Танец Хаоса. Новое время

Эльфы по эту сторону гор были совсем другими, не такими, каких видывал в родных краях Рудо. Более теплыми, что ли, как первые дни весны, когда стужа разжимает наконец свою хватку над миром, и он начинает медленно-медленно просыпаться. И макто ворочаются в гнездовье и постепенно начинают высовывать свои носы наружу, и берега Хлая подтаивают, покрываясь опасными зелеными пятнами. И все мальчишки в это время уже точно знают – на лед нельзя, иначе бурная река брыкнет, будто разъяренный конь, опрокинет льдину, затянет в ледяную черноту целиком, и никто уже оттуда не вытянет назад. Опасности он не представлял, конечно, по крайней мере, физической и уж точно не для Рудо. Высокий, как все бессмертные, гибкий и тонкий как хлыст, легкий как песня на губах, с пронзительными серыми глазами, смахивающими на лишайники, какими поросли скалы Гнездовья. Черты лица его были правильными, будто Иртан целую вечность потратил, трудясь над каждым изгибом, чтобы добиться совершенства формы, тело сухим и изящным, как стрела, слетающая с тетивы. Рудо позволил себе неторопливо полюбоваться им, тщательно обводя взглядом каждую черту, благодаря Благостного за его великий труд. Тут уж он и впрямь постарался на славу, грех было не оценить. Халавин Саур заметил для себя этот его взгляд, и по измороси его зрачков пробежала едва заметная усмешка. Рудо едва не зачмокал в ответ от удовольствия. Да, Высокие бессмертные очень сильно отличались от Первопришедших. В них жила и пульсировала песня, конечно, куда более медленно и плавно, чем в разбросавшем крылья орле в небесах или звоне сбегающего по камням горного ручейка, в них она скорее уподабливалась бирюзовым осенним рекам или облакам, что медленно переливались морем через ворчливые хребты заснеженных круч. Но Рудо слышал ее и слышал в ней свои собственные ноты, будто звучание скрипки, вплетающейся в тихий перезвон колокольцев на ветру. И это было красиво. Спутники тоже были под стать ему – тонкие и изящные, мужчина чуть повыше и похолоднее, будто зимний лес, женщина тонка, как лунный луч, упавший на гладь пруда. По ним с Хэллой они скользнули мимолетными взглядами, а затем дружно уставились им за спину, на уходящего прочь стражника, и Рудо это вполне устроило. В конце концов, Халавин и впрямь был самым симпатичным из всех троих, и он-то смотрел как надо. - Простим этому грустному человеку его дурное настроение, - широко улыбнулся Рудо, протягивая Халавину ладонь и заглядывая в глаза. – Мое имя Рудо Ферунг, я вельд из города Эрнальда. - Приветствую, господин Ферунг, - сухая тонкая кисть сжала его руку, задержалась в ней ровно на один удар сердца дольше необходимого, как и взгляд бархатистых глаз. Рудо мысленно поздравил себя – Иртан благословлял своих сыновей и одаривал щедро, особенно после долгого пути и ледяных ночей в пустой постели. Эльф отвел от него взгляд и посмотрел на Хэллу Натиф. – Приветствую и вас, госпожа Спутница. - Меня зовут Хэлла Натиф, я Говорящая-с-Тенями, - со всем возможным достоинством своего крохотного роста сообщила ведьма. - Рад знакомству с вами обоими, - выслушав ее, кивнул эльф и вновь мазнул взглядом по лицу Рудо. – Я Страж Южного предела Ваэнохан, поданный Владыки Илиона и один из миротворцев, присланных им в этот край. - Почетная миссия, - заметил Рудо, и эльф продолжил: - Я имею честь служить под руководством командующего Исидара Савана и состоять при ставке лорда Мирдара Айягела. Несколько дней назад мы получили указание замкнуть барьер над Бреготтом и встретить посланников Хаянэ. Я был бы рад прийти раньше, но осенью в горах погода переменчива, и путь оказался не таким легким, как я ожидал. - На мой взгляд, вы могли бы даже немного опоздать, - оскалился Рудо и взглянул на Хэллу Натиф. – Я бы с радостью посмотрел, как зрячая намнет бока этому не в меру ретивому и мрачному господину. Хэлла Натиф в ответ фыркнула, но вид у нее при этом был довольным. - Мне попросить его вернуться? – насмешливо приподнял бровь эльф, и Рудо едва не облизнулся от удовольствия. Да, поездка явно обещала быть куда более яркой, чем он представлял изначально. - Нет-нет, я бы предложил зрячей поберечь силы для чего-то куда более стоящего, - не моргнув, отбрил Рудо, и эльф хмыкнул: - Это мудрое решение, господин Ферунг. Путь нам предстоит неблизкий, а вы, как я понял, намерены добраться до милорда Айягела как можно быстрее. - Да, таково желание Хаянэ, - вскинула подбородок вверх ведьма. - В таком случае, не смею ему противиться, - склонил голову Халавин. – Прошу вас следовать за нами. Аледан, Маяра, - позвал он своих спутников. Развернувшись, эльфы первыми направились вперед по затянутым осенней моросью улицам. Рудо кивнул человечьей ведьме, и они двинулись следом, ежась от дождя. Не слишком по душе ему пришлись эти слова про долгий путь, дурную погоду в горах и отдаленность лагеря Айягела. С учетом того, сколько часов они уже сегодня прошли под дождем сквозь замшелый лес, Рудо предпочел бы теплый камин, горячий ужин и сухие простыни, которые погрел бы для него этот симпатичный бессмертный. Только вот что-то очень красноречиво подсказывало ему, что ничего подобного не будет. Впрочем особенно кривить нос и жаловаться тоже не стоило. Коли эльфы не подоспели бы, сидели бы сейчас они с Хэллой вместе с тем душным мрачным не слишком мытым малым и слушали его подозрительное брюзжание. Или вообще торчали бы в темнице, коли ведьма и впрямь решила бы устроить побоище. Жизнь следовало принимать такой, какой она была, потому он выбросил из головы лишние мысли и принялся оглядываться по сторонам. Городишка был так себе, если говорить по чести, куда менее привлекателен для него, чем полнящиеся памятью гордые стены Озерстража. Вечная морось в воздухе пропитала все, делая мостовую скользкой, черня стены домов, покрывая ржой водосточные трубы. Повсюду пробивалась болезненно-яркая зелень – лезла через стыки между мостовых плит, подкапывала стены домов, свисала лианами и плющами с крыш. Несмотря на осень, было душно и жарко, да только куртку не расстегнешь – не хватало ему еще, чтобы дождь налился за шиворот. Потому Рудо шел вперед да поглядывал на узкие кривые переулочки и замшелые стены. Может и неплохо было, что они сейчас покидали город. Оставаться в Мадарре на ночь ему как-то не сильно хотелось. По пути они не разговаривали, да и шли не так уж и долго. Городок оказался небольшим, совсем скоро мостовые сменились деревянным настилом свай, под которыми плескалась вода, и подгнившие доски заскрипели от их шагов. А еще через пару минут, попетляв между укутанных в морось и сумрак зданий, Халавин вывел их на пристань, за которой начиналась широкая зеленая лента реки. Запах водорослей и рыбы ударил в нос, легкий ветерок наконец-то колыхнул постылую мокрую духоту, зашуршал в парусах, заскрипел в снастях. Запрыгали на волне привязанные вдоль всей пристани лодчонки, тихонько постукивая бортами о настил. - Переправимся на тот берег, пока не стемнело, а там заночуем, - сообщил им эльф, шагая вдоль по пристани на юг. - Как скажешь, - отозвался Рудо, помогая Хэлле взобраться по скользкой доске на пристань. Лодка отыскалась быстро – длинная и узкая, со свернутым парусом на мачте. Эльфы ловко попрыгали в нее, завозились со снастями и веслами. Быстро сгущающаяся темнота, кажется, им нисколько не мешала, во всяком случае, двигались они так, будто видели как кошки. Рудо, не торопясь, чтобы не оказаться по уши в ледяной илистой воде, аккуратно спустился следом за ними и помог это сделать ведьме, просто перенеся ее с пристани в лодку. Она оказалась почти что и невесомой, будто котенок какой худой и некормленый. А еще – отчаянно держала подбородок вздернутым, изо всех сил стараясь казаться выше и значимее, чем была на самом деле. Наверное, ей было совсем тяжко в новых условиях, вряд ли до всей этой кутерьмы с Бреготтом ее наставники отпускали ее от себя дальше, чем на пару метров. Потому Рудо уступил ей с выбором места и только после этого сам плюхнулся рядом на скамью. Иногда для того, чтобы почувствовать себя лучше, нужно было совсем немного – чуточку уюта и внимания. Двое эльфов-мужчин взялись за весла, эльфийка легко взбежала на нос лодки, отвязала ее от причала и оттолкнула, отдавая воде. Рудо обернулся, посмотрел на то, как медленно уплывает в сумерки негостеприимная Мадарра с огоньками за тусклыми окнами и плесенью на черных стенах. Да, пожалуй, он и впрямь не хотел бы ночевать в этом городе. Мадарра была первым из городов бернардинцев, который ему не понравился. Лодка медленно заскользила по ленивому густому течению реки, похожему то ли на патоку, то ли на молоко. Видать ила здесь было так много, что он всю воду пропитал, и весла терялись в ней сразу же, стоило им опуститься ниже поверхности. Эльфийка зажгла маленький фонарик, прикрепив его к мачте, а затем растянула треугольный парус, и лодка развернулась носом к противоположному берегу. Аледан взялся за рулевое весло на корме, выдерживая курс, а Халавин уселся перед ними на скамью, внимательно разглядывая их лица. - Весть о коронации Гаярвион Эрахир стала для нас всех большой радостью, - заговорил он. – Мы надеялись, что она будет означать увеличение бернардинского гарнизона на юге, особенно с учетом победы у Кьяр Гивир. Вас пришло только двое. Скажите, когда нам ждать подкрепления? Хэлла Натиф взглянула на Рудо с легкой паникой в темных глазах, и он сдержал тяжелый вздох. Видимо, Хаянэ рассказала им далеко не все, что им нужно было знать об обстановке на юге. А он ведь чувствовал, что она не договаривает чего-то, чувствовал, что дает задание, слишком расплывчатое, чтобы его было легко выполнить. Вернее, звучало-то оно из ее уст легче легкого – пришли, со всеми договорились, да ушли, - да только Халавин смотрел на него так напряженно и с таким ожиданием, что, похоже, вляпались они с маленькой ведьмой по самые уши, а то и поглубже даже. Но отец велел ему идти, ему тоже нужен был союз с Бреготтом, и он тоже чего-то недоговаривал, Рудо это потрохами чуял. И с одной стороны, оно и неплохо было – меньше знаешь, крепче спишь. А с другой ему совсем не хотелось разгребать чужие угли своими собственными руками. Он-то надеялся на дальние края посмотреть, красивым ребятам поулыбаться да себя поискать, но, видать, у Иртана на него были другие планы. - Сейчас все силы Бреготта Хаянэ стягивает ко Рву, - стараясь как можно аккуратнее подбирать слова, заговорил он, и лицо эльфа неуловимо потемнело – он прекрасно понял все недосказанное. – На востоке все очень дурно происходит. Хаянэ отправила нас оценить обстановку здесь и постараться решить проблемы с Фризом дипломатическим путем. Эльф горько хмыкнул в ответ, черты его ожесточились, и Рудо спросил: - Все настолько плохо? - Решить эту ситуацию дипломатическим путем можно, только сдав горы, - отозвался Халавин, мрачно глядя в ответ. – Фризз не будет ни с кем договариваться. Сколько бы мы ни пытались установить контакты с гномами, сколько бы мы ни посылали гонцов в Рудный Стяг, все напрасно. Двери в горы заперты, гномы рвутся на территорию Латайи и не идут на контакт. - И что, до сих пор никто не выяснил, что им нужно? – вскинула брови Хэлла Натиф. - Пленники молчат или выкрикивают славу Камню и проклятия эльфам, да и их очень немного – взять гнома в горах практически невозможно. Они медленно, но верно продвигаются вглубь Латайских гор. Сражаться с ними там практически невозможно, это могут делать только ильтонцы, эльфам в горы вовсе путь заказан. Их очень много, но они передвигаются маленькими группами, все глубже и глубже уходя к сердцу гор. - А что там, в сердце гор? – спросил Рудо. - Ильтонцы говорят – ничего, только храмы да запретные для смертных вершины, - устало пожал плечами эльф. - Но у вас есть хоть малейшее предположение о том, почему они рвутся туда? Я так понимаю, все это началось еще весной, с тех пор полгода прошло. Неужели никто даже представления не имеет об их целях? Вот в это Рудо никогда бы не поверил с учетом того, какие силы вели эту войну. Судя по разговорам, одного Владыки Илиона в этом конфликте было достаточно, чтобы прекрасно понимать, что к чему. Возможно, просто Халавин был не в курсе, царь Небо ведь тоже не посвящал в свои планы рядовых наездников. Судя по всему, догадка его была не так уж и далека от правды, потому что эльф только пожал плечами и повторил: - Если кто и знает, то сами гномы. Может, это просто вторжение. Может, они хотят захватить эти горы и переселиться туда. Расширить свою территорию. Рудо еще раз внимательно взглянул на эльфа, прислушиваясь к своим ощущениям. Нет, Халавин не знал, совершенно точно ничего не знал – ложь Рудо хорошо чуял в людях еще издали. - А как они проходят? – нахмурилась Хэлла Натиф, сведя к носу черные брови. – Ведь Рудный Стяг и Латайю разделяет река. - Мы думаем, они прокопались где-то под горами, - вот тут эльф заговорил увереннее, голос его стал тверже. – Возможно, прорыли тоннель под рекой. Бернардинцы совместно с эльфами прочесывают берега и предгорья в поисках возможного выхода тоннеля на поверхность, но пока и эти поиски тоже не увенчались успехом. - Дааа, так себе ситуация, - протянул Рудо. Спасибо, Хаянэ, подсобила ты мне! Действительно, что тут сложного – поговорить с Фриззом Гранитным Кулаком, если спустя полгода никто даже представления не имеет о том, почему он вообще начал эту войну! - Мы надеялись, Хаянэ пришлет людей, чтобы мы могли перекрыть ущелья и не дать им продвинуться дальше, - заметил Халавин, оценивающе глядя на Рудо. - Возможно, она именно это и сделает после того, как мы здесь разведаем обстановку и попробуем во всем разобраться, - Рудо очень в этом сомневался, но подбодрить бессмертного хотелось, больно много ожидания было в его глазах. – Ну а пока я предлагаю следующее. Высадимся на берег, где барьера уже не будет, а там зрячая откроет нам переход аккурат в лагерь лорда Айягела, и к ночи уже вручим ему послание. - Боюсь, из этого ничего не выйдет, господин Ферунг, - покачал головой эльф. – Барьер стоит и вокруг лагеря лорда Мирдара, чтобы уберечься от лазутчиков. Нам придется идти по земле. - И сколько времени это займет? – без особой надежды спросил Рудо. - Если нам повезет, завтра к вечеру будем там. Но только в том случае, если погода позволит, - ответил Халавин. - Что ж, значит, хорошенько прогуляемся по горам. Что может быть лучше? – улыбнулся Рудо. По крайней мере, у него будет возможность почесать языками с этим эльфом и, возможно, что-нибудь еще в довершение к этому разговору. Мало ли в горах укромных пещер? Их маленькая лодочка словно осенний листок легонько рассекала воду. Рудо оглядывался, пытаясь рассмотреть хоть что-то вокруг, но ночная тьма укрыла мир своим саваном, не позволяя даже ниточке света проникнуть сквозь свое тело. Только бесшумная ленивая густая как патока река, поверхность которой разрезал узкий деревянный нос, раскатывая ее в стороны бурунами будто молоко. Только душная влажная ночь, в которой вода была везде – над его головой, в воздухе, под ним. Круглые крохотные капельки испятнали все бока горящего эльфийского фонарика, просвечивающего насквозь дождь. Ему казалось, что это путешествие будет длиться бесконечно. Халавин Саур вернулся к рулевому веслу, помрачневший и погруженный в свои мысли, ведьма рядом нахохлилась будто мокрый воробей, прячущийся от дождя, завернулась в свой плащ по самый нос. Тихонько поскрипывали снасти на ветру, когда ночной ветер лениво тыкался в них плюшевой лапой, лодчонка постанывала и ворчала, покачиваясь на волне. А затем, без какого-либо предупреждения, эльфийская женщина Маяра легко поднялась с места и принялась сворачивать парус, а мужчины вновь уселись на весла, и Рудо понял, что берег близко. Как они в такой темнотище умудрились его разглядеть, знал лишь один Всеотец. Лодка сбавила ход, весла погрузились в воду, выталкивая ее вперед рывками. Золотые отблески фонаря выхватили из темноты длинную влажную береговую линию, закручивающуюся в причудливый невысокий обрыв, с которого выпячивали свои корни деревья, и лодка ткнулась с тихим шелестом носом в песок. - Мы прибыли, - сообщил им Халавин, аккуратно опуская весло, и Рудо поднялся, подавая руку Хэлле. - Давай-ка, зрячая, выбирайся на землю. Здесь посуше будет. Они вышли из лодки, и Аледан повел их куда-то сквозь темноту по берегу, держа золотой фонарь на вытянутой руке. Его свет выхватывал из темноты изогнутые спины перевернутых лодок, которыми был усеян пляж. Среди них были даже довольно крупные, кое-как выволоченные из воды и устроенные в прибрежном иле, покосившиеся от тяжести свернутых на мачтах снастей. Рудо даже не успел задать вопрос. Халавин сам ответил ему, проследив за взглядом: - В Мадарре не такой уж и большой флот, в основном рыбацкие суденышки. Все, что можно было, конфисковали на нужды армии – для снабжения. - Больно много на таких не перевезешь, - заметил Рудо, окинув взглядом лодчонки. - Так и нас куда меньше, чем хотелось бы, - отозвался эльф. Береговая линия упиралась в обрыв, поросший невысокими искривленными деревьями. Сеть их корней вырывалась из земли и жадно тянулась вперед, вслепую пытаясь нащупать воду, сухие катышки земли тихонько передвигал и шевелил ветер. Он стал крепче с того момента, как они ступили на берег, и Рудо подумал, что к утру погода еще сильнее испортится. Тогда уже в предгорьях ему вряд ли так понравится, как могло бы. Огонек мелькнул между стволов, и эльфы повернули в ту сторону, к натоптанной тропинке, взбирающейся на обрыв. Река осталась позади, а впереди за деревьями открылась едва видимая во тьме поляна, на которой расположились походные шатры – два поменьше и один большой. На свободном пространстве между ними и горел сигнальный костер, возле которого дежурило несколько солдат, подхватившихся с земли при появлении Халавина. Какое-то знамя мокрой тряпкой обвисло на древке перед входом в шатер, но в такой темнотище Рудо просто не мог разобрать, что на нем. - Честь и слава, Бреготт! – поприветствовал солдат Халавин, и те ответили ему ударами кулаков в грудь. Их взгляды сразу же обратились к ним с Хэллой, и эльф проговорил: - Прибыли гонцы от Хаянэ Бреготтской. Их нужно накормить и разместить с комфортом в отдельном шатре. - Как прикажете, господин Саур, - один из солдат низко поклонился эльфу, а затем, едва ли не еще ниже – им со зрячей, - присаживайтесь к нашему огню, прошу вас! Я распоряжусь подать все необходимое и обустроить шатер. - Благодарю вас, - кивнул Рудо в ответ. - Доброго вам вечера, Спутница Натиф, господин Ферунг, - повернулся к ним эльф, чинно склоняя голову. – Десятник Родар снабдит вас всем необходимым для того, чтобы набраться сил. Мы с моими людьми провели двое суток в дороге, сейчас нам тоже необходим отдых. Завтра на рассвете мы придем за вами, чтобы вместе отправиться в путь. - Благодарю вас и желаю скорейшего восстановления, - отозвался Рудо, провожая глазами сухие бедра уходящего Халавина. Что ж, возможно сегодня и впрямь стоило просто поспать и прийти в себя с дороги. Да и шатер им с Хэллой выделяли на двоих, так что особенно развернуться было бы негде. А с другой стороны перед тем, как окончательно исчезнуть от взгляда Рудо в темноте, эльф обернулся, наградив его долгим взглядом бархатных глаз, очень многообещающим взглядом. Что ж, может быть стоило ближе к ночи, когда ведьма уснет, выйти прогуляться на берег этой чудесной красивой реки, посмотреть на перевернутые лодки, послушать прибой. Авось и увидит чего в такой темнотище. А она вокруг стояла просто непроглядная, и алые языки пламени лишь немного разбавляли мрак, ложась на лица людей вокруг. От этого глаза сидящих у костра солдат поблескивали будто драгоценные камушки во тьме, не отрываясь от них с Хэллой, полные надежды и ожидания. Рудо только поморщился. И надо же было проклятой Орлице напускать туману да ходить вокруг да около! Сказала бы им честно: «понятия не имею, что творится на юге» или «ситуация куда хуже, чем вы можете себе представить, и мне надо, чтобы вы сделали невозможное» - тогда он сейчас не чувствовал бы себя так мерзко под взглядами этих людей. Но нет, она без конца вещала о великой миссии и том, как сильно она им доверяет. Рудо не представлял, как Милана может иметь с ней дело. На ее месте, он бы ей шею свернул в первый же день после первой же пафосной фразы о великом будущем. Вокруг костра лежали толстые, пропитанные дождем бревна, но на них сидеть было куда сподручнее, чем на раскисшей от бесконечного дождя земле. Рудо подал ведьме руку, помогая ей перешагнуть через бревно и усесться на него. Она, бедная, изо всех сил продолжала делать вид, что понимает, что вокруг них происходит, но глаза у нее были при этом, будто две огромные глазурованные плошки. И на солдат по ту сторону костра она смотрела едва ли не с откровенным ужасом, который рос примерно с той же скоростью, с какой росла их решимость спросить о происходящем в Бреготте и подмоге, которую должна была прислать Хаянэ. И пока ситуация не зашла в тупик, Рудо решил взять ее в собственные руки. - Ну что, друзья, как служба идет? – он энергично растер ладони над пламенем, обводя их приветливым взглядом. – Всего ли довольно вам? Всего ли достаточно? Солдаты неуверенно переглянулись друг с другом, один из них неловко коснулся костяшками пальцев лба и отозвался: - Всего в достатке, милорд. Снабжают нас хорошо, не жалуемся. Только вот непонятно ничего, что дальше будет. Сидим здесь уже который месяц, и ничего не меняется. Скука смертная. - А рыбалка что? – поинтересовался Рудо, и у солдат удивленно полезли вверх брови. Наверное, их благородные не так себя с ними вели обычно, но Рудо было плевать на всех остальных. – В реке водится что-нибудь? Хоть так можно развлечься? - Водится, милорд, - охотно отозвался еще один солдат. - Окуша, сомы, мелочь всякая, а там, ближе к Руайо и панцирники есть. Мы на прошлой неделе с Бальдом в увольнительной были, сходили туда, одного вытянули из ила. Такое страшилище, будто бардуга за ноздри тянуть! - Я когда-то в родном Хлае поймал щура длиной в четыре локтя, - довольно отозвался Рудо, краем глаза поглядывая на Хэллу Натиф. Ведьма вроде чуть-чуть приободрилась, кутая плечи в плащ. На Рудо она взглянула с неподдельной благодарностью, и он запел, продолжая отвлекать на себя внимание солдат. – Он тоже страшный, как бес мхира, морда приплюснутая, глаза навыкате, да еще и зубы острые как ножи. У нас их ловят на гниль всякую, мясо тухлое, жаб, такое. Но лучше всего ловить во тьме, на свет. И вот мы пошли с другом в конце весны, в непогоду, чтобы ночь была почернее. Взяли фонарь, привязали к нему крюк с тухлятиной. Ольдр лег на нос лодки, опустил все это в воду, и стал ждать. – Взгляды солдат обратились к нему, и теперь в них уже засветилось кое-что другое: интерес, любопытство, неподдельное желание дослушать до конца, и это было хорошо. Если он сейчас переключит их внимание на приятные темы, не придется оправдываться за чужую глупость, да и солдатам полегче будет. Всегда приятнее смотреть на кого-то, у кого есть власть, если этот кто-то не падает духом и открыт для диалога. - И вот сидим мы в лодке, смотрим – круги по воде пошли, булькает, гад, со дна. Сначала в одном месте, потом в другом. Щур здоровый, он обычно все ближе к дну держится, в пещерах под берегами и оттуда атакует, но за светом сам приплывает, потому что очень любопытный. Я взял острогу, жду стою. И вдруг Ольдр просто ррраз! – и с лодки в воду падает, уходит с головой. Еще секунду назад лежал себе тихонько, а тут – хоп! И все, нет его. Я ору, зову его, а его нет и нет. А потом вдруг всплывает – метрах в пяти от меня, орет, его по воде волочет что-то вперед, прямо на меня, а впереди фонарь прыгает. Я не стал ждать, как дал острогой прямо перед фонарем, как меня дернуло из лодки. Я упал, ногами в борт уперся, острогу из рук рвет, тварь эта бьется, вода во все стороны, Ольдр орет что-то. Как она лодку не перевернула, понятия не имею, как я ее удержал – тоже. Только потом слегка подустала она, а к тому моменту и Ольдр уже в лодку влез и начал ее веслом подчевать в дополнение к остроге. Ну и вдвоем мы ее внутрь и втащили. И по дороге домой она нас еще пару раз пыталась утопить, пока мы к берегу не пристали. - Насколько же здоровая тварь, что взрослого мужика в воду стащила? – недоверчиво приподнял бровь один из солдат, скептически оглядывая Рудо. - Мне шестнадцать было тогда, и я тощий был, как еловая щепка, - усмехнулся Рудо. – А щур этот весил мальца поменьше, чем я нынешний. Я потом еще неделю Иртана благодарил за то, что он нас, дураков, уберег. - Сдается мне, милорд, брешите вы, - сообщил ему тот самый солдат, поглаживая пятерней челюсть. Глаза у него смеялись. – Все знают, что щуры крупнее собаки не бывают. Что им жрать-то там, на дне, чтобы они так вымахали? - Это у вас тут таких не бывает, а в Хлае водятся, - отозвался Рудо, скалясь в ответ. – И вместо того, чтобы честному человеку не верить в том, что он от души рассказывает, сам бы тогда рассказал что-то, чтобы я тебе поверил. А то, ишь ты – щуров крупнее собаки не бывает! Будто все на свете видел и везде был! - Не знаю я про этот ваш Хлай, милорд, где он там и что там водится, а у нас так, - уперся, посмеиваясь, солдат. – А что до моих рассказов, то расскажу, конечно. Я однажды сома вытащил длиной с лодку, а в брюхе у него щука была, да еще и живая, руку мне порвала, тварь, пока я ее из него вытягивал. Сейчас шрам покажу, вот, смотрите… Ему было тепло. Рудо всегда нравились люди, вот такие – обычные люди с обычными простыми жизнями, в которых так много всего отыскивалось волшебного, чего они и сами не видели. Он любил долгие разговоры у костров, байки и споры вокруг них о том, было оно на самом деле или нет. Любил хмельную брагу, которую передавали по кругу, а вместе с ней – тепло ладоней и человечьего смеха, которым так легко и просто было делиться. Любил потрескивание пламени и искры, которые выплевывали в небо дрова, и белые шкварки углей по краю обглоданных черных головешек. В Эрнальде он часто сбегал один прочь из шумного города с его чопорной размеренной жизнью, сбегал в поля, чтобы подышать там степной травой, послушать ночной ветер, поглядеть на то, как тянется по небу разлитым молоком Дорога Иртана. Корты верили, что то стаи Небесных Кобылиц лили млеко меж звезд, чтобы напоить им Небесного Змея Солнце, чтобы он вновь взошел на небо и осветил весь мир. Корты верили, что это млеко стекает прямо с неба на горы, и из них рождается Хлай, а из него – макто, взлетающие к небу порадовать своего огненного отца. Ашива рассказывал ему об этом, горькие, печальные, полынные сказки о том, как в самом начале времен рождался Северный Ворон, чтобы пожрать время, и как духи земли поднимались против него, чтобы помочь Небесному Змею не дать ему это сделать. Он говорил, и запахи ночного ковыля вплетались в его волосы, а искры отражались в черных раскосых глазах, на дне которых горели угли ярче всех костров мира, пылающие, будто сердолик под солнцем. Он говорил, и Рудо верил ему, открывая ему свое сердце, запускал пальцы в его волосы, пил горькую сладость его сухих степных губ. А потом Ашива ушел, и в мире после него не осталось больше волшебства, только сухая безжизненная степь, как бывает, когда солнце слишком долго остается на небе, и все умирает под его лучами, вся жизнь иссыхает в смерть. И Рудо иссох, будто русло ручья, лишившееся воды, потрескавшееся, омертвевшее. Бродил он один, беспокойный, среди скал, среди предгорий, под горьким шумом облепленных тающим снегом еловых ветвей, искал в них хоть что-то, что ответит ему, хоть что-то живое. Искал в сухой черной коре, мокрой от слез, в поседевших лишайниках на обломках скал, в черных листьях на земле, обнаженных оттепелью, замерзающих, задыхающихся от холода. И ничего не находил. Много прошло времени с тех пор, а внутри все еще болело, ныло невыносимо и горько, тянуло его откуда-то из самой сердцевины костей. И иногда вот так накатывало и накрывало, как сейчас, в те мгновения, когда он чувствовал себя особенно живым. Когда становилось как с ним в той бесконечной сладостной ночи – когда сердце открывалось наружу, чтобы наполниться сказкой, верой и жизнью, когда все казалось возможным, когда времени не было, лишь бесконечность, раскинувшаяся над их головами млечными потоками далеких звезд. Когда он узнавал и любил по-настоящему, впервые и навсегда. Солдаты спасли его сегодня. Принесли ужин, состоящий из простой каши с мясом и травами, который пришелся как нельзя кстати и согрел его усталое тело изнутри. Он напился с ними горячего чая из пропахшего дымом тысяч костров котелка, отхлебнул чего-то крепкого и очень горячего из фляги, протянутой тем незадачливым рыбаком, что все называл милорда брехуном и не верил ни в одного его слово. А затем солдаты приготовили им шатер, и Рудо пошел туда вместе с Хэллой Натиф, слегка осмелевшей, немного оправившейся от первого своего шока. Он пришел в этот край, чтобы забыться. Отец привел его с собой в Этлан Срединный, в земли, не знавшие Иртана с Орунгом, чтобы вылечить его разбитое сердце, чтобы он нашел для себя что-то среди этих чудных непонятных людей, таких простых и таких волшебных. И Рудо готов был искать. Рудо так хотел найти!.. Быть может, ты все еще там? В тонких мирах, куда ты ушел навсегда, быть может, я все еще смогу найти тебя? А может, это была просто глупая мечта мальчишки, который никак не желал становиться взрослым. Он не знал. Их шатер был совсем маленьким и слова этого не заслуживал. Скорее уж его можно было назвать палаткой на двух человек, но и того было довольно сейчас. Валяться на размокшей в кашу земле Рудо не хотел, а палатка и стояла на относительно сухом месте посреди плоского скального выступа, и парусиновое дно у нее тоже имелось, а значит, дальше он уже не промокнет. Только вот идти внутрь в нее не хотелось и спать тоже не хотелось, несмотря на то, что усталое тело требовало отдыха. Старая боль разбередила все внутри, поднялась в нем тоской по тому, что он так давно искал, и Рудо замялся возле входа в шатер, не желая ступать внутрь. - Я пойду, пожалуй, погуляю немного, - сообщил он ведьме, и та застыла в темноте напротив него, глядя на него темными глазами. Стараясь улыбаться как можно теплее и шире, он продолжил: - Душновато мне тут, хочется побродить одному. А ты отдыхай, зрячая, набирайся сил. День был тяжелым для тебя, да и впереди у нас с тобой тоже будут тяжелые дни. - Я хотела поблагодарить тебя, - тихо и серьезно сказала она, глядя ему в глаза, и Рудо даже слегка опешил. Он не ожидал от нее такой серьезности, обычно Хэлла Натиф была какой угодно, только не серьезной: испуганной, надменной, отчаянно храбрящейся или горделивой, сходящей по нему с ума, но не вот такой. Он посмотрел на нее, и она продолжила: - Спасибо, что поддержал меня сегодня. Я не понимаю, почему Хаянэ ничего не объяснила нам о том, что нам здесь нужно делать, не понимаю, чего именно хотят от нас эти люди. И мне было с ними очень некомфортно. Спасибо, что взял все на себя. - Не за что, зрячая, - улыбнулся он ей, на этот раз с искренней теплотой в сердце. – Хаянэ подбросила нам ту еще задачку, и честно говоря, я сам пока не понимаю, как нам ее решить. Но управимся как-нибудь. В одном она права: если уж мы с тобой и Миланой с хасатрой управились, то и тут тоже что-нибудь придумаем. - Кажется, с хасатрой было проще, - вымучено улыбнулась Хэлла Натиф, и Рудо мягко тронул ее за плечо: - Эй, не вешай нос, зрячая. Ты большая молодец. Ты очень хорошо держишься при том, сколько на тебя всего свалилось сейчас. И я тебе обещаю, мы с тобой обязательно придумаем вместе выход из всего, во что вляпались. Не бывает такого, чтобы выхода не было, надо просто долго искать. - Спасибо, Рудо, - поглядела она ему в глаза. - Не за что, Спутница Хэлла. Отдыхай. Я скоро приду. Ноги понесли его на берег, на пропахший тиной, илом и рыбой речной песок, но только на этот раз он уже не хотел встретить здесь никого. Ему хотелось одиночества и тишины в этой странной долгой черной ночи, такой длинной, каких дома он и не знал. Она тянулась и тянулась, хоть еще и не началась вовсе – в лагере звучали голоса, никто пока не ложился спать, да и огоньки Мадарры на той стороне реки тихонько пылали ему во тьме. Так всегда было в незнакомых местах – время растягивалось, дробясь на мгновения, каждое из которых полнилось смыслом, и жизнь становилась почти бесконечной в ощущении ни на мгновение не прерывающегося осознания. Рудо выбрал во тьме перевернутую лодку, влез на нее и уселся на плоском днище, подобрав под себя ноги. Она была мокрая и холодная, но кожаная летная форма наездника хранила его, не позволяя продрогнуть до костей. Тело чувствовалось легким и прозрачным, каким-то удивительно воздушным сейчас, хоть ему и должно было быть тяжело после долгого дня пути. Но в груди болело и тянуло куда сильнее, чем могли напомнить о себе усталые мышцы. Он смотрел в темноту, на далекие рыжие огоньки, танцующие на черной воде, и видел искры в глазах Ашивы. Сколь мало нужно было на самом деле человеческому сердцу и как много ради этой малости оно могло выдержать. Два черных зрачка с рыжим пламенем, танцующим на дне. Они мерещились ему в долгих ночах посреди пустой степи, в мокрой влажной сырости еловых предгорий. Он видел их во сне среди своих расплывчатых оборванных видений, вновь и вновь глядящих на него, вновь и вновь уходящих и растворяющихся вдали. Он видел их далеко в небе среди колючих холодных звезд, куда поднимал его макто, видел в бездонной черноте на самом дне мира, куда низвергла его боль, причиненная Авелах. Но в отличие от Миланы, которую эта боль надломила будто сухой прут, ему она повредить не смогла. Он знал боль куда худшую, чем все пытки и издевательства мира, он умел принимать боль телом – его учили тому с самого детства. Лишь одну боль он так и не смог принять, ту самую, в которой Ашива оставил его навсегда. В которой огоньки в его глазах потухли для Рудо. - Мадарра с этого берега смотрится куда лучше, чем с того, - проговорил из темноты за его спиной знакомый голос, и Рудо от неожиданности не вздрогнул и не вскрикнул, только тихонько рассмеялся. Повернувшись, он посмотрел на то, как легко Халавин спрыгивает с обрывистого берега на песок, выпрямляясь своим гибким телом. Неторопливо эльф направился в его сторону из темноты. – Этот городок слишком близко к болоту, и сердца людей в нем оттого тоже наполнились гнилью. - Да, мерзкое место, - согласился Рудо. Он плакал по Ашиве каждое мгновение своей жизни, это никогда не мешало ему продолжать жить. – Спасибо, что ты вытащил нас оттуда. - Был рад помочь. И буду рад это сделать снова. Его глаза во тьме тоже напоминали черные драгоценные камешки, только в них не было алых искр, которые так любил Рудо. Некоторые вещи невозможно было найти в простых вещах. Они существовали лишь в сложных.