Танец Хаоса. Новое время

- Удиви меня, - буркнул Нильден, поднимая фонарь повыше, чтобы им обоим было видно мокрые раскачивающиеся от их шагов доски гати. - Я убила хасатру Предательства, - сообщила ему Хэлла, и ведун резко обернулся через плечо, глядя на нее огромными глазами. – И это еще не самое важное, - со значением сообщила ему Хэлла, вздергивая подбородок. - Вседержитель, ты что сделала?! – выдохнул Нильден. – Где? - В Бреготте, во время битвы за Кьяр Гивир, - с гордостью сообщила ему Хэлла. - Но что ты делала в Бреготте? Нгуен-джу увел вас к Аватарам, разве нет? Или они уже в Бреготте? Вид у Нильдена был таким бестолковым, что Хэлла вновь захихикала, ощущая себя по-настоящему хорошо. Вот тут ее слушали. Тут никто не называл ее маленькой глупой девочкой и не смотрел со снисхождением. Правда, это самое «тут» пока что представляло собой узкую тропку через болото и одного единственного совершенно обалдевшего от ее новостей Нильдена, но все равно это было уже что-то. Уже лучше, чем три косматых седобородых деда и сдавшаяся сломленная женщина, которые только и делали, что твердили, что ничего не изменить. Может, это оттого, что ты всего-то и успела, что им рассказать новости? И у них не было ни минуты на то, чтобы все это обдумать и решить, что делать? Неприятное ощущение собственной неправости заскреблось внутри Хэллы, и она недовольно цыкнула сквозь зубы, отмечая что вполне могла слегка поспешить. Может, если они успели бы хотя бы обсудить ситуацию, они и нашли бы решение. Но с другой стороны, что им мешало это сделать прямо сейчас без ее участия? И вообще зачем ей было находиться там, в ильтонском городе, если она могла быть здесь среди своих? Уж наверное Говорящие с Тенями не откажут в помощи, как только она расскажет им о произошедшем. Пусть сами ильтонцы не торопятся сражаться за себя, это еще не значит, что те, кому они помогли когда-то, не захотят сражаться за них. - Ой, я тебе сейчас все расскажу, и ты сразу поймешь, что происходит, - пообещала ему Хэлла и начала. Рассказ занял у нее не так уж и много времени, по крайней мере, к тому моменту, как она закончила, они еще даже из болота не вылезли. Нильден все это время дико озирался на нее, и с каждым ее словом взгляд его становился все темнее, темнее. В конце концов, когда она закончила отказом Старейшин что-либо делать и своим решением прийти сюда за помощью, он только очень глубоко вздохнул и проговорил: - Я так и думал, что в итоге это все до нас докатится. Хоть и твердили старшие, что Танец – дело срединных земель, что к нам все это отношения иметь не будет. - Оно до всех докатится, - кивнула ему Хэлла. – И затронет всех. Нильден в ответ засопел носом. Что ж, когда на тебя внезапно падали вот такие вести, вряд ли можно было выдать другую реакцию. Особенно, если ты при этом предпочитал общество болотных комаров человеческому. - Дахуб мне говорил, что Тени бесятся, - сообщил ей наконец Нильден, мрачно топая по гати впереди нее. – Те, по крайней мере, что берегут светлую половину года. Да я и сам видел, как они в болоте прячутся раньше срока. – Он вновь шмыгнул носом. – Еще подумал, что дурной знак. А оно вон как. - Много в Школе ведунов осталось? – спросила его Хэлла. Она сама у Кьяр Гивир видела вещи и похуже и внезапно ощутила себя гораздо старше этого мрачного замкнутого ведуна, хоть он был посильнее ее и обучение свое уже закончил. - Из старших – дюжина Настаников во главе с Удавом, - отозвался Нильден. - А остальные где? – удивилась Хэлла. – Когда я уходила с Нгуеном-джу, старших здесь было с полсотни. - Ушли в Школу в Ааре, - сообщил Нильден. – Пару дней тому назад пришло сообщение по закрытым каналам. Не знаю, в чем там дело, но все старшие отбыли на общий сбор. - Пару дней? – нахмурилась Хэлла. – Неужели что-то у Аватар случилось? - Я не знаю, - покачал головой Нильден. – Нам ничего не сказали. - Ладно, - твердо заключила Хэлла. – Сейчас мы придем к Удаву и все у него узнаем. Может даже и хорошо, что старшие собираются в Ааре. Будет проще донести весть. - Ты собираешься поднимать их против Анкана? – спросил у нее Нильден, и это прозвучало именно так, как и должно было прозвучать – красиво и очень вдохновляюще. Хэлла покрутила внутри себя эту мысль и так, и эдак, поглядела на нее с разных сторон, а затем твердо кивнула: - Да. Я думаю, если мы объединим усилия, мы сумеем выбить Анкана из Обители Тишины. – Нильден в ответ ничего не сказал, и Хэлла спросила у его широкой спины: - Что ты думаешь об этом? - Это Анкана, - Нильден покачал головой, и в голосе его никакой уверенности не было. – Если они хотя бы вполовину так сильны, как о том повествуют легенды, у нас нет шанса. - Шанс всегда есть, - упрямо проговорила Хэлла, чувствуя, как внутри начинает подниматься раздражение. Вот опять, вот опять она слышала все то же самое, что говорили ильтонцы! Почему никто не верил в то, что это возможно? Даже Нильден, а он был далеко не дурак, хоть и общался с одними только лягушками. Потому что никто из них кроме тебя не убивал хасатру, - тихо сказал ей внутренний голос. И никто не был в Источнике. Они вообще не думали, что все это когда-то свалится им на головы. И это было правдой, конечно, и с этим тоже нужно было считаться. Не убегать, топча на чужих коврах драгоценных гадательные палочки, а оставаться и терпеливо объяснять. Уговаривать. Просить помощи. Конечно, ни у кого из них не было ее опыта, откуда ему было взяться? Но он был у нее. И у нее этот опыт никто не мог отнять. Это вдруг удивительно отрезвило Хэллу, будто распахнуло ее глаза. - Шанс есть, - повторила она, глядя в спину Нильдена и начиная крутить все происходящее перед внутренним взором с одной стороны на другую. – Анкана, конечно, легендарные, но не бессмертные. Они очень сильны, но не настолько, чтобы их невозможно было победить. Они такие же люди, как мы. Мы побеждали церковников, побеждали друг друга. Победим и их. Нужно просто быть хитрее. - Но они захватили Серый Источник, и в их руках вся мощь, которую он дает, - вздохнул Нильден. - Да, но они не могут до него добраться, потому что у них нет Фаишаля, - ответила ему Хэлла. – А даже если и доберутся – что это меняет? Ни один ведун не выигрывал в прямом столкновении с Анкана, это правда. Но мы можем сделать иначе. Мы можем драться с ними на расстоянии. Мы можем взять умом и измором там, где другие пойдут биться грудь в грудь и проиграют. - Может ты и права, - без особого доверия в голосе вздохнул Нильден. – Что ж, в любом случае, решать это не мне. - А ты пошел бы со мной отбивать Серый Источник? – спросила она его, затаив дыхание и одновременно боясь и желая услышать ответ. Нильден долго молчал, шлепая вперед по гнилым доскам и позвякивая фонарем в руке, а затем устало выдохнул: - У меня не шибко много выбора. Или к Аватарам, драться с Церковью, или с тобой, драться с Анкана. Теперь уже понятно, что отсидеться здесь ни у кого не получится. Тогда какая мне разница, где рисковать шеей? Потом, ты убила хасатру, - он вдруг усмехнулся, покачал головой и взглянул на нее с теплом. - Я до сих пор не могу до конца поверить, что это возможно, но если это так, шанс с Анкана есть. Что ж, он не сказал «нет», Хэлла поздравила себя хотя бы с этим. Да, ей ровным счетом никто не верил, в нее никто не верил, даже несмотря на победу над хасатрой, и это было донельзя мерзко. Но в этом было и еще кое-что важное. Она сама в себя верила сейчас. Просто потому что не было никого, кто делал бы это вместе с ней, потому она сама выбрала это делать. И это как-то… поддерживало, что ли? Ничего, моя хорошая. Сегодня они все никуда не хотят идти, но ты им все объяснишь как надо, и завтра они пойдут. Понятно, что всем страшно, да оно и должно быть страшно – сидеть по одному по норам, всю жизнь прятаться от всех, обрести свой уголок безопасности наконец, а потом вдруг ощутить, что и этот уголок у тебя отнимают, это очень страшно. И тебе тоже страшно, как и им. Вот только сколько можно сидеть-то? Не Сет, так Анкана, не Анкана, так еще кто-нибудь. Так можно всю свою жизнь просидеть и все драгоценное время растерять, а я этого совсем не хочу. И не позволю, чтобы так случилось. Она твердо кивнула себе, а следом за этим гать кончилась. Доски скрипнули под ногой в последний раз, пока они выбирались на берег. Впереди во тьме светились огоньки Школы, и Хэлла ощутила, как сердце в груди ёкнуло, радуясь золотым росчеркам фонарей. Да, у нее не было здесь друзей, да, ее многие обижали и дразнили, но ей нравилось учиться. И Школа сама нравилась. И Колокольчику тут тоже было уютно. Он выскочил у нее из-под руки и золотой вспышкой устремился вперед, к зданию, и Хэлла на этот раз не стала его сдерживать. Да, ее всю жизнь из-за него дразнили, преимущественно потому, что он с ней был с самого детства и был маленький совсем. Но теперь после Источника он стал огромный и очень красивый, и Хэлла больше не намеревалась его скрывать. Пусть видят, кто пришел сюда в эту ночь. Не коротышка-мелюзга, нет, а взрослая женщина с огромным драконом! Дахуб, древесный Защитник Нильдена, проявился возле него, когда Колокольчик пронесся мимо, моргнул слабой вспышкой и погас. Нильден нахмурился, удивленно проворчал что-то под нос, и Хэлла любопытно спросила у него: - Ты чего? - Дахуб что-то беспокоится, - поморщился тот в ответ. – Хотя вроде ничего не происходит. - Наверное на Колокольчика реагирует, - пожала плечами Хэлла. - На кого? – не понял Нильден. - На моего Защитника, - Хэлла озадаченно взглянула на него. – Он только что же пролетел к Школе. Прямо перед тобой. - Я ничего не видел, - озадаченно поскреб в затылке Нильден. - Погоди! – он уже был не первый, кто говорил ей, что не видит ее Защитника, и вот теперь это стало по-настоящему странно. Совсем странно! Хэлла мысленно позвала Колокольчика, и тот сразу же лег ей на плечи, обвивая ее шею своим телом. Она кожей ощущала тяжесть его колец и тепло – такого раньше тоже не было. Дахуб вновь моргнул в пространстве, проявляясь и сразу же исчезая. – А теперь ты видишь? – требовательно спросила она Нильдена. – Вот же он, прямо у меня на плечах! - Там ничего нет, - глаза его обратились змеиными с вертикальным зрачком, и он пожал плечами. – Ничего не вижу. - Да что с вами не так?! – вскричала Хэлла Натиф, окончательно переставая понимать, что происходит и просто выходя из себя. – Почему вы его не видите? Он же вот здесь! Вот прямо здесь! - Да нет тут ничего, - нахмурился парень. - Сядь ему на голову! – приказала Хэлла Колокольчику, и тот переместился на голову Нильдена. Тот вдруг вскрикнул, резко приседая, пригибаясь к земле и принимаясь озираться. Хэлла ощутила мстительное удовольствие: - Ну что? Теперь веришь? - Такое чувство, что у меня змея на голове! – Нильден принялся шарить руками в воздухе, только сразу же отдернул пальцы, как они дотронулись до золотистой сущности Защитника, и зашипел: - Жжется! Что это? Почему я его не вижу? - Понятия не имею, - Хэлла протянула руку, Колокольчик обвился вокруг ее запястья, пополз вверх по руке, а затем неожиданно влился прямо в ее тело через рот. Нильден поднял на нее глаза и вскрикнул, отпрыгивая назад. – Да что с тобой? – удивленно спросила его Хэлла. - Что ты сделала? – ведун смотрел на нее широко раскрытыми глазами, и голос у него охрип от удивления. – У тебя… все тело светится золотом! И чешуя на коже! - Чего? – Хэлла подняла руку, повертела ее перед глазами. Рука была самая обычная, никакой чешуи на ней не было. Свечение вот было, это правда, бледное и золотое, как от фонаря в руке Нильдена, но никакой чешуи. – Ну, я свечусь теперь, да, - кивнула она ведуну, - это после Источника появилось. Но я не понимаю, почему ты не видишь моего Защитника! - Вот теперь вижу, - Нильден не сводил с нее широко раскрытого немигающего взгляда. – Когда он в тебе – я его вижу обычным взглядом. Но как это может быть? Даже если ты его подселила, он все равно должен быть виден только в тонком мире! - Я его не подселяла, я же знаю, что так нельзя, - Хэлла стрельнула в него обиженным взглядом. Говорил ей глупости, как дитю малому, все знали ведь, что нельзя к себе подселять Защитников! Однако мысль была интересная, и она задумалась. – Но в Источнике мы были с ним вместе, и после этого я начала светиться. Может, он теперь через меня в физическом мире начал проявляться? - Никогда о таком не слышал, - покачал головой Нильден и попросил: - Ты это, погаси пока свое сияние. Перепугаешь всех еще. Давай сначала об этом с Удавом поговорим, может он знает, что случилось. - Может и знает, - без особой радости кивнула Хэлла, и Колокольчик вытек из нее, вновь устроившись на плечах. – И сейчас ты его на мне не видишь? – на всякий случай еще раз уточнила она, и Нильден отрицательно покачал головой: - Нет. - Чудеса какие-то! – пробормотала она. Получалось, что теперь Колокольчика видно было только на уровне материи, когда он находился внутри ее тела? Что он теперь проявлялся через нее? Но как это вообще могло быть? Защитники ведь были по своей сути Тенями и существовали лишь по ту сторону Грани, как и все остальные виды энергии. И почему она тогда его видела во всех состояниях, а окружающие только тогда, когда он проявлялся через ее тело? С каждой минутой вопросов у нее только прибавлялось и прибавлялось. К тому моменту, как они подошли вплотную к зданию Школы, дождь промочил Хэллу с ног до головы, не оставив на ней ни единой сухой нитки. Сапоги обросли грязью до самых голенищ, и с них на землю текла черная грязная вода. И вся ее белая форма Спутницы тоже теперь была в грязи, что не придавало ее виду весомости, но вряд ли тут что-то уже можно было поделать. Здание Школы стояло на более-менее сухом участке болотной земли и выстроено было хаотично – сначала рассчитывали на десяток учеников, но со временем пришлось достраивать все новые и новые флигеля. Одно было общим для всех них – крыша из тростника, которую раз в год ученики торжественно перестилали, заменяя новым слоем. А все остальные части здания мало того что построены были в разных архитектурных стилях, так еще и высотой отличались. В мелонском секторе, к примеру, было аж три этажа в чем-то, напоминающем башенку, а двое островитян сделали свою комнату круглой и стены обмазали белой глиной. Центральная часть здания была построена на ильтонский манер – большой зал Общинного Дома служил и для обедов всех обитателей, и для сбора на торжественные мероприятия. Нильден скользнул под тростниковый навес над крыльцом и дернул дверь, Хэлла, изо всех сил пытаясь отереть сапоги от грязи друг о друга, запинаясь, зашла следом за ним. В зале было темно, стояли пустые обеденные столы, одна единственная масляная лампа горела в дальнем конце помещения, чтобы если кому-то пришло в голову бродить в ночи, он не разбил эту самую голову о тяжелые колонны, поддерживающие потолок. - Пойдем сразу к Удаву, - проговорил он, направляясь к неосвещенной двери в дальней части здания. – Думаю, он еще не спит. - Ну а если спит, разбудим, - твердо кивнула Хэлла. Она намеревалась разобраться со всем происходящим сегодня же, пока внутри пылал упрямый огонек сопротивления. Дважды она уже сегодня уговаривала – сначала Манари, потом Старейшин, и никто из них ей не поверил. И теперь ей просто необходимо было получить подтверждение своим мыслям у кого-то из своих. Не мог Удав отказаться помогать! Не мог и все! Они миновали несколько извилистых коридоров и дверей, поднялись по лесенке и оказались возле закрытой двери, из-под которой виднелась желтая полоска света. Раньше этот кабинет занимал Наставник Нгуен, Хэлла много раз бывала здесь и ощутила что-то странное сейчас. Будто привычные вещи вдруг стали неуловимо другими, будто что-то раз и навсегда изменилось, и она ощущала тонкую грусть потери, легонько скользнувшую в сердце. - Жоан-джу, можно к вам? – постучал в дверь Нильден. С той стороны послышался приглушенный дверью ответ, и он толкнул дверь, придерживая ее для Хэллы. Комната Нгуена была все еще его – висели под потолком оленьи рога, обмотанные куском прозрачной синей ткани, глядели из шкафов лупатыми глазами черепа мелких хищников, расставленные между здоровенных старых книг в кожаных переплетах. В глубине, в алькове за занавесями пряталась простая кровать, проход к ней загораживал большой стол, за которым Нгуен обычно работал. Он изучал кости и все, что с ними было связано, потому на столе обычно громоздились целые горы разного размера увеличительных стекол и чужих останков, стопки бумаги и чернил, перья, а по полу катались скомканные неудачные чертежи. Сейчас этого ничего не было, и столешница, вся изрезанная ножами и заляпанная чернилами, выглядела сиротливо непривычно пустой. Вместо чудных костяных масок с перьями на стенах теперь ничего не висело. Исчезли разноцветные подушки, на которых Хэлла так любила сидеть, и чудные глиняные чашки с вылепленными лицами. Вместо них появились плетеные стулья и сухие цветы в тощей как нитка вазе, подвешенные к потолку черные стеклянные кристаллы и занавеси на окнах. А еще жуткий черный барабан, обтянутый красными нитями, больше похожими на жилы. Жоан-джу вышел к ним из глубины комнаты, бесшумно ступая обутыми в расшитые камешками туфли ногами. Кожа у него была эбеново-черной, как и глаза, длинные черные волосы собраны во множество тонких косичек, которые он забирал в толстый хвост на затылке. Он носил открытую безрукавку на голое тело и белые штаны, подпоясанные широченным алым поясом, сплетенным из сухих стеблей и расшитым яркими нитками. При взгляде на Хэллу глаза его расширились: - Что ты здесь делаешь, Хэлла? Ты принесла вести от Нгуена? - Не от него, - покачала головой она. Жоан преподавал им искусство работы с предметами, и ей нравились его занятия, но сам он несколько пугал. Удав был замкнутым, закрытым человеком, не умеющим улыбаться, и работал с учениками больше по необходимости, нежели из желания сердца. - Я пришла из Бреготта, Жоан-джу, Хаянэ. Мне нужно многое тебе рассказать. - Садитесь, - оглядев их еще раз, Жоан кивнул на стулья. Хэлла уселась возле столь знакомого стола, изрезанного так, будто Нгуен его ножом насквозь пытался пропилить. Дотронулась кончиками пальцев до знакомых сколов на краю, улыбаясь своим мыслям. Сколько раз она сидела вот на этом месте на вязаной подушке, поджав под себя ноги и слушая рассказы наставника о каком-нибудь редком черепе, который он отыскал на болотах. Или рассматривала чудные, похожие на браслеты, скелеты змей. Желудок вдруг громко протестующее взвыл, и она заерзала на стуле, чувствуя себя глупо. Вряд ли она могла звучать убедительно, пока у нее от голода надрывался живот. А ела она последний раз очень-очень давно. Жоан-джу наклонился и вытащил откуда-то из-под столешницы корзину с фруктами, водрузил на стол и молча подвинул Хэлле. - Поешь, - предложил он ей своим глубоким грудным голосом, и глаза его слегка смягчились. – Ты выглядишь голодной. И вновь она рассказывала обо всем произошедшем, в третий раз за день, только на этот раз одновременно еще и поглощая фрукты, свежие и сушеные, из предложенной наставником корзины. Так рассказывать было гораздо приятнее, да и живот наконец-то перестал протестующее урчать, медленно наполняясь сытным. Рассказ она закончила одновременно с трапезой, и Жоан молча поставил на стол для них с Нильденом чашки и налил горячего чая из пузатого чайника. Он заваривал куда крепче Нгуена, от напитка у Хэллы едва язык в трубочку не свернулся. Жоан-джу выслушал все до конца, не перебивая и не задавая никаких вопросов, а затем устало вздохнул: - Только Анкана нам не хватало. - Что-то еще случилось, наставник? – Хэлла вопросительно взглянула на него. – Нильден сказал, старшие отбыли на совет в Аару. Какие-то новости от Аватар? - И все вам брехать неймется, - проворчал Жоан, бросив на Нильдена тяжелый взгляд, то потупился и пробормотал: - Не было запрета говорить об этом, наставник. - Даже если б был, вы бы все равно трепались, - поморщился Жоан, затем взглянул на Хэллу. – Много чего случилось, но это не твоего ума дело, девочка. Иди отдыхай. Я разберусь со всем. Хэлла аж замерла, не донеся чашку с чаем до рта и глядя на него в немом удивлении. То есть как это? Он собирался просто выгнать ее отсюда? Просто отстранить после всего, что она сделала? Ну нет! Этому она не собиралась позволять случаться! - Я – доверенное лицо Хаянэ, и я никуда не уйду, - спокойно сообщила она Жоану. На его лице не дрогнул ни один мускул, вряд ли он был впечатлен ее словами. Поставив чашку на стол, она вскинула подбородок и посмотрела ему в глаза: - Вы переговоры с Хаянэ будете вести через меня. Потому что только я знаю связного и знаю, как с ним связаться. Поэтому будьте добры рассказать мне, что у вас тут случилось. - А с чего ты взяла, что мы будем вести с Хаянэ какие-то переговоры? – вскинул брови Жоан. – У нас своих проблем по горло. Бреготт как-нибудь сам справится со своими. - Да не может быть! – вскричала Хэлла, выдыхая от полыхнувшей внутри ярости. – И вы туда же? Ильтонцам плевать на то, что Анкана захватили их Источник, вам плевать на беду тех, кто вам помог! Знаете, к чему это ведет? К тому, что когда вам понадобится помощь, никто не придет и не поможет! Потому что вы никому не помогли и потому, что вы бессердечные, грубые и жестокие! И на других вам плевать! И так нельзя! Нельзя так жить, в равнодушии сердца, в тишине, в вечном молчании, засунув голову в песок! Это не жизнь, а смерть! И неудивительно, что Сет побеждает прямо сейчас! Потому что вы сами даете ему вас победить своим равнодушием и наплевательством! Чувств было так много, что они выступили на глазах слезами, и Хэлла поняла, что просто орет в лицо наставнику, пока сидящий рядом Нильден вжимает голову в плечи и отводит глаза. И это тоже было ужасно. Почему только она кричала, пока все остальные отворачивались? Почему никому не было никакого дела? - Ты закончила? – холодно спросил ее наставник. Хэлла сердито посмотрела на него, собираясь с силами и придумывая, что бы еще ему такого сказать. Так сказать, чтобы он точно ее услышал и захотел с ней говорить, а не смотрел на нее, будто на маленькую глупую девочку, несущую какую-то чушь. - Белый Источник отравлен, - сказал Жоан-джу, и Хэлла вытаращилась на него, мигом позабыв обо всем, что сейчас крутилось в ее голове. Нильден рядом издал горлом какой-то тихий булькающий звук, но наставник не обратил на это никакого внимания. Молча оглядел обоих и продолжил. – Мы получили сведения об этом пару дней назад. - Отравлен? Кем? – вскричала Хэлла. - Ведьмой по имени Асхэ откуда-то из-за моря, - взглянул на нее Жоан. – Это значит, что скоро все ведуны, контактирующие с Белым Источником, лишатся разума. - Вседержитель! – выдохнул Нильден, а Хэлла буквально взвилась: - Так тем более надо срочно что-то делать с Анкана! Они работают с обоими Источниками, на них это тоже повлияет же! - Это повлияет вообще на всех, - Жоан сумрачно взглянул на Хэллу. – Это уничтожит Церковь, скомпрометировав силу жрецов. И создаст возможность для ведунов выйти наконец из подполья и заявить о себе по праву. Хэлла заморгала, не до конца понимая, о чем он говорит, а потом спросила: - Вы поэтому не хотите помогать ильтонцам справляться с Анкана? Хотите, чтобы они уничтожили друг друга, Церковь и Анкана?.. Ей просто не верилось в то, что все могло быть так ужасно. Что из горя других людей кто-то, такой же как она, пытался извлечь для себя личную выгоду. Неужели это вообще было возможно? Вот так, зная о чужой беде, ждать за спиной возможности ударить в самое уязвимое место… Разве так можно было? - Я про Анкана узнал только что от вас, - с досадой отозвался Жоан. – Что же касается остального, то затем совет и собрался. Обсуждать и решать, что делать дальше. Надо было что-то делать, совершенно точно надо было. Хэлла закусила губу, чувствуя себя в этот момент такой беспомощной, такой маленькой и разбитой перед лицом огромной несправедливости. Не должно было быть так в мире. Чтобы одни бросали других в беде, чтобы когда кто-то вот так подламывался, будто деревце, которое подрубили, все остальные просто уходили прочь. - Может, можно с этим что-то сделать? – задумчиво проговорила она, прислушиваясь к тому, что тихонько шептало у нее внутри. Там была нежность и доброта, там была любовь. Там была рука, которая протягивалась, и Хэлла не хотела эту руку отдергивать, не хотела ее опускать, даже если все остальные уже сдались и опустили. Нельзя было так. Всегда существовала надежда. Всегда. – Источник отравлен, я понимаю. Может, его можно как-то очистить? Или, если не очистить, то хотя бы сделать что-то вроде фильтра? Чтобы энергия шла не напрямую из Источника к ведунам, а через что-то, что будет фильтровать ее, не давая им сойти с ума? Взгляд Жоана-джу изменился, из усталого и раздраженного став задумчивым. Нильден рядом нахмурил брови: - И как сделать фильтр? Я даже не представляю, как можно сделать фильтр для самого Источника всего сознания в мире! - Ну, может, кто-то из Теней согласился бы? – пожала плечами Хэлла. – Кто-то очень мощный, к кому обращаются за помощью все, кто согласится сотрудничать. Кто-то, кому не все равно. - Ты сейчас серьезно? – удивленно поднял брови Жоан. – Ты действительно считаешь, что кто-то из Молодых Богов захочет вмешаться в мироздание и помочь ведунам? - Но они же становятся Защитниками, если к ним взывать, - развела руками Хэлла. – Почему бы тогда им не помочь и в этом? Помочь всем? Жоан смотрел на нее с таким странным выражением, что ей стало неуютно, да и Нильден опустил глаза и спрятал взгляд, будто ему было стыдно. Хэлла заерзала на месте, не понимая, почему он так глядит. Что он знал такого, чего не знала она? О чем молчал? В конце концов, она не выдержала и спросила у него это: - Почему вы так смотрите на меня? Я сказала что-то не так? - Сколько узлов у тебя открыто? – тихо спросил Жоан, и Хэлла наконец считала то, что чувствовала в нем по отношению к себе – сострадание. - Вы считаете, я ничего не понимаю? – посмотрела она на него, чувствуя острую, кольнувшую сердце обиду. – Считаете, я живу в вымышленном мире и витаю в облаках? - Молодые Боги не вмешиваются в дела мира и никого не спасают, Хэлла. Им до нас и дела нет, - тихо сказал Жоан, и в голосе его было так много понимания и сочувствия, что ей аж физически плохо стало. – Правда в том, что Молодые Боги существуют лишь потому, что мы верим, что они существуют. - Так почему вы тогда не можете поверить в то, что они вам помогут?! – вскрикнула Хэлла, вскакивая из-за стола и чувствуя, как слезы бегут по ее щекам. – Почему вы не можете просто поверить в то, что выход есть?! И начать его искать?! - Выход есть, но он не в том, чтобы просить помощи у Молодых Богов, - тихо проговорил Жоан, глядя ей в глаза. – Выход в том, чтобы самому его отыскать. Нам никто не поможет, Хэлла, кроме нас самих. Она закрыла лицо руками и заплакала. Слез было так много, так много, и они все лились и лились без конца. Слезы о чужом равнодушии. О том, как много в мире оказалось зла. О том, что другие люди стремились все использовать в своих интересах. О том, что она вдруг ощутила себя совершенно одной, крохотной и не понимающей, что ей делать в этом огромном незнакомом мире, где ее место и кем была она сама. - Тебе нужно отдохнуть, Хэлла, - мягко сказал ей Жоан. – Ты очень многое пережила за последние несколько дней. Нильден, отведи ее в комнату Майи, пусть поспит. А завтра утром поговорим еще раз. - Хорошо, Жоан-джу. Хэлла даже не нашла в себе сил ничего ему ответить. Она просто пошла следом за Нильденом куда-то через темные коридоры школы, с трудом фокусируясь на происходящем. Слезы лились градом из глаз, затмевая ее взор, и все вокруг расплывалось, теряя очертания и переставая быть настоящим. Нам никто не поможет, Хэлла, кроме нас самих. Эта фраза Жоана-джу звенела в ее голове, и она порождала так много боли внутри. Так много глубокой-глубокой боли, которой, казалось, не было конца. - Вот комната Майи. Она уехала в Школу в Гельже, так что ты можешь здесь пожить, - Нильден распахнул перед ней дверь и отошел в сторону, чтобы она могла пройти. Поднял на нее полные сочувствия глаза. - Хочешь, я побуду с тобой? Просто посижу рядом, чтобы ты не чувствовала себя одиноко. - Нет, Нильден, спасибо тебе, - покачала она головой, проходя мимо него в комнату. Он еще попытался что-то сказать, но Хэлла закрыла дверь перед его носом, а затем огляделась, всхлипывая. Во тьме виднелись очертания застеленной покрывалом кровати, и она упала сверху без сил, содрогаясь в рыданиях. Сейчас у нее ни на что не было сил, только плакать. Плакать о всей той боли, что была в ее сердце. О чужом равнодушии. О мире, который оказался совсем не таким, как она думала. О людях и вещах, которые случались, просто случались, и никакие молитвы, никакие мечты, никакие ее собственные мысли не могли изменить этого. Нам никто не поможет, Хэлла, кроме нас самих. То, с какой мягкостью и состраданием он сказал эту фразу, делало ее только хуже. Как она могла себе помочь? Как она могла сделать хоть что-то? Хэлла вдруг ощутила себя совершенно беспомощной, будто крохотная золотая рыбка, которую подхватила огромная морская волна, швырнула в самый центр ревущей пучины, завертела в водовороте ярости. Вокруг нее происходило столько всего! Люди убивали друг друга в равнодушии и бешенстве, преследуя какие-то свои цели, которые она даже не понимала. Другие люди в ужасе бежали прочь от этого, закрывая глаза и затыкая уши, не желая ничего знать и слышать об этом. Третьи кидались голой грудью в бой и умирали бесцельно и бессмысленно, ничего не меняя. А что делала она во всем этом? Где было ее место? - Колокольчик, ты здесь? – тихонько всхлипнула она, и он вынырнул откуда-то из пространства, укладываясь длинным золотым чешуйчатым телом на подушку возле ее головы, глядя на нее большими понимающими глазами. Она протянула к нему руку, провела кончиками пальцев по очертаниям его тела. Теперь они казались физическими, плотными, ощутимыми, и пальцы покалывало, будто она дотрагивалась до молодых еловых иголочек. Колокольчик смотрел на нее, и он теперь был куда вещественнее и виднее, чем раньше. Длинные золотые усы торчали из его морды, колеблясь под невидимым ветром. Истыканная зубами пасть то открывалась, то закрывалась, будто он дышал, и из нее наружу то и дело стрекал длинный тонкий язык. Глаза у него были глубокие и очень ясные, он смотрел на нее так, как Тени никогда не смотрели. Хэлла вдруг поняла, что видит его перед собой совершенно иначе, не так, как раньше, и удивление высушило ее слезы. Раньше она видела образ – то проблеск чешуи, то тень движения его тела, то ощущение его прикосновения. Теперь перед ней было маленькое золотое существо. У него было четыре когтистые лапы и разноцветная чешуя. Оно смотрело на нее осмысленно, прямо на нее, видя ее и чувствуя. - Ты ведь существуешь, - грустно проговорила она, дотрагиваясь до колючего гребешка на его голове кончиками пальцев. – Почему же тебя тогда никто не видит? Потому что я - это ты. Хэлла содрогнулась всем телом, громко охнув в ответ. Это произнес голос внутри нее, бестелесный, лишенный плоти голос, произнес так четко, словно кто-то шепнул ей это в ухо, и она во все глаза уставилась на лежащего перед ней Колокольчика, не понимая, что прямо сейчас происходит. Такого раньше никогда не было! Он говорил с ней иначе – образами, ощущениями, прикосновениями. Но никогда еще вот так – голосом, четко проговаривающим слова. - Я схожу с ума, - зашептала Хэлла, боясь даже моргать и глядя на лежащую перед ней золотую сущность. Ведуны часто сходили с ума, когда подселяли к себе своих Защитников, поэтому это и считалось опасным и запретным. Часть души такого человека срасталась с тонким существом из-за Грани, и от этого происходил дисбаланс и перекос энергии, сознание переставало функционировать правильно, не разбирая больше, где мир по эту сторону Грани, а где – по ту. А она ведь в Источнике слилась с ним, он прилип к ее телу и стал на какое-то время ею самой! Скорее всего, тогда что-то случилось неправильное, и теперь она больше не была самой собой, теперь она была лишь его частью… С тобой все в порядке, Хэлла. Ты просто обретаешь себя. Я – это ты. Он смотрел на нее пронзительно и так глубоко, и в его глазах было так много сознания. Будто зеркало лежало перед ней, и в этом зеркале она видела свое отражение, только глубже, гораздо глубже, вглядываясь туда, в самую ночь, в самое тихое и потаенное, лежащее золотым семечком на самом дне бескрайней бездны. - Но ты – мой Защитник, - прошептала она золотому дракону, свернувшемуся в кольцо на подушке перед ней. – Я – ведунья, а ты – моя Тень. Да. А ты – моя Тень. Мы одно. - Мы одно, - прошептала она одними губами, и дракон скользнул вдоль по ее руке, вливаясь через горло в ее тело. Побежало по жилам золото, задрожало тело от ощущения жизни. Подлинной, звенящей, настоящей жизни, проживающей каждое мгновение своего бытия. Она прислушивалась к этой жизни, положив ладонь на грудь и чувствуя, как шевелится внутри каждой клеточки живое биение. Как дышит ее кожа, как наполняется радостью каждый волосок на ее теле. Как распрямляется ее спина, и как дыхание наполняет ее, перетекая волнами вверх-вниз вдоль всего ее существа, которое внезапно становится самим собой. Живым, целым, настоящим. Она перевернулась на спину, глядя прохладными после слез глазами в потолок, по которому бродили тени из-за шевелящихся за окном листьев. Дождь шептался в ветвях деревьев, шуршал в лиственной крыше Школы, шлепал по лужам за окном. Дождь плакал о мире, в котором было так мало любви, и о сердце Хэллы, в котором ее было так много. Так много, что хотелось распахнуть ставни ребер и вылить ее всю наружу, выкупать в ней мир, умыть его и сделать счастливым наконец-то. Чтобы он больше не плакал. Чтобы он улыбался. И чтобы она улыбалась вместе с ним. Чтобы руки влюбленных никогда не размыкались. Чтобы смеялись дети. Чтобы больные выздоравливали. Чтобы никто никогда не оставался один. Время, Хэлла. Время – странная вещь. Оно течет как поток бесконечно из прошлого в будущее, и каждая душа в нем – маленькая золотая рыбка. Иногда оно становится невыносимым, и тогда люди отказываются от своего времени, потому что больше не могут его терпеть. Потому что им страшно, им больно, им одиноко и темно. И они не знают, как и что делать. И тогда маленький кораблик их души выбрасывает на стремнину и бьет о камни, и крутит, и переворачивает, и они кричат от страха и не знают, как им быть. Но приходит момент, когда стремнина остается позади. Когда под киль ложится волна. Когда паруса наполняет ветер. И кораблик вновь плывет, и время вновь омывает его своими волнами. Время правит всем, Хэлла. Время настает для всего. - Что мне делать со всем, что случилось сейчас? – прошептала Хэлла теням на потолке, глядя на них широко раскрытыми глазами в последней слабой попытке найти ответ. – Что мне делать, чтобы помочь Анкана, ильтонцам и ведунам? Время, Хэлла. Время настает для всего. Она закрыла глаза, видя перед внутренним взором огромного золотого дракона, сворачивающегося в кольцо. Он шептал ей про время. Он был ей.