Великий из бродячих псов: крыса, тигр и вундеркинд

— Эй, эта девчонка всё ещё тут стоит! Уже второй день, — с восхищением и удивлением говорил мужчина своему приятелю, глядя на девочку в кимоно. Она глядела пустым взглядом на прохожих. — Может быть, это — кукла? — подумал вслух другой человек. Девочка и правда не шевелилась, держа в руках телефон. Будто бы ростовая кукла, очень качественно сделанная. Но вдруг она взглянула на время. — У-аа! Она двигается! — радостно прокричали они, из-за чего некоторые прохожие косо взглянули на них, и вновь пошли по своим делам. Девочка недовольно цыкнула: сейчас они всё испортят, и ей придется ждать ещё день. — Ты ждешь кого-то? — поинтересовался человек. — Уже дождалась, — тихо ответила она, показательно обойдя парней. Они бы поклялись, что на её лице за все время не дрогнула ни одна мышца, а теперь она ступала на своих гета неслышно, ловко лавируя в потоке людей, спешащих кто на остановки, кто домой. Они проводили взглядом девочку, пока она не исчезла, а затем их глаза упали на плакат прямо там, где стояла девочка до этого: «Разыскивается особо опасная преступница. Если вы видели или обладаете информацией о том, где находится она, позвоните по номеру *** ***» Эта девочка в красном кимоно и двумя длинными хвостами — Изуми Кёка. И она убила тридцать пять человек за эти полгода. Нетрудно догадаться, Кёка была сотрудницей мафии. Убийцей. Она даже сейчас поежилась от этого мерзкого слова, хотя было вовсе нехолодно. Она была уверена: не будь этой вещи, её бы здесь не было. Изуми огляделась: вот она, белая ушанка. Тот, кто ей нужен, шел неспешно, глядя только под ноги и будто ссутулившись от непосильной ноши. Несколькими прыжками она добралась до него, параллельно набирая номер «Ниихары». Тот ответил почти сразу, будто уже до этого держал телефон наготове. — Как всё идёт? — голос наставника отдавался эхом. Значит в подвале мафии. Уже ждёт. Так решила Кёка, и так наверняка и было. — Лучше и представить нельзя, — отчиталась девочка, будто скороговорку говорила. — Молодец. Кёка дернула человека за рукав. Человек в ушанке удивленно взглянул на неё. — Вам что-то нужно? — его акцент хоть и был заметен, но уши совсем не резал. — Вам звонок, — Изуми протянула телефон и на мгновение поняла: он знает, что произойдёт. Это было заметно по его удовлетворенному взгляду, что стремительно растворялся в яркой способности, осветившей всю улицу. Этот человек, чьё имя показалось ей длинным и довольно забавным, пропал в потухшем экране телефона. Осталась только белая ушанка, одиноко лежащая на асфальте. Своему хозяину она вряд ли когда-нибудь больше понадобится. Кёка захлопнула крышку кнопочного телефона и опустила взгляд на тротуар. Изуми подобрала шапку, оглядела: чистая, меховая. Но и ей она не пригодится: у неё не было привычки продавать вещи после убийств и заданий. Завернув в проулок, она, не останавливаясь, швырнула вещь в мусорный контейнер и, отряхнув руки, поспешила прочь: скоро сюда прибудет полиция, если уже не бежит прямо по её следам… * Кёка смотрела, как дети играют в автоматы и как проигрывают. Вспомнились времена, когда она и сама играла в такие игры. Сколько же ей тогда было? Кажется, лет восемь, не больше. Она взглянула на вокзальные часы: оставалось ещё двадцать минут до её последнего задания. Почему бы и не сыграть? — Вы позволите? — она коснулась плеча мальчика. — Конечно, — с улыбкой уступил ребенок. Сунув нужную купюру, Изуми за несколько секунд вспомнила, как управлять этой штукой. И зайцев нет… Металлическая «рука» рваным движением подхватила игрушку тигра и кинула в дыру-приемку. — Поздравляю с выигрышем, — проговорил мальчик, глядя на то, как Кёка рассматривает игрушку. Надавив на живот тигра, игрушка пару раз согнулась. Изуми поглядела в стеклянные зеленые глаза животного, а потом обернулась на мальчика. На его футболке тоже был тигр. Правда белый. Кёка никогда таких не видела, даже в зоопарке, куда часто ходила вместе с отцом, когда тот был свободен от работы. — Дарю. Мне ни к чему, — всунув игрушку в руки мальчика, она пошла прочь. — Спасибо, — пролепетал ребёнок, — и зачем играть, если выигрыш отдают незнакомцам?.. — покачал головой мальчик, глядя хладнокровной незнакомке вслед. Кёка взглянула на себя: сестрица Коё постаралась с маскировкой, не торчало ни одного проводка из-под пояса. Правда было немного тяжело удерживать такой большой груз и не сутулиться. Но ничего. Ей осталось недолго терпеть такие неудобства. Да и ей не привыкать. Глядя в спины прохожих, она не заметила, как врезалась в кого-то плечом. Обернувшись, увидела человека с удивительными пепельными волосами. Он тоже обернулся на неё. Их взгляды: её безразличный темный и его любопытно-тревожный желтых глаз встретились. Человек упал будто в замедленной съемке, а следом разлетелись во все стороны и коробки. Изуми дернула носом и пошла дальше, придавшись своим мыслям. Она вспоминала родителей в их последние минуты. — Мама, папа. Подождите. Совсем скоро мы встретимся, — прошептала она, закрыв глаза и свернув на нужную ей платформу. * Ацуши засмотрелся на быстро удаляющуюся девочку и даже прослушал половину того, что говорил разъяренный человек, на которого приземлились все покупки Йосано. А вот как раз и она. — Что стряслось? — с напряженным удивлением спросила врач, глядя на Ацуши, нежели на пострадавшего. — Ты вообще знаешь, сколько это стоит?! Глаза Йосано на мгновение расширились, а на лице промелькнуло удивление. — Мы приносим свои искренние извинения за доставленные неудобства, — она поклонилась и принялась собирать вещи. — Ты меня не поняла: извинений недостаточно. Вам придется компенсировать ущерб, — мужчина наглел на глазах, ухватив врача за кисть руки. Ацуши кинул взгляд на Йосано, но она покачала головой: не вмешивайся. — Кем ты там работаешь: официанткой, секретаршей? Или у тебя гораздо специфическая работенка? Йосано садистски улыбнулась, второй рукой сжимая ладонь мужчины до хруста костей. — Хирургом. Моему пациенту нужна рука. Не хотите стать бесплатным донором? — предложила она, и даже Ацуши стало не по себе. Мужчина взвыл и едва вырвал руку из хватки доктора. — Сумасшедшая, — прошипел он, зашагав куда-то прочь и стряхивая покрасневшую руку. — Грязный извращенец, — фыркнула Йосано, тряхнув шевелюрой. — Ну что, Ацуши, пойдем? А то на поезд опоздаем, — она привычно улыбнулась, помогая Накаджиме собирать вещи. * — Извините, — тихо произнес он, нахмурившись. Врач смерила его удивленным взглядом. — Да ладно тебе, бывает, — Йосано пожала плечами, по-доброму усмехаясь. Они ехали одни в вагоне. Видимо, не так уж и много людей торопились в середине дня в город. — Кстати, давно хотела посмотреть, — врач подняла ногу Ацуши и положила рядом на сиденье. Накаджима пискнул. — Спокойно… Без единой царапины, удивительно, — воодушевленно провела она ладонью по икре. Над головой раздался скрежет, поезд пошатнулся, и оба детектива закрыли уши руками. — Раз-два, раз-два, проверка связи! С вами на связи машинист поезда. Поезд, увы, заминирован с хвоста и с верхушки. Механизм снова запустится через девять минут! (Как раз посмотрим, как вы поджаритесь..!) Накаджима Ацуши-кун, я ведь знаю, что ты сидишь здесь, живой или мертвый, — весёлый голос на мгновение замолк и по шуршанию было понятно, что неизвестный террорист ищет бумажку, где написан остальной текст. А Ацуши сидел бледнее бумаги: неужели только из-за него столько людей в опасности? — Нашёл. Обещаю. Хотя нет, ничего не обещаю. Зато гарантирую: тут взрывчатки столько, что до Луны взлетим, ха-ха! Ну что ж, время пошло. Удачных голодных игр, ребятки, — человек отключился. Накаджима с ужасом смотрел на Йосано. Её же лицо оставалось непроницаемым. Но вот, она встала прямо на сиденья, доставая свой докторский чемоданчик. — Я иду к этому мудиле лично, а ты — в хвост, — отдала она команду. На душе Ацуши стало чуть спокойней: вдруг всё окончится хорошо? — Понял, — кивнул он, вставая со своего места. Йосано уже собралась идти. По соседним вагонам пошла паника, люди бежали в середину с хвоста и с головы состава. — Что делать, если встречу их? — спросил Ацуши. — Мочи ублюдков. * Кёка сидела в одном из последних вагонов. На удивление, ей не было страшно. Она наблюдала за надвигающимся хаосом и завидовала, что они не знают: она, сидящая у дверей и есть смертница, что взорвет поезд. Она взглянула на время в телефоне: осталось десять минут до её конца. Она ждала его терпеливо, как ждут дети прихода родителей с работы. — Что же ты сидишь здесь? — спросил пассажир. — Так надо, — она ответила не думая, механически. Пассажир удивленно взглянул на неё и махнул рукой: своя жизнь дороже. Кёка не осуждала этого человека: может, он ещё и спасет себя, доберется до дома целым. Она хотела, чтобы так было, но понимала — большую половину пассажиров не дождутся дома матери, мужья, дети. И всё из-за неё. Её будут проклинать и после смерти. Таков удел убийцы. Ей это объяснил Ниихара просто и доходчиво ещё когда они впервые встретились. Осталось несколько минут, и Изуми встала с места: аппарат, повязанный на её поясе, пикнул. — Куда ты идешь? Там опасно, — послышался встревоженный голос. Кёка обернулась: она видела этого человека до этого, на вокзале. Тот юноша с коробками, который упал по её вине. Она вспомнила: он из детективного агентства. — Я отведу тебя в безопасное место, — он подошёл ближе, и Кёка рванулась. Раздался звонок. Как не вовремя. Пальцы сами по привычке нажали на нужную кнопку. Она знала, что услышит. — Снежный демон, убей всех, кто стоит у тебя на пути, — они оба услышали безэмоциональный голос с того конца провода. За спиной Изуми появился сгусток тумана. Со временем, он приобрел форму мечницы. Как только детектив заметил оголенное оружие фантома, она кинулась в атаку. Ацуши пытался увернуться, но казалось, что снежный демон бьёт во все стороны. Его пронзила боль в груди, а потом и в ноге. Послышался хруст стекла: разбились двери поезда, и тело Ацуши почуяло ветер несущегося на полной скорости локомотива. — Зачем?.. — прохрипел Ацуши, опускаясь на колено. Тело ныло. Фантом вернулся за спину девочки. Кёка поднесла телефон к уху. «Она слишком сильна. Даже с места не сдвинулась». — Защити бомбу и устрани помеху любой ценой, — послышалась команда на большой громкости, и Ацуши наконец понял, почему девочка с траурным молчанием уставилась на него. — Меня зовут Кёка. Я... — она прикрыла глаза, будто ей тяжело говорить, — Я — такая же сирота, как и ты. Люблю кроликов и тофу. Мне не нравятся собаки, мухи. Я не люблю грозы и громкие звуки. Как я оказалась в рядах портовой мафии? — девочка задала вопрос в пустоту и снова замолкла, но лишь на миг, — Я убила тридцать пять человек за полгода, — её голос можно было сравнить с замогильным. «Тридцать пять человек?» — это милое дитя с даже и не думающими взрослеть чертами лица так спокойно говорило об этом. Вернее, это было не спокойствие, а всего-то глухое безразличие, которое Ацуши видел в глазах Акутагавы тогда. Даже не было понятно, что его приводило в ужас: не меняющееся отчужденое выражение лица Кёки, или число жертв, которые оказались на том свете. — Тридцать пять человек?! — переспросил Ацуши из последних сил. «Тридцать пять человек», — будто бы заевшая запись, повторялись ужасные слова девочки. Ножны катаны фантома щелкнули, и вскоре Ацуши ощутил ещё удар, но не от способности. * Йосано ловко лавировала между паникующих людей. — Граждане пассажиры, всем сохранять спокойствие, работают профессионалы, — изредка подбадривающе покрикивала она, пытаясь успокоить и свои, и чужие нервы. На кого-то это действовало, и они мирно садились, кто-то безудержно плакал, но Йосано нельзя обращать на них внимание, как бы ни хотелось. Она дошла до кабины машиниста за считанные секунды. — Эта дрянь ещё смеет средь бела дня брать всех их в заложники. И вправду сумасшедший. Или эта шавка такая послушная, — рассуждала вслух Йосано, толкнув дверь: та со скрипом поддалась. Войдя внутрь, врач осмотрелась: никого нет. — Что за чертовщина… Она сделала шаг и… Слабый «чик» раздался под её ногами, и она поняла: граната. Раздался взрыв. Йосано закрыла лицо руками и отскочила в угол. Возможно, это спасло её жизнь. — Ого-го, а в вашем агентстве работают отважные девчата, как я погляжу, — на соседнем ряду прямо на месте прогремевшего взрыва появился молодой человек, выглядящий как сумасшедший ученый. На глазах лабораторные очки, на нем самом — халат и неровные, будто ободранные злой собакой, штаны. И гета. Он сидел в развалку, точно занимая два сидения и изучал тело врача. — Сейчас на одну меньше, правда. Прощай, народа главная надежда, — голос его не был полон сочувствия, скорби — тем более. Он в наглую иронизировал. Йосано шевельнулась, с непреодолимой болью поднимаясь. — Я всё хотела увидеть тебя лично. Быстро набираешь популярность, Мотоджиро Каджи, — она, опираясь на стену, свирепо взглянула на него. — Мда... женщины — такие удивительно неуклюжие существа, — вздохнул Каджи, вскакивая на ноги и вставая напротив врача. — Мужчины и женщины — равны, — безапелляционно отрезала Йосано. — Любопытно, что самый разыскиваемый преступник появился среди бела дня именно здесь, — усмехнулась Йосано. — Убить двадцать восемь человек одним махом… На это способны далеко не каждый сотрудник мафии, — врач вспоминала всё, что читала в сводках до этой роковой поездки. — Согласись, противостояние бога и смерти – самое мощное, что можно придумать, не так ли? — воодушевленно начал Мотоджиро. «Какой бред». — Замедлим пульс, нарушим сердечный ритм, ацидоз! Восхитительно! Потом проникающие в кровь метастазы, а затем — необратимая смерть. Вот в этом и суть моего эксперимента — наблюдать за смертью! — Каджи покрутился вокруг своей оси. — Это научный бред и человеческий садизм. — Возможно, возможно, — пожал плечами он. — Могу тебе это простить, как будущей покойнице. У тебя ведь нет шансов выжить, — Каджи выудил из кармана складной нож. Йосано с тоской поняла: ей придется испытать много боли. — Но прежде, чем ты умрешь, позволь мне рассказать о смерти, — он так легко толкнул её, что Йосано повалилась на пол, особо не сопротивляясь: сил на это не было. — Чего? — выдавила из себя девушка. — Из тебя выходит невнимательный слушатель. Это — сфера моего интереса, — он снисходительно усмехнувшись, продолжил, — человек умирает от гипоксии мозга и изнашивания теломер. Эти процессы можно легко обратить вспять в лаборатории. Но почему тогда смерть неизбежна? — сейчас, поставив ногу на беспомощно лежащего врача, он читал лекции о том, что девушка давно усвоила ещё в далеком прошлом. — Выходит, ваша мафия не такая уж и сильная, раз не может ответить на простой вопрос, — она слабо рассмеялась, хлюпая кровью. Сломанные ребра, на которые давили, болели. — А ну-ка, просвяти меня, ученого-исследователя с научной степенью, мелкий детектив, — Каджи сильнее наступил, и Йосано прошипела неразборчивое ругательство. — Да потому что ты — идиот! — выплюнула она из последних сих. — Спасибо за мнение. Обязательно учту, — его и без того широкая улыбка стала шире. Он с силой опустил на руку девушки лезвие ножа, тем самым пригвоздив её к полу. — Если человек умирает от потери крови, его мозг жив в течении восьми часов. Так что… — он выдержал паузу, снимая ногу с тела врача. — Покажи, как умрешь ты, красавица. А я потом спрошу у тебя, каково это — чувствовать себя мертвой? — Каджи миновал Йосано, а из его широкого рукава просыпались... лимоны-бомбы. Около пятнадцати штук рассыпалось по всему полу вагона. Кабина машиниста захлопнулась. Йосано осталась одна в заминированном вагоне. Врач дернулась, но вместо затем прошипела от боли: она пригвождена намертво. Раздался взрыв. * Демоница промахнулась: разрубила соседние кресла, кусок от одного приземлился Ацуши, что спрятался за креслами, на голову, но не задела его. «Неужели я умру здесь?» Он взглянул на пассажиров в соседнем вагоне. На их лицах были разные эмоции: кто-то плакал, кто-то проклинал поезд и билеты, а кто-то молился на коленях. Но всё они смотрели на него с надеждой. Среди пассажиров Накаджима заметил того самого человека, который нахамил Йосано: тот стоял бледнее всех, будто кровь из его лица мгновенно выкачали. Он смотрел с особой мольбой в глазах, и Ацуши от отращения поморщился, переведя взгляд на то место, где должна была стоять Кёка. «Ну вот, опять ты виноват. Просто потому что они сели в один поезд с тобой, сейчас их жизнь на волоске от гибели», — вместо девочки-убийцы стоял директор. Он говорил спокойно, не улыбался. Констатировал факт. — Чего ты, черт возьми, хочешь? — прошипел Ацуши. — Ничего. Жизнь тех, кто не может спасти других не имеет смысла. Спаси их. И докажи, что твоя жизнь хоть чего-то стоит, — в ладони директора что-то блеснуло и упало на пол. Монетка в одну йену. Ацуши кинул решительный взгляд на толпу, вспомнив слова Достоевского после проверки: “Только добро порождает добро. И мы, как хранители спокойствия в городе должны оставаться добрыми всегда. Носи и ты с достоинством звание детектива и твори добро, Ацуши”. — Вы все вернетесь домой. Клянусь, — прошептал Накаджима. «Может быть, это и глупая затея, но ради всех них… Только бы была сила». Ацуши встал из укрытия. Толпа ахнула, некоторые закрыли глаза и отступили. «Помоги мне, лунный зверь», — неизвестно, на что расчитывал Ацуши, когда с истинным желанием думал о тигре-способности. — Снежный демон: искроши своих врагов, — снова послышалась команда. Накаджима чувствовал слабую боль в руках, идя на смертельную опасность: они обрастали шерстью, становясь тигриными. Раны затягивались прямо на глазах удивленных пассажиров. Способность кинулась в атаку. Но вот что странно: катана будто бы отскакивала от рук-лап Ацуши, а тот и не сомневался в этом. Вновь увернувшись от удара, сам полоснул по демону когтями. * Каджи зашёл в развороченный вагон. Улучшенные бомбы сделали своё дело. — Ну как, красотуля, прожарилась? — обратился он к наверняка мертвой девушке. Сейчас он исследует её показатели, запишет, и всё: может быть таков. Кёка сама справится. Возможно даже погибнет и обречет наставников на долгие муки спрятанной глубоко совести, но это в представлении Каджи были только их проблемы. Йосано лежала на окне: половина тела высунулось наружу. Всё в крови, даже золотая заколка-бабочка. — Теперь-то ты точно мертва, — он подхватил её под руку, но врач неожиданно открыла глаза. Пнула Мотоджиро сначала по колену, а затем врезала в челюсть. — Не может быть! — Каджи отлетел, выплевывая выбитые зубы и припечатался к стене: выжить здесь было невозможно. Так как она смогла? — Слабовато. Надо было бить сильнее, мог бы и подальше улететь, — девушка недовольно покрутила запястьем. — Ну, куда же мне тебя ударить? — она подошла к нему и с неописуемой легкостью схватила его за халат. Тот скрипнул, норовя треснуть по швам. — Щуда, пофалуфста, — прошепелявил Каджи, показывая туда же, куда пришелся первый удар. — С радостью, — Йосано улыбнулась и, взмахнув рукой, ударила в другую щеку. Каджи вылетел в проход и проехался задом до закрытой двери. — Вот теперь полный порядок, — Йосано пару раз хлопнула в ладоши, подхватывая чемоданчик, про который, признаться честно, забыла. Порванная юбка развевалась на ветру, придавая образу чудом выжившей девушки особый героизм. — По мне не скажешь, но я врач. Хочешь знать, что такое смерть? Я отвечу. Это потеря жизни. Я видела её во сто крат больше твоего. Страшное явление. Сколько бы усилий врачи не прикладывали, смерть отнимает жизни пациентов регулярно. И ничего с этим не поделаешь, — Йосано смотрела на Каджи холодно, и он понял: она видела многое. Почему-то, он представил её в военной форме: порванной и окровавленной, с грязной повязанной на рукаве повязке с начерченным на ней красным мелом крестом. — «Смерть — вершина науки»? Тварь, не ценящая жизнь, я познакомлю тебя с ней лично! — с чистой яростью в голосе провозгласила врач. — Я вспомнил. Это ты, врач со способностью исцеления. Йосано Акико, — пролепетал Мотоджиро, прижимаясь к стене. Йосано ухмыльнулась. — Моя способность «Не отдавай, любимый, жизнь свою» позволяет исцелить только тяжелые наружные раны. Вот почему я стою перед тобою в полном здравии. Если мне нужно вылечить человека с малозначительными ранениями, я вынуждена убить его, — она открыла свой чемоданчик, и Каджи понял, к чему всё идёт. — Кажется, у тебя что-то болит… Не хочешь пройти моё лечение? * Способность растворилась с тихим шуршанием. Накаджима схватил за тонкую руку Кёку. Она и не сопротивлялась. Молча смотрела, будто бы была наблюдателем, а не главным героем в этом жестоком спектакле. — Вот и всё, — с усталым торжеством произнес Ацуши, — показывай, где бомба. Кёка взяла пару секунд на размышление. — Меня зовут Кёка. Я убила тридцать пять человек. В последний раз это была семья: мать, отец и ребенок. Демон отсек им головы, — она вырвала из хватки свою руку и потянула за пояс. Желтая лента развязалась, и Ацуши пошатнулся: она и есть бомба. Жилет со взрывчаткой был на ней. «Почему она так спокойна?» — Так ты. в самом деле идешь на смерть... На твоем лице ни одной эмоции. Машина для убийств, разве не понимаешь? Ради чего? Неужели у тебя нет собственной воли?! Раз у тебя есть свои желания, исполни их! — в отчаянии вскрикнул Ацуши, тряся её за плечи. Она, словно тряпичная кукла, шаталась. Её лицо было пустым. Было страшно. Не то от её бездушного лица, не то от того, что скоро всё взорвется. Что же делать? Но вот, послышался скрежет. — Приём-приём, как слышно? — послышался спасительный веселый голос Йосано сквозь помехи. — Ацуши, ты ведь в хвосте? — Да, – не раздумывая, крикнул он, крепче сжав плечи Изуми, пока та тихо не пискнула от боли. — Найди дистанционный пульт отключения! Бомбу можно отключить на расстоянии. Повторяю: найди дистанционный пульт отключения! У нас осталось от силы две минуты. Слышишь? — требовательный голос врача едва пробивался через помехи. — Слышу, — крикнул Накаджима, оглядываясь. Пассажиры зашумели, отступая назад. Раз на девочке бомба, то и пульт должен быть у неё. Накаджима нажал на желтую кнопку, видневшуюся в центре жилета. На том конце провода зло усмехнулись: — Так ты нажала на кнопку... — пошёл обратный отсчёт. Осталось тридцать секунд. — Снимай быстрее! — скомандовал Ацуши, бледнея на глазах. Ещё немного, и он упадет в обморок. — Не могу. Слишком поздно, — Кёка оттолкнула его. У неё было одно-единственное желание. Не убивать больше. И она его исполнит ценой своей собственной жизни. — Меня зовут Кёка. И я убила тридцать пять человек. Но больше я не хочу убивать! — девочка кинулась к разбитым дверям и прыгнула вниз. С бомбой на груди и слезами на глазах. На том конце провода отключили звонок. Всё и так ясно — Кёка вынесла приговор сама себе и привела в исполнение. — Дурочка, — шикнул Ацуши и кинулся следом: он только сейчас всё понял. Девочка не контролирует свои силы, подчиняясь командам из телефона. Живая марионетка в руках умелого кукловода. Кёка отсчитывала секунды: пятнадцать, четырнадцать, тринадцать, двенадцать… Она плакала: «Не хочу умирать», — ей неимоверно страшно. Так плакала и её мама перед смертью. Кёка закрыла глаза, проклиная своё существование и эту чертову способность. Она закрыла глаза: думала, так будет не страшно. Её притянуло к себе что-то мохнатое, сильное. Сдернуло смертельный жилет и полетело с ней вниз. Послышался взрыв. Йосано высунулась из окна: в реку летела девочка в красном кимоно, а в обнимку с ней — Ацуши. — Ну и дурак, — она улыбнулась: какой же новичок отчаянный. Каджи, видя, как девушка отвлеклась, резво вскочил на ноги и кинулся прочь. — А ну стой! — но он выпрыгнул в разбитое окно прежде, чем услышал команду Йосано. * Только позже Ацуши осознает, что в последнем вагоне, куда шла девочка, не было никого, кто мог пострадать от взорванной вместе с ней бомбой. Но это — потом, а сейчас он без сознания лежал у неё на коленях, пока Кёка тихо плакала, продолжая нажимать на заевшую кнопку сброса вызова.