Танец Хаоса. Новое время

Колокольчику нравилось здесь. Хэлла Натиф слышала внутри самой себя его смех – мурашки, пробегающие по внутренней стороне кожи, охватывающие плечи, затылок и голову, то место, которого он все время касался, возвращаясь к ней, а потом вновь срывался в поиск. А еще видела серебристое тело своего Защитника, когда он метался по чудному каменному пузырю, находящемуся в постоянном движении, будто шар ртути, медленно перекатывающийся по наклонной поверхности. Она смотрела вывернутыми глазами и не могла насмотреться. Это было так красиво! Густо-бирюзовый цвет разливался вокруг – звук Песни, которым наполняла Талахани их пузырь для путешествий. Сквозь него, будто сквозь мутную, наполненную осадком воду, Альварди проводил руку, и звук расходился рябью от его движения во все стороны. Затем он напрягал камень своего плеча, с силой толкал камень мира вокруг вперед, и это бирюзовое взрывалось густыми волнами, раскатывалось в стороны гребешками цвета изумруда с золотыми вихрами на концах. Будто они не шли, а плыли по густой-густой воде. Или летели высоко в небе, руками расталкивая прочь облака. Она не могла оторвать глаз оттого, как растекался вокруг живой свет. Как обращалась материя гор, твердая и неподатливая, мягкой густотой, сверкающей и пластичной, будто патока, только не липкая – ударь ладонью по поверхности, запусти круги во все стороны, дай им рассыпаться темно-зелеными волнами, засверкать искрами золотой пыли перед тем, как сгинуть во тьме. Будто в мире не существовало ничего твердого, только нежность. И это так сильно отличалось от того, как пели гномы! Мать иногда пела при ней земле: гудела, будто огромный шмель, низко вибрировала всем телом, отчего валуны в основании их дома начинали шевелиться, полниться злой, нетерпеливой силой. И пение ее было обращено на решение конкретной задачи: выдавить камни из земли за домом, чтобы сделать ее пригодной под огород, выкорчевать и раскрошить в пыль большой кряжистый пень старой яблони, расколоть дыру глубоко-глубоко до водоносной жилы, чтобы создать новый колодец. В этом Ньяра была особенно хороша, многие в Ванташе знали об этом и звали ее разведать землю, открыть доступ к грунтовой воде, и мать всегда с радостью соглашалась на такие просьбы, пусть и услуги свои никогда особенно не рекламировала. В Рудном Стяге считали предательством народа использование гномьих способностей для помощи людям, и, покидая его, Ньяра клялась не раскрывать тайн своего народа во имя обогащения подсолчнеников, как звали людей в подгорных царствах. Хэллу она учила петь совсем немного и тоже в строжайшей тайне, запретив ей когда-либо кому-либо говорить, что она умеет это делать. Способностей к тому у нее было немного, да и давалась Песня с трудом – человеческая кровь разбавила гномью в ее жилах, и камень подчинялся ей неохотно и нелегко. Но кое-что она умела, а потому сейчас дивилась на то, что делали Проводники – настолько это было иначе, чудно и странно. Колокольчик тоже был в восторге от красоты происходящего. Будто серебристая рыбка он то и дело нырял прямо под ладонь Альварди, позволяя ему толкнуть себя в самый центр пространства и разбить собой, будто килем корабля, бирюзовую каменную плоть, нырял в самое ее нутро, исчезая под изумрудно-золотой поверхностью, а затем выныривал с другой стороны пузыря и снова бросался вперед, устраиваясь под каменной рукой, будто щенок, требующий играть с ним снова и снова. Серебряное позвякиванье рассыпалось в голове Хэллы Натиф, и она знала, что Колокольчик смеется. Они шли вроде бы долго, а вроде и совсем ничего – время растягивалось вокруг Хэллы Натиф, унося ее в воспоминания далекого детства. В густой тяжелый запах дождевых лесов, дышащих бесконечной влагой и удушливой сладостью цветов, в тихий шепот моря, неумолчный его голос, сросшийся с сердечным ритмом и пульсацией крови в венах. В привкус соли в воздухе, в ощущение его на коже, вечно обветренной и вечно исцелованной прилетающими откуда-то с далекого юга из неизведанной дали морской воды ветром. Она скучала по дому куда больше, чем думала. Наверное, можно было сорваться на денек. Раз уж Рудо сам предложил, раз он хотел это сделать. Вот придут к Купели Матери, осмотрят там все, поймут, что нужно гномам, доложат Хаянэ, а потом можно и туда, хотя бы на пару часов. Зарыться босыми ногами в мокрый песок, позволить приливной пене оставить следы своих поцелуев белыми разводами на коже. Побежать к дому, к перевернутым горшкам на старой изгороди, к окошкам, за которыми огонек, в запах хлеба, запах любви, пыли, отсыревшего дерева… И тебя там примут? Тебя там ждут такой, какая ты есть? Горечь разлилась внутри, и Хэлла Натиф прикусила губу, напоминая себе все о своем доме. О своей матери, которая боялась и отрицала ее дар и сдала ее Нгуену Шаниту на обучение почти что с облегчением, будто горячий камень с ладони сбросила. И ей приходилось скрываться и прятаться, приходилось врать, делать вид, что на самом деле она ничего не видит, что никакого Колокольчика не существует. И если бы не Моль, так и врала бы до сих пор. Она вдруг как-то всем телом ощутила, как устала от этого. Врать, кто она такая, делать вид, что является кем-то другим, быть удобной для всех остальных. Гномам она не нравилась, потому что была наполовину человеком, людям – потому что была наполовину гномом, родной матери – потому что оказалась ведьмой, другим ведьмам и ведунам в школе Нгуена – потому что Защитник был с ней с самого детства. Почему люди такие жестокие? – думала она, шагая следом за Проводниками и наблюдая за тем, как купается маленькой серебристой змейкой Колокольчик в бирюзовом молоке разливающегося вокруг пространства. Почему им обязательно нужно, чтобы ты соответствовал их собственным представлениям о мире? И почему нельзя быть просто самим собой, таким, каким ты уродился на свет, чтобы никто не унижал тебя за это? Чтобы не торопил и не толкал в затылок, не требовал от тебя идти быстрее, чем ты можешь, делать больше, чем ты способен, и соответствовать, соответствовать, соответствовать бесконечным требованиям, которые к тебе предъявляют? Чтобы не отворачивался, когда у тебя не получается. Почему нельзя просто жить и любить друг друга такими, как есть? А потом ей вспомнилась Милана и ее глаза, глубокие, мудрые глаза, видевшие так много, куда больше, чем видела в своей жизни Хэлла Натиф. Ее улыбка, ее слова, ее нежность и поддержка. Милана совершенно точно знала ответ на этот вопрос, она и была этим ответом. Только Хэлла Натиф пока не понимала, в чем именно он заключался. Впрочем, додумать свою мысль она не успела. Яркий свет вдруг резанул ее по глазам, такой нестерпимо острый после мягкой красноватой полутьмы от светящихся валмаровых факелов. Это под ладонью Альварди растекался камень, обнажая проступающий по ту его сторону мир и солнце, яркое закатное солнце, заливающее своим светом все вокруг. Чудно, а она и не думала, что они так долго шли, ей-то показалось, что прошли всего несколько часов, и тело усталости тоже не чувствовало… Проводники первыми вышли наружу из расступившейся вокруг них скалы, Талахани задержалась у входа, держа руку внутри камня и позволяя следовавшим за ней пройти прежде, чем захлопнуть проход. Хэлла Натиф, щурясь и часто моргая от непривычного света, попыталась осмотреться, но пока глаза так слезились, что она не могла ничего различить в деталях. - Как это получилось, Альвар? – в голосе матушки Манари звучало искреннее потрясение. – Как мы оказались здесь так быстро? - Я не знаю, - растеряно проговорил в ответ ильтонец. – Сегодня камень расступался особенно податливо. Может в этом дело… - Тала, ты что-то сделала? – повернулась к ней Манари. - Нет, все было как обычно, - пожала аметистовыми плечами ильтонка. Руку из скалы она уже вынула, и теперь за их спинами виднелась монолитная скала без единого намека на проход. – Я думала, это Альвар что-то сделал, что мы идем как-то иначе. - А что случилось-то? – уточнил Рудо, сильно жмурясь. У него из глаз тоже с непривычки лили слезы. - Мы дошли в три раза быстрее, чем обычно, - напряженно проговорила Манари, хмуря брови. – Будто само время сжалось, пропуская нас. Я никогда ничего подобного не испытывала. - А, это наверное Колокольчик! – хлопнула себя по лбу Хэлла Натиф, засмеявшись, и все повернулись к ней с немым вопросом на лицах. – Мой Защитник, - пояснила она, стерев улыбку с лица. – Он все время подныривал под вашу ладонь, господин Альварди. Я думала, он просто играет. - Ваш Защитник способен ускорять время? – Проводник посмотрел на нее почти что с благоговейным трепетом. - Он умеет менять время, просто я к этому еще не привыкла! – застенчиво рассмеялась она. – Наверное, надо было вас предупредить, но я просто не думала, что это важно. - Наверное… - пробормотал Альварди, глядя на свою ладонь едва ли не с испугом, будто на ней до сих пор остались следы прикосновения Колокольчика. - Что ж, как бы там ни было, мы прибыли, - подытожила матушка Манари, ограничившись пристальным взглядом, от которого Хэлле Натиф стало не по себе. – Значит, так было угодно Матери Гор. Добро пожаловать в Ее Колыбель. Хэлла Натиф наконец-то проморгалась и смогла осмотреться по сторонам. И сразу же охнула от потрясения. Они стояли на высокогорном плато, окруженном со всех сторон кольцом белоснежных пиков, один из которых был поистине громадным. Он поднимался к небу четырехгранной пирамидой, укрытой толстенной снежной шапкой, и солнце сверкало на ней так ярко, что трудно было смотреть. Вокруг не было видно ни единого зеленого клочка – ни листочка или травинки, только серый щебень и голый камень скал насколько хватало глаз. А посреди него в долине зияло идеально ровное углубление – будто кто-то взял глиняную чашку, перевернул, поставил на землю и обвел, а потом продавил до самого дна земли. То, что было внутри, светилось так ярко, что по сравнению с ним свет полуденного солнца зимой показался бы тлением лучины. Оно как будто вытекало за края отверстия и растекалось столбом вверх, в небо, и в нем, словно в луче жара от костра, танцевали в воздухе скалы. - Что это такое? – просипел рядом Рудо, и Хэлла Натиф одними губами повторила то же самое следом за ним. Глаза смотрели и не верили тому, что видели. Столб света выходил из дыры в земле и заставлял огромные обломки скал крутиться над ним в небе, медленно перемешиваться, меняться местами и плавать, будто диковинных рыб, одни из которых были огромными величиной с дом, а другие – совсем крохотными, будто щебень под ногами Хэллы. Словно взрыв, залипший в навсегда остановившемся времени, прогремевший где-то глубоко внизу под землей, разорвавший грудь земли и выбросивший наверх ее ошметки и замороженный в тот же миг. До самого неба поднимались эти парящие скалы в столбе света из отверстия в земле, едва ли не на высоту горного склона, белеющего в отдалении на противоположной стороне плато. - Парящие скалы… - пробормотала Хэлла Натиф, вспоминая сказки, которые пела ей в детстве мать. – Так они существуют!.. - Существуют, - спокойно подтвердила жрица Манари рядом с ней. – Этот факт слишком поразителен, чтобы совсем забыться. - Значит, здесь есть и живая вода? – продолжила Хэлла, во все глаза разглядывая парящие скалы. – Говорят, она течет с небес! - Живая вода? – поднял бровь Рудо. - Да, - кивнула Хэлла. – Я слышала, раньше ильтонцы продавали ее в мир, и с ее помощью людей поднимали даже со смертного одра. На юге даже есть выражение: «золотой на воду», оно означает неотъемлемое право и последнюю надежду. - А вот живой воды никогда не существовало, - улыбнулась Манари, и Хэлла Натиф едва шею не свернула, обернувшись к ней. - Что?! Как же?.. - Купель обладает целительными свойствами. Очевидно, рассказы об этом дивным образом перемешались с историями о парящих скалах и превратились в красивую легенду о живой воде, стекающей с небес. Кое-кто из нечистых на руку человеческих ведунов во времена прошлых лет использовал эту легенду для собственного обогащения. Они заговаривали обычную воду на исцеление болезней и продавали под видом живой. - Умно, - заметил Рудо. - Да, только вода плохо держит заговор, и в течение пары недель превращается обратно в простую воду, - пояснила Манари, посмеиваясь. – Ведуны в итоге обманули сами себя. Рудо фыркнул и проговорил, меняя тему: - Так вот, как выглядели парящие острова из Семи Преград! Всегда хотел посмотреть на них, но от Эрнальда туда далековато лететь. – Он взглянул на Манари, и лукавые искры загорелись в его глазах. – Кто-нибудь из вас пытался вскарабкаться на них, как делал Отче Каярди? - Источник экранирован от мира и недоступен для смертных, - голос Манари звучал мягко и спокойно, но Хэлле послышались в нем суховатые нотки. - Прошу вас, пойдемте в Обитель Тишины. Там мы сможем отдохнуть и задать Хранителям все необходимые вопросы. - Разумеется, - кивнул Рудо. Поглядев на Хэллу, он стер с лица улыбку, сделавшись серьезным, но проказливые огоньки в глазах все равно остались. Они двинулись вперед по холмистому плато, больше похожему на рябящую поверхность воды. Совсем скоро Хэлла Натив поняла, что ей не показалось – усыпанная щебнем каменистая почва под ногами действительно застыла концентрическими кругами, расходящимися в стороны от Источника. И все вместе стало еще сильнее походить для нее на место взрыва: фонтаны камня, застывшие в воздухе над Источником, будто время заморозило их не позволив разлететься, круги, которыми пошла земля под их ногами, расходясь во все стороны от жилы. Она прищурилась, разглядывая Источник впереди. Могло ли быть так, что он появился здесь в результате взрыва? И как вообще появлялись жилы? Пространство раскалывалось и открывало к ним доступ? Ей всегда казалось, что они скорее протекали сквозь узор – во всяком случае, так их описывали наставники в Школе, как нечто, просачивающееся в мир, будто родник. Здесь же все выглядело совершенно иначе. Колокольчик завертелся вокруг нее, плавая в воздухе нетерпеливее обычного. Хэлла пригляделась к нему, пытаясь понять, не хочет ли он в Источник, как хотел под ладонь Альварди, чтобы искупаться в камне. Нет, Защитник не стремился вперед. Он просто плавал вокруг нее, ныряя в пространство и выныривая из него, двигался быстрее обычного, и ощущение от него исходило какое-то напряженное, будто он чего-то ждал. Хэлла приказала себе последить за его поведением, а потом расспросить, когда будет время. Сейчас ее куда больше занимал Источник. Он действительно был экранирован – чем ближе они подходили, тем четче Хэлла это понимала. Именно понимала – ни обычным глазам, ни вывернутым не было видно ничего, что напоминало бы преграду, защитный экран, хоть что-то, что преграждало бы доступ к нему. Его присутствие именно что ощущалось – словно невидимая стена, вставшая между ней и мощью по ту сторону, до которой она не сумела бы дотянуться, как ни старайся. Поразительно, что она эту стену даже не видела! Хотя должна была бы, с учетом всего. - Вы изучали экран вокруг жилы? – спросила она, в замешательстве глядя на то, чего нет. Все ее ощущения едва ли не взбеленились внутри: что-то преграждало доступ к Источнику, но она не могла ни найти это, ни понять, как оно действует. Это было почти то же самое, как чувствовать в ботинке раздражающий камушек, колющий стопу, но не находить его, сколько ни тряси обувку. - Хранители Тишины ответят на все ваши вопросы, - ровно проговорила Манари, и тон у нее был сейчас почти такой же, каким она заканчивала тот первый совет с лордом Айягелом, уводя их с Рудо из его шатра. Ильтонцы никогда не грубили, не кричали и не выходили из себя, она в жизни не видела ни одного каменорукого, который повел бы себя агрессивно в отношении других. Но они лучше всех остальных рас умели демонстрировать полное нежелание что-либо обсуждать, и добиться от них в таком случае чего-либо не представлялось возможным. - А кто такие эти Хранители Тишины? – уточнил Рудо. - Это те из нас, кто обеспечивает сохранность и недоступность для смертных Источника, - пояснила Манари, и Рудо, подождав продолжения и не дождавшись его, просто кивнул, видимо, смиряясь с ее нежеланием вести беседу. Чем ближе они подходили к жиле, тем гуще становилась тишина. В горах и так-то было тихо, но здесь это ощущалось иначе – кожей, будто тишина стала осязаемой и легла на все тело Хэллы, пробралась внутрь и поселилась там, улеглась в костях и мясе, отягощая их. Звук из мира исчез почти полностью – она не слышала, как они ступают по земле, как дышат, как шелестит при ходьбе их одежда. Единственным, что она слышала сейчас, был стук ее сердца в ее собственных ушах, обострившийся и оставшийся единственной реальностью, которую она ощущала. А еще изнутри начало подниматься какое-то очень сгущенное, очень плотное чувство. То ли волнение, то ли напряжение, захватившее все ее тело и заставляющее его трепетать от чего-то, что вот-вот должно было случиться. Хэлла очень внимательно прислушивалась к себе, пытаясь понять, что это такое, сравнить это чувство с тем, что испытывала ранее в своей жизни, но ничего не находила. Колокольчик, похоже, тоже это чувствовал, потому что крутился вокруг нее, мельтешил, купался в пространстве серебристой рыбкой и никак не мог найти покой. Она взглянула на своих спутников, пытаясь понять, переживали ли они прямо сейчас что-то подобное. Рудо был спокоен и просто шел вперед, с интересом поглядывая на экранированную жилу, никто из ильтонцев тоже не демонстрировал никаких признаков волнения. Только ее трясло, и Хэлла все никак не могла понять, почему. Не доходя до Источника нескольких сотен метров, они свернули в сторону, двинулись на юг, и вскоре Хэлла углядела, куда именно ведет их Манари. Среди концентрических колец холмов скрывалось едва видимое со стороны укрытие. Оно и на здание-то похоже не было, больше на дыру в земле в одном из пригорков, с двух сторон украшенную извивающейся каменной скульптурой непонятной перетекающей формы. Будто ветка дерева, плавно изогнувшаяся вокруг арки прохода, похожая на выветренный временем песчаник. Посреди абсолютно пустой долины с Источником в центре этот декоративный элемент смотрелся странно и причудливо, резал глаза. - Обитель Тишины построена на том месте, где когда-то располагался лагерь эльфийских Скульпторов, - сообщила им Манари, и Хэлла удивленно прислушалась к звучанию ее голоса. Он как будто разрезал тишину так же, как ладонь Альварди всего лишь четверть часа тому назад расталкивала в стороны густое пространство камня. – Под ней покоится Колыбель, то место, где мы были рождены на свет. - Что оно собой представляет? – живо спросил Рудо. - Святилище нашего народа, куда запрещен вход посторонним, - ответила Манари с мягкой улыбкой, но достаточно твердо, чтобы Хэлле не захотелось просить их туда отвезти. – Но вы можете войти в Обитель Тишины и задать там все интересующие вас вопросы. Хранители расскажут вам все, что смогут рассказать. Рудо тяжело поглядел на Хэллу, выглядел он не слишком довольным ответами ильтонки. Впрочем, сама она сейчас об этом волноваться была просто не в состоянии – чудное ощущение раздирало изнутри, вызывая зуд на коже, который не проходил, сколько бы она ни терла друг о друга ладони. Вблизи арка прохода оказалась куда больше, чем казалась издалека, да еще и идеально квадратной – сглаженные силуэты холмов мешали восприятию объектов. Хэлла загляделась на замысловато оплетающий ее камень. Он больше походил на мед, медленно струящийся по неправильной траектории, закручивающийся вокруг самого себя, а изготовлен был из песчаника – тут она оказалась права. Не сдержавшись, Хэлла коснулась ладонью гладких изгибающихся линий, провела по ним кончиками пальцев. Камень был шершавым и гладким одновременно. - Это очень красиво, - проговорила она, касаясь изгибов. - Эту скульптуру создал Пробудивший Аларам много веков назад. Она называется «Нить памяти», - в голосе Манари прозвучала гордость. Она первой шагнула под арку, проговорив: - Следуйте за мной. Колокольчик запрыгал вокруг нее, будто растревоженный галчонок по краю гнезда, и Хэлла в расстройстве шикнула на него. Он дергал ее, нервировал еще сильнее, не позволяя насладиться красотой момента, и это злило. Но Защитник в ответ только стегнул хвостом и вновь принялся мельтешить вокруг, сверкая чешуей. Ее раздраженное фырканье пропало втуне. Она ступила в проход последней, перешагнув высокий порог с помощью протянувшего ей руку Рудо. И поразилась тому, какая звенящая тишина стояла внутри. Будто пространство втянуло силу Источника, растворило ее между колон и стен, заполнило ею все вокруг, как заполнял квадратный высоченный коридор яркий свет от изящных световых колб, расставленных вдоль стен. Поначалу это освещение показалось ей странным, а затем она вдруг удивленно охнула, узнавая светильники – они не отбрасывали тени на пол. - Наставник Нгуен рассказывал нам про такие колбы. Их используют Анкана, чтобы освещать пространство и одновременно защищать его от проникновения – если нет тени, нет и Грани, через которую можно сюда проникнуть. – Она вскинула глаза, глядя на идущую впереди жрицу Манари. – Но зачем вам здесь защита от Анкана? - Все свои вопросы вы сможете задать Хранителям Тишины, - беспечно пропела ильтонка, и Хэлла начала ощущать, как заворочалось внутри раздражение. Неужели нельзя было просто ответить на вопрос? Почему она темнила, заставляя их ждать? Ведь знала же, что на самом деле здесь происходит! Рудо бросил на Хэллу сосредоточенный взгляд, а затем внимательно уставился на Манари. Он весь как-то подобрался, будто зверь, готовый к прыжку, даже вперед двинулся мягко, словно крадучись, и это только еще сильнее разволновало Хэллу. Теперь ее уже просто трясло изнутри, хоть руки заламывай. Что-то должно было случиться здесь уже совсем скоро, что-то вот-вот должно было начаться. Бледный свет световых колб заполнял весь коридор, не оставляя места для тени, рассеянный, холодный и какой-то неприятно мертвый. Коридор вел плавно вниз, и им владела тишина – звука их шагов не слышалось, как и дыхания, а голоса пробивались сквозь воздух как через вату, отчетливо, но как будто издалека. Это место не просто так назвали Обителью Тишины, иначе его обозвать ни у кого язык бы не повернулся. Хэлла представила себе, каково здесь находиться постоянно, не покидая этого места вообще, и внутренне содрогнулась. Наверное, только ильтонцы смогли бы так жить, да эльфы быть может еще. В сущности эти два народа были очень похожи друг на друга, будто старшие и младшие братья. Ильтонцев даже к Старшим расам причисляли, хотя они и появились на свет позже всех и были сотворены в отличие от всех остальных. Коридор вскоре привел их в просторный круглый зал, из которого во все стороны расходились проходы – гладко отшлифованные, овальные, как тот пузырь, по которому их вели Проводники, только не передвигающиеся сквозь камень, а статичные. Зал пустовал, по всему периметру окруженный световыми колбами, одна из которых, крайняя справа, слегка притухла, светясь слабее всех остальных. Хэлла от нечего делать загляделась на нее, думая о том, сколько же лет на самом деле стояли здесь эти колбы. Говорили, что они не ломаются, не бьются и не портятся, и свет в них не тускнеет, как не гаснет фитиль в эльфийских фонариках. И все же, зачем ильтонцам понадобились колбы Анкана? Манари повела их во второй справа коридор, плавным пандусом закручивающийся вниз. Здесь световые колбы крепились к потолку, и почти зеркальные стены рассеивали свет, отчего казалось, будто путники спускаются вниз сквозь бесконечное, ничем не ограниченное сияние. - Немыслимо!.. – пробормотал Рудо, касаясь пальцами зеркальной стены. Его отражение с той стороны, тонущее в свете и слегка мутное, в ответ точно так же дотронулось до его руки. Они спускались недолго, коридор почти сразу же вывел их в большой зал, залитый светом. Хэлла только глаза таращила, даже слегка позабыв о своей тревоге, - помещение было длиной в полсотни метров и чуть меньше в ширину, потолки его поднимались над ее головой как минимум метра на три, и при этом их ничто не поддерживало – ни колонны, ни переборки, вообще ничего. Все здесь заполнял свет, и в зеркальных стенах Хэлла видела ряды своих отражений, до бесконечности уходящих куда-то за край зрения. Смотреть туда было неприятно, ей здесь вообще не нравилось, в этом монолитном свете и такой же монолитной белизне, совершенно лишенной жизни и непригодной для живых. Да еще и Колокольчик буквально бесился, мечась вокруг нее серебряной стрелой, за которой она уследить уже даже не могла. Должно быть, ему было плохо вблизи Источника, другой причины для его беспокойства она придумать просто не могла. - Это приемный зал, - сообщила им Манари. – Мы подождем здесь, пока за нами не придут Хранители. Она направилась к единственному объекту, который находился в этом абсолютно пустом зале. Из пола вырастал освещенный со всех сторон каменный постамент, на котором был укреплен большой золотой гонг. Манари аккуратно подняла тяжелый золотой молоточек, лежащий рядом, и ударила в гонг. Мелодичный звук разлился по помещению, стены впитали его, разнося вокруг. Хэлла Натиф обернулась вокруг себя, испытывая странное ощущение непривычного, охватывающего все тело беспокойства. Этот звук был таким же материальным, как свет, как камень вокруг, как песня, которую издавала Талахани, пока они шли сквозь скалу. Все здесь было вот таким – непривычным и неправильным. Она вдруг поняла, что не может определить, из какого камня вырезаны стены помещения – свет сиял так ярко, а поверхность стен была такой гладкой, что глаз просто соскальзывал с нее, не улавливая узор. От этого восприятие сбилось, голова закружилась, и она ощутила, что ее приташнивает. Пошатнувшись, Хэлла уцепилась за руку Рудо, и тот сразу же с тревогой наклонил к ней голову: - Что случилось, зрячая? Тебе плохо? - Да, - тихо кивнула она, с трудом сглатывая и пытаясь хоть как-то привести в порядок свое расплывающееся сознание. Тело ощущало панику, поднимающуюся изнутри, накатывающую снаружи. Она и до этого беспокоилась, а теперь еще и странное все вокруг окончательно ее подкосило, и ноги подломились. Рудо не дал ей упасть на пол, легко подхватил ее на руки, будто перышко, с тревогой вглядываясь в ее лицо. - Что с тобой? Что происходит? Манари, вы можете ей помочь? Хэлла не могла ему ответить, только вяло махнула рукой. Над головой тоже были их отражения, бесконечно дробящиеся вверх и вниз, из-за чего пространство перестало восприниматься обыкновенным и плотным. Она закрыла глаза, со стоном сглатывая набегающую в рот слюну. Голова кружилась так, будто Рудо ее подбрасывал в воздух. - К сожалению, я не могу вам ничем помочь, - голос ильтонки звучал раздосадовано, в нем переливалось искреннее сочувствие. – Я знаю, что в наших тоннелях людям бывает плохо из-за искривления пространства. И в обычной ситуации я бы могла ей помочь, но здесь у меня просто ничего не получится. - Почему? – раздраженно спросил Рудо. – Вы же видите, в каком она состоянии! Сделайте что-нибудь! - Я действительно не могу, господин Рудо. Здесь я не могу использовать Черный Источник, - из Манари слова будто силком тянули. Хэлла попыталась открыть глаза, чтобы посмотреть на нее, но голова снова закружилась, и она зажмурилась еще крепче, вцепляясь в Рудо. - Да почему, Иртан?! – рявкнул Рудо над ее головой. – Мы не настолько близко к Источнику, чтобы это было опасно для вашей жизни! Хватит темнить, Манари! Скажите уже нам правду! Несколько мгновений стояла полная тишина, и Хэлла чувствовала, как в Рудо начинает закипать, подниматься волна ярости. Поразительно, он ведь не был ведуном, не умел Говорить с Тенями, он вообще принадлежал к иной расе – к вельдам, однако она ощущала сейчас эту мощь, набирающуюся в нем алым пламенем, ровно так же, как в Наставнике Нгуене когда-то. Ощутила ее и Манари, потому что едва слышно произнесла в ответ. - Он Серый. - Что? – переспросил Рудо, подавшись вперед. - Что?! – заорала Хэлла, едва не вываливаясь из его рук. От неожиданности она вовсю распахнула глаза, пытаясь увидеть лицо Манари, но от этого тошнота вновь подкатила к горлу, и ей пришлось зажмуриться сразу же. Но она все равно почти что прокричала в лицо Рудо: - Этого не может быть! Наставник Нгуен говорил, что жил Серого Источника не существует! Потому что самого Серого Источника не существует! - Не совсем так, - без особой охоты ответила Манари. – Но лучше бы было, если бы вы узнали об этом от Хранителей… - Но мы уже узнали от вас! – отрезал Рудо. – Так что там с Серым Источником? Почему он не может выйти на поверхность жилой? - Потому что на самом деле Серый Источник – это взаимодействие Черного и Белого, их одновременный контакт. Поэтому и здесь на поверхность выходят два Источника сразу, - тяжело вздохнув, ответила Манари, и на этот раз Хэлла Натиф уже совершенно по-настоящему забыла и о своей тошноте, и о головокружении, распахнув глаза и требовательно заявив Рудо: - Поставь меня! - Ты уверена? – вздернул он бровь, и она, не став ждать, почти что ужом вывернулась из его рук, заставив его опустить ее ноги на пол. А потом выпрямилась, глядя во все глаза на Манари, и выпалила: - Так вот, почему здесь световые колбы! Чтобы сюда невозможно было переместиться никому из жрецов или Анкана! Чтобы об этом месте даже случайно никто не узнал! - Да, - сдаваясь, кивнула Манари. – Источник экранирован со всех сторон, потому что представляет величайшую ценность. Он не должен попасть в руки врага. - Поэтому здесь был создан Фаишаль! – слова вылетали из глотки Хэллы Натиф, и она бы сейчас физически не смогла их остановить, так трясло ее изнутри и снаружи, так важно было все это прокричать в лица пораженным Проводникам-ильтонцам, встревоженному Рудо и усталой Манари. Озарения полились на нее, будто ледяной душ, и удержать их внутри она просто не могла. К тому же, так и тошнило меньше. – Поэтому здесь оживили ильтонцев! Мы же проходили, проходили это все! Из выбросов одного из Источников могут рождаться только существа из энергии! Для того, чтобы сделать их материальными, нужна материальная плоть в качестве носителя для этой энергии! Так Крон создавал маток из червей, дермаков из людей и так далее! Живое рождается из живого! А ильтонцы были созданы из камня, это невозможно сделать, если использовать только один из Источников! Именно поэтому Фаишаль считается столь мощным артефактом, потому что он на это способен! - Я ничего не понимаю, - честно помотал головой Рудо. – Ты так орешь… - Сету нужен этот Источник, чтобы создать армию! – проорала она ему в совершенно беспомощное лицо. – Он ведет сюда гномов, чтобы они создали ему из камня новую армию! Как когда-то эльфы сделали ильтонцев! - А разве для этого не нужен Фаишаль? – в замешательстве вскинул брови Рудо. Хэлла Натиф открыла рот и вскинула палец, чтобы ему это объяснить, но тут произошло одновременно две вещи. Первой из них был высокий ильтонец, вошедший в зал откуда-то из дверного проема, который она в этом сиянии даже и не заметила. Он направился в их сторону, но почти сразу же остановился, замерев на месте. Потому что параллельно с этим произошла еще одна вещь – Колокольчик вдруг вытянулся всем телом, застыв в воздухе, и по всему его существу пробежала дрожь. А затем Хэлла ощутила, как где-то наверху, чуть выше того места, где они стояли, потоки серой энергии сложились в переход через Грань, и этот самый переход открылся. Манари резко вскинула голову вверх, глаза ее полыхнули чернотой, вглядываясь сквозь пространство зеркального потолка и света. - Как это может быть? – прошептала она. - Колба! – взвизгнула Хэлла, хватаясь за волосы и переживая всем телом ослепительный животный ужас. – Одна из колб притухла! - Что вы несете? – поморщился Рудо, глядя на них, словно на безумных. В следующую секунду энергетическая волна, нарастая, покатилась по коридорам, будто ураганный порыв ветра, налетевший из ниоткуда. Она ворвалась в помещение и толкнула Хэллу в грудь, смахнув, будто пушинку. Удар был так силен, что она навзничь рухнула на пол, закричав от боли – под правый бок попала ее же собственная сумка с вещами. А одновременно с этим померк свет, когда все световые колбы лопнули, разбрызгивая во все стороны осколки. Темнота обрушилась на них, глухая, густая и непроглядная, полная мгновений, которые сгорали одно за другим, будто искорки над костром. И каждое следующее приближало их гибель. - Нас атакуют! – закричал мужской голос из темноты, и Хэлла успела подумать, что это наверное тот самый Хранитель Тишины, что вышел их встречать. – Тревога! Тревога! Следом за этим Талахани издала горлом оглушительно громкий звук, вкладывая в свой голос силу своей крови. На этот раз звук был не бирюзовым, а алым, будто кровь, резким и пронзительным. Он прокатился перед энергетическим зрением Хэллы, впитался в камень стен, заставил их содрогнуться и издать в ответ громкий высокий звон, будто кто-то ударил одним железным прутом по другому. Должно быть, это было предупреждение всем, кто находился в Обители Памяти. Но услышали его не только они. Она даже не успела закричать от страха, когда в тонущий во тьме зал из коридора, по которому они пришли, хлынул огонь. Это было ужасающе красиво, и на мгновение Хэлла Натиф замерла всем телом, скованная неотвратимой мощью развертывающейся стихии. Алые языки огня огромными бурунами прокатывались сквозь коридор, отражаясь бесчисленное количество раз от зеркальных стен. Полымя чернело яростью мощи, развертывая свой голодный раскаленный зев прямо ей в глаза. Потом Рудо дернул ее за руку, а Колокольчик вдруг выскочил из воздуха прямо перед ними и раздулся, увеличиваясь в размере за считанные доли секунды. Сверкнула серебристая броня, огромное чешуйчатое тело заполнило пространство зала быстрее, чем она могла бы моргнуть, и пламя натолкнулось на него, яростно лизнуло и откатилось прочь, не сумев достать живых. Хэлла только громко выдохнула, когда чешуя перед ней исчезла, растворяясь без следа. Она не просила его! Она даже не успела попросить его защитить, он сделал это сам! - Бежим! – рявкнул Рудо, хватая ее за руку и волоча за собой с унизительной легкостью, будто куль с сеном или куклу какую-то. – Скорее! Она не стала сопротивляться на этот раз, устремляясь за ним сквозь непроглядную тьму. Пламя, что едва не выжгло нить ее жизни, остывало фиолетовыми росчерками на ее радужках.