, когда Донхён взял на себя всю ответственность к этому шагу. Боялся потерять его, и это случилось. Чимин устал бояться. За семь кошмарных лет настолько окостенел, но альфа, ворвавшийся в его жизнь, мигом смёл прочь все сомнения, позволяя опереться и доверяя без границ. Чонгук вытащил его из болота страха, подал руку, а схватиться за ту или нет — оставалось решением Чимина. И тот готов. Даже если считает себя неподходящим на роль пары короля, даже если ответственность давит на плечи и пугает, омега прекратит сбегать. Он сможет, поможет Чону на его трудном, окроплённом кровью и потом пути, а после сам альфа сможет подать ему руку снова. Прижимается лбом ко лбу Чонгука, крепко зажмуриваясь. Они справятся.***
Жара при приближении к границам Сустана с Эраваном становится невыносимой. Всё тело мокрое от пота, но после нескольких дней отдыха, Намджун чувствует, что дорога даётся намного легче. Исай больше не поднимает темы, болезненные для них обоих. — Я отправил сокола к мосту, — произносит Индиго, вырывая короля из своих мыслей. — Нам должны помочь пересечь границу, но боевые действия, ставшие ещё более ожесточёнными, будут в любом случае мешать. Илиа не хочет допустить того, чтобы где-то узнали, что вы живы. Джун кивает, натягивая ткань на лицо плотнее, чтобы не проскальзывали никакие опознавательные черты. Осталось немного. От песка, которого становится всё больше по мере приближения к стране пустынь и оазисов, исходит невыносимый жар. Джун утирает жгущий глаза пот и выдыхает раскалённый воздух, когда слышит топот. Это однозначно копыта лошадей, значит, преследователи их настигают. До Моста Красной Заводи остаётся совсем немного — всего несколько лиг, но приближающиеся всадники и ужасающие военные действия ближе к Мосту конкретно снижают их шансы нормально пересечь границу. — Чёрт, — ругается Исай и пришпоривает лошадь, вынуждая ту перейти на усиленный бег. Они должны оторваться, потому что топот становится оглушающим — за ними отправлен довольно большой отряд. Альфа сильнее обхватывает рукой пояс Исая, но вдруг понимает, что им нужна защита. Одним лёгким движением Намджун вытаскивает саблю омеги из ножен и крепко перехватывает пальцами рукоять, привлекая внимание. — Давай! Мы должны достигнуть границы! — выдыхает Джун, выпрямляясь в седле. Исай бросает на него странный взгляд и пришпоривает коня сильнее, вынуждая животное нестись на предельной скорости. Индиго тоже обнажает два своих изогнутых клинка, с лёгкостью удерживаясь на лошади. Он готов к тому, чтобы отбиваться, а Джун, слыша бешеное биение сердца, затаивает дыхание и оборачивается. Всадников, преследующих их — много, Рэм несётся рядом с Индиго, держа в руках меч, постоянно оглядывается и готовится к обороне, потому что их довольно быстро начинают догонять. Джун никогда не участвовал в реальных боях, не считая бойни на свадьбе, где был почти бессилен от эффекта неожиданности, но теперь он готов. Несмотря на усталость и слабость в восстанавливающемся теле, на увечье, альфа собирается на полном серьёзе защищать себя и брата. Исай погоняет лошадь и кричит на неё, дëргая поводья и упираясь пятками в мощные бока. Джун видит, обернувшись через плечо, как всадники, посланные Илиа, оказываются совсем близко. Один из них достигает Индиго и Рэма, но длинные изогнутые клинки телохранителя, блеснув в свете палящего солнца, лишают его головы в мгновение ока. На лице Индиго капли брызнувшей крови, он продолжает удерживаться в седле без рук, надеясь на то, что его жеребец просто будет гнать за лошадью Исая. Рэм отбивается от ещё одного воина, вонзая меч в грудь, а после его ранят в бедро, прежде чем он прокручивает сталь в чужом мясе. Погоня почти оканчивается, Джун видит, как один из мужчин с дикой скоростью и перемотанным лицом добирается до их с Исаем лошади. Омега испуганно оборачивается, хмурится и ещё погоняет животное, вынуждая срываться на ржание и загребать песок с землёй копытами. Джун удобнее перехватывает саблю в вспотевшей ладони и сталкивает её с лезвием чужого оружия. От столкновения металл искрит, а альфа чувствует напор противника. Он выворачивает меч, и сталь проезжает по голове лошади, вонзаясь в череп. Джун вытаскивает оружие и смотрит, как конь падает вместе со всадником, попадает под копыта остальных скакунов, вынуждая смешаться в хруст сломанных костей, пыль, поднятую облаком в воздух и отчаянное ржание коней. Альфа выдыхает, но не ожидает, что в их лошадь попадёт стрела — пройдя прямо в голову, та мгновенно убивает скотину, и Исай никак не может предотвратить падение. Оба кубарем валятся вместе с животным, и чудом остаются в живых, не придавленные массивной тушей погибшего коня. Намджун стонет, больно приземлившись на травмированную руку. Он приходит в себя не сразу, небо и солнце рябят перед взором, а в ушах от боли стоит гул. Ему требуется несколько минут, чтобы окончательно прийти в себя, только потом альфа замечает, что принц лежит рядом без движения. Он, отчаянно выдохнув, подползает к Исаю и переворачивает его на спину. Кажется, тот ударился головой при падении — лоб весь в крови, а глаза закрыты. — Исай, — зовёт хрипло Джун, слыша, как их окружают. Где Индиго и Рэм? — Очнись, прошу тебя. Коснувшись целой рукой щеки омеги, тот пытается его привести в чувство и совсем не смотрит на воинов, вставших кругом возле них. Звон стали не предвещает ничего хорошего, и альфа бросает попытки привести принца в чувство. Он выхватывает из песка клинок и оборачивается, выставляя в качестве защиты. Загораживает Исая собой, пока тот стонет, возвращаясь в реальность. Замотанные лица выглядят внушительно, воины Илиа готовы оборвать их жизни, сделав правдой слух о смерти короля Велиаса. Загнанно дыша, Намджун старается подняться на ноги, повязка перепачкана в крови — открылись почти зажившие швы на культе, но он всё равно пытается не ударить в грязь лицом. Прикрывает тяжело дышащего омегу, который всё силится приподняться, рука с мечом едва заметно дрожит от напряжения. Один из солдат обнажает саблю и наступает на них, вынуждая Джуна попятиться. Он чувствует, как Исай хватается за его плечо и обнажает свой второй клинок, хотя альфа сомневается, что с сотрясением ему удастся сносно сражаться. Воин приближается, грозно размахивая клинком, а Джун отбивает с трудом первый удар. Второй режет слух скрежетом сабли, и он думает, что дрожащая рука не выдержит напор. Но продолжает. Исай защищает его тыл — из последних сил и почти ничего не видя, потому что кровь из рассечённого лба заливает ему глаза. Рэм появляется словно из-под земли. Он впечатывает одному из солдат меч в живот — тоже раненый защитник Намджуна, он отчаянно сражается за него и будущее короля, всаживая лезвие раз за разом в чужую плоть. Индиго подскакивает сзади, помогая Исаю обороняться, но мужчин с закрытыми лицами всё равно подавляющее большинство. Они наступают, давят путников числом, и становится всё труднее парировать смертоносные удары. Пот и кровь стекают по их лицам, пока четверо не слышат пронзительный, весёлый даже свист. Одного из прислужников Илиа сносит мощными ногами лошади, второму на ходу один из всадников сносит голову. Та падает недалеко от скрестившего клинок с врагом Джуна, тот отвлекается, и у короля выходит всадить саблю ему в солнечное сплетение. Острая сталь с лёгкостью вспарывает живот, и органы вываливаются наружу, пачкая противника и песок под их ногами. Джун стонет от боли, когда люди — смуглокожие, свистящие и улюлюкающие — окружают их, словно щитом. И молниеносно избавляются от преследователей. Исай облегчённо выдыхает, хватается за Индиго и улыбается подошедшей подмоге. — Ваше Величество, — спрыгивает один из воинов Эравана с седла и кланяется Исаю. — Далеко вы от дома прогуливаетесь, однако. — Я ещё не Величество, — пихает омега его в плечо и тут же подхватывает уставшего Джуна под здоровую руку. — А вот король — вполне да. Нам нужно быстрее пересечь границу и добраться до Рида. Джун удивлённо рассматривает Исая, начинающего сиять от присутствия его людей, спасших им жизни. Говоривший на знакомом принцу языке солдат помогает Джуну забраться в седло позади него, а Исай подсаживается к другому мужчине, и все срываются, чтобы поскорее выбраться из Сустана. Осталось совсем немного до Моста Красной Заводи, и там они пересекут его и окажутся на территории Эравана. В Вечной, обжигающей пустыне.***
Они добираются до небольшого, разбитого неподалёку от границы лагеря эраванцев. Исай облегчённо выдыхает только в момент, когда оказывается окружён своими воинами, на какое-то время он оставляет Намджуна и отправляет солдата искать полевого лекаря. Джун же разглядывает маленькую палаточную стоянку и костры, горящие даже в жару. На вертелах жарятся перепела, а мужчины переворачивают их, чтобы мясо как следует приготовилось. Намджуна ведут в одну из палаток, а следом за ним заставляют пройти осмотр врачевателя и Рэма, который во всю упирается и убеждает на ломаном иностранном языке, что с ним всё в порядке. Не правда. Ни с кем из них нет никакого порядка. Они вымотались и ранены, Исаю тоже нужна помощь, но он куда-то ушёл, не сказав и слова Джуну. Это немного раздражает, Намджун чувствует себя взвинченным из-за случившегося за последние часы. — Здравствуйте, Ваше Величество, — кланяется молодой альфа, тянет за собой увесистый лекарский сундук. Солдат, сопровождающий короля, помогает ему поставить тяжёлую ношу на пол рядом с местом, где рухнул Намджун от усталости. Осмотр и обработка ран, сопровождающиеся причитаниями лекаря и внимательным исследованием места, где раньше была кисть альфы, проходит довольно быстро. Джун устал, ему нужно расслабиться хоть немного, но ситуация не благоволит. До границы осталось совсем немного, но по словам лекаря, им всем нужно отдохнуть хотя бы ночь. Потому что Эраван своей погодой и климатом людей совсем не щадит, а раненые путники могут попросту не выдержать перехода от границы по пустыне. Неизвестно, насколько долгий путь их ждёт, сколько встретится по дороге спасительных уголков с водой и прохладой. Альфа почти дремлет, когда лекарь заканчивает перевязку и отправляется помогать Рэму, о чём-то с трудом говоря с солдатом. Король поднимается и покидает палатку, глядя, как солнце уже приближается к своему закату, окрашивая небо в оранжевый. Пусть лагерь и небольшой, людей здесь довольно много. Они все опасно пересекли границу Сустана, чтобы помочь Джуну и Исаю? Омеги нигде нет, а король хочет удостовериться в том, что тот тоже получил помощь медика. Он ловит одного из воинов и спрашивает, где может быть Исай. Солдат объясняет, как пройти к палатке командира, кланяется Джуну и исчезает по своим делам, а альфа медленно, едва перебирая ногами, следует по указанному маршруту. Без спроса заходит в убежище офицера, разглядывая лёгкий полумрак в палатке. Исай стоит, склонившись над картой, и о чём-то с высоким мускулистым альфой спорит. — Мой принц, я не могу вас отправить одних, — отрицательно вертит головой командир, уверенно скрещивая руки на груди. — Ваши родители и Император в бешенстве от выходки. Они мне голову с плеч снесут, если я ещё и по пустыне — раненых — пущу вас в сторону Рида. Мы не знаем, что взбредёт Халиву в голову. — Он не пересечёт границы, — пыхтит Исай, вдруг замахивается и хочет хорошенько стукнуть альфу, но тот уворачивается, не позволяя омеге прикоснуться — запрещено. — В чём дело? — сдержанно спрашивает Намджун, подходя ближе и сразу же ловя на себе внимательный взгляд принца. — Они хотят большим отрядом сопровождать нас, — фыркает Исай. — Это только замедлит движение, придётся часто делать привалы. Нам нужно в Рид как можно скорее. Джун прикусывает губу, оглядывая брата. — Но твой воин прав, — выдыхает он. — Мало мы побегали по Сустану? Опасно отправляться снова вчетвером. Омега вспыхивает от ярости, зло глядит на Джуна, а тот не понимает причины такой эмоциональности. Принц выскакивает из палатки, словно ошпаренный, и альфе ничего не остаётся, кроме как последовать за ним. Джун быстро догоняет его и хватает за руку, вынуждая остановиться. — Что с тобой? — солдаты странно глядят на то, как король прикасается к принцу, некоторые даже опасливо прикасаются к мечам. Исай оглядывается, хватается за его ладонь, неожиданно переплетая пальцы, и ведёт куда-то. Он заходит в пустующую, видимо, приготовленную для него палатку, и тащит Джуна за собой. Здесь темно и тихо, она стоит в отдалении от остальных растянутых маленьких шатров. Исай толкает альфу в грудь, отчего тот едва не падает. — Хоть ты бы поддержал, — устало стонет омега и трёт лицо. — Я не понимаю, в чём проблема, — начинает злиться король, наблюдая за тем, как в полумраке принц вышагивает по палатке, в которой кроме лежанки с подушками ничего и нет. — В том, что стоит мне приблизиться к Эравану, меня запирают в клетку на тысячу замков! — вскрикивает Исай, а потом Джун замечает, что его глаза блестят от слёз. — Ты не представляешь, каким глотком свежего воздуха для меня стала эта опасная вылазка. Я не хочу… — голос его срывается. — Я не хочу снова в чёртовы кандалы. Будто не принц, а красивая кукла, которую вот-вот посадят на трон. Альфа поджимает губы и подходит ближе. Он вдруг, удивляясь самому себе, обхватывает здоровой ладонью омегу за шею и притягивает к себе. Позволяет обвить руками, пока тот тихонько всхлипывает и вжимается лицом в рубаху на груди Джуна. Исай недолго плачет. Он старается быстрее взять себя в руки и отстраниться, смотрит на Джуна пристально, а потом обхватывает за шею, крепко обнимая. — Останься в моей палатке, — шепчет принц. — Они тебя ко мне не подпустят, как только мы окажемся в столице. Но пока мы здесь… Альфа молчит, обхватывает рукой Исая за талию. Он вдруг понимает, что императорская семья Эравана даже не знает, для чего именно принц отправился в Сустан. Скорее всего, у омеги будут крупные проблемы из-за этого, и их действительно разделят, не позволяя Джуну выполнить данное Исаю обещание. Он медленно кивает, а тот сильнее стискивает его плечи в объятиях. Не было ли слишком опрометчивым решение короля помочь Исаю забеременеть? Он ведь думал, что в Рихате они провели первую и последнюю такую ночь. — Я попрошу подать нам ужин, — шмыгает принц носом и отстраняется. — Твои солдаты не прирежут меня из-за того, что я так близко? — хмыкает Джун, а Исай вытирает лицо от слёз и замирает. — Они знают, что король Велиаса — родственник династии, — вздыхает он. Он ненадолго оставляет Намджуна одного, а альфа устало валится на подушки и выдыхает. Он устал. Сил погоня отнимает немало, из-за чего спать постоянно хочется. Да и боль в руке мучает, не прекращая, каждую минуту. Исай возвращается с Индиго, несущим поднос, наполненный простой, но сытной едой. Учитывая, чем, бывало, питались эти четверо в дороге, Намджун будет рад даже куску свежего хлеба. Он садится, а Исай падает рядом, пока Индиго оставляет их наедине. Омега ломает перепёлку на куски прямо руками, разрывает пшеничную лепёшку и осторожно подаёт Джуну. — Это не из-за того, что ты ранен, — фыркает на напряжённый взгляд принц. — В нашей стране омегам положено ухаживать за альфами во время еды. Исай подносит кусок дичи к губам Джуна, снизу придерживая лепёшкой, чтобы жирный мясной сок не капал прямо на одежду. Тот окидывает взглядом напряжённого принца и позволяет ему покормить себя. Щёки омеги покрываются едва заметным румянцем, когда король, склонившись, откусывает побольше перепелиного мяса, пачкает губы, а потом отрывает зубами часть лепёшки. Такое чувство, будто Исая это очень волнует — близость и возможность поухаживать за Джуном. Трудно это видеть, не имея сил ответить чем-то похожим. Но раз принц хочет — пусть. Джуну оттого ни хорошо, ни плохо. Они заканчивают с ужином быстро. Исай терпеливо и взволнованно кормит альфу, попутно перекусывая сам, а после, когда принц убирает поднос и моет руки, то замирает, стоя спиной к Намджуну. На время ужина он зажигал много свечей по периметру палаты, а теперь, вздохнув, задувает первые. Обходит почти все подсвечники, тушит тонкие язычки пламени, но оставляет три свечи в самом дальнем от лежанки углу. Джун за всем этим напряжённо смотрит, пока Исай не шагает решительно к нему. Но вдруг замирает, тут же бросаясь к выходу. Что-то быстро, почти неразборчиво говорит оставшемуся снаружи Индиго, а после снова закрывает полы выхода из шатра. Джун по-прежнему молчит. Он подозревает, что там шептал принц охране, знает, для чего именно Исай попросил его остаться. Принц смотрит на Джуна, словно не решается, а альфа не двигается, продолжает сидеть, скрестив ноги в позе по-турецки. — Ваше Величество, — шепчет он, но король его прерывает. — Намджун. Исай внимательно глядит тёмными радужками на него, а потом заправляет спутанные кудряшки за ухо. — Намджун, — пробует произнести омега, перекатывая чужое имя на языке, наслаждается его звучанием. Принц шумно выпускает воздух между губ, заводит руки за спину, вздрогнув, и развязывает узел пояса на тунике, позволяя той распахнуться. Джун следит за его действиями, стискивает своё колено пальцами, когда Исай подходит ближе и останавливается, словно сомневается. Но омега всё-таки продолжает: сбрасывает с себя шаровары, нервно сжимает колени, пока альфа не протягивает ему руку, зовёт к себе. Исай садится на его колени и ёрзает, глядя куда-то в район переносицы. Обвивает руками, пока оба мнутся, словно впервые друг к другу прикасаются. Принц переводит взгляд в зрачки Джуна и выглядит довольно смущённым, что разительно отличается от того, каким была прошлая проведённая ими ночь в Рихате. Он первый целует альфу, словно надеясь на ответную ласку и заботу, а не сухое исполнение обещания от короля. И Джун отвечает, не желая делать больно человеку, спасшему ему жизнь. Гладит спину, стягивая постепенно тунику и оставляя принца обнажённым, а омега смело забирается руками под пояс штанов, распоясывая их. Исай выдыхает в поцелуй, ощущая пальцы альфы на своей коже, откидывает голову вбок, когда Джун прикасается к шее поцелуем. Тот ведёт губами по изгибу, прикусывает кожу на плече, вынуждая омегу вздрогнуть. Исай заводится от любого прикосновения, жарко выдыхает и запускает пальцы в волосы Намджуна, позволяя покрывать плечи и грудь влажными прикосновениями губ. Принц смотрит влюблённо, затуманено, отчего альфе вдруг становится не по себе, он отводит взгляд, вызывая на пухлых губах грустную улыбку. Исай всё понимает: Джун был с ним честен в гостинице. Он сам заставляет ладонь альфы спуститься ниже, скользя между ягодиц, зажмуривается, чтобы больше не встречаться взглядом с ним. Джун терпеливо вталкивает во влажное нутро пальцы, растягивает омегу, слыша, как тот сдерживает тихие мелодичные стоны. Принц слезает с колен Намджуна, помогая ему стащить с себя брюки, и, дрожа, разворачивается к нему спиной. Нежно и искренне после последнего разговора не выйдет — оба это понимают. Джун хочет справиться быстрее, исполнить всё же долг, вернуть его за свою чёртову жизнь, а Исай становится на четвереньки и прогибается в спине, почти укладываясь грудью на мягкое покрывало лежанки. Альфа не торопится, когда входит, не желая причинить лишней боли, а принц стонет в ладонь, стоит ему наполнить омежье нутро. Ёрзает, выгибается от первых неторопливых толчков. Колени его разъезжаются, а стоны становятся всё более откровенными. Придерживая здоровой рукой Исая за бок, Джун чувствует, как возбуждение всё усиливается. Он проникает в него всё резче и несдержаннее, сдавливает смуглую кожу пальцами и старается отвести в сторону ягодицу, чтобы увидеть, как твёрдая плоть проникает в мягкое, влажное нутро, сильно растягивая анус. Исай стонет от особенно глубокого толчка, обхватывает свой член ладонью и кусает пальцы, чтобы заглушить всхлипывания. Он кончает, хныкая в руку, которой зажимает рот и нос, а Джун, ощущая, как сильно сдавливают его плотные упругие стенки, изливается следом, вбиваясь как можно глубже. Лишь бы сработало, и им снова не пришлось испытывать этой неловкости, пусть и заканчивающейся такой волной удовольствия. Джун, упираясь ладонью в покрывало рядом с головой лежащего грудью на ткани омеги, утыкается лбом в чужие лопатки. Исай под ним дрожит и не двигается, сильно прогибается в пояснице и часто выдыхает. Оставив лёгкий поцелуй на взмокшей коже, альфа выходит из принца и спешно старается одеться, пока тот так и стоит в прежней позе. Исай словно чего-то ждёт, чего — Джун и сам не понимает, но принц поднимается только спустя несколько минут, ложится на живот рядом с альфой и, видимо, отказывается одеваться. Намджун прикрывает его обнажённое тело лёгким шёлковым покрывалом, а Исай медленно прослеживает все его действия. — Останься спать со мной, Намджун, — тихо просит брат, и альфа укладывается рядом, лицом к нему. Они молча глядят друг другу в глаза, не произнося и слова. Исай напоследок приближается и целует его, чтобы тут же отстраниться и отвернуть голову в другую сторону, больше не глядя на альфу.***
Аудиенция у короля Хатраса — дело волнительное. Чимин поправляет китель Чонугка, чтобы тот выглядел перед Михаилом идеально, альфа улыбается одним уголком, наблюдая за Бубновой Дамой. Сейчас должно многое решиться: их судьба, ход войны, степень поддержки Берков молодому королю. Омега сдержанно целует его в губы, чувствуя, как юркие руки уже забираются под алый плащ, обхватывая талию Пака. — Надо идти, — выдыхает Чимин, заглядывая в тёмные, с весёлой искоркой глаза. С того момента, как Чимин согласился выйти за Чонгука, тот не прекращает так на него смотреть. — Выдвигаемся, — кивает альфа и берёт Чимина за руку, чтобы покинуть выделенные им покои. — На этой неделе ещё и лорд Вихтер пригласил нас на званый ужин. — Мне не нравится хождение по званым ужинам, — недовольно бубнит Чимин, проверяя, надёжно ли сидят ножны на бедре и поясе. — Знаю, что это не в твоём духе, но нам нужны тесные связи с представителями аристократии Хатраса, — мурлычет Чон, когда они покидают комнату и в сопровождении стражи следуют к тронному залу, где и состоится аудиенция. Чимин лишь на это фыркает. Он знает, что это необходимо, но при этом — слишком для него непривычно. Хотя, учитывая, какое положение он скоро займёт, придётся привыкать. Стража останавливает их возле тронного зала и просит подождать, пока о их прибытии объявят. Король Михаил стар и болен, но Кристоферу престол пока не уступил, ему требуется больше времени для принятия гостей. Двери перед ними распахиваются, позволяя пройти в зал с льющимся серым из окон светом. Чонгук гордо вскидывает подбородок и проходит, провожаемый стражей, по ковровой дорожке к самому подножию трона. На массивном кресле сидит седовласый мужчина. У него серьёзный, горделивый вид, копна белоснежных волос и, пусть подслеповатый, но яркий взгляд. Чимин идёт чуть позади Чонгука, его волосы скрыты капюшоном из алой материи, и взгляд Кристофера оживляется, как только он замечает Бубновую Даму. Омега на это хочет фыркать — за три недели принц извёл его расспросами о гильдии, об укладе жизни и обучении будущих воров. Он поражался и всё время записывал рассказы Чимина в толстую тетрадь, после прося поговорить чуть позже ещё. Чонгук останавливается и ждёт, пока стража — за исключением Чимина — не отойдут в стороны. После склоняется в элегантном поклоне, когда омега опускается перед королём Хатраса на одно колено, приветствуя. — Подними голову, наследник, — хрипло проговаривает Михаил, взмахнув рукой. Стоит ему заговорить и пошевелиться, как становится яснее заметен его преклонный возраст. — Я рад возможности поговорить с вами, Ваше Величество, — чётко отвечает альфа, а Чимин, выпрямившись, стоит чуть позади. — Знаю. Верю, — кивает король, оглядывая омегу, спокойно стоящего позади Чонгука. — Пусть твой избранник станет рядом с тобой. Негоже. А то как охранник. Чимин, смутившись, делает шаг вперёд и становится рядом с альфой, а не сзади, после склоняя голову в благодарном поклоне. — Вы приехали просить помощи в войне, — хмыкает Михаил, почёсывая выбритый подбородок. — За восстановление Этлинии. Мой сын все уши прожужжал об этом. — Да, Ваше Величество. Мы начали восстание, но своими силами нам не справиться. Хатрас и Этлиния были добрыми друзьями в расцвет погибшей страны, и мне не к кому более обратиться за поддержкой, нежели к вам, — голос Чонгука не дрожит, он смотрит смело и уверенно, чтобы не показаться королю простаком и тюфяком даже на секунду. — Были, — кивает Михаил. — И будем. Этлиния была нашими братьями и друзьями, но проблема в том, что её давно уже не существует. Кристофер недовольно хмурится и фыркает себе под нос от слов отца. — Я — Этлиния, — на свой риск проговаривает Чон. — Я — последний наследник королевской династии, прямых потомков тех, кого свергли с пьедестала. Она живёт во мне, и я способен возродить страну. — Ты смел и безрассуден, — усмехается пожилой альфа, потирая щёку. — Но ты хочешь попросить не только о помощи. — Да, я хочу спросить разрешения венчаться со своей парой в Королевской Чаще по всем традициям веры, прошедшей через тысячелетия. Он примет её и наших Богов, обручаясь со мной и становясь моей опорой и поддержкой, — выдыхает Чонгук, а Чимин ощущает себя словно под лупой, когда Михаил переводит на него взгляд. — И ты, омега, готов на это? — словно ища подвох, спрашивает он. — Да, Ваше Величество, — голос едва заметно дрожит, но король словно не замечает этой секундной слабости. Михаил задумывается и молчит. Переводит взгляд на сына, а тот напряжённо и упрямо смотрит в ответ. — Я даю разрешение на венчание. Его проведёт новый законный король Хатраса, а после того, как вы создадите союз, одобренный Богами, он коронует и тебя, как было заложено традициями века назад, — громко проговаривает Михаил, обводя взглядом зал. — Новый король сам решит, стоит ли тебе помогать. Это — моя воля. Михаил под взбудораженным, удивлённым взглядом Кристофера и остальных поднимается с трона и хлопает принца по плечу, после ковыляя в сторону двери позади трона. Чонгук дрожаще выдыхает, прежде чем обернуться к ошеломлённому Чимину. У них получится. Кристофер станет королём Хатраса вместо своего отца и окажет им помощь.