Пожарный из Сохо

Люциус добирался до Лесного переулка никак не меньше получаса и неустанно проклинал желание друга жить едва ли не в глуши. Иногда превышал скорость, пытаясь доехать побыстрее: Северус не отвечал на звонки. На нём многое держалось, а он взял и пропал с радаров. «Если ты потерял счёт времени, так не пойдёт», — Люциус сузил свои серые глаза, и, наконец, остановился. Дом был едва ли не старым. Несколько мрачный, с чёрной покатой крышей, на которой должны были отдыхать бесы по ночам, приняв её за большой родной адский шезлонг. Дрозды, сойки и вороны тоже нередко топтались на гребне крыши. По фасаду дома вился плющ и дикий виноград, образуя плотное зелёное покрытие, которое не ползло практически только лишь по стёклам высоких окон, лишь немного соприкасалось с рамами из лиственницы, покрытыми лаком. Про себя Люциус называл его зелёной развалиной, раем для членистоногих и дурацких ос. Летом, когда распускались цветы винограда — Малфой не рисковал беззаботно задерживаться у порога. И сейчас топтал еловые иголки и прочий мусор, от которого никак не избавиться надолго. Осенний ветер сотни раз на день трясёт деревья, и листья, как жёлтые дукаты, несёт по округе. Люциус говорил, что Северус держит рубежи Паучьего тупика: жил прямо у леса Квинс, который славится наличием более сотни видов пауков. Власти этот лес особенно не трогали. Живность в нём не притеснялась. От огромного леса осталось почти ничего в сравнении с изначальными размерами. До конца 19 века и вовсе использовался в качестве кладбища. Потом были перезахоронения. Вот такое место и выбрал себе Северус Снейп. Видите ли, подвал у него здесь шикарный, нахуй не нужный. Коллекции вин у Северуса не было. Людей в стены он тоже не замуровывал — насколько, конечно же, Люциусу было известно. То, что он там складировал едва не с полтысячи книг, не считалось Люциусом за целесообразное использование. Он же айтишник, стыд-то какой. Всем известно, что айтишники до мозга костей технологичны и электронные книги — потолок. Северус был дурацким исключением из правила. Мог подобрать дом ближе к Сити, более стильный и всё своё книжное барахло туда перевезти, а лучше пустить на растопку камина. И посветлее, но нет, он предпочитает пауков с плющами граниту и бетону! У него были ключи. Впрочем, у Северуса тоже. Как-то он пришёл к Люциусу и застал его за бурным скандалом с полуголой девицей, смахнувшую из серванта весь сервиз с лилиями на пол. («Цветок не тот, найди с нарциссами!») Даже заставил задуматься: не вернуть ли ключи, раз у него дама появилась такая… кардинальная. Настала очередь Люциуса врываться в частную жизнь. Он не стал сбрасывать белое пальто, прошёл коридор и потянул на себя ручку двери в спальню. Северус не сразу отреагировал, лишь едва приподнял голову. Малфой открыл рот, но тут же увидел, как друг прикладывает палец к устам, призывая не поднимать шум. И в руках у него было тело, почти полностью скрытое одеялом… Неужели подвал понадобится? Он придерживал его за обнажённое плечо, прижимая к груди, а тот, кажется, был мёртв. Люциус снова открыл рот и собирался уже заговорить, как Северус категорично помотал головой. Что, не мёртв? Спит? Тогда Люциус раздражённо достал телефон и набрал сообщение: Когда спровадишь пацана? Прекрати ебаться и начни работать!!! Он показал его Северусу, ткнув прямо под нос. Северус прочёл и посмотрел на него убийственным взглядом. Люциус надел чёрные очки, ткнул указательным пальцем по наручным часам с видом: «Дедлайны горят, мой друг», развернулся и вышел, немного стукнув дверью. Гарри открыл глаза, шевельнулся, озадаченно посмотрел на бледную кожу, в которую только что упирался щекой и тут же взволнованно поднял глаза. — Поттер, нам нужно серьёзно поговорить. Как дезориентировать Гарри за три секунды. Недалеко удалось уйти. Точнее, не удалось совершенно. — Почему ты упал в обморок? Нездоров? Гарри моргнул. Хотел бы он тоже знать, почему свалился без чувств. У него всё в порядке с физическими данными, к пожарным строгие требования. Насколько нужно бояться Северуса Снейпа, чтобы докатиться до такого?! Может, это был голодный обморок? В свете дня он не казался ему таким же мрачным, даже выглядел приятно, тепло, но… обеспокоенно и выжидающе. — Мне пора… — Гарри попытался вывернуться из объятий. — Стоять, — процедил Снейп, крепче сжимая его в своих руках, — ты никуда не уйдёшь, пока не скажешь, что с тобой творится! Я слышал, что ты говорил своей подруге. Видел, как хочешь, но, в то же время, тебе страшно. Очень хочу узнать, Поттер, хочу понять! Я так много хочу от тебя?! Ну, давай, поделись, насколько в себе замкнулся, что на такой простой вопрос у тебя одна идея в голове — бежать. Он опустил взгляд. — Это мой сосок, Северус… Мужчина задел его во время своей пылкой тирады, между пальцами пропустил и сжал. Рука тут же переместилась ему за шею, притянув к себе голову Гарри. — Мальчик, — шёпотом проговорил, — хватит бежать от ответа. Бархатный голос вливался в уши, как сладкий яд. Гарри понимал: Северус даже не давит, если так посмотреть… Гарри на его месте тоже был бы глубоко озадачен. Особенно, если ему есть до него дело. Гарри уже кричал бы и вёл себя куда хуже, чем Северус. — Ты кажешься мне… не совсем человеком, — сдался Гарри. — Вау! Правда? — Логики в этом нет, — вздохнул Гарри, несмело поднимая на него взгляд, — только чувство. — Тебе кажется, что я способен на изнасилование, убийство, проклятие до седьмого колена? Или что? — Мне жаль, объяснить это невозможно. И это глупо, в детали я не углублялся… — Ах, вот как! Ты в детали не углублялся! — голос стал ещё более ядовитым, — знаешь, Поттер, на что ты готов? — он сделал паузу, — может, только бессознательно, но не можешь позволить себе расслабиться и быть счастливым. Или хотя бы довольным. «Грегори умер ужасной смертью», — так ты написал в своём посте. И после этого, конечно же, каждый раз, когда тебе вдруг может стать хорошо, коришь себя за это. Ведь ты не имеешь никакого морального права радоваться жизни больше пяти минут, не так ли? Не тогда, когда Грегори не может! Но, знаешь, он также не может больше страдать. А тебе и самому когда-нибудь предстоит умереть неизвестно как… Северус помолчал и помрачнел, представляя, что с Поттером каждый день на работе может случиться. Он совсем понизил голос, но Гарри всё равно слышал каждое слово. — В тебе много жизни, веры, любви к людям. Они видны, заметны, Поттер. Но для себя ты не оставил ничего особенного. Всё, что было для тебя сокровенно, стало тленом. — Сев… — … Даже со мной. Ты мог наслаждаться моим обществом, я не собирался тебя использовать, плюнуть тебе в душу, не собирался вредить. И высказывать тебе не хотел. Можешь меня ненавидеть сколько угодно. Смотреть с обидой, будто никто не может знать, что там у тебя в душе творится… У меня нет для тебя советов, вдруг ты совершенно мне не веришь. Но, когда твоя жизнь оборвётся, постарайся при этом не разлететься на миллион мелких частиц от осознания, сколько всего упустил, пока тебя разрывало чувство вины. Пока ты всё, что мог, для себя отравил. — Северус… ты ведь утрируешь… — Если даже преувеличиваю, то совсем немного. Или скажешь, что это — вовсе не о тебе? Тогда в чём причина? Тебе не хватило скорби? Не хватило ран? Одиночества? Ты просто вошёл во вкус? — Ты говоришь так, будто тебе не всё равно… — А раз ты не ванильный подросток с розовым фламинго на подушке, и тебе не слишком нравится поддерживать статус нежного растоптанного гладиолуса, тогда чем ты, собственно, занимаешься? Гарри покраснел до корней волос: Сириус как раз год назад купил постельное белье. На наволочках были розовые слоны. Поэтому свою он надевал изнанкой наружу. Так было непонятно, что там — розовые слоны. Господи… Он закрыл глаза пальцами. Нужно срочно взять обычную белую наволочку. Потому что если однажды Северус увидит… О, лучше мечтать об этом не стоит. Что значит — если однажды Северус увидит? Он так его описал, будто Гарри — отличная компания сходить куда-нибудь в морг, а не бросить в свою постель. Депрессивный такой парень, выходит. С навязчивыми идеями, как сделать всё хуже. Но он же лежит сейчас в его постели. Не в морге. И розовых фламинго нет. — Можно выпить с тобой кофе? — спрашивает Поттер. — Ага, — протяжное. — И мы можем не вспоминать бывших? — Ага, — скептическое. — А тебе нужно на работу? Северус сжал губы и промолчал. — Мне тоже, — тихо сказал Гарри, и упал ему на грудь, — минуту, ладно? — просит он, — Ты такой тёплый… А где твой котёнок? — Салем на окне спит. — Прости, что я на тебе… Может, не очень удобно? — обеспокоенно добавил Гарри. И поёрзал. Глаза Северуса расширились. — Поднимайся, — хрипло сказал он, — если захочешь, встретимся снова. Если нет — ты видишь меня в последний раз. Гарри чувствовал себя ошпаренным последним заявлением. — И это неплохо, Поттер, — серьёзно добавил Северус. — Что неплохо? — Оба варианта. Гарри опустил глаза. — Ты не уверен… Всё хорошо. Если мы больше не увидимся, ладно. Сердце сжалось в комок, болезненно дрогнуло. Ему захотелось взять его ладонь. Запереть в доме, не идти на работу, и не дать ему пойти на свою… — Пожалуйста, не говори так… — бесцветным голосом отозвался Гарри. — Ты уверен, что хочешь увидеться снова? — Северус прикоснулся пальцами к его подбородку. — Да… только дай мне немного времени, ладно? Совсем чуть-чуть. Может, день. Снейп сжал руки на его талии, будто не собирался давать даже часа, но вслух сказал: — Тогда три дня… Я могу зайти за тобой в субботу? 4 ноября? «Да. Только нужно купить белую наволочку. Вдруг ты в спальню зайдёшь». Ещё и ждать три дня, в которых слишком много часов. И лучше не считать, сколько в них... о, проклятье, сколько в них тысяч минут. Он подсчитал.