Танец Хаоса. Новое время

Леда купалась в солнечных лучах, подставляя им лицо и позволяя омывать щеки, исцеловывать их горячими жадными губами, от которых потом высыпали на коже упрямые довольные веснушки. Так давно она этого не чувствовала! Так давно не пила огромными глотками присутствие Роксаны возле себя, жгучей, властной и неистовой. Яростная царила здесь, в бескрайних просторах голубизны, где Ей не было равных, где Она была единственной хозяйкой, и весь мир склонял перед Ней голову, принимая Ее господство. Леда ухмыльнулась – хорошо, Магаре не стоило слышать ее мысли, как и другим Лаэрт. Даже несмотря на то, что провела с ними долгие тридцать лет, Леда продолжала считать Роксану самой сильной из Небесных Сестер. Но вслух этого произносить не стоило, особенно при Дочерях Воды. Они были агрессивны, переменчивы и опасны, как и их Синеокая Богиня. Ее царства простирались под Ледой – залитые солнечными лучами, обласканные их прикосновениями. Белоснежное море лежало внизу, покрытое плавной рябью волн, плотное, затягивающее мир из конца в край. Только выглядело оно неестественно, и Леда крутила это ощущение внутри себя и так, и эдак. При высоте, на которой они летели, и соответствующей влажности воздуха, облака должны были выглядеть иначе. Вокруг следовало бы возвышаться громадным валам причудливых форм и размеров, громоздиться горам и чудным, изменяющим свои очертания гигантским зверям. Вот такое ровное, плоское и рябое обычно лежало куда выше, почти на пределе высоты, на которой могли летать анай, не боясь обморозиться до смерти. Его не могло быть под ней. И оно не могло быть таким ровным. Всегда были разрывы, дыры, лагуны в этой белой шубе, сквозь которые солнце бесстыдно подглядывало за изгибающимся обнаженным телом земли. Но они летели уже часы напролет и не встретили еще ни одного. И ветер. Это тоже было странно и неестественно, хоть на это Леда и не жаловалась. Только благодаря его отсутствию она могла сейчас стянуть заплеванный постылый шарф и подставить щеки солнечным лучам. Но так не должно было быть, потому что под облаками ветер был столь жестоким, что ее едва кубарем по воздуху не прокатывало. И что же получалось? Над облаками ветра не было, под облаками он был, а сами облака висели неподвижно, застыв плотной пеленой посередине. И Леде вся эта история не шибко нравилась. Она означала, что Сет крепко стиснул свою лапу над этими землями и держал их в хватке намертво. И что в данный момент ни Аленна, ни Реагрес, ни даже Роксана ничего с его армиями поделать не могли, и это в голове не укладывалось. Ну раз Они не могут, мы подсобим. Она ощутила, как все внутри собирается, твердеет, обращаясь стальным клинком. На сегодня план был несложным: налететь на Остол Минтиль, ударить по укрывающимся там дермакам сверху, заодно посмотреть, как они организуют оборону. В идеальном варианте звучало легче легкого, но Леда за всю свою жизнь еще не помнила ни одного сражения, которое прошло бы строго по плану. Значит, сюрпризы их все равно впереди ожидали. Самым неприятным были бы стахи или гринальд, прячущиеся где-то на развалинах, вот с ними у Леды после многочасового перелета не было никакого желания силами мериться. А дермаков погонять среди развалин, отстреливая их сверху – да, пожалуйста, пока стрелы не кончатся, без проблем. Сегодня Магара назначила главной ее, сама отправлялась в тоннели под манор искать обходной путь в крепость. Леда должна была перетянуть внимание на себя, чтобы царице никто не помешал. А еще - поглядеть собственными глазами на то, что представляют собой развалины. Вот эту часть Леда считала наиболее разумной из всего происходящего. Она помнила, как они отбивали у дермаков форт Луан в самом разгаре войны на территориях Лаэрт. Помнила, с каким трудом пришлось брать собственные же стены, выстроенные так, чтобы их невозможно было взять. Благо, на протяжении всей войны в Данарских горах дермаки сжигали и разрушали крепости анай, почти не захватывая их. Да и по чести, крепостей у них было не так уж и много, а городов анай вообще не строили. И с одной стороны, это было очень даже хорошо в условиях той войны. А с другой в условиях этой оказалось из рук вон плохо. Потому что ни у кого из них не было опыта взятия крепостей и сражения на городских улицах. И при штурме Асфея прошедшим летом это стоило им куда больших и чувствительных потерь, чем кто-либо ожидал. Так что сегодня Леда собиралась хорошенько и очень внимательно осмотреться прежде, чем вести анай на узкие полуразрушенные улицы или уж тем более в полуобвалившиеся развалины манора. Наличие обстоятельной подготовки здорово обнадеживало. Леда в тайне побаивалась, что дорвавшаяся до сражений за столько-то лет Магара потеряет голову от крови и бросится в бой безрассудно, не раздумывая о потерях и тактике. Они даже с Фатих обсуждали этот вопрос и свои собственные действия по тому, как ее привести в чувства в случае необходимости. Но Магара в очередной раз удивила всех, проявив трезвость и хлоднокровие, которых от нее после бешенства у Кьяр Гивир никто не ожидал. Тени от тысяч сестер на недвижимом ковре облаков внизу то и дело перечеркивали хищные силуэты ящеров – то, что раньше было кошмаром, теперь становилось безопасной обыденностью. Вельды верхом на макто летали выше анай, там, где воздушные потоки становились настолько мощными, что ящеры могли ложиться на них и парить, пока ветра несут их вперед. Только вот сейчас не больно-то они и парили, видать ветра и там не было. Ящеры колотили крыльями по воздуху, преодолевая сопротивление воздуха, и Бьерн щадил их, позволяя сохранить силы для битвы. Впрочем, никто из них никуда не торопился сегодня. Летящая рядом с ней Фатих вскинула руку, привлекая внимание Леды, а вместе с ней и остальных первых. Нежность прилила к сердцу при взгляде на нее, пусть сейчас момент для нее был не самым подходящим. Вот только не любоваться ею Леда не могла. Черные мелкие кудряшки Фатих за истекшие годы раскрасила тонкими полосами седина, и Леда, кажется, на перечет знала каждую прядку. Черные брови ее нахмурились, морща вытатуированное между ними вертикальное око Боевой Целительницы, а ее собственные голубые глаза сейчас полнились серебром – она читала в энергиях Источников истину о том, что происходило под облаками. Она вела их вперед, к развалинам Остол Минтиль, и вся штука состояла в том, чтобы их приближения не заметили издали как можно дольше. Правда, вот тут Леда не была до конца уверена, слишком уж выделялась на фоне белых облаков орава анай, состоящая из одетых в черную форму Лаэрт, и серую в разводах Нуэргос, да еще и вельды наверху видны были издалека. А с учетом перешедших на сторону Сета гринальд, среди облаков впереди могло прятаться сколько угодно врагов. «Крепость в видимости», - прожестикулировали руки Фатих, и Леда кивнула, порылась за пазухой и вскинула над головой обрывок бордовой тряпки – условный сигнал для Бьерна, что им пора снижаться. А потом обернулась к главам сообществ, на языке жестов приказывая: «Строиться для атаки!» Сестры за ее спиной пустили его волной по растянувшемуся в небе войску. Многоцветное полотно начало расслаиваться, раздаваться в стороны, перестраиваясь. Сейчас отстройка шла не по кланам, а по воинским сообществам, и за ее спиной первый клинок левого крыла Лавана, назначенная Ледой вместо погибшей у Кьяр Гивир Галии, отрывистыми движениями указывала первым перьев из всех кланов размещаться горизонтальной Сетью. В их задачу на первых порах входило прикрывать Орлиных Дочерей Гатур дель Раэрн щитами, давая им возможность выцеливать и отстреливать дермаков, пока Лунные Танцоры и Двурукие Кошки пойдут в атаку по земле, зачищая квартал за кварталом, а вельды обрушатся на крепостные башни. Ночных Лезвий Леда берегла в качестве резерва, и Ямана повела их в сторону, в гущу облаков, чтобы понадежнее укрыть от возможного взгляда врага. Вельды наверху тоже перестраивались. Довольно быстро они образовали в небе над анай двойное кольцо, чтобы атаковать по спирали периметр стен. В центре зависла верхом на макто одинокая фигурка – Бьерн Мхарон ждал ее сигнала снижаться. Леда оглядела все еще раз, махнула тряпкой Бьерну, а затем кивнула Фатих. Невидимые жгуты силы вонзились в ее глотку, обхватили голосовые связки, сжали их, напрягая и вытесняя весь воздух прочь. Свыкшись с ощущением, Леда открыла рот и приказала: - НУ ЧТО, СЕСТРЫ, ДАВАЙТЕ ПОГЛЯДИМ, ЧТО НАС ЖДЕТ ВПЕРЕДИ. В АТАКУ! Речи она произносить не шибко любила, да и Магара не больно-то позволяла кому-то другому это делать, будучи во всем и всегда впереди всех. Но то и не понадобилось. Сегодня они не рисковали собой, сегодня они прощупывали врага, а значит, вести себя следовало вдумчиво и осторожно, сберегая силы и энергию. Леда первой сложила крылья за спиной и камнем упала вниз, ведя за собой анай. Серая масса висящей в воздухе воды устремилась в лицо, пропуская ее тело вниз, к кружащим над землей вихрям. Облака даже на ощупь были странными – капельки воды оседали на коже и одежде, но их было куда меньше, чем обычно. Пролетая сквозь быстро тускнеющую от ослепительно белого к серо-бурому толщу, Леда морщилась и про себя тихонько просила Милосердную если уж и оставить на ней капли этой пакости, то хоть очистить их изнутри, чтобы она не шибко запятналась в Сетовой скверне. Она вырвалась из облаков только для того, чтобы рухнуть в марево бурлящей в воздухе бурой пыли. Разница с голубизной, которую они только что покинули, была чудовищной – ветер набросился на Леду, крутя ее вместе с пылевыми ураганами, сквозь него почти ничего не было видно. Весь мир заволокло бурое облако, свистящее, гудящее и бесконечно перемещающееся, и ее швыряло в нем из стороны в сторону, будто сухую былку. Потом из темноты впереди выступили очертания обломанных башен – будто ребра мертвого животного, сколотыми краями торчащие в небо. Леда направилась к ним, щурясь и пытаясь обычными человечьими глазами рассмотреть хоть что-нибудь сквозь буран. Только это было бессмысленно. Вздохнув, она перестроилась на другое зрение, позволив сальважьей крови в своих жилах добавить ей остроты и спектра. Остол Минтиль и впрямь походил на распахнутую грудную клетку гигантского жука: обломанные башни по двум сторонам прямоугольника когда-то вздымавшихся к небу внешних стен переходили в полукруг гавани, глубоко вдающейся в широкую в этом месте реку. А с обратной стороны к крепости примыкал ров, полуобвалившийся и запущенный, но тянущийся глубокой бороздой в бурой земле на юг. Даже несмотря на обвалившиеся стены и запустение, крепость производила глубокое впечатление. Внешние стены с креном внутрь все еще стояли, хоть и были пробиты во множестве мест и обвалились грудами обожженного камня. Южная стена почти целиком обрушилась в ров, сползла в него, образовав длинный, состоящий из огромных каменных глыб склон. Не пощадило разрушение и стену, выводящую в гавань, осыпавшуюся прямо в реку, из-за чего вода заливала внутрь крепости свободно, поднимаясь вверх по улицам примерно на треть их длины. Внутри стен расположился целый город из одинаково бурых от пыли прямоугольных строений, явно бывших казармами. Большинство из них тоже лежало в руинах – плоские крыши были пробиты насквозь и обожжены бушевавшим здесь когда-то пламенем, стены обвалились внутрь или рассыпались глыбами на узкие улицы, пересекающиеся под прямыми углами. Леда тихонько присвистнула – сверху крепость выглядела идеально расчерченным полем для игры в камни, ее явно строили для того, чтобы использовать каждое строение и каждый переулок для обороны. Сердцем Остол Минтиль была внутренняя крепость. Квадрат массивных стен с четырьмя башнями по краям, снесенный почти до самого основания и угадывающийся лишь по грудам камня. А в центре – усыпанная пылью гора осколков – то, что когда-то было манором. Они с Фатих вновь раскрыли крылья, притормаживая движение и пропуская мимо себя остальных дочерей. Сегодня в задачу Леды входило руководство и наблюдение, а не драка в самом пекле, и это ее вполне устраивало. После битвы у Кьяр Гивир она многое поняла про себя. Прежде всего то, что безумный риск и героические подвиги ценой своей жизни она предпочла бы оставить в прошлом, а в сегодня полагаться на собственную трезвую и повзрослевшую с Великой Войны голову. Лавана махнула рукой, и Клинки Рассвета принялись вытягивать из креплений за спинами маленькие круглые щиты. Боевых Целительниц решено было поберечь на случай ожесточенного сопротивления, и пока энергетические щиты перед войском они не растягивали, хватало и таких, ручных. Клинки Рассвета устремились к самой крепости, прикрывая Орлиных Дочерей, выхватывающих луки. Они должны были начать первыми, чтобы подготовить место для высадки Двуруких Кошек и Лунных Танцоров. Леда встретилась глазами с женой, кивая ей перед началом сражения. Фатих поцеловала кончики своих пальцев и приложила к ее губам, благословляя на бой. Этот ритуал они давно придумали, еще на полях Великой Войны, когда по воле Милосердной нити их жизней переплелись в одну. А коли Она тогда сотворила добро для их сердец, то и сейчас не покинет. Моя жизнь в Твоих руках, Яростная! – подумала Леда, отворачиваясь от жены и глядя на улицы крепости под ней. Их заметили. Огоньки зажглись на обломках башен, черные фигуры поднялись с них воздух, устремились вверх, навстречу войскам. Хриплое карканье рогов макто разрезало бордовые вихри тишины, и ящеры с криками обрушились на башни, обваливаясь вниз роями атакующих ястребов. Побежали по улицам кривоногие махонькие фигурки дермаков, рассыпаясь между развалинами построек. Завизжали их боевые рога, вверх полетели первые стрелы, со свистом пронзая ночь. Леда приготовилась, внимательно следя за происходящим внизу. Дермаков и впрямь было не так уж и много, но они все равно представляли проблему. Черные фигурки прятались между развалин, укрывались за остатками домов и стреляли оттуда, что делало атаку Орлиных Дочерей не слишком результативной. Дело чуть-чуть улучшилось, когда Рамона и Юкино посадили своих дочерей на землю в юго-западном углу крепости, и те быстро побежали вперед по улицам, беря под контроль один квадрат за другим. Вновь закаркали рога, дермаки, обстреливающие небо, опустили оружие и устремились им навстречу, пытаясь укрыться за развалинами. Леда ждала, то и дело краем глаза поглядывая на то, что творилось вокруг нее над крепостными стенами. Макто с визгливыми криками налетали на обломки башен, сцепляясь в комки с немногочисленными стахами, поднимающимися им навстречу с развалин. Бьерн привел с собой пять сотен ящеров, и стахов Леда насчитала примерно столько же, может, самую чуточку больше. Будто растревоженные осы они кружили вокруг башен, как вокруг разворошенных гнезд, но количество их не росло, и резервы не подходили. Все выглядело так, будто эту крепость можно было взять прямо сейчас. Но так и должно было выглядеть. Магара строго настрого запретила поддаваться на провокации и приказала уходить сразу же, как только дермаки начнут оказывать более значительное сопротивление, чем обстрел из развалин. Леда и этого предпочла бы избежать, сберегая жизни сестер, но они должны были создать видимость атаки, чтобы враг купился на нее. Если приглядеться, груда камней, в которую превратился манор, уже не выглядела хаотичным нагромождением обвалившихся стен. Скорее уж она напоминала вырытый кротом холм с тщательно заделанными скальными обломками проходами и проломами. Твари не теряли времени даром и укрепились здесь, пусть и не так хорошо, как могли бы. Внешние стены пестрели проломами, как и внутренняя, но вот манор при ближайшем рассмотрении выглядел монолитной конструкцией, к которой снаружи было не подступиться. Так где же они тогда вылезали из-под земли? Взгляд Леды заскользил по развалинам улиц, по обратившимся в груды битого камня постройкам, укрытым пылевыми бурями и сумраком несветящего солнца, ничего не находя. Ни трещины в земле, ни ямы с неровными краями, ни квадрата закрытого люком перехода, а это означало одно – их ждали. Скорее всего, бхары прятали свои тоннели под крышами все еще устоявших построек или где-то под кучами камня, укрывая так, чтобы с неба видно не было. Это настораживало и вызывало внутри тянущее чувство тревоги. Может быть, во время последнего штурма бернардинцев Остол Минтиль и не был укреплен, но сейчас, несмотря на показную видимость уязвимости, крепость явно была подготовлена к штурму и, скорее всего, куда лучше, чем ожидала Магара. Лучше, конечно, было посмотреть с земли, поискать проходы собственными глазами. А кто только что рассуждал о трезвости и осторожности? Леда позволила себе самую чуточку улыбнуться под нос, продолжая внимательно следить за битвой. Магара всех их заразила своим огнем, и все они хотя бы чуточку мечтали стать ею, даже если и считали себя мудрыми, уравновешенными и трезвомыслящими. *** В тоннеле пахло странно – сухостью и чистотой, землей, но воздух при этом не был затхлым. Не так, будто где-то здесь присутствовала вентиляция, и не так, как пахло в затхлых старых подвалах, куда годами никто не ходил, и всем правила пыль. Здесь вообще не было пыли, и Магара ощущала дюжий интерес, что это был за тоннель, и как он вообще здесь оказался. Ровные стены выглядели так, будто их кто в земле гигантским скребком прорезал. Сухая земля, что их образовывала, не осыпалась, не шла трещинами, она просто была. Будто невидимая сила удерживала ее на месте ровно в том же состоянии, как в тот момент, когда ее этим самым скребком и выскребли впервые. Пол тоже был ровный, вел почти все время прямо, лишь в некоторых местах плавно изгибался, обходя скальные породы. Но направление не менял – Магара всем нутром чуяла, что они движутся на север. Алые отсветы от огня, который несла в руке Ая, освещая им путь, колебали лежащую вокруг тьму, заставляя ее танцевать и менять направление. Жена не отпустила ее одну, категорически настояв на своем присутствии, и Магара довольно мирно ей это разрешила. Хитрость этой игры лежала в балансе – соглашаясь в каких-то не слишком важных вещах, можно было настаивать на своем в куда более значимых. И раз уж сегодня Магара собиралась только послушать да посмотреть, что творится под манором, Ая вполне могла составить ей компанию. Заодно и убедиться в том, что попусту рисковать своей жизнью она не намеревалась, что бы там все вокруг о ней не думали. Магара вообще попусту никогда ничего не делала. Ее вело ее собственное чутье, тонкие пальцы Милосердной, коготками царапающие затылок, и решения свои она принимала, согласуясь с этим. Естественно, для всех окружающих они становились неожиданными, но в том и состояла вся соль. Ее никто не мог просчитать потому, что она действовала интуитивно. И совершенно трезво осознавала, что в этом действии она в безопасности, ибо руки Милосердной вели ее. Что тогда могло с ней случиться? Тишина вокруг стояла такая, будто весь звук из мира просто забрали, и топот их шагов тонул в ней, будто в вате. Все чувства Магары обострились здесь, но при этом опасности она не ощущала. Чувство было такое, будто она провалилась глубоко в сугроб во время лютого ненастья снаружи, и в нем не было ничего страшного – ни ветра, ни рева бури, никакой опасности. Только засыпать нельзя, ну и двигаться надо, чтобы конечности не отмерзали. И то, и другое она сейчас делала, так что дела шли вполне неплохо. - Я только одного не понимаю: как его не обнаружили? – вслух пробормотала она, разглядывая стены. – Он древний явно, ведет аккурат под крепость, да еще и по бернардинской стороне рва. – Ей никто не ответил, и Магара нетерпеливо обернулась к топающей следом Поющей Земле. – Эй, Хатуб. Ты что можешь сказать? Тут ведовство какое-то что ли? И если да, то какое? - Я не знаю, первая, - пискнула из-за ее спины девчонка, и Магара только глаза к потолку закатила. – Я только услышала этот тоннель. Он по звуку, будто ветер, что пронесся под землей. А тоннели дермаков – стон, чавканье, шевеление. Вот и вся разница. - Ветер, - повторила Магара, пробуя слово на вкус. – У нас тут кто-нибудь работает с ветром, кроме Нуэргос? Может ведунов спросить? - Может и стоит, - без особого интереса отозвалась жена. - Ну а вы? – Магара обернулась к двум бернардинцам, которых послал с ней Неварн Лэйн, чтобы осмотреть тоннель. – Вы с чем-нибудь таким раньше сталкивались? Эти двое были Копатели, что только слепой бы не понял еще издали. Хотя, возможно, он бы их по запаху признал – от обоих разило тухлой землей. Один темнокожий, смуглый и кареглазый, похожий на гончую собаку, принюхивающуюся ко всему в попытке взять след – Ньяван Шифу. Второй белобрысый как и все бернардинцы, с бородищей-лопатой, торчащей из-под закрывающей лицо маски, и такими огромными ручищами, будто ими-то он тоннели и рыл – Герхад Сал. Одеты они были в одинаковые кожаные плащи, заляпанные грязью, скрывающие почти все тело, пояса их оттягивали тяжелые ножи, которыми удобно орудовать в узких тоннелях. Герхад Сал еще тащил заостренный багор, опираясь на него, будто на посох, но комментировать отказался, пробурчав, что «на всякий случай». Поразительно, но командовал из них двоих как раз он, хотя Магара поставила бы на ушлого Ньявана Шифу. Они шли следом за ее спиной, держась чуть в стороне от их с Айей охранниц и поглядывая на них с некоторым опасением. А Хатуб подпрыгивала на месте посередине, одинаково боясь, кажется, всех сразу. - Если бы мы с таким раньше сталкивались, то уж наверное Остол Минтиль бы взяли, - мрачно сообщил Герхад Сал, сплевывая на пол. Глаза его обшаривали стены тоннеля, будто он ждал, что в следующий миг прямо на них из какого-нибудь закутка выпрыгнет дермак. – Добротно сделано. Это не дермачья работа и не гномья. Понятия не имею, какая мразь это здесь прорыла, но надо бы нам и у себя в окрестностях крепостей проверить. Не дай Загриен дермаки найдут. - А я слышал кое-что про такие штуки. Сказки всякие. – Ньяван Шифу отвел глаза, когда Герхад Сал взглянул на него сверху вниз, явно не слишком довольный, что его прервали. - Что за сказки? – прищурилась Магара. - Да легенды про Мародера. Дескать, в стародавние времена жил да был Мародер. Ходил по местам битв, мертвых обкрадывал, тащил все в норы свои подземные. И что если увидишь дверь где под холмом – знай, по ту сторону богатства несметные того Мародера. Но если влезешь туда, тебе не жить, ибо он обратится зверем и пожрет тебя. - Ты бы еще Бабку-целовальню вспомнил! – презрительно фыркнул Герхад Сал. – Или медведя костыль-ногу! Сказки все это! А это, бхару тебе в задницу, не сказка. Это собаками обоссаный ход под землей под нашу крепость, о которым мы ни кдаха не знаем! И как только мы вернемся обратно, я сразу же доложу обо всем этом лорду Неварну и лорду Торвину, чтобы они решали, что с этим делать. - Пользоваться, мой крикливый друг, пользоваться, - ответила ему Магара, разглядывая стены. – Из любой слабости можно сделать преимущество, если как следует покумекать. Герхад Сал проворчал ей в спину что-то нечленораздельное, но Магара его уже не слушала, вглядываясь в тоннель. Сказки обычно просто так на пустом месте не рождались, и этому она сама была самым что ни на есть явным доказательством. Просто надо было разобраться хорошенько, из чего и как эти сказки росли. Где была брехня, а где правда, и что со всем этим можно было сделать в дальнейшем. Потому как мешки-то с гнилым барахлом им по дороге встречались. Как и странные ответвления от основного тоннеля, своеобразные камеры, забитые под завязку самыми разнообразными вещами из всех, что только в голову могли прийти. От статуй и отрубленных лодочных носов до рулонов холстины и рваных сапог. Кто-то это сюда стащил, и Магара очень хотела знать, кто и зачем. И по делу, и, конечно, из праздного любопытства тоже. Она еще раз принюхалась к воздуху, крутя и так и эдак в голове легенду про Мародера. Коли с ним был зверь, вонять должно было, но никакого запаха не осталось, только земля, да и все. Да и близко он был к рву слишком. Бессмысленно, если можно по рву пройти от крепости до крепости, вряд ли бернардинцы его сами вырыли – слишком работы много. Да еще и какой. Видать и впрямь, какое-то очередное ведовство этих диких и непонятных людей, которые жили тут по совершенно идиотским законам и творили одна бхара знает что. - Хатуб, послушай-ка еще раз, - попросила ее Магара. – Долго нам идти еще? Что там впереди? - Да, первая! – с готовностью пискнула та. Магара остановилась, оборачиваясь и поджидая, пока девчонка справится. Та торопливо уселась на пол и изо всех сил зажмурила глаза, стремясь поскорее выполнить приказ. Пальцы ее уперлись в пол, она сначала задышала резко и обрывисто, а затем начала гудеть. Звук этот был странный, шел откуда-то прямо из ее нутра, будто сами кости издавали его. Девчушка и рта не раскрывала, но звук все равно заполнял пространство, просачиваясь сквозь ее тело однотонной густой вибрацией. Магара не первый раз уже это видела, и что-то в происходящем цепляло ее внимание. Вспомнились родные горы, рев воды, срывающейся с небес в Долине Тысячи Водопадов. Знакомая песня шевельнула внутри мысли о доме, о солнце, преломляющемся в миллиардах водяных брызг, о стрижах, что вили гнезда по ту сторону водяной стены и рассекали ее своими маленькими упругими телами, вылетая наружу в поисках еды. Вспомнились замшелые камни у входа в святилище, заросшее длинными густыми плющами, темное, старое. В его дальнем конце за купелью, где пели Богине жрицы, в стене чернела щель, и оттуда сочилась наружу железистая алая вода. Жрицы говорили, что то лунная кровь Богини, и что каждый, кто однажды коснется ее, обретет Ее любовь и покровительство, Ее ревнивое внимание и удачу. И плодородие, конечно, потому Дочери Воды устремлялись туда со всех концов земель, когда хотели завести дитя, чтобы Богиня благословила их продолжением рода. О том Магара никогда не просила, ибо удачей своей дорожила куда больше, чем всем остальным. Все знали – коли одного чего-то было в избытке, то другого в недостатке, и мудрые люди твердили о равновесии и гармонии, как Фатих и Леда к примеру, от которых ее воротило. Магара от мудрости бежала как от страшной болезни, наслаждаясь тем, что имела – самой собой и собственной свободой, и рада была, когда обрела Айю на своем пути. У той уже была дочь, и она твердила, что другой не хочет, и их обеих это устраивало долгие годы. Но сейчас… Магара взглянула на жену, оглядывающую стены тоннеля, подняв повыше огонек в руке. Она и впрямь была жрицей, отданной Яростной и Жестокой, и пламя билось в ней, пульсируя под ее кожей вместе с ритмом сердца. Она была жизнью, могучей жизнью, рискованной, не знающей страха, неостановимой, а жизнь продолжалась всегда, несмотря ни на что. Жизнь не могла взойти на погребальный костер по своей воле, особенно если этот костер горел внутри нее неугасимым пламенем. Толку было гасить одно в другом? Кому-то на это мудрости не хватало, но не для всех существовали крайности. У жизни была лишь жизнь. - Мы почти пришли, первая! – сообщила Хатуб, и Магара вырвалась из своих мыслей, переводя взгляд на девочку. Та вылупливала глаза и дышала тяжело, будто все это время бежала вперед сквозь высокие сугробы. - Как пришли? – вздернула бровь Ая, поворачиваясь к ней. – Мы идем всего несколько часов, и до крепости перелетом столько же, а скорость разная! Путь под землей не может быть короче пути по небу! - Но мы пришли, - растеряно заморгала на нее Хатуб. – Я чувствую впереди крепость. Где-то еще полкилометра, потом преграда, а за ней большое пустое пространство. - Что за преграда? – встрепенулась Магара. - Там скала или что-то такое загораживает выход, - сообщила Хатуб. - Скала? Ладно, пошли посмотрим, - кивнула Магара. - Ты собралась вплотную смотреть, моя милая? – угрожающе вздернула бровь Ая. - Вплотную, конечно, так лучше всего видно, - обворожительно ухмыльнулась ей Магара. – Тем более, как ты слышала, там скала. Вряд ли что-то может нам угрожать. Внутри загорелась знакомая искорка нетерпения, и Магара ускорила шаг. Только внезапно ее едва в сторону не оттолкнул давешний бернардинец, обгоняя и проворчав сквозь зубы: - Лучше будет, миледи, если я первым пойду. - Это почему? – Магара с интересом уставилась в его спину. - Потому что с дермаками мне работать, а не вам, - грубо отрезал он. – Не женское это дело. Ая громко расхохоталась рядом, и мужчина недобро обернулся через плечо, окинув их мрачным взглядом. - Я что-то смешное сказал? - Ты сказал глупость, - пожала плечами Магара. – И сделал глупость. И я не обратила бы на это внимание, если бы не отвечала за штурм крепости. Но я отвечаю, так что посиди-ка тут и остынь мальца. Она хлестнула крылом, всего один раз, и бернардинец с криком упал на пол тоннеля – его голени сковали твердые ледяные тиски, и ноги больше не слушались. Обморозиться он не мог – Магара использовала лед на сапогах, и коже это не повредило бы. Он поднял на нее разъяренный взгляд и рявкнул: - Ты что сделала? - Неженское дело, - улыбнулась ему Магара во все свои клыки. – Чтобы к моему возвращению, тебя здесь не было. - Или что? – оскалился он. - Или я тебя тут оставлю, выяснять, кто хозяин тоннеля. Целиком во льду. Несколько мгновений они мерились взглядами, но мужчина в конце концов первым отвел глаза. И пробубнил под нос: - Приношу свои извинения. - Отнеси их Неварну Лэйну, - посоветовала Магара. – И скажи, что отныне с Копателями я буду работать через Ньявана Шифу. – Она разогнулась и кивнула своим спутникам. – Ну а теперь пошли, поглядим, что там. Они и впрямь дошли довольно быстро, не дольше, чем за пару минут, но недоумевать почем зря Магара не стала. Куда больше ее заинтересовало то, что они нашли. Тоннель впереди круто забрал влево, будто обходя что-то, и вскоре стало понятно, что именно – под слоем земли по правой стене показалась гранитная порода. Они прошли еще несколько десятков метров, и их глазам открылся узкий лаз, ведущий через породу во тьму. Сам тоннель уходил дальше, все такой же ровный и прямой, больше никуда не сворачивая. - Нам сюда, - кивнула головой на лаз Хатуб. – Там метров через десять пещера, а за ней уже скала. - Отлично, - растерла друг о друга ладони Магара. И почти сразу накололась, будто на иглу на острый глаз Айи и предпочла не спорить. – Милая, не пройдешь ли вперед вместе со светом? - Пройду, - наградив ее улыбкой, Ая первой полезла в щель. Скала на ощупь была ледяной и сдавливала со всех сторон, идти можно было только боком, упираясь ладонями в сухой гранит. Но пыли даже здесь не было – Магара специально осмотрела свои ладони, чтобы проверить. Лаз привел их в пещерку пять на пять метров, в дальней стене которой находилась совершенно обыкновенная деревянная дверь с медной ручкой. Магара подошла к ней в два шага и прижалась ухом к поверхности, призывая волчью кровь – ни единого звука не доносилось с другой ее стороны, там стояла полная тишина. Она дернула ручку, и дверь к ее удивлению распахнулась, но по ту ее сторону оказалась монолитная гранитная скала. Магара прошлась по ней ладонями, пробуя поверхность. - Кошечка, посвети мне, - попросила она, и Ая поднесла ближе зажатый в руке клубок пламени. Тени брызнули в стороны, Магара уставилась на стык плиты и дверной коробки. По самому его краю проходила узкая щель, даже палец не просунешь. – Завалено с той стороны, - удовлетворенно сообщила она, хлопнув по скале. – Все, давай, Хатуб. Начинай слушать, что там. - Да, первая. Она уселась на пол, скрестив под собой ноги и касаясь обеими руками гранитного пола под собой. Ньяван Шифу разместился рядом с ней, закопавшись в свою сумку. Он вытащил оттуда свернутый в рулон кусок кожи и мелки, и Магара с интересом вздернула бровь: - Это для чего? - Для карты, - сообщил Копатель. – Кожа не сыреет в отличие от бумаги. - Умно, - признала Магара. Южанин только кивнул и завозился с небольшим масляным фонарем, который отстегнул от пояса. Ая поднесла ему огонь из своей ладони, чтобы помочь разжечь, а девочка вновь запела-загудела низкую и раскатистую Песнь земли. Магара забродила по пещере, оглядывая стены, бросая взгляды на замурованную с той стороны дверь. Скалу придется разрушить, конечно, и это наделает много шуму, но в любом случае меньше, чем если они будут рыть здоровенный тоннель через ров в течение недели. И эффект неожиданности тоже будет на их стороне. Одно ее бесило – она сама себя чувствовала здесь слепым котенком, запертым в крохотной клеточке прямо перед огромным интересным миром по ту сторону замурованной двери. И доступ в этот мир существовал – через Хатуб, которая Пела земле. И эта песня поднимала столько всего внутри Магары. Только зазвучали первые звуки, только загудело и запело внутри у крохотной девчонки, как в ней тоже взметнулось что-то. Подняли голову ветра, обвивающие скалы. Зашевелилась земля – Магара почти физически ощутила телом, как пол и стены вокруг нее тоже начинают прислушиваться к Песне. Как камень впитывает ее своими порами, своей жесткой неподатливой структурой и начинает отвечать. И зверь внутри поднял голову. Они с Магарой были старыми приятелями, и когда она обрела его кровь, это не шибко ее изменило. Разве что радости придало и удали, кровь забурлила сильнее, да и только. Она знала этого зверя всегда, он был частью ее и ее бурного нрава, частью ее ощущения мира – и такой же частью была Песня. Что-то зашевелилось внутри, поворачиваясь. Магара не понимала, что это, но последовала за ощущением, доверяя и открываясь. Все это было так знакомо ей, так сильно отвечало ей сейчас. Ощущение земли. Ощущение звука. Ощущение Песни. Она как будто всплывала откуда-то с глубоко дна к яркому солнцу вверху. Она чувствовала это солнце своим телом, она знала его Песню. Она знала Песню. Осознание свекрнуло в мозгу ослепительным светом, и Магара захохотала, падая на колени перед Хатуб, приникая перед ней к земле, сливаясь с Песней. Рядом раздался голос Айи, Ньяван Шифу вытаращился на нее во все глаза, но все это не имело уже никакого значения для нее, потому что она слышала. Она слышала вместе с Хатуб Песнь камня. Нужно было просто закрыть глаза, нужно было стать ощущением. Измученная сухая персть, выжженная, мертвая, развеиваемая ветром. Твердый гранит, держащий ее на своей груди, отчаявшийся увидеть ее живой. Но все еще, все еще хранящий веру. Рана в земле, протянувшаяся огромной дырой сквозь ее грудь, пустая и безводная, безжизненная рана, которую тревожили вновь и вновь. Червоточины паразитов, что грызут усталое тело. Последний камень, что отделяет ее от целебной влаги, истомленную жаждой, истощенную. А под камнем – пустота. И в этой пустоте… Магара отбросила прочь все, сосредотачиваясь, слушая, ощущая. В этой пустоте черная нора, как гнойник, ведущий вниз, все ниже и ниже. Все его стены источены, изрыты, искалечены, и по ним движутся черные тела, скапливаются грязным пятном у дальней стены, что на востоке, грызут, грызут землю, точат ее, тянут свищ вперед. Она потянулась туда сознанием, пытаясь понять, что же по ту сторону, что там, в этом свище, куда он уводит, и сознание поколебалось, пошло волнами, рассыпаясь тканью на нити. Магара отпрянула – туда она не могла достать, слишком далеко. Она вернулась, осматривая дыру в земле. Яма была глубокой и черной, и в ней кишело и кипело, будто целая куча червей слиплась в огромный комок и сокращалась в муке импульсивного движения. Звук, что вел ее, стал тише, начал меркнуть, будто свет солнца, медленно выпиваемый облаками. Магара поняла, что Хатуб выходит из контакта, заканчивает Песню, и с неудовольствием тоже подалась назад. Последней она ощупала скалу, перекрывающую вход, пытаясь понять ее размеры. Камень был привален с внутренней стороны, но он был именно привален, чтобы перекрыть ход, а раз так, его можно было и убрать. Удовлетворенная, с последними нитями звука Песни, она вернулась обратно в свое тело и обрела способность видеть. Они с Хатуб уставились друг другу в глаза, и девчонка выглядела ошалевшей и сбитой с толку, будто ей бревном по виску врезали. Магара хлопнула ее по плечу, потрясла, улыбаясь широко и довольно: - Вот и молодец, девочка! Все отлично сделала! Все осмотрела. – Хатуб захлопала глазами с совершенно непонимающим видом, а Магара обернулась к остальным собравшимся и широко ухмыльнулась: - Ну что ж, их там до бхары. И я знаю, что с этим делать.