***
Тэхён слышит гулкий стук каблуков о почерневший от времени камень пола. Он подбирается, садится, опираясь спиной о прутья, зная, что это — не лёгкая и почти бесшумная походка Юнги. Шаг у появившегося в подземелье тяжёлый и грузный, словно человек совершенно не желает здесь находиться. Факел, размещённый в кольце на стене, отбрасывает блики на металл прутьев, но Тэхён не намерен поворачиваться. Он согласился встать на сторону мятежников, но только ради Сокджина. И теперь ждёт, пока ему вынесут приговор. Юнги приходил ещё несколько раз, но разговор у них никак не клеился, потому последние дни омега не спускался к камерам, а лишь присылал лекаря и его помощника с осмотром и очередной порцией еды. Раны альфы понемногу затягиваются, но всё ещё болят и ноют. Он потерял глаз, и теперь на лице красуется длинный шрам от брови до самой щеки, пересекающий веко. Гниения нет, однако это не говорит о том, что всё с Тэхёном хорошо, он начинает всё сильнее кашлять из-за сырости и холода темницы, но понимает, что по-прежнему является пленником в чужих руках, пока палач не вынесет ему приговор: дадут ли ему шанс встать хоть на чью-то сторону, лишь бы спасти дорогие ему жизни, или же главнокомандующий, ставший свидетелем его агрессии, выпущенной в сторону Юнги, отправит его на плаху или восстановление замка. Пленённых солдат Крести отправили именно туда — они теперь каторжно работают для того, чтобы поскорее восстановить город, сильно пострадавший во время битвы. Это ему поведал сердобольный лекарь в свой прошлый визит. Шаги приближаются. Сперва показывается тень пришедшего, а потом и высокая, широкоплечая фигура альфы со шрамом на подбородке. Он пристально разглядывает капитана, застыв возле прутьев камеры, и пока ничего не говорит. Тэхён поднимает голову и пересекается взглядом с острым взором, словно хищная птица на тебя смотрит. Жёсткие, резкие черты лица, напряжённый рот — всё в этом человеке выдаёт искреннюю неприязнь к Тэхёну, оно и немудрено. Он — враг. Тот, кто пособничал гибели Пик, находился на стороне узурпатора, сражаясь до последней капли крови. Тэ ничего не говорит, он ждёт, пока пришедший произнесёт хоть слово, обозначит то, за чем явился в подземелье. Из груди снова рвётся хриплый, лающий кашель, и альфа сдавливает его, скованно выпуская из горла, только когда сил терпеть уже нет. Зажмуривается — каждый спазм горла отдаёт в заживающие раны, причиняя боль. — Ты принял решение перейти на нашу сторону, — холодно бросает Пика, не подходя ближе и пряча руки в складках тёмного тёплого плаща. — Но какие гарантии, что ты не предашь нас? — Моё слово — это всё, что сейчас есть у меня, — хрипло от долгого молчания отвечает Тэ. Главнокомандующий молчит, сжав добела губы. Он словно о чём-то напряжённо размышляет, взвешивает на чашах весов доводы и факты, оглядывая сидящего на холодном каменном полу Тэхёна. — Я тебе не верю, — хмыкает он, вдруг скрещивая на груди руки. — Ты хочешь спасти своего мужа, только и всего. — Хочу, — кивает Тэ, — я ясно обозначил свои цели, когда говорил с Юнги. — Не произноси его имени, — вдруг искажаются яростью чужие черты. Видно, как тот едва сдерживается, чтобы не броситься к клетке, где заперт альфа. — Ты не заслуживаешь этого, после того, как пытался убить. Тэхён нахмуривается и низко опускает голову, опасно глядя на Пику мрачным взглядом. Что это только что была за реакция? Она заставляет Кима насторожиться, призадуматься. Ведь именно главнокомандующий спас Юнги от гнева Тэхёна, он выплюнул слова о том, что омега ценой своей гордости вымолил для альфы жизнь. — Тебе какое дело, достоин я его или нет? — усмехается Тэхён, взяв себя в руки. — Поди, голову потерял от Бубнового короля? — Закрой рот, если хочешь жить, — мрачно произносит тот, силой удерживая себя от того, чтобы броситься в камеру прямо сейчас. — Он любит тебя, а ты пытался его задушить. — Это не твоё дело, — повторяет Тэхён, нижнее веко под уцелевшим глазом дёргается от напряжения. Словно он не корил себя все эти дни за то, что поднял на Юнги руку. Словно нутро не разрывается от боли до сих пор из-за осознания, что он мог в тот день оборвать жизнь любимого омеги, не приди этот чурбан на выручку. Между ними искрит, словно два меча столкнулись в схватке — беспощадной и нетерпимой. — Твой принц стал новым узурпатором, — вдруг усмехается Пика. — Как я могу быть уверенным в том, что ты не бросишь нас, не покинешь Юнги, стольким жертвующим ради тебя, чтобы отправиться к нему по долгу чести? Тэхён ошарашенно замирает. Округляет глаз и столбенеет от новости. Сокджин стал новым королём? Но как… Вопрос едва не срывается с губ, однако Пика успевает ответить раньше, чем разомкнёт губы альфа: — Он перебил половину двора. Королевство убеждено в том, что старуха померла от невыдержавшего сердца, а я почему-то уверен в том, что это дело рук нового Правителя разбитых душ, — Тэ приоткрывает рот от шока, он не ждал таких новостей. Что случилось с Джином? Что происходит в столице? — Обвинил в измене короне почти всю свою родню из побочной ветви и казнил на площади перед замком за пособничество изменнице — Червовой Даме. Во всеуслышание её после смерти объявил таковой, вынудив под пытками признаться в содеянном её помощников. Альфа роняет голову, больше не в силах смотреть на Пику. Что же натворили с Сокджином, если его добрый, милый муж стал таким? — А ещё он посылал три отряда сюда, чтобы вызволить тебя, — тихо произносит тот, вынуждая плечи Тэхёна ещё сильнее ссутулиться. — Кажется, твой муж тоже тебя любит. Тэ сглатывает. Обезьянка… Что же ты творишь там — в столице. Где твой холодный рассчётливый ум сейчас? Неужто горе сумело сломить тебя? Множество вопросов, ни одного ответа. И, кажется, он не получит их, пока не выйдет из темницы. У Тэхёна не так много вариантов: пойти следом за Пиками и вступить в сражение уже с другой стороны войны или погибнуть на виселице. Он не знает, какой будет хуже. Альфа обещал вернуться за Джином, забрать его из гадюшника, но потратил слишком много времени, да ещё и в плен попал. Сокджин, кажется, уже будет не тем человеком, которого покинул Тэхён. Они не узнают друг друга, если встретятся. — У тебя есть выбор, — ещё тише произносит Пика, схватившись за прутья, из-за чего Тэ шарахается назад. Взгляд у собеседника дикий, горящий пламенем. — Я дам тебе его. Пока что. Капитан сглатывает, но глотка сухая, слипшаяся от нервов и обезвоживания. Он внимательно глядит в бешеные чужие глаза и не понимает, чего хочет этот человек. — Ты можешь присоединиться к нам, но тогда пути назад у тебя уже не будет. Придётся сражаться за нашего короля, верить в него и никак иначе. Принять нашу веру и истину, которую мы тебе откроем, — выдыхает главнокомандующий. — И есть ещё один путь. Он тайный, я открою его только потому, что Юнги любит тебя. Тэхён весь подбирается, его тело напрягается оттого, что он слышит. — Я отпущу тебя, — шепчет Пика. — Выпущу из клетки и дам сбежать. Уж лучше мы честно продолжим сражаться по разные стороны, чем я буду не спать ночами, ощущая под боком предателя. Я отпущу тебя к твоему мужу, к твоему омеге. И ты забудешь о Юнги. Навсегда. Вы встретитесь лишь в честном бою. И Мин никогда не увидит в Тэхёне никого, кроме предателя. Тэ сглатывает, глядя здоровым глазом на серьёзное лицо Пики, ждущего ответа. Он может вернуться в столицу, к Сокджину, успокоить омегу, дать ему опору, в которой тот нуждается. Он поступит по чести, выполнит данное принцу обещание. Но предаст другого человека — любимого всей душой. Но настолько же и ненавистного. Тэ опускает взгляд, не желая смотреть в лицо Пике, пытающим его одними словами. Что ему делать?.. — Я приду ночью, чтобы услышать твой ответ, — хмыкает тот, снова прячет руки в складках плаща и покидает темницы быстрым шагом. Тэхёну дали нелёгкий выбор. Он должен сделать его между омегой, которого пообещал защищать перед богами, кому должен служить опорой и поддержкой до самой смерти. Его родственная душа. И тем, к кому рвалось столько сердце, признаться честно, до сих пор рвётся. Он не может оставить чувства к Юнги, даже учитывая, что тот убил его родителя. Их любовь болезненная, ненормальная, отвратительная в какой-то степени. Но от неё Тэхён никогда не избавится. Встретив Юнги, когда тот был ещё простым гильдийцем, Тэхён уже тогда пропал. У него были другие омеги, были отношения — недолгие, — но всё перекрывалось службой и долгом. Теперь дело даже не в деле его жизни, а в том, чью любовь он выберет. Отношения ни с тем, ни с другим нормальными не назовёшь, но Юнги — тот, кто не покидает его головы, его сердца и души, даже ранив его. В черепе слишком много мыслей. Образы их единственной ночи, проведённой вместе, того, как сплетались тела, как сталкивались губы в поцелуях, перемежаются с воспоминаниями о синеющем лице. Что, если Тэхён окончательно сойдёт с ума и когда-нибудь его рука снова поднимется на Мина? Что, если в этот момент никто не сможет его остановить? Альфа дрожащими пальцами выуживает из кармана потускневшую шёлковую ленту для волос. Юнги носил её на шее долгие месяцы, храня его чувства. Он оставил Тэхёна, хотя стоило ему попросить, и альфа тогда пошёл бы следом. Быть может, сделай омега так, не стало бы всё настолько плохо? Тэхёну этого не узнать. Всё сплелось и запуталось в ужасающий клубок, из которого никому безболезненно не выкарабкаться, не выпутаться. Он не знает, что будет верным. Долг призывает принять предложение главнокомандующего. Сердце истекает кровью, болезненно воет и зовёт в другом направлении. Оно умоляет предать все идолы, все цели и принципы, с которыми жил до этого альфа. И Тэхён не знает, что ему делать, кого ему слушать. Прижав к губам чёрную ленту, альфа роняет скупую слезу на мятый, потрёпанный шёлк. Он запутался и заплутал так сильно, что больше не видит выхода.***
Юнги и сегодня не приходит к Тэхёну. Тот чувствует себя раздавленным жуком под чьим-то башмаком. Он плакал. Впервые за много лет плакал так долго и сильно от безысходности, сжавшись клубком на холодном полу камеры, потому что не знает, как правильнее поступить. Капитан должен вернуться к своему королю, он должен следовать зову долга, однако в груди так нестерпимо болит и жжётся, протестуя против этого шага. Чёртов проклятый орган призывает двинуться наперекор всему, впервые выбрав то, что он всегда хотел. Его мечты — чёртовы образы в голове, вселяющие надежду. Быть может, если у бунтовщиков получится победить, тогда светлое будущее, о котором так грезит Тэхён, имеет место быть? Он ведь всегда жалел о том, что им с Юнги не стать парой. Если он… если он предаст Джина, то у них есть шанс. Исцеление способно прийти через время, Тэхён жаждет его для своего ослабшего разума. Он смертельно боится, что стоит ему выйти из камеры, как снова попытается поднять руку на омегу, лишить его жизни. Но чувство, что альфа будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь, если выберет долг и вернётся к Джину, жжётся всё сильнее и нестерпимей. Прижимая ленту к губам, альфа думает. Размышляет и взвешивает, но разум по-прежнему отказывается подчиняться сердцу. Выбор необходимо сделать, иначе не выйдет. Это душит, заставляет забиться в угол. Ранее непреклонный, упёртый Ким Тэхён сейчас не знает, в какую сторону ему стоит шагнуть. Так или иначе он окажется предателем. Главнокомандующий, как и обещал, появляется ночью. Он гулко шагает, держа в руках ключи от камер, когда Тэхён поднимается на ноги и утирает лицо, где кожу стянуло от солёных высохших дорожек, и глядит на Пику. Тот смотрит в ответ настороженно, словно… с толикой надежды. И тут же альфу прошибает осознанием: этот человек действительно влюблён в Юнги. Он отпускает Тэхёна не по доброй воле, такие не поступают подобным образом. Он хочет избавиться от соперника. А потом утешить омегу, когда тот узнает о предательстве Тэ. Этому не бывать — проскальзывает в разуме. Юнги любит Тэхёна. Всем сердцем, альфе хочется в это верить. Он склонил ради него голову. Нервные окончания в теле пронзает шоком. Он не уйдёт отсюда, не позволит этому мужчине приблизиться к Мину. Он не отдаст единственную свою любовь другому в руки. Главнокомандующий, словно что-то уловив, мрачнеет от выражения на бледном лице Тэ. Он, заставляя ключи на связке бряцать и звенеть, подходит ближе, спрашивает: — Так что ты решил, капитан Ким? — хрипло спрашивает Пика, а Тэ хватается руками за прутья, ощущая обжигающий холод металла. Он не уйдет — это становится вмиг понятно, как только альфа осознаёт, зачем ему дали такой выбор. Он не откажется от Юнги в пользу другого. Не сдастся. И даже пресловутая честь смолкает, разум прячется от пламени, бушующего в груди, затыкается и прекращает сопротивляться. Эмоции заполняют его от макушки до пяток, заставляя кровь горячеть, а почти сравнимую с цветом бумаги кожу алеть. — Я остаюсь, — сипит он едва слышно, голос так не вовремя подводит. — Что? — шокировано спрашивает главнокомандующий. — Я. Остаюсь, — громко и чётко повторяет Тэхён. — Я не уеду. Пика мрачнеет, даже слегка теряет цвет его лицо. Он едва заметно отшатывается от камеры, наполненный разочарованием до краёв. Тэхён внутренне ликует и выглядит, скорее всего, довольно безумно, в чужих глазах. Он вздрагивает от особо шумного выдоха капитана, приближается к клетке, вставляя в замочную скважину серебристый ключ. Щёлкает замок, и лёгкие альфы будто раскрываются с этим звуком, впуская больше воздуха. Адреналин бушует в крови, не позволяя даже пожалеть или анализировать своё импульсивное решение. До минуты понимания чужих мотивов, Тэхён не знал, что выберет. Теперь ему кажется, что иного выбора никогда не существовало. Он мечтал быть с Юнги. Мечтал жениться на нём. Мечтал, чтобы у них родились дети. Он искренне до сих пор хочет его, сходя от этих чувств с ума. Впору рвать на себе волосы, а Тэ только перешагивает порог клетки, когда Пика распахивает дверь, зло глядя на него. Судорожно вдыхая как можно больше воздуха, он чувствует себя восхитительно и вместе с тем омерзительно. Он предал Сокджина ради Юнги. Он обещал ему защиту и поддержку, однако выбрал любовь. Больную, зависимую, извращённую любовь к омеге, которого ненавидит настолько же сильно. Но сейчас чувствует — по-другому между ними никогда не было и не будет. Не успевает Тэхён сделать и шагу в сторону коридора, как Пика хватает его за волосы на затылке и приникает к уху, шепча: — Если я даже тень предательства увижу в тебе, не задумываясь, перережу глотку в ту же секунду, — шипит он, до боли и стиснутых зубов натягивая грязные волосы. — Хосок, — раздаётся всё ещё слабый голос из тени коридора — ближе к лестнице, — отпусти его. Он принял решение. Тэхён ищёт Юнги, спрятавшегося в тени, и замечает только тогда, когда омега, бросив зашуганный взгляд на Тэ, исчезает за поворотом, ведущим к выходу. — Он не станет твоим, — горько усмехается Тэхён и сбрасывает руку, которая ослабила хватку на волосах. Хосок болезненно морщится, плюёт Тэхёну под ноги и широкими шагами покидает альфу. Тэхён жадно хватает воздух ртом, словно только что впервые вынырнул из грязной воды на поверхность за многие годы. Поднявшись по ступенькам, он видит прислонившегося к стене спиной омегу. Тот буравит взглядом пол, покачиваясь с пятки на носок, но стоит ему подойти ближе, как Юнги осторожно замирает. Тэхён знает, что арсенал привычного для Бубнового короля оружия очень большой, и тот не шугается приближающегося альфу лишь оттого, что в этом случае не будет эффекта неожиданности. Но Тэ и не собирается делать Юнги больно. Пелена злости спала, альфа уже стыдливо корил себя за совершённое. Он не должен был так поступать. Хватит ли ему сил, чтобы попросить у Мина прощения? Хватит ли ему решимости вообще поговорить с ним? — Я думаю, нам следует всё это обсудить, — внезапно первым подаёт голос тот, не глядя на Тэхёна. Альфа скованно кивает. Как теперь он должен себя вести рядом с ним? Между этими двумя не было нормальных отношений никогда, в момент единственной близости Мин Юнги явился вообще по душу Тэхёна, собираясь убить, однако чувства взяли верх. И как им ныне контактировать? Внутри всё полыхает, но огонь этот настолько беспощадный, что Тэ боится, как бы не спалить всё в округе неосторожно. Юнги больше ничего не говорит. Разворачивается и движется к лестнице, а капитан молчаливо следует за ним тенью. Замок почти не изменился с последнего раза, как альфа тут бывал, если не считать за его стенами полуразрушенного города и едва восстановленной стены. Ну, и конечно же, Пик, Бубновых и всех остальных людей, теперь населяющих Воронье гнездо. Передвигаются они в полном молчании, пока Мин не останавливается возле двери и не отпирает её ключом. Это его старые покои, где Тэхён жил, пока не уехал в Эдериас служить в гвардии. Каждый раз возвращаясь погостить, альфа останавливается здесь. И сюда же его ведёт Юнги. В комнате явно кто-то обитает — это видно по неряшливо брошенной постели без покрывала, нескольким стопкам скромной одежды и растопленному камину. Для чего сюда его привёл омега? Просто поговорить? Стоит им войти, как Мин кивает на табурет, и Ким молчаливо присаживается. Юнги всё делает молча: носит тёплую воду, достаёт чистые марлевые отрезы и плотные бинты, настойки и мази. Тэхён за всеми действиями наблюдает здоровым глазом и поджимает губы. — Ты боишься меня, — выдыхает он. — При желании, я вспорю тебе живот раньше, чем ты снова сомкнёшь руки на моей шее, — спокойно и тихо отвечает тот, подходя ближе и действительно без тени страха заглядывая Тэхёну в лицо. — Знаю, — переходит на шёпот альфа. Так странно смотреть на него теперь. Словно они прожили уже не одну жизнь, а века. И годы мчатся с такой скоростью, что не успеваешь даже выдохнуть. Прошлый Юнги был вальяжным, неторопливым и несерьёзным. Этот — сосредоточенный, настороженный, почти безразличный. Из-под ворота рубахи виднеется кожа в кровоподтёках и гематомах, оставшихся после того, как Тэхён напал на него. Альфа неосознанно тянется к тому, что сам натворил, но Юнги отшатывается и сощуривается, не позволяя пальцам дотронуться до кожи. — Решил проверить, смертник? — шипит омега и больно бьёт его по перебинтованной руке. — Я тебя ненавижу, — шепчет он, глядя в глаза. Эта фраза заставляет Юнги крупно вздрогнуть. Взгляд омеги вдруг меркнет, но лишь на секунду, требующуюся ему, чтобы взять себя снова в руки. — Я так сильно тебя ненавижу, но не могу перестать любить, — выдыхает из последних сил альфа. После он опускает кисть и отворачивается, чтобы хоть немного успокоиться. Сердце колотится в груди, словно сошедшее с ума, дыхание сбивается. Вот он — омега — рядом, близко, ещё немного и можно дотронуться. Вот только есть вероятность остаться без пальцев или того хуже — без жизни. Тэ сглатывает, когда ошарашенный Мин снова подходит ближе и принимается развязывать повязку на руке. Он почти не обращает внимания на боль, пока ему обрабатывают рану, потихоньку заживающую. До тех пор, пока тот не тянется к бинтам на голове. Тэхёну страшно даже представить, что творится под повязкой, насколько там всё страшно. И пусть лекарь говорит, что лучше глаз, чем жизнь, альфа теперь чувствует себя неполноценным. Юнги замирает, когда Ким обхватывает его за запястья и не позволяет снять последний слой повязки. Его уже трясёт, кончики пальцев холодеют от чужой близости. Он сходит с ума. Или уже сошёл. — Не смотри, — хрипит Тэхён, не даёт прикоснуться к уродливому шраму. — Я тебя не за мордашку полюбил, не шрама мне и бояться, — тихо произносит омега, вынуждая Кима задрать шокировано голову и несчастно уставиться на Бубнового короля. — Мы все тут больные на голову, — сквозь подступающий комок слёз проговаривает альфа, а потом надрывно смеётся. — Несомненно, — кивает Юнги, с восковым лицом глядит на него и не двигается, позволяя держать себя за руки. Ему страшно от присутствия и прикосновений Тэхёна? Потому что ему самому — да. — Значит, плевать, что будет дальше? — спрашивает он. — Война идёт, — жмёт плечами омега. — Много чего меняется. Неизменны только боги, ведущие нас по пути. Юнги никогда не философствовал рядом с ним. Все их встречи начинались и заканчивались погоней и боем с давних пор. И что теперь говорить Мину, Тэ попросту не знает. — Ты боишься меня? — с нажимом повторяет произнесённый чуть ранее вопрос. — Да, — коротко отвечает Юнги. — Я боюсь того, что ты творишь со мной. Я боюсь твоего влияния. Ради тебя я готов предать, отступиться, отказаться от цели. Ради тебя я делаю людям больно, тем, кто этого не заслуживает. Юнги ненадолго замолкает и выпутывает руки из хватки Тэ. Подходит к прикроватному комоду и роется там, ищет что-то. Он возвращается через секунды обратно и протягивает Тэхёну что-то. Альфа удивлённо рассматривает тонкий шёлковый мешочек, а после выуживает оттуда бархатную, чёрную повязку на глаз. Юнги… он попросил изготовить её для Кима? — Нам будет тяжело, — сглатывает Юнги, вдруг отводя взгляд. — Но я не сдамся. Тэхён ощущает стоящий в глотке ком. Он протягивает руку, и когда Мин её хватает, поднимается на ноги. Подходит ближе, нависает над омегой лохматым, грязным чудовищем, а Юнги всё равно сорвано выдыхает, стоит альфе обхватить его руками. Тэ ведёт от близости, ему достаточно уткнуться носом в смоляные волосы, чтобы потерять самообладание. Он трётся кончиком о спутанные прядки, обнимает омегу как можно крепче и судорожно старается не забывать дышать. Сердце всё твердит, что Ким сделал правильный выбор, когда Юнги слабо, но обнимает его в ответ, чуть сжимая пальцы на боках Тэхёна.***
Чонгук решает, что позвать Луису с ними на приём, будет шикарной идеей, и Чимин его поддерживает. Она мало того, что член семьи короля, так ещё и оба так соскучились по Лу, и невыносимо думать о том, что придётся на целый вечер оставить девушку одну во дворце Штормхолда. Потому все трое собираются и выдвигаются к Кристоферу, чтобы попросить разрешения присоединиться Луисе к их делегации, которая в скором времени должна выдвинуться на приём к лорду. Чимин не может наглядеться на неё — настоящая принцесса. Она по положению и родословной ею и является, однако теперь, когда выглядит такой здоровой и полной энергии, то вызывает одно только восхищение и чувство трепета в груди. Стража возле кабинета принца кивает приветственно, на что Чонгук им даже улыбается и только потом настойчиво стучит в резные двери, дожидаясь ответа от находящегося там будущего правителя Хатраса. — Я думал, вы собираетесь уже, — бубнит Кристофер, копаясь в каких-то свитках, пока сидит за столом. — Лорд любит пунктуальных людей, надеюсь, вы умеете одеваться со скоростью света. Между принцем и Чонгуком складываются довольно дружеские отношения, потому в личном общении, без уймы посторонних взглядов, они позволяют себе некоторые формальности опускать. Чонгук светится, как золотая монетка, глядя на кронпринца лукаво, когда тот поднимает голову. — Я пришёл, чтобы попросить вашего разрешения кое-кому с нами вместе отправиться на приём. — Это кому же? — любопытно поднимается с места тот, выходя из-за стола с ворохом бумаг в руках. — Не говорите, что хотите взять Сашу. Он мне нравится, но… Кристофер мгновенно смолкает, стоит Чонгуку отойти в сторону, представляя вниманию принца опустившую голову Луису. Тот замирает, а свитки неловко выпадают у него из рук, когда взгляд мужчины застывает на фигуре девушки, медленно склоняющейся в почтительном приветствии. — Помните, я рассказывал о сестре, которая серьёзно заболела по пути в Хатрас? Она осталась в Рихте до полного выздоровления, — лукаво произносит король, разглядывая с интересом реакцию Кристофера. Принц, стоит Лу выпрямиться неловко и взглянуть на него, приоткрывает рот. — Вы не говорили, что она волшебница, — выдавливает из себя он, моргая и принимаясь собирать оброненные бумаги. — Такими красивыми бывают только колдуньи из книг. — Я ещё и людей убивать умею, — всё с той же скромной улыбкой произносит новообретённым голосом Луиса, в буквальном смысле заставляя Кристофера поперхнуться очередным вдохом. Он продолжает смотреть на Лу, а Чимин и Чонгук переглядываются хитро, замечая их реакцию друг на друга. Зная историю, случившуюся с ней, Пак понимает, что такая спокойная реакция на мужчину, который явно испытывает к ней интерес и не скрывает этого, выглядит донельзя подозрительно. Кристофер, потихоньку сбрасывая оцепенение и часто моргает, подходит ближе к Луисе и протягивает ей ладонь. Та, с размаху схватив руку прица, крепко её пожимает, совсем поражая принца, который рассчитывал, видимо, поприветствовать её, как подобает встречать леди — поцелуем в тыльную сторону кисти. Кристофер снова моргает, разглядывая улыбку одним краем рта, а Чимин прикусывает согнутый указательный и старается сдержать тихий смех. Это выглядит так… неловко и вместе с тем комично: то, как пялится без стеснения на Луису принц, и как та в ответ только усмехается. — А ваша сестра случаем не замужем? — высоким голосом интересуется Кристофер, обернувшись с потерянным видом к Чонгуку. — Я выйду только за мужчину, который сумеет меня победить, — склоняет голову Лу, рассматривая светлые волосы и такие же светлые глаза Кристофера. — То есть, если я одолею вас в схватке, — смущённо произносит принц, — вы выйдете за меня замуж? Луиса впервые на памяти Чимина смущённо краснеет и вырывает руку, прикусывая при этом губу. — Вы сначала попробуйте это сделать! Какой вы торопливый принц. Кристофер усмехается, возвращая лицу непринуждённое выражение. — Я готов подниматься тысячу раз, если на тысяче первый раз вы ответите мне «да», — выдаёт он, вынуждая Лу покраснеть ещё насыщеннее. Чимин, с интересом наблюдая за их разговором, чувствует, как плечи Чонгука сотрясаются от беззвучного смеха. Он едва сдерживает хохот, наблюдая за реакцией сестры, любуется ею, а омега не может перестать наслаждаться его выражением лица. Это похоже на сказку. И оттого становится немного неловко: они здесь, посещают дворцы и приёмы, пока в родной стране горит пламенем война и погибают люди. Чимин тут же поникает, и это не остаётся незамеченным. Альфа, уловив изменения в настроении пары, обхватывает его руку тёплыми пальцами и понимающе смотрит в глаза. Они ничего не могут поделать в этой ситуации. И перестать быть людьми тоже не способны. И сердца их способны радоваться редким приятным моментам даже в сгущающемся вокруг мраке. Омега стискивает ладонь Чонгука в ответ, пока перепалка вежливостью между принцем и Лу продолжается. — Так мы можем взять Лу с собой на приём? — повторяет вопрос король, вынуждая Кристофера оторваться от словесной игры с нею. — Этой женщине я отвечу да, что бы она не попросила, — выдыхает чувственно принц. — Благодарю, Ваше Высочество, но вот вам я «да», пока всё равно не отвечу, — смеётся Луиса, прикусывая губу. Кристофер переводит восхищённый взгляд на Чонгука и многозначительно выдыхает. — Ей нужно переодеться, — с намёком говорит Чимин, вынуждая Кристофера задуматься. — Думаю, я смогу решить проблему с нарядом, — с задумчивым видом прикладывает он палец к губам. — Только дайте мне кроху времени.***
И Кристофер действительно решает эту проблему. Через час в покои Чонгука и Чимина забегают сразу пять служек, которые принимаются их торопить, чтобы успеть собраться, ведь экипажи будут поданы совсем скоро. Возле Лу носится сразу четверо, когда Чимин просит лишь одного о помощи с тем, чтобы затянуть кожаный чёрный корсет. Принц явно обожает красный цвет — делает вывод омега, глядя на то, как Луису почти заталкивают в платье. Она выглядит божественно, хотя ещё даже не собрана до конца. Сам омега испытывает неловкость со всеми этими приёмами, что честно отражается на его лице и не остаётся незамеченным для девушки. Она всё буравит взглядом фигуру Пака, пока на неё надевают очередной слой юбок. — Невыносимо, как придворные носят такое, — пыхтит та, когда служки с усилием затягивают плотный корсет. Чимин же фыркает, шнуруя тяжёлые ботинки и готовясь к тому, чтобы одевать верхнюю одежду. Чонгук где-то собирается или обсуждает снова насущные дела с Кристофером, оставив сестру и жениха готовиться к отъезду. — Привыкай, — хмыкает он, — так сказал мне твой брат, когда сделал предложение, — выговаривает он, зная, что о их предстоящей женитьбе Лу стоит знать как можно раньше. Девушка застывает и шокировано оглядывает омегу, пока её продолжают вертеть, словно куклу, наряжая. — Это было ожидаемо, но я рассчитывала, что случится гораздо позже, — произносит Лу, позволяя слугам принца приняться расчесывать спутанные из-за капюшона волосы. — Ты меня огорошил. — Я сам по-прежнему огорошен, — пожимает плечами Чимин, ощущая себя разряженным и чужим в этом одеянии. Алая рубашка довольно просторная, однако чёрный пояс-корсет стягивает и усложняет дыхание, однако деваться некуда. На ногах чёрные брюки и тяжёлые ботинки, которые Бубновая Дама отказался менять. Он давно подстриг волосы и теперь они не лезут хотя бы в глаза. Чимин надевает меховые перчатки на ладони, сгибает пальцы. чтобы поправить их как следует. — Ты выглядишь напряжённым, — уточняет Лу. Чимину всё ещё непривычно слышать её настоящий голос. И об этом они поговорят, только позже. Шрам на шее девушки прикрывают массивным ожерельем из бархатной коробочки, и Лу не сопротивляется, а позволяет ловким пальцам слуг в крайне быстром темпе порхать вокруг неё. — Мне просто… трудно принять, что мы находимся во дворце и ходим по балам, когда дома наши друзья сражаются и умирают, — тихо произносит Чимин свою самую больную мысль, опустив взгляд в пол. — Мы налаживаем союз, — отвечает настойчиво Луиса. — Мы должны обрести здесь друзей. Принца, короля. придворных. Они живут так и для этих людей — этот способ привычен в заведении полезных связей и союзов. Ты ведёшь свою войну, Чимин, другими способами, но смысл оттого не меняется. Лу говорит правильные вещи, но омега всё равно не удерживается от тихого печального вздоха. На Луису уже надевают меховую накидку, пусть она и собиралась облачиться снова в свой дорожный плащ, но прислуга сморщилась и оттащила его подальше — пропахшие дорогой и лошадью вещи сразу же складывают в корзинку и уносят, оставляя этих двоих ждать объявления, что экипаж подан. Луиса подходит к Чимину, надевающему поверх одежды утеплённый плащ. — Чимин, — обращается к нему девушка, хватая за руку. — Не всегда война происходит на поле битвы. Я знаю, что тебе было привычнее с мечом в руке среди солдат, но теперь ты — главная опора нашего короля. Твоя битва здесь, ты помогаешь обретать новых друзей, заключать союзы и просить помощи для нашего войска. Твоя роль значима, ведь, являясь поддержкой Чонгука, ты делаешь для будущего Этлинии многое. Твоя война тут, — обводит Лу комнату рукой, имея в виду весь дворец и аристократию целиком. — И она не менее важная, нежели те сражения, которые идут в Велиасе. Омега сжимает её ладонь и пытается более бодро улыбнуться. В дверь стучит стражник, оповещая их о том, что все готовы выдвинуться в особняк лорда.***
Приём оказывается не таким страшным, как опасался его Чимин. Да, здесь всё разительно отличается, и ему приходится с трудом вспоминать уроки Кристофера хороших манер. пусть он себе по-прежнему кажется невоспитанным и неподходящим для этого места человеком. Он всё ещё плохо знает язык, отчего присоединиться к беседе бывает трудно, но положение часто спасает Лу, которая, так же зная Ирт хорошо, как и Чон, помогает ему не погасить интерес к их персонам. Чонгук везде ходит с Кристофером, который занят важным знакомством короля с высокопоставленными лордами Хатраса, собравшимися здесь из-за их прибытия. Лу выглядит волшебно. Её пышное красное платье привлекает внимание, чёрные волосы, струящиеся по открытым плечам лежат, словно так задумано природой. Многие взгляды касаются её. Вот, кто действительно выглядит человеком королевской крови. Она не то чтобы очень соблюдает манеры, часто забывается, но её красота вынуждает аристократов позабыть об ошибках. Они стоят с одним молодым герцогом, когда оркестр объявляет первый танец. Право открывать бал передают принцу, приехавшему и почтившему лорда своим присутствием. Кристофер, как и ожидает Чимин, хищным взглядом ищет сестру Чонгука, ориентируясь на яркие блестящие ткани подаренного платья. Он быстрым шагом приближается к ним и тут же чуть склоняет руку в белоснежной перчатке, приглашая Лу на танец. Луиса, присев в почтении, ладонь принимает. Они смотрятся хорошо, когда выходят в центр зала — яркая, словно кровь, девушка и облачённый в военный зелёный китель принц. Чимин невольно любуется ими, прикусив губу, пока не замечает подошедшего альфу. Чонгук замирает рядом, сложив руки за спиной. Он выглядит восхитительно в своих черных строгих одеждах. Волосы собраны в небрежный хвост на затылке. Чимин оглядывает его с головы до ног, прежде чем Чон поворачивается к нему, произнося: — Приглашать тебя на танец бесполезно, да? — виновато, даже с сожалением. Омега сдержанно кивает. Он и без того прикладывает море усилий, чтобы не чувствовать себя загнанным в угол раненым зверем среди всех этих белозубых аристократов, то и дело задающих провокационные вопросы. — Я не буду против, если ты окажешь уважение к кому-то из этих людей и потанцуешь, — тихо говорит Пак, приблизившись к уху альфы. — Ну уж нет, — усмехается король, вдруг переплетая их пальцы. — Союзы союзами, а танцы при дворе имеют большую роль. Так мужчины выражают интерес и намерения к своим избранникам, особенно на приёмах и балах, когда приходит время принимать решения. Чимин внимательно слушает Чонгука, позволяя держать себя за руку уверенно и поглаживая по тыльной стороне большим пальцем. — Если мой омега не хочет танцевать, я тоже не хочу, — выдыхает Гук, вызывая на лице омеги улыбку. Он снова отводит от альфы взгляд, наблюдая за танцующими. Пальцы у Чона тёплые, шершавые и надёжные. Любуясь взлетающими рубиновыми юбками Луисы, которая немного неуверенно и коряво следует за Кристофером в танце, полагаясь только на опыт принца, Чимин вдруг спрашивает: — Как будет проходить церемония венчания? Чонгук снова переводит взгляд на жениха, призадумываясь. — По всем традициям Экси, — начинает альфа рассказ, — сначала должно пройти очищение в храме, которое одобрят жрицы. Но у нас будет немного иначе. Нас венчать будет король, потому нет необходимости в омовении. Обычно это долгая процедура в храме, начинающаяся с рассветом и длящаяся несколько часов. После того, как король Михаил передаст лавры правления Кристоферу, нас поведут в Королевскую чащу. Должны быть венки, сплетённые нами собственными руками друг для друга. Чимин сморщивается — он совершенно не умеет плести венки. Чонгук улыбается, глядя за его выражением лица. Всё это так странно ощущается, словно совсем не с ним происходит. Словно это — дурманная дымка, и что-то из вне заставит Чимина проснуться совсем скоро. В каком-нибудь захолустье, в обнимку с клопами. И в Велиасе будет всё по-прежнему, и не будет смертей, ужасов войны. Но самое страшное — не будет Чонгука. Будто бы Чимин его и не встречал вовсе. От этого сердце испуганно стучит. Он готов пройти всё выпавшее на долю Бубновой Дамы снова, лишь бы повстречать этого человека. Испугавшись и стиснув руку альфы сильнее, на что Гук только изгибает бровь, омега выдыхает. Тот поднимает их сцепленные руки и прикасается в успокаивающем жесте сухими губами к тыльной стороне ладони Чимина, обращая на себя внимание. Он реален, он настоящий, тёплый и живой. Он есть у Чимина, любит его, готов на многое ради омеги. Это немного успокаивает внезапно разыгравшиеся нервы, и тот расслабляется, прося альфу продолжить. — В Чаще нам нужно будет произнести клятвы перед ликами Шестёрки под настоятельством главной жрицы. И тогда, если у нас выйдет разжечь костёр, значит, боги одобрили этот союз, — продолжает говорить Чон. — Как только мы станем законными супругами, Кристофер нас коронует. Страшно. До ужаса страшно звучит, пугая Чимина всё ещё неимоверно. Он не видит себя таким, как Чонгук. Он — не правитель. Чимин бы с удовольствием остался рядом с ним, но не такой важной персоной. С другой стороны — королю нужны будут наследники. При условии, что они победят. Новости из Велиаса приходят не утешительные: новый король вовсю затих, видимо, готовит контрнаступление, оттого Чимин ужасно переживает за Юнги. Друг так и не написал ему после травмирующего события, связанного с Тэхёном, они лишь знают с Чонгуком, что тот всё же решил сменить сторону. Только вот альфе это совсем не нравится. Если речь заходит о капитане, он тут же напрягается. Множество раз Чон высказывался по поводу опрометчивости брата, пошедшего на поводу у Бубнового короля и предложившего Тэхёну предать узурпатора. «Лучше бы он ему голову моментально снёс», — бросил как-то неосторожно Чонгук, а Чимин промолчал. Он понимает, что движет Юнги в случае с Тэ, потому что поступил бы точно так же: разбился бы в щепки, но жизни любимого альфы бы сохранил. Они ещё поговорят об этом, как только смогут нормально вернуться в Велиас. А пока все решения и тяжесть ответственности на плечах Мина и Хосока. Им же и решать, какие ещё шаги предпринять. — После будет праздник сразу двух коронаций. Большой, шумный пир, — усмехается Чонгук, понимая, насколько сильно Чимину всё это не нравится в корне. Омега кивает, запоминая. Он, наконец, решается. Ему нужно в храм, чтобы пройти обучение и собраться с силами, чтобы сменить веру. Он готов к этому, уверен на все сто, потому что ради Чонгука идёт. Не ради себя, не ради войны и королевства, а потому что перед богами альфы хочет быть чистым. Он слабо верит, но обращается к ним всё чаще, к тем, кто даёт будущему правителю возрождающейся Этлинии мощи и решительности. Ему всё ещё страшно, непривычно. Омеге по-прежнему не хочется представлять себя тем, кем желает видеть его Чон. Но он всё равно идёт в том направлении, куда его ведут Шестеро вершащих судьбу существ. Взгляд вновь застывает на танцующих парах, которых всё больше, пока к ним с Чоном не подходит пожилой альфа. Чонгук тут же склоняет почтительно голову, произнося на Ирте: — Лорд Хатсс, — здоровается он, и тот склоняется в вежливом поклоне. — Будущий король, — улыбается мужчина и отчего-то вызывает волну настороженности в Чимине. Тот, словно чувствуя неясную неприязнь, хмурится, но быстро себя перебарывает и натягивает на лицо вежливую улыбку. — Это, стало быть, ваш верный помощник? — любопытно оглядывает маленькими глазами омегу лорд. Они у лорда водянистые, почти бесцветные от старости, но до ужаса пронырливые, видимо, один его вид заставляет именно насторожиться Пака. — Мой избранник, — вежливо поправляет Чон. — Жених. Чимин. Омега кивает лорду, цепляясь за руку альфы сильнее. Этот человек ему не нравится, он чувствует, что тот хитёр и изворотлив. То, что принц Хатраса, будущий правитель страны относится к чужакам дружелюбно и старается помочь, ещё не значит, что все его подданные будут относиться к ним так же. Могут быть несогласные с решением вклиниться в войну, могут быть те, кто будет искать свои цели и выгоды в их прибытии в страну. Чонгук — будущий король. Лакомый кусочек для тех, кто хочет заполучить власти больше, чем положено. Лу права. Их война в пределах дворцовых стен, и никто не может утверждать, что здесь — менее опасно, нежели на настоящей битве. Омега хмурится. Он не доверяет лорду Хатссу, всем нутром чует, что от этого старика стоит ждать капли яда в бокал с вином. Но ничего пока не может сказать о своих подозрениях Чонгуку, пока эти двое беседуют на Ирте о чём-то своём.***
Тэхён уже забыл, каково это — спокойно передвигаться. Он просидел в клетке больше месяца с момента, как произошла битва за Вороной удел, пропустил слишком многое, утекло сквозь пальцы драгоценное время. Теперь, когда так резко сменились его полюса, альфа ощущает себя немного тревожно. Постоянное наблюдение Хосока за ним лучше не делает: главнокомандующий, как и обещал, пристально за бывшим капитаном наблюдает, опасаясь его предательства. Тэ поднимается по ступенькам. Ему дали несколько дней на отдых, прежде чем включить во всю деятельность повстанческой армии. И Юнги обещал кое-что рассказать ему, как только Тэ немного восстановится. Как сказал омега, правду. Что за правду намерены они ему поведать? Что-то связанное с войной? С Велиасом? Альфа слегка запыхался — тело всё ещё не пришло полностью в норму, раны болят, швы заживают, и единственный, несмотря на тяжесть и уродство шрама, чуть более оставивший боль — его потерянный глаз. Лекарь снял швы и позволили Тэхёну носить бархатную подаренную повязку, но пока ещё с бинтом, который позволяет впитываться в кривой рубец целебной мази. Тэхён останавливается перед дверью помещения, куда его позвали, и осторожно касается повязки. Вот так он остался калекой, одноглазым, с пересекающим лицо шрамом. Ещё довольно тяжело жить, видя окружающее пространство только одним, но Тэ справится. У него попросту нет другого выбора. Толкнув створку, альфа поспешно входит в зал, раньше используемый для семейных завтраков семьи Ким. За массивным столом сидят несколько человек, в числе которых Юнги и Хосок. Чон смеряет Кима надменным взглядом, а Юнги вовсе старается не смотреть. Между ними странные отношения. Они не позволяют пока друг другу приблизиться, однако и без присутствия второго не способны существовать. Повязки менять Тэхён ходит не к лекарю, а к Мину, а после позволяет себе напоследок обхватить его неловко руками. Они мало разговаривают. Просто находятся рядом, пока не находя в себе для беседы сил. Тэ присаживается на отведённое ему место рядом с Бубновым королём. Здесь есть правая рука Юнги, несколько, судя по всему, офицеров-Пик, обжигающих метку в виде крести на щеке Тэхёна злыми взглядами. Но бывший капитан королевской гвардии всё это стойко переносит: раз уж он принял решение, значит, нужно идти до конца. Он ещё сможет придумать, как Сокджину избежать казни в случае их теперь уже победы. Это было условием, чтобы альфа перешёл на противоборствующую сторону. — Ну, что же, — усмехается главнокомандующий, вызывая смурной взгляд исподлобья у Юни, — добро пожаловать, капитан, на сторону предателей и изменников лживой короне. Готовы узнать настоящую историю страны, в которой живёте? Тэхён незаметно для остальных сглатывает. Мимолётно бросает взгляд на Мина, подобравшегося и выпрямившегося. И кивает. Он готов услышать, что бы ему ни рассказали.