Пожарный из Сохо

У Северуса они не так долго целовались, как хотелось: бесцеремонно вскрыв дверь, Люциус вломился в белом пальто и, оглядев их в объятиях друг друга, встал в дверях с укоризненным видом. А Гарри буквально только что стонал от поцелуев, и был уверен… сейчас… Северус целовал его так, что в ушах звенело, а руки обнимали за шею, притягивали к себе. Ему было так тепло! — Ты снова не отвечаешь на звонки, — бросает в сторону Северуса, — И каждый раз при этом оказываешься с ним! — надменно оглядывает Гарри, как вчерашнюю булку. Люциус демонстративно сдвигает одним движением ноги его чёрный рюкзак, брошенный прямо у двери и закатывает глаза с видом: «Развели бардак». — Господи, нас когда-нибудь оставят в покое? — Гарри вопросительно глядит в недовольное лицо пришедшего. — Даже не мечтай! — отрезает Малфой, — Северус! Что с телефоном, мой друг? Тебе новый купить? Старый у тебя СЛОМАЛСЯ! — сильно повышает голос. — Да что опять? — мужчина не так остро реагирует, как Гарри, поднимается и берёт уже взрослого котёнка с подоконника. — Локхарту срочно нужно перевести базу из ISAM в InnoDB. Я уже молчу про то, что он снова отключил мод в CF. Он сделал что-то ещё и не признаётся теперь. Всё выглядит покарапченым. Возможно, лось включил Pagelayer. Как вообще можно давать ему доступ, если кривые ручонки так и норовят сделать ху… — Салем, ты слышал? — проворковал Северус. Гарри разобрал почти только одни «кривые ручонки» в речи Люциуса. Котёнок тыкается в Северуса носом и начинает воодушевляюще мурчать. Гарри пытается не слишком ревновать: руки Северуса слишком прекрасны, и они уделяют внимание не ему. Гарри бросает соколиный взгляд на кота и очень надеется, что справедливость восстановится. Он ещё в машине едва удержался от того, чтобы Северусу не начать дрочить, а, может, даже… В общем, он получил предупреждающий взгляд, и замер в том положении, в котором был. Пытался смотреть на дорогу, и неизменно, почти украдкой поглядывал на мужчину — ровные пряди смоляных волос, сосредоточенный взгляд, будто едва отражающий свет, на открытый лоб… и опять созерцал его руки, пытаясь унять бешеное сердцебиение и совладать с медленно закипающей кровью. Одного взгляда на него Снейпу хватило, чтобы понять: доехать с таким Поттером до дома — задача на выносливость и для него самого; существует вероятность: Гарри, возможно, вдруг распустит руки. Гарри воздержался, но соблазн был велик, а некоторые взгляды, которые бросил на Северуса — уж слишком загадочными. Но, видимо не настолько загадочными, потому что заслужил комментарий: «Ты слишком громко думаешь, Поттер!» Это сводило с ума, он едва на пороге дома его не взял, дотащил до комнаты за руку и стал целовать так, что казалось, не хватит, сколько бы раз не коснулся их. Глаза Поттера мерцали в полумраке, доверчиво смотрели на него, когда от стены оторвал и руками медленно вжал в постель, после чего выражение их стало диким, ненасытным, едва не болезненным. Он столько вожделения ни в ком не видел. И пил это выражение Поттера, застывший намёк на усмешку на этих кончиках губ. Желание соединиться. Вид совершенно пропащего и самого счастливого одновременно. Пока не хлопнула дверь. — А причём здесь я? — наконец, спрашивает Северус хриплым голосом, — разве нельзя делегировать задачу Руквуду? — Ах, как быстро тебя одолел склероз, — ядовито говорит Люциус, — кто последний менял пароль к его сипанели? Что я сказал про базу данных? Северус поднимает глаза к потолку и вздыхает, почти незаметно качнув головой. — То-то же, — холодно говорит Малфой, — так что зайди и всю эту трижды трахнутую поебень приведи в нормальный вид. Простите, Мистер Поттер. Великодушно извиняюсь. — Люциус, он в менеджере паролей. Когда это вообще стало нашей проблемой? Отрежь ему административный доступ и пусть им снова занимается Аманда. — Спасибо, что Маклаггена не предложил. Пароль предоставь, как минимум, а потом совращай своего мальчика как угодно! Гарри тихо прокашлялся, будто в горле что-то застряло. — В менеджере… — Я уже проверял общий! Нет там. Значит, ты сохранил в личном. И раз у тебя вся кровь из головы к члену приливает сейчас, быстро посмотри и дай мне. Я эту истерику от Локхарта терпеть не могу. Он уже аудио отправляет, а там стоны и вопли. Нет, знаешь что там ещё? Он пищит. Поберегу твои нервы, включать не буду. Два часа прошло, у него косметолог. Он не может плакать у косметолога! — Салем, ты это слышишь? — Положи кота!!! Нет, ну нормально? — Северус… — Гарри полностью согласен, он и так видит, что Салем слишком громко мурчит от счастья, — хочешь, я с ним… ну, посижу. Снейп заботливо передаёт Салема Гарри в руки. Гарри встречается с мордой вдруг настороженного кота. — Наконец-то… — Люциус напоминает молнию посреди ночного неба. Северус выходит, а Люциус раздражённо застывает у окна. — Что происходит с Локхартом? — хмурится Гарри, почёсывая кота за ушком. — Не с ним, с его сайтом. — А разве он сам не может? Я ничего не понял, но… он же гений. — Кривожопая скотина твой гений, — Люциус деловито опускает с головы очки на глаза и устало вздыхает, глядя в окно. — Он не смог что-то выполнить? — убито выговаривает Гарри. Люциус поднимает брови и опять смотрит на него, как на булку, на этот раз густо приправленную чёрным мехом Салема. Северус возвращается спустя две минуты. — Ну? — нетерпеливо спрашивает Малфой. — Создал для тебя секьюрную ссылку. Посмотришь пароль и сохрани его у себя. У меня одно желание — DDoSнуть его со своей VPSки. — Сам бы сделал тоже самое, достал привередничать, — махнул рукой Малфой, — канапе с икрой не такой формы! Цвет обоев не подходит под его настроение. Стриптизёрши из тортов вяло выпрыгивают и спотыкаются о ковры с его лицом! Красная дорожка слишком короткая… Разве не зараза! А ещё говоришь, это я вредный… — Ты просто солнышко, я подарю тебе виски Macallan, — серьёзно кивает Снейп с хмурым лицом. Люциус фыркает с таким видом, будто уже десять раз это слышал. Гарри вскидывает голову. Он совсем расстроен. — Я думаю, мальчик не особенно что-то понял, — замечает Люциус, вспомнив о присутствии Поттера. — Про кривожопую скотину всё понял, — с унынием отзывается Гарри из своего угла, — но вы к мистеру Локхарту всё равно несправ… — Малыш, я не знаю, стоит ли мне рушить твой воздушный замок. Северус вздыхает. — Люциус, он не идиот, — тихо говорит, — скорее, увлечённый человек. — Лучше бы у него было два увлечения: заряжать твой телефон и делать хороший минет. Именно в такой последовательности. Малфой потрогал очки у переносицы, открыл дверь и оставил их так же быстро, как и вломился. Будто его здесь и не было. Гарри смущённо повёл головой. Неужели у него на лице написано желание сделать Северусу минет? Он так и не стёр это выражение даже при постороннем? Он не думал об этом с тех пор, как их прервали. В любом случае, телефон заряжать и не подумает. — У Люциуса просто нервы ни к чёрту, когда Гилдерой… не бери в голову, Гарри. Северус явно переживает, что Гарри оскорбится. А Гарри только озадачился. — Да-да, — едва слышно обронил Поттер, — он просто нервное солнышко… с ключами от твоего дома. Думал, хоть здесь нас не потревожат. — Что, милый, настала твоя очередь язвить? Салем уже спал на руках у Гарри, но он продолжал его тихо наглаживать. — Чего у него шерсть такая густая, бархатная? — тихо говорит Поттер. Он не хочет ссориться с Северусом из-за Малфоя. Снейп присаживается на кровать рядом. — Молодость, и я даю Омегу-3. — У тебя тоже потрясающие чёрные волосы, — меланхолично сообщает Поттер, опустив глаза. — Я тоже пью Омегу-3. Гарри втягивает носом воздух. — А Локхарт пьёт? — поднимает на него свои изумрудные глаза, в которых спрятано беспокойство. Медленно нарастающая тревога, от которой устал. Поэтому упрямо не сводит взгляд с Северуса. — Он просто пьёт нашу кровь с Омегой-3. Любую кровь. — Надеюсь, это метафора, — негромко произносит Гарри, — расскажи мне… — Про Локхарта? — Ты обещал. Северус сжал губы и вздохнул. — Усилиями стоящих людей, искусственно созданный гений 21 века. Брови Гарри уплыли вверх, что случалось с ним нечасто. — Как это понимать? — Учёные, спасатели и прочие работают — Локхарт торгует лицом, привлекая внимание к разным явлениям. Северус, как-будто решил начать издалека, видя недоумение в глазах Гарри. — Когда разные люди науки, социально значимых профессий, порой — искусства — все по-отдельности делают какие-то заявления, достижения или открытия, которым при этом лучше не остаться только внутри их среды, но просочиться в широкие массы и они готовы их отдать либо частично, либо даже полностью… вот для этого и есть Локхарт. Он — для широких масс. И нет, сделать из него просто харизматичного репортёра было недостаточно. Наш милый подсолнух сам украл достижения мертвецов, и вот когда я предоставил Дамблдору доказательства хищения интеллектуальной собственности, меня ждал сюрприз… Северус бегло взглянул на застывшего Гарри, который, казалось, не шевелился, только кончики губ опустились, почти готовые застыть в скорбной гримасе. — Дамблдор нашёл это любопытным. Известная модель одежды, и вдруг такие амбиции вне индустрии красоты… человек, которому совершенно неважно, что не он всего этого достиг, приписал всё себе и выпустил от своего лица. Вместо того, чтобы восстановить справедливость, Дамблдор решил, что нужно действовать во благо целого общества, а не отдельных людей; достичь искреннего восхищения подобными деяниями, а без кого-нибудь очень харизматичного это трудно. Что ещё приписать Локхарту сразу же нашлось, и находилось впоследствии. Всё это стало заходить ещё дальше. Дамблдор был уверен, общество станет за ним следить даже тогда, когда Локхарт больше не будет такой же прелестью, какой его считают из-за одного внешнего вида. В глазах людей останется человек, слишком значимый, великолепного ума; смелый, тот, кто постоянно находится в смертельной опасности, даже когда ему будет больше пятидесяти. Дамблдор считал, раз уж стереотипное, и часто эгоистичное мышление общества — его бич, он также найдёт и спасение. Такой лазейкой, зачастую, в средние умы… прости, Поттер… стал для него Локхарт. Локхарт, за которым следишь — невольно или с искренним интересом — уже не важно, тем более, что кажется он настолько невероятным. Концепция старика… это Дамблдор, — запоздало пояснил он Гарри, — в том, что его нельзя обойти стороной, в то время, как десятки проектов зачастую неизвестных учёных не получают ни одобрения, ни развития. То из-за финансирования, которое им не выделяют, а то и просто отсутствие права их подавать, а то и советы начать с чего-то помельче. К тому же, Дамблдор находит пути таких отыскать. Все подписывают договоры о неразглашении. После случая с оглаской, был один скандал, который привёл к образованию оппозиции. Впрочем, не им тягаться с Дамблдором. В газетах — свои кадры, в интернете — естественно. Даже если ты сейчас поступишь неосторожно и начнёшь кричать на улице, что Локхарт — ничто, тебе никто не поверит. Так же, как не особенно верят оппозиции. Гарри сидел с самым недоверчивым видом, на который только был способен и гримаса, наконец, застыла на его лице. — Произошло то, что Дамблдор и предсказывал: люди за ним стали следить во много раз активнее. Локхарт получил ещё больше признания, а Дамблдор - более лучшую осведомлённость общества. Люди следят, так как считают его, подобно тебе, совершенно выходящим за рамки обычного ума человека, невероятнее Ричарда Львиное Сердце. Идейным людям не так важно оставить след в истории именно со своим именем, и всё же порой они его делят с Локхартом вместе. Дамблдор пытался обратить на других внимание общественности, но Локхарт всё равно остаётся самой видной фигурой, которой подражают. Спасательные операции — одна из самых важных, по мнению Альбуса, тем. В целом, он человек, который зашёл со своими социально-философскими идеями слишком далеко. Дальше рассуждений на кухне и стал законодателем этой моды на геройство, как мы с Люциусом порой говорим… У него есть советники разных профессий. Обо всём, что он и узкий круг сочтёт нужным, пишут книги, и нередко появляются новости, а сам Гилдерой поддерживает образ некоторыми публичными постами и сжатыми презентациями, которые для него тоже прописывают. Вот только иногда совсем зарывается наш подсолнух. Выложил пост, как спасает креветок, дебил… Гарри смотрел на него широко распахнутыми глазами и чувствовал, словно у него что-то вырвали, а он не мог так быстро этого осознать. — В смысле? А сам нихрена не сделал из того, о чём написал? — у Поттера весь мир перевернулся и выглядел он почти как белое полотно. — Как модель одежды, он всё делает сам, и это не так-то просто, — едва поднимает брови Северус, — Но он не пишет книги. И картины тоже. — А ёжики? Медведи? Что с медведями, Северус? — А ёжиков вытаскивал кое-кто другой, с браконьерами боролся третий. И писал об этом совсем другой человек. — Пиздец… Гарри восхищался моделью. Неважно, сколько изнурительных диет Локхарту пришлось соблюдать и сколько физическую форму поддерживать, он его Юпитером называл совсем не за божественную красоту! — Ты меня без Темзы убил! Я боготворил его поступки! Я даже брал пример, — выдавил он, — Гил ничего не сделал… — Сделали другие. И те медведи в капканах, и обезвреженные бомбы — всё это сделано на самом деле. Но сделано не им. Гарри впивается ногтями в лицо. Если бы мог предположить, что Локхарт присвоил себе чужие подвиги, пусть и с согласия остальных. Кроме, конечно же, мёртвых. — Ты сделал для людей намного больше, чем он, — Северус немного откинул голову назад, но потом опустил, словно на полу было что-то интересное, — разве это не должно тебя радовать? В газетах было… — Мне плевать на газеты, Северус, мне правда на них плевать… Просто… ну как я мог так верить в него? Гарри чувствует несправедливость даже собственной кожей и ему совсем не по себе. — «Орден Феникса». Говорящее название. Дамблдор решил, что гуманизм нужно возрождать, поддерживать, освещать, с помощью кого-нибудь заметного и известного. Для него это что-то вроде продвинутого ликбеза для построения светлого общества. У него всегда появлялись разного рода социальные идеи, да и он сам никогда не отличался способностью сидеть сложа руки, оставляя всё как есть. Особенно после того, как я сообщил ему свои подозрения о Риддле и махинациях с архивами, как в принципе можно было это предотвратить. И такие, как Локхарт, в общем-то, время от времени попадаются. Книги не только о спасении животных, обезвреживаниях, они о разных опасностях, и о любимом гуманизме Дамблдора — красной нитью. Другая деятельность от имени Локхарта — для этой же цели. Взять хотя бы последнюю выставку этого года. Она с людьми разных возрастов. Борьба с эйджизмом. Он предложил Локхарту этот проект годы назад, Поттер. Даже больше — миссию, в которой его роль сведётся к активному привлечению внимания к разным явлениям. А иначе, как он любит говорить, всё теряется в песке времени. Локхарт настолько жаден до славы, что ему всё равно, сколько пустоты в нём самом. С каким удовольствием он ставит автографы, поражает даже моё воображение, и, самое интересное, его ни капли не смущает, что он не имеет отношения ни к каким этим подвигам и достижениям в действительности. Порой нам казалось, он и сам начал верить, что сам всё сделал. Предлагал называть себя Гилом Великолепным. А с меня и Риддла, называющего себя Бессмертным Хакером, хватило… Чтобы опустить на землю, Дамблдору приходится минимум раз в месяц проводить с ним беседы. В целом, он достаточно пугливый, но при этом покладистый человек, что касается выхода в свет. Ораторское искусство прекрасно развил, и не совсем безнадёжен, когда не устраивает истерик. Но, по большому счёту, в большинстве сфер, в которых ты думаешь, он разбирается… — Северус красноречиво промолчал. — То есть, ты его… не уважаешь, — Гарри не знал, что сказать, у него даже голова закружилась и вдруг захотелось откинуться на подушки. Северус задумчиво выгнул бровь. — Я бы не хотел быть на его месте. Если бы передо мной была галдящая толпа, мне бы хотелось только призвать к порядку и тишине, жёстко и доходчиво. Чего не скажешь о Гилдерое. В тишине он теряется. И ему достаточно тяжело оставаться одному, в своём собственном обществе. Дамблдор приводил много причин, почему он — идеальный кандидат. — О, ебись оно всё! — Гарри прокричал и бессознательно взлохматил свои чёрные волосы, и вот Салем уже в страхе отскакивает прочь. — Гарри, — Северус пытается поймать его руку, но сейчас он её убирает подальше, — моя реакция была похожа на твою… сначала. И мне тоже казалось: пусть хоть земля разверзнется, но доходить до такого не следует; если вдруг окажется, от концентрации эгоизма можно умереть — всё равно. Однако, бессмысленным это тоже не оказалось. Тем более, я должен был оказать услугу Дамблдору, взамен на участие в моей судьбе много лет назад, — мрачно проговорил Северус. — А Дамблдор не предлагал тебе взять это на себя? Ты же гораздо умнее, правда? — внезапно спросил Поттер, — И харизматичен... Какое-то время было тихо. — Я задал ему подобный вопрос, но не для того, чтобы предложить своё участие. Видеть пустое самодовольство Локхарта было не самым приятным зрелищем. И мне было интересно услышать ответ. Например, что я невыносим? Недостаточно коммуникабелен? Не верю в гуманность? — А ты не веришь? Северус соединил кончики пальцев, а потом провёл ладонями по лицу. — Люди, безусловно, должны обладать правами и обязанностями в равной степени. Но в основном, я верю лишь в эволюционный гуманизм. Никакая истина не может быть окончательной. Одна жизнь не равна другой, стоит перенести это в мир субъективный, ты для меня будешь значить больше, чем идея равенства всех людей. Никакого равенства быть не может уже потому, что интеллектуально люди слишком отличаются друг от друга, как и их поступки. Желания. Страхи. Кто-то боится пауков, а кто-то — попасть на плохой мюзикл и для него это — действительно страшно. Не скажу, что о людях можно слишком много сказать только лишь зная, чего страшатся, кроме совсем универсальных вещей. Но я заметил, что и между страхами может быть огромная пропасть. На десяток людей с вполне ярко выраженными физическими ужасами найдётся один у которого их как будто бы и нет, но есть духовные. Разве это не удивительно? В то время как у абсолютно каждого человека могут найтись очень возвышенные желания, пусть и они — не одни и те же, но в них больше единения и схожести. — Все боятся чего-нибудь физического. Уж поверь, — у Гарри на лбу залегла складка и почти сразу пропала, — огня боятся все. И это как минимум. — Кроме, возможно, Миртл Сноу, — лукаво посмотрел Северус. — Так она из сериала, — улыбнулся Гарри, — но, пожалуй, удивительная, — он приподнял глаза к потолку, вспоминая, — Столько грации. Совсем как у тебя. — И последнее слово перед сожжением. — Я так и не расслышал, что же она кричала, — немного смутился и потупил глаза. — Баленсиага. — Что? — Она кричала: «Баленсиага». — Я… это что, из Кэрролла? — Это модный дом, Поттер, — благосклонно уточнил Северус. Гарри запустил ладонь в волосы, от чего они ещё больше растрепались, и глаза его стали совсем большими. — Странно, — не сразу ответил он. Северус качнул головой и едва склонил голову на бок, не отрывая от него взгляда. — Очевидно, на пороге смерти для неё это слово не означало модную кофточку. Я думаю, оно означало саму идею. Возможно, красоты и вкуса? Пустой она не была. Она вся была о другом. — Я не слишком хорошо помню. Эм… не хочешь обсудить Халка? — А что с ним? Гарри подумал, что предложил, наверное, чушь. Но и анализировать Миртл Сноу, с трудом припомнив лишь некоторые вещи, в отличии от Северуса, он тоже не мог. — Ну, он большой, зелёный… Неубиваемый. — Теперь я понимаю, почему ты так обожал читать Локхарта, — выдал разочарованно Северус, — он тоже выглядит неубиваемым. — Да я же пошутил, — вздохнул Гарри, — про Халка… я не фанат, клянусь! Он напоминает моего кузена Дадли! — выдал в свою защиту. — Сколько же лет мне понадобится, чтобы привить тебе хороший вкус, мой бравый Поттер, — мужчина прикоснулся к его колену, задумчиво посмотрел в сторону. Гарри нахмурился, но при этом и сам не понял, обижаться или радоваться. — Я не тупой и уж точно не безвкусный, — упрямо произнёс он. — Ты очень вкусный, Поттер. И всё же предложил обсудить Халка. Ты вспомнил его первым… из всех. Если бы Северус не выглядел сейчас так серьёзно, Гарри уже решил бы, что он над ним смеётся. Вместо этого пришёл к выводу, что у него проблемы. — Забудь, — тихо проговорил. — Забыл, — повёл плечами Северус. Гарри настороженно снова на него посмотрел, будто не верил, что Северус может так просто отпустить ситуацию и не прочитать ему лекцию о том, сколько всего из вида упущено. Он выглядел так, будто за эти несколько минут у него в голове революция произошла, и ничего в ней от забвения не было. — Что Дамблдор сказал тебе? — вспомнил Гарри, — когда ты спросил у него, почему Локхарт, а не ты? Северус посмотрел в окно. — Сильные помогают слабым. Так было всегда в нашем обществе. Сильным не помогает никто. — К чему ты это говоришь? — Это был его ответ, — Северус едва взмахнул рукой, наконец, взглянув снова на Гарри. — В смысле, он считает Локхарта сильным? Сильным для чего, если… Морщина пролегла на лбу Северуса, и он смотрел на него так, будто Гарри ничего не понял. — Дамблдор любит эти штучки, — почти зловеще отозвался он, — Говорить ребусами. Впрочем, он имел в виду, что я всё разгребу сам, чего бы мне это ни стоило. Например, Риддла. С ним действительно помощи было ждать неоткуда. Никто не мог с ним сравниться. Что ни день — новый подвох, новая утилита, новости об утерянной информации с серверов. А там было много чего, Поттер. И как будто только этого мало, Риддл прибегал к любым видам социальной инженерии, стоило ему зайти в тупик. Ко всему прочему, Люциус долго мешал. Восхищался его мастерством… настолько, что деяния не казались катастрофическими, за ширмой этого восхищения. Пока это не коснулось его личной безопасности. Одной июльской ночью Риддл вошёл в его особняк, взломав все системы безопасности, а бедняга вернулся из отпуска в Сицилии ранним утром. Люциус застал его сидящим на диване в гостиной, он упирался ногами в его огромную любимую черепаху, и та боялась голову высунуть из панциря ещё неделю после этого. Надпись на виниловой пластинке «Умри, допотопный верблюд». Больше было не до восхищения. Гарри нахмурился, не имея моральных сил комментировать что-то о Риддле. Он был далёк от мира Северуса, но хотел всё о нём услышать, всё, чем он мог поделиться. В конце концов, что мешало Северусу отшутиться? Или попросту отвлечь? Промолчать. Поттеру интересно узнать больше про его жизнь, про тех, кто окружал. И Гарри правда пытался. Хотел быть его частью. Его сердцем. «Его худшей частью, возможно», — мысленно поправил он себя. — Я просто человек, — пожал плечами, — не слишком верю в какие-то заговоры. Но то, о чём ты рассказывал, на это походит. Почему я должен был восхищаться Локхартом, Сев? Если бы мог, например, каким-нибудь мужчиной, который ищет капканы в тайге? Или мне неизвестной женщиной, которая в мороз под сорок градусов замёрзших лебедей выскабливает изо льда? Вот почему я не могу встретить их, и сказать, что они крутые? Почему должен мечтать попасть на открытие памятника Гилу? И молиться, чтобы не сдох? — Потому что ты никогда бы о них не узнал. Хочешь печенье? — Давай. Но я всё равно недоволен! Северус отошёл и через две минуты принёс коробку. А Салем уже снова в руках у Поттера. Он вжимает его в свою грудь. — Только не говори, что котёнок тоже принадлежал Риддлу, — тихо говорит он, и выглядит мрачнее тучи. — Нет. Нашёл на улице под мостом. — И меня тоже — в сквере. — Ни за что не подумал бы, что пожарные сидят в сквере и читают после работы. — Даже мужчин заводим, — тихо усмехается, а Северус от его вида медленно тает, и с каждой секундой собственнические желания только крепнут. — Бери печенье. — Столько не надо. Одно. Гарри съел четыре. — Выпьешь? — За что…? — Ни за что. Но если нужна причина — пей за ватиканские камеи, — беззлобно проговорил Северус. — Только за тебя, а не за… — Гарри поджал губы и прикрыв глаза, покачал головой. Наконец, он их с тихим вздохом открыл, — Ты красивый. Очень… Я влюбился в твоего котёнка… Гарри вдруг притих после этого странного признания. Ему так нравилось говорить с Северусом, несмотря на бешенство, что обуяло его в некоторые промежутки за последний час. Это поразило. Наверное, у него на лице написано, что попал под его очарование, влюбился, просто взял и потерял из-за него голову совершенно. Или ему только кажется, что всё это видно Северусу. Гарри готов рыдать от счастья и горя одновременно, как когда-то давно, уткнувшись головой в Марию Корелли, в страницу, где по случайному совпадению упоминалась Афина Паллада — и прижал ведь её к глазам вместо носового платка! Схватил не то, что нужно. Он бы так и сделал, или повезло бы благополучно уткнуться в подушку. Но ему слишком хочется утыкаться отныне Северусу в плечо. — А в меня влюбился немного и с опаской? — дрогнули губы мужчины, который внимательно следил за его лицом, — хватит крошить печенье в кровати. Здесь тебе не Темза. — Да, ты прав… на крошках как-то неудобно. Поттер встал и смёл одной рукой всё на пол, сел и прижал кота к груди обратно. — Не сказал бы, что это элегантное решение проблемы, — сузились чёрные глаза, — отпусти Салема, ему наверняка уже надоело. — Ты просто мне завидуешь, — ухмыляется Поттер, аккуратно закидывая кота себе на плечо. — Это тебе не воротник, — вздыхает Снейп. — Он мурчит, ему нравится. Хочу его забрать… Сильно его любишь? — Не смей даже об этом думать! Салем помогает принимать жизненноважные решения! — Да ты просто спрашиваешь у него, слышит ли он, когда Люциусу что-то нужно… Ты позволил Локхарту забрать у людей их достижения, а я заберу у тебя за это кота! — Поттер, ничего я ему не позволял. Это не моя идея. Отдай кота, по-хорошему. — Неа. Северус посмотрел с угрожающим видом и прикоснулся к его талии. Затем руки опустились на пояс Поттера и стали расстёгивать джинсы, — он завалился на спину, опять сместив кота. Северус потянул их и сдёрнул. — Салем, он меня раздевает. Что посоветуешь? Гарри с вызовом глядел на Северуса, как будто раздумывал над его жестами. Провоцировал одним своим присутствием. Своим видом в постели. — О, как мало тебе понадобилось, чтобы почувствовать своё превосходство, не правда ли? — угрожающе прошипел Северус, немного прищурившись. — С Салемом и правда ощущаю себя чудесно, — улыбнулся Поттер. Чёртовой прекрасной улыбкой, которая заставила Северуса застыть над ним и смотреть на эти приоткрытые, и, как он знал, нежные, сладкие губы. — Собрался мстить мне за то, что не пошёл против Дамблдора? Серьёзно, мистер Поттер? Куда убежишь? Я ведь могу найти тебя любым способом, ты знаешь? — Я выброшу телефон в реку, — улыбается Поттер. — А твой адрес? — Съеду. — Компьютер, ноутбук, — выгибает бровь Северус, приближаясь совсем близко к его лицу. — Возьму новый. — Камеры в городе, — устало продолжает Снейп. — Буду носить капюшон, — едва пожимает плечами Гарри, и с места не двигается. — Сквер. — Я буду приходить в другой. — Твоя пожарная часть находится на Шафтсбери авеню, 126. Губы Гарри немеют, но он медленно их поджимает, всё ещё лёжа. Волосы Северуса падают на его лицо. — Ах ты мерзавец, — выдыхает ему в губы. Но Северус не спешит поцеловать, рассматривает его зрачки. — Они расширенные, Поттер, — тихо говорит он. — Кто? — Зрачки. — Это от страха, — и ведь бросает эту ложь прямо ему в лицо. — Ты не убежишь с котом, Поттер. Вокруг — лес. И я прекрасно его знаю. Не найдётся такого дерева, где ты сможешь от меня укрыться. — Неужели? Хочешь проверить? Я ведь могу пойти к дороге. — А ты хочешь? — Нет, — Гарри прикрывает глаза, — но Салем уже спит. Я же не могу его скинуть… О… есть идея. Гарри аккуратно и медленно положил придремавшего кота на покрывало. Он не глядя вытянул лапку в сторону Поттера, но мордочку не приподнял. Затем поудобнее сложился в клубок и забил на них обоих. Гарри с весельем взглянул на Северуса. — Кажется, эта кровать теперь занята, — шёпотом оповестил он, — может у тебя есть вторая? Северус на мгновение растерянно посмотрел. Салем всегда спал на подоконнике, а тут такое… Поттер испортил его кота? Он подумает об этом потом. Случайность, не больше. Северус тихо поднялся и поманил его пальцем к себе. В дверном проёме Гарри остановился, потому что там же застыл и Северус. — Кровать всё-таки одна? — подтрунивающий тон. Снейп поднял брови и немного приоткрыл рот, будто узумившись его вопросу. — Есть кровать ещё более огромная. Гарри позабавило это его выражение. Северус без дальнейших уточнений взял его ладонь и провёл в другую часть дома, Гарри увидел ступеньки вниз, нижние скрывались в темноте. — Спускайся, — тихо произнёс, сделав едва заметное движение головой. — А свет есть? — Непременно, — отозвался Северус, — хлопни в ладоши, когда будешь внизу. — Без тебя мне там делать нечего. — Думаю, это не так. Но приятно знать: настолько ко мне льнёшь, что уже не можешь войти куда-либо без моего сопровождения, — немного насмешливо произнёс мужчина, прикасаясь к щеке Гарри пальцами, — и в лес без меня не убежал бы, наверное… Гарри замер, на этот раз он сам стоял с открытым ртом. — Но ведь я у тебя дома, — наконец, отмер и сглотнул, — логично, что мне там нечего делать. Я же… к тебе… пришёл. Не на диваны и кровати твои смотреть. Ну… — Поттер опустил глаза, вдруг оробев, а Северус оценил этот румянец на его щёках. Гарри выглядел таким невинным. Казалось, совершенно чистым, — я имею ввиду… без тебя это — просто мягкие горизонтальные поверхности. — Спускайся, Гарри, — просто ответил Снейп, сделал к нему шаг и оставил мягкий поцелуй на его губах, от которого ноги немного подкосились. — А ты? — упрямо проговорил, млея от его вкуса и тепла. — А я принесу одеяло и чай. Там нет камина. А заболеть тебе я не позволю. Гарри промолчал, что думал о том же самом недавно: как бы Северус не заболел. Его тронула забота, а ведь казалось не так давно пугающей перспективой. То самое приглашение выпить кофе замерзающему от дикого ветра. Гарри не было холодно. Но Северус думал иначе. И вот — он стоит перед ним и к нему тянет. Сложно сдвинуться с места. — Там так сыро? — сводит брови Гарри, — мы можем на кухне посидеть, если так… — Никакой сырости. Но температура не слишком комнатная. Подвал ведь. Ты и не заметишь этих пяти минут, обещаю, — Северус коснулся кончиком пальца его носа, заставив невольно улыбнуться. Гарри, пройдя все ступеньки, которые освещались, заметил дверь в нескольких шагах, и толкнул её. Хлопнул в ладоши и поражённо открыл рот. — О боже, — наконец, тихо прошептал.