Великий из бродячих псов: крыса, тигр и вундеркинд

В кресле детективного агентства сидела, вальяжно закинув ногу на ногу, темноволосая девушка в красной накидке, раскуривая тонкую сигарету. Она смотрела на Достоевского пристально карими глазами, пока он сверлил её спокойным взглядом в ответ. Она несомненно выглядела как женщина обеспеченная, сразу отдала визитку, только зайдя в двери офиса, а потому все с нетерпением ждали, что же понадобилось ей от них. — Так что вас привело к нам? – наконец спросил Куникида, стоя у приоткрытого на проветривание окна рядом с Ацуши, который просто не выносил табачного дыма. Девушка выдохнула кольцо дыма в потолок и перевела удивленный взгляд на детектива. — Ах, да... точно. Я из небольшой портовой компании, название на визитке, – она стряхнула пепел с сигареты на чайное блюдце, выдерживая паузу и будто бы вспоминая, что ещё сказать. — В последнее время на заднем дворе начали околачиваться подозрительные личности. Подозреваю, это контрабандисты или люди, которые могут причинить вред компании, – она поделилась своими обстоятельствами, но всё равно не было особо понятно, за чем именно пришла она. Куникида переглянулся с Ацуши, тот пожал плечами. — Желаете, чтобы мы проследили за ними? – предложил Достоевский, отпив чай. — Да, было бы неплохо и спровадить их. Боюсь, если такое продолжится, у нас возникнут большие неприятности. Вы ведь понимаете, что я, как представитель компании не могу этого допустить? – девушка кивнула, потушив сигарету. Её голос чуть сел, пока сама влиятельная девушка чуть пригнулась к столу. — Да-да, конечно, – детектив понимающе улыбнулся, повертев в руках визитку. — Тоигучи Ичиё-сан из компании "Мутный поток"? — Хи-гучи, – поправила она Достоевского с неловкой улыбкой. Тот кинул на неё внимательный, полный недоверия взгляд, прежде чем изобразить на лице извиняющуюся улыбку. — Простите. А чем занимается ваша компания? — Как бы иронично не звучало, перевозкой пресной воды, – Хигучи усмехнулась. Федор старательно запрятал удивленный взгляд. — Странное название для такой компании, – тихо заметил Ацуши, наконец вдохнув чистый от дыма воздух. Хигучи осуждающе и в какой-то степени, презрительно взглянула на юношу, и Ацуши отвел глаза, смутившись. — Так вы согласны на сотрудничество? – поинтересовалась девушка. — Вполне, – подал голос Куникида, уже протягивая заранее подготовленные бумаги на подписание. — Отлично. Когда можем приступать? – Ичиё аккуратно расписалась в контракте. — Хоть сейчас. Ацуши-кун, думаю, проследить за контрабандистами тебе будет по силам, – Достоевский кинул требовательный взгляд на Накаджиму, и тот кивнул. — А можно нам пойти? – ненароком поинтересовалась улыбающаяся Наоми, допивая свой лимонад. — Если Хигучи-сан не будет возражать. * — Хигучи-сан, тут же нет прохо... – Наоми не договорила, обернувшись на Хигучи. Танидзаки и Ацуши тоже затормозили, поняв, что вошли в тупик. — Верно-верно. Позвольте представиться, Хигучи Ичие из портовой мафии. Уж извините, что заманила вас в такую жестокую ловушку, – девушка потянулась к подбородку и... сняла с лица тонкий слой кожи вместе с темным длинным париком. Следом скинула на грязный асфальт подворотни и красную накидку. Теперь они видели перед собой девушку со светлыми волосами до плеч, в строгом костюме. Она провела рукавом по губам, стирая слой яркой помады, затем сплюнула. Курила тогда она только для образа роскошной дамы, Ацуши понял только теперь. С двумя пистолетами в руках, направленные по обе стороны, она смотрела строго, и Ацуши ещё больше стало не по себе, глядя в бездонное дуло пистолета, которое может решить его судьбу только мягким нажатием на курок. Пощады не будет. — Зачем? – коротко спросила напрягшаяся Наоми, делая робкий шаг назад, загораживая брата. — За оборотнем. Простите, но вы мне мешаете, – также коротко отрезала девушка и выстрелила в грудь Наоми. “За мной” – подумал Ацуши и снова задал самому себе вопрос. Зачем? Девушка дернулась и сползла на руки стоявшего позади брата. — Наоми! – Танизаки склонился над раненной сестрой, а Ацуши попятился. Было страшно. Что делать? Звать на помощь? Его положат следующим. Мысли роились, а Хигучи смотрела. Без капли сожаления и жалости. — Бегите, – тихо прошептала девушка. — Нет-нет-нет, не умирай, – проскулил Танидзаки, – надо позвать Йосано. Ацуши, есть бинты? Их обоих начала захлестывать паника. Накаджима дышал тихо и отрывисто, желая провалиться под асфальт, а лучше – сразу в преисподнюю. — Ты ответишь за Наоми, – детектив с чистой яростью в голосе и глазах взглянул на Хигучи. Врочем, это не особо её тронуло. Она выстрелила. Но не попала. Танидзаки буквально растворился в воздухе, использовав способность. — Думаешь, если невидим, не достану? – нервно рассмеялась она, перезарядив пистолеты. Хигучи вытянула руки в разные стороны, начав стрелять во все стороны. Но ничего, лишь кирпичные кусочки от стен начали отваливаться. Ацуши стоял ни жив, ни мертв. За спиной девушки показались две руки и сжались на шее Хигучи. Ацуши с ужасом застыл. Неужели задушит? — Беги, Ацуши! – крикнул Танидзаки, как только её лицо начало багроветь от недостатка воздуха. Она выронила пистолеты, вцепившись в отчаянной попытке выжить в руки Танидзаки. Но что-то взметнулось в воздухе и также быстро исчезло. Ацуши отшатнулся, падая на спину. Иллюзия Танидзаки рассыпалась, сам он замертво упал к сестре от сильного удара чего-то быстрого и красно-черного. В переулке только теперь показалась темная фигура, и Хигучи, потирая шею, дернулась, услышав покашливание. — Сказано было: "брать только оборотня", бестолочь, – недовольно цыкнул человек в плаще, отвесив, как показалось Ацуши, всецело зависящей от него девушке пощечину. — Простите, – с удивительной покорностью и читаемым искренним сожалением извинялась она. Тот смерил её снисходительным взглядом. — У этого паренька убийственная способность, – человек кинул взгляд на казалось бы, мертвое тело рыжего детектива, потом добавил, – была. Он снова перевел взгляд на Ацуши, и детектив смог рассмотреть его получше. Болезненный вид, темные волосы, почему-то седеющие снизу и глубокие серые глаза. Их взгляды встретились, и Ацуши стало страшно снова. В его глазах был мрак и безразличная жестокость. И ни капли сочувствия. Совсем-совсем. Даже глаза Достоевского не шли ни в какое сравнение с тем, что он сейчас видел. — Меня зовут Акутагава. И мы, – он кинул строгий взор на Хигучи, и она нахмурилась, – и мы – сотрудники портовой мафии. Приятно познакомиться, – он позволил себе саркастическую явно неуместную формальность и подавил кашель, сделав ещё шаг. Ацуши не ответил, отполз дальше. Надо бы бежать, позвать на помощь, если не удастся вытащить брата и сестру. — Акутагава-семпай, я сама..! – Хигучи встрепенулась, дернувшись. Акутагава поморщился, отмахиваясь. — Вижу я, как ты сама. Ничего доверить нельзя, – мафиози перевел взгляд на помощницу, и Ацуши понял, пора. Детектив подхватил пистолеты и рванулся. Он уже не помнил, как выпустил все обоймы в спину черного во всех смыслах человека. Но Акутагава не упал навзничь. Он стоял смирно, и лишь когда отгремел последний выстрел, пули засветились красным и со звоном упали на асфальт. И Ацуши наконец понял, что обречен на верную смерть. — Кажется, у тебя кончились патроны, – Акутагава кинул на ошеломленного Ацуши взгляд из-за плеча. — Моя способность способна сожрать всё. Даже пространство между пулями. Потому твой план был провальным изначально, – с холодным безразличием пояснил он. Полы плаща затрепетали, и на свет показалась страшная черная морда. Она с секунду поглядела жуткими глазами на Ацуши, а затем кинулась на него. “Значит ли это, что на него невозможно напасть?” Накаджима зажмурился, а в следующий миг его пронзила адская боль в ноге. Ацуши закричал. Горло болело, а меж тем на асфальт бордовой лужей растекалась кровь. Часть ноги была оторвана тварью из плаща и одиноко лежала чуть поодаль. Акутагава смотрел на корчащегося от боли оборотня с видимым безразличием и сжимал в руках гильзу от патрона. Если бы Хигучи до этого не стреляла и патронов было больше, Ацуши смог пробить неприступную на вид броню. Но об этом никому знать пока не нужно. — Наверное, такова твоя карма: страдать и причинять боль близким. Они, – он кивнул на брата и сестру Танидзаки, лежавшие друг на друге и едва слышно дышащие, — они пострадали только из-за тебя. И ты сам страдаешь от себя, – он жестоко усмехнулся, и с глаз Ацуши скатились слезы обиды. "Ты приносишь людям только страдания" – показался директор, и он тоже безразлично смотрел, как Ацуши мучался. Почему-то захотелось спать, всё блекло и отходило на второй план. Зачем он мафии? Он не знал, и знать не хотел. Да и наверняка ему никто не скажет. Он снова закрыл глаза, проваливаясь в сон. "Будь, что будет", – он жалел лишь о Наоми и её брате, обречённых на гибель. Переулок погрузился в тишину. — Что-то слабоват оборотень, – нервно усмехнулась Хигучи, за что словила прожигающий взгляд Акутагавы, велящий заткнуться. Он напряженно вглядывался в тело Ацуши и дождался. Тело Ацуши вдруг дернулось и начало разростаться, но этого мафиози не видели из-за слепящего свечения. Послышался рёв, и на лице Акутагавы появилось подобие довольной улыбки. Тигр кинулся в атаку. — Отойди, Хигучи. Тебе он не по зубам, – отдал приказ он. Способности кинулись в бой, а Ичие послушно шагнула назад, за спину Акутагавы. Тигр был сильным. Пули, которые пускала Хигучи в него, отскакивали от его шкуры, да и удары Акутагавы не действовали на него особо. Ему хватало лишь несколько секунд, чтобы полностью восстановиться. Они оба поняли, что всё идёт не по плану, когда, отпрыгнув от многострадальной кирпичной стены, тигр кинулся на Хигучи. Акутагава дрогнул. Всё случилось слишком внезапно, даже не верилось, что он был способен так быстро передвигаться. — Хигучи! – крикнул он. Девушка прижалась к стене, зажмурившись. Сейчас она умрет. Способность Акутагавы метнулась к тигру, разрубая его ровно пополам. На мгновенье всё замерло, и всё исчезло... Мелким снегом. "Иллюзия", – наконец догадался Акутагава, кинув озлобленный взгляд на Танидзаки. Тот с болезненным презрением ухмыльнулся. — Гаденыш, – проскрипел Акутагава и вдруг его осенило: раз рыжий детектив создал иллюзию разрубленного тигра, то где настоящий? Он внезапно кинул взгляд назад. Способность Накаджимы снова кинулась на него, и Акутагава едва успел отпрыгнуть. — Расемон: челюсти тюремных врат, – скомандовал он, и ткань плаща приняла форму больших лезвий, чем-то напоминающих челюсти, кинувшихся в ответную атаку. Но два удара, равных по силе, не соприкоснулись. — Думаю, на сегодня хватит, – раздался дружелюбный голос. Показался высокий человек, протянув руки к обоим участникам драки одаренных. Секунда – и две мощные способности исчезли. Ацуши снова принял человеческий облик, и без сознания упал на асфальт. Опасная ткань из плаща Акутагавы тоже бессильно втянулась в одежду, пока её хозяин потирал руки, избавляясь от неприятно знакомого покалывания. Он нахмурился. — Снова ты, – в унисон вздохнули мафиози, кинув озлобленные взгляды на нарочито дружелюбного человека перед ними. Может, по этому улыбчивому гражданину и не скажешь, но Осаму Дазая побаивались в мафии все, даже сейчас, через пять лет после его ухода. Про него ходили легенды, поговаривали, что он мертв, но нет, Дазай стоял перед ними: живой и здоровый. — И снова я, цветов не надо, хе-хе, – он качнул головой, приветственно помахав рукой. — Хлипенько у вас дела идут после моего ухода, как я погляжу, – Дазай подопнул руку Ацуши, убирая её из-под ног. — Нищает портовая мафия, – он проговорил не без удовольствия, ухмыльнувшись. Акутагава за спиной сжал руку в кулак, с ещё большей ненавистью смотря на Ацуши: — Зачем он тебе? — А с чего ты решил, что он мой? – огрызнулся Осаму, вглядываясь в тельце Накаджимы и не понимая, что такого в нем нашел Федор. Всего-то подросток, который не может контролировать способности. — Не верится, что ты способен помочь кому-то. За его голову золотые горы обещают, – сухо ответил Акутагава, лишь сильнее сжимая руку. — В стиле мафии, – со знанием дела хмыкнул Осаму, сунув руки в карманы пальто. — Тебе ли не знать, что в нашем стиле, – съязивила Хигучи, опираясь на стену. — Напрасно старался. Всё равно вашему оборотню не жить, – фыркнул Акутагава, всем сердцем желая, чтобы улыбка с лица бывшего коллеги исчезла и больше не появлялась. — Да что ты? — Не забывай, что мы из мафии. У нас связи даже в верхушках правительства. Что нам ваше детективное агентство? Плюнуть да раздавить, – Хигучи кинула испепеляющий взор на Дазая, всем своим видом показывая, что так просто она свое дважды униженное достоинство не оставит. — Посмотрим, – безразлично пожал плечами Осаму. — Мы ещё вернемся, – Акутагава скользнул из подворотни, и Хигучи следом. Провожая взглядом две молодые фигуры, он усмехнулся, слыша отдаляющийся приказ: — Ты отстранена от работы. * В офисе детективного агентства за пятнадцать минут до этого царила рабочая обстановка. Только Достоевский крутился на офисном кресле, а не делал отчеты. Похоже, у него был приступ нестерпимой скуки. — Да хватит! – не выдержал Куникида наблюдать за мелькающими силуэтом коллеги и кинул на стол ручку. Йосано тихо хихикнула вместе с Рампо, а Достоевский затормозил. — Самому не надоело? – по-учительски, как умеет только Куникида, спросил он. — Мне скучно, – русский откинулся на стуле и, скучающе поставив голову на кулак, изобразил на своем лице несметную тоску, за которой скрывалась хитрая ухмылка как у кота, который до этого съел банку сметаны, а теперь без зазрения совести глядит в глаза хозяина. — Займись отчетами, – тут же посоветовал Куникида, скидывая мусор в пакет. — Мне лень, – безапелляционно отрезал он, разведя плечами. Все аргументы под этими словами рассыпались аки карточный домик. Куникида недовольно вздохнул, поправляя очки. В комнате повисло молчание, прежде чем раздалась трель звонка стационарного телефона. Трубку поднял Достоевский почти сразу же. — Слушаю. — Ну как, не закис ещё? У меня есть тако-о-е выгодное предложение, очумеешь, – раздался веселый голос, смешанный со скрежетом и ещё непонятно с чем, кажется, с криками боли на фоне. В глазах Федора заискрились шальные огоньки интереса и азарта, и он едва удержался от вопроса: "Какого черта ты забыл тут?" — Да неужели? Я уж думал, не позвонишь. — Я могу спасти главного героя пьесы безвозмездно. Одно твоё слово – и крики прекратятся, – Достоевский представил себе образ того, с кем он разговаривал в одежде типичного Робин Гуда и сам себе улыбнулся. Но следом его улыбка переросла в кислотную, и лично Йосано ощутила, как мороз прошелся по коже. — Зачем тебе это? – вкрадчиво спросил он. На другом конце провода вздохнули и поднесли трубку к источнику крика. Достоевский отнял телефон от лица и поморщился. Тем временем кто-то крикнул "назад" и раздался рев. Были и выстрелы, но разговаривающие на это внимания не обратили. — Скажем так, твой подчиненный не в совсем человеческом состоянии. Волнуюсь за тебя, – как ни в чем не бывало хихикнул он. Федор вздохнул в трубку и закатил глаза. — Не знал, что ты романтик. — О нет, просто тут тебя искрошат в капусту, а ты мне ещё нужен, – оправдался человек, а Достоевский покачал головой. У него не оставалось другого выбора по крайней мере, сейчас. И у собеседника тоже не было выбора, кроме как помочь безвозмездно. — Хорошо. Давай сыграем по-твоему, – он ухмыльнулся, будто бы стоял лицом к лицу к этому человеку. — Ни слова больше, – раздались гудки, и Достоевский кинул трубку на стол, зарываясь тощими пальцами в волосы. Теперь он не чувствовал скуки от слова совсем. Нет, его совершенно не беспокоил Ацуши, который наверняка истошно орал в трубку от боли. Просто наверняка он ещё много раз будет припоминать эту помощь, или попросит что-то взамен. Зная его непредсказуемость, это было равноценно сидеть на пороховой бочке и курить. — Будь ты проклят, Осаму Дазай, – в звуке захлопывающейся двери Ранпо услышал именно это и понял, почему лицо Федора приняло более жуткий вид, как в тот раз, когда они впервые встретились. Он задумчиво взглянул в окно, провожая взглядом сутулый силуэт коллеги. * Двое девчонок сидели на вокзале. Та, что чуть выше: коротко стриженная рыжая девушка с щедрой россыпью веснушек на коже поставила ноги на чемоданы и поглаживала по голове вторую, лежащую у неё на коленях и что едва слышно всхлипывала. Никому не было до них дела, даже проходившим мимо с их ориентировками полицейским. Девушка с тусклым светом, отражающимся в её серо-голубых глазах смотрела в одну точку, ероша волосы темноволосой подруги. Она не знала, что будет потом, что делать. Лишь бы уехать из этого поистине проклятого места в Россию, а дальше – затеряться в многообразии городов. Если повезет, то и в Петербург попадут, как грезили обе. — Ничего, всё будет хорошо, – то и дело повторяла она, ласково улыбаясь, девочке, которая вжалась ей в колени и не видела ничего этого. — Где наша не пропадала, в конце концов, да? – она нервно рассмеялась, заправив за ухо прядь выбившихся волос. Вторая девочка лишь сильнее обхватила её за ноги, прижимаясь. — Замёрзла, наверное. Мерзлячка моя, – она накинула на подругу свою кофту и тихие всхлипывания вовсе сошли на нет. — Скоро придёт поезд, и всё будет кончено, – успокаивающе баюкала она девочку, всё гладя её по длинным волосам, что теперь собирали пыль из-за низких сидений. Достоевский аккуратно спрыгнул на платформу и мимолетно окинул взглядом вокзал. Он почему-то был особенным. Люди были уставшими и отчего-то заплаканными, обжившие вокзал как свой второй дом и тихо, будто боясь разрушить тишину и разбудить кого-то незримого, разговаривали. Веяло отчаянием и смиренным ожиданием чего-то. — Непривычно? – поинтересовался юный шатен в бинтах, разминая затекшую спину за время поездки. — Немного, – устало улыбнулся Федор, оглядываясь на нового знакомого. Тот был едва достигший совершеннолетия юноша худощавого сложения и острыми чертами лица. То ли все его руки и шея были покрыты бинтами полностью, то ли это хитроумная иллюзия, дополненная повязкой на глазу, под которой наверняка не скрывался никакой деффект, а скорее носимая "для красоты". Одет он был по-летнему, хотя и было на улице холодновато. На нем не было никакого плаща или накидки, но по стёртой ткани на рубашке Достоевский понимал, что он его носил, а сейчас, скорее всего, выкинул. Или за этим стояла совсем другая история. С этим человеком по имени Дазай Осаму он познакомился в поезде совершенно случайно, подсев в купе за неимением мест. * И сейчас он стоял перед ним в этой подворотне, глядя ему в глаза. У него всё те же темные волосы, не видавшие рук парикмахера уже много лет, бинты почти до самых пальцев. Он почти не изменился. Разве что он вытянулся, кожа на руках чуть огрубела, да и теперь он носил телесного цвета плащ. Они молчали, глядя друг другу в глаза, не моргая. Федор наконец потерялся в его зрачках и едва заметно тряхнул головой, фокусируя взгляд на Ацуши, лежавшем без сознания за спиной Дазая. — До сих пор носишь эту дурацкую шапку? – наконец, Осаму фирменно улыбнулся, прицепившись взглядом за ушанку. Но Достоевский, казалось, не обиделся. — А ты до сих пор в бинтах, – елейно улыбнулся Федор, качнув головой. Они оба усмехнулись, делая шаг вперед. Федор скользнул за спину Дазая, скрывшись в темной стороне переулка, приставив к горлу знакомого нож и почувствовал, что в него самого упирается дуло пистолета. "Зажигалка." — Зачем ты здесь? – послышался вкрадчивый вопрос. Дазай оскалился, удовлетворенно чувствуя, что Федор прожигает ненавидящим взглядом его спину. — Хочу устроить рай на земле, – то ли издеваясь, то ли всерьез ответил Осаму, не стремясь вырваться из хватки, хотя мог бы. — Даже Эдемов сад стал греховным, – лезвие сильнее надавило на шею Дазая, едва разрезая бинты. Когда-то Достоевский и сам верил в рай на земле. — Я не про сад. Будет земля обетованная. — В мессию хочешь поиграть? Или захотелось попробовать себя в писательстве? – будто сам себе задал он вопрос, – Ну-ну, – Федор полоснул ножом по горлу Дазая. По крайней мере, теперь Осаму не будет крутиться под ногами. — Позвони в скорую. Иначе помрешь от потери крови, – Достоевский перепрыгнул тело упавшего Дазая, будто бы в благодарность за спасенного тигра давая маленький совет. — Давай, Ацуши, вставай. Иначе я вас втроем не утащу, – детектив потряс коллегу за плечо, дожидаясь, пока Накаджима очнется.