Рёв Восьмого Дракона

— Этих арабов надо просто дожать. Они в одном из «стерильных», как называл их сам Чань, конференц-залов. Ни камер, ни жучков — из техники только проекционные экраны перед каждым креслом и широкоформатный монитор, целиком занимающий одну из стен. Хоть Чань и обожал захламлять свой дом и рабочие кабинеты дорогими безделушками, сувенирами и механическими экспонатами, этот зал был обставлен со сдержанностью и минимализмом. Круглый стол на десять персон, кожаные кресла и скрытый в панели бар. Единственной кричащей деталью была огромная хрустальная люстра с позолотой, уходившая куда-то далеко в потолок, — такой бы висеть в европейских соборах или во дворцах. Воздух в комнате пропитан как обычным табаком, так и приторным запахом сюэты. Ду Чань курил сигареты — старая привычка, и избавиться от нее никак не удавалось. В кармане его рубашки или пиджака всегда найдется новая не вскрытая пачка, а в брюках — поцарапанный серебряный портсигар. Гань Шуа сидела, закинув ногу на ногу, и курила вьетнамский табак через ханьяньдай. Это только опошляло ее и без того вызывающий облик: накрашенные металлической изумрудной помадой губы обхватывали трубку и, раскрываясь, выпускали тонкую струйку дыма. А Цзун Кунь, не стесняясь других, растирал в пальцах белоснежные цветы сюэты и периодически клал по кристаллической крошке под язык. На третьей дозе замечание ему сделал Бань У, и тот, недовольно ворча в сторону двух других драконов, подчинился. На это Ду Чань показательно, с издевкой, затушил недокуренную, восьмую по счету, сигарету и достал следующую из пачки. Спустя час обсуждений концентрация внимания Чжу достигла критической отметки, следила она только за меняющимися цифрами на электронных часах. Она давно перестала понимать, в решение какого именно вопроса они уперлись и нужно ли ей высказывать свое мнение на этот счет. Хунгун не ведет переговоры. Только исполняет приказы. — Думаешь ухватить их за яйца? — спросил чей-то мужской голос. — Именно, Бай Чжишань. Последняя фраза принадлежала худощавому мужчине, сидящему прямо напротив Чжу и прячущему руки в мешкообразном одеянии. Бань У, Сяньчжу. Он всегда считал себя слишком важной персоной, чтобы называть других драконов по именам, и использовал в обращениях их должности. Эту приставучую заразу не любил никто. Его прямой обязанностью было следить за соблюдением двадцати одного закона и устава Нингуаньского Союза и с благоговейным трепетом организовывать внутренние церемонии. Не проходило ни дня, чтобы Бань У не задрал крючкообразный нос и не начал поучать других, цитируя выдержки из трактатов. Но не постоянное чванство было причиной всеобщей неприязни: он всегда лез в личные дела Сыновей Дракона и руководителей и считал при этом себя правым, а свои советы — обязательными к исполнению. Подобные замечания приходилось молча проглатывать только из уважения к главе триады, который ценил знания Бань У и любил обсудить с тем философские учения. — Не выйдет, — Ду Чань выдохнул сигаретный дым. — Этот KJ-50 — та еще штучка. Наши военные разработки сильно им проигрывают. — Эта штука — неповоротливая глыба, — в доказательство Бань У кивнул головой в сторону модели экзоброни, вертевшейся на экране. — Зато выдерживает удар в пять килотонн. И фильтры в ней не позволяют проникнуть нервно-паралитическому газу. В Аравии сейчас идет ближняя война. Огромная военная техника им сейчас не нужна. Нужны непобедимые солдаты. Ты что скажешь, Чжу? — А? — воительница встрепенулась, села ровнее и встретилась с темным взглядом Бань У. — Скажу, что сама бы ее прикупила, но где она мне пригодится? Вопрос, а мы готовы выложить столько денег? Экзоброню надо закупать на целую дивизию, иначе смысла нет. Она щелкнула костяшками пальцев и посмотрела на распечатанные данные. Ничего. Все по нулям. И цифры, и буквы сливались в кучу. А самое главное: она никак не могла заставить себя сконцентрироваться, хоть ори на себя благим матом. Несмотря на произошедший тридцать лет назад технический рывок, когда прошли первые успешные операции по пересадке искусственных органов, и дальнейшее развитие сферы кибернетической имплантации, в мире оставались страны, где проведение подобных операций было вне закона, и киборгам был запрещен в них въезд. Однако отдельные военные формирования, в большинстве своем частные, понимали, что человек с передовым вооружением все равно проиграет своему улучшенному собрату. Поэтому и вели они закупки машин-экзоскелетов по преступным каналам. — Ты не проверял их обеспечение? — мужские голоса продолжали спорить. — Вирус может вызвать сбой в управлении? — Двумозговой — нет, а вот если будет более двух ядер атаки, то без сомнения. Моя Церея за шесть минут сварила бы мозг солдату. — Что и требовалось доказать. Сделка не самая надежная, — продолжал настаивать на своем Бань У. — Чань, есть ли возможность поставить твою защиту на экзоскелеты? — невзначай спросила Шуа. — М-м-м... Думаю, да. — Тогда почему не предложить им выбор: купить броню по первичным характеристикам или предложить доплатить, и тогда они получат одно из мощнейших орудий? — Нет. Если они рассекретят и спишут код. — Биань, ты думаешь, я полный дурак, чтобы дать им и обертку, и конфетку? — Ду Чань, не сдерживаясь, забил пепельницей по столу. — Молчать. Голос прозвучал спокойно, без крика или повышенной ноты. Но это был приказ, который все мгновенно исполнили. Чжу, тут же пробудившись от легкой дремы, повернула голову к Юэ и поежилась от мурашек. Этого типа точно можно было записать к психам: никогда на собраниях не сидит за столом, сколько бы часов ни продолжались переговоры, каждый раз будет стоять безмолвной тенью. Но если откроет рот, то это будет подобно удару ножа, — источаемую им власть и силу не забудешь, останется шрамом в памяти. Как-то ходил слушок, что на одном из таких собраний Чаофэн проявил неуважение к Юэ, напомнив о его «мягкотелости». Один взмах водао, и голова покатилась по столу, пачкая все вокруг кровью и маслом. Чжу считала это не более, чем выдумкой. Но место шестого дракона было свободно. Юэ сделал шаг назад, слегка склонив голову, и уступил все внимание Лун Хао. — Мои младшие братья и сестры, — в его голосе звучали глубокие бархатные ноты, отчего он по-дружески располагал к себе, — вы можете продолжать спорить сколько угодно. Я услышал все, что хотел, и прошу учесть, что окончательное решение будет за Лунтоу. Это ясно? — Да, старший брат! — почти хором ответили все присутствующие. — Превосходно, — Хао забегал пальцами по проекционным клавишам и вывел на экран фотографии. — Я вынужден поставить всех членов триады в известность о ситуации с «Лотосом», зашедшим на нашу территорию. Недавно, это все знают, у нас были похищены две партии товара: запчасти и пионы. Несколько сорок девятых были уличены в связях с «Лотосом». Расследование ведется до сих пор, но нам удалось узнать предположительные координаты места, где могло быть наше имущество. Хунгун и, по моему поручению, Сяньфэн отправились на склад. Отчеты перед вами, — выждав паузу, в которую собравшиеся могли изучить кадры, мужчина поправил круглую оправу очков. — Хунгун полагает, что это дело рук БаСиЭр, поскольку на некоторых контейнерах обнаружен знак Тигра. Прошу заметить, однако, что присутствовал он исключительно на контейнерах с человеческими органами. — Запчасти удалось идентифицировать? Они принадлежали нам? — Воришки перебили прошивку. Некоторые детали удалось откатить до нулевых настроек, их прогнали через скан-машины. Максимально похоже на наше производство, но некоторый процент изделий принадлежит не Союзу, больно низкие показатели качества. Можно предположить, что наш товар смешали с чужим. — А почему ты считаешь, что это склады БаСиЭр? — на обращение Чжу повернула голову к Цзун Куню, грузному киборгу, и встретилась с четырьмя вертикальными рядами визоров вместо человеческих глаз. — Из-за фуллборга? — Извиняюсь за возможное неуважение, — она предупредила действия Бань У и Юэ, — но я сто раз уже говорила, что «Лотос» — подворотная шпана, случайно заскочившая на меченые районы. Я могу поверить, если по глупости они напали на нашего фонаря и отобрали партию наркоты. Но у них яйца отвалятся торговать нашим товаром. — А другие банды могли перескочить границы территории, Шохай? — Держу вопрос на контроле, Фу Шанчжу. Мои человечки, — она сделала паузу, чтобы подобрать нужное слово: — «Поговорили» с группами, никто из них не причастен к краже. Между тем мне обрисовали очень интересную ситуацию с парочкой испанских судов, но я перетру этот момент в ближайшее время и предоставлю отчет. — А если это все-таки БаСиЭр? — Ду Чань задал вопрос с явной тревогой, которая могла с легкостью заразить и других. — Мы не должны разобраться с этим вопросом? — Лунтоу ранее дал свой ответ, что действия БаСиЭр никак не угрожают существованию Нингуаньского Союза. Тигр — проблема Правительства. Думаете иначе, — Хао разгладил рукава одеяния и поправил кисточки, — найдите доказательства их вмешательства, чтобы не начинать пустую войну, что принесет лишь убытки. Союзу не нужны ваши предположения, только конкретные данные. Предоставьте их или освободите свои места. Я понятно объясняюсь? — Да, старший брат! — на этот раз они прозвучали в один голос. — На сегодня собрание окончено, — Хао поднялся из кресла, сделал мягкий жест рукой в сторону Юэ и замер. — И помните, — напоследок он одарил каждого из братьев и сестер поучающим взглядом, — сытым Драконам не пристало бросаться на больных овец. Они первыми покинули зал. Вслед за ними, ни слова не говоря, вышел Бань У. Цзун помедлил: подмигнул Шуа, закинулся одним пионом и попрощался смятой фразой, которую Чжу даже не расслышала. Их осталось трое. — Как там с Псами, Шуа? — Чжу не хотелось вставать с кресла и куда-то идти, но и сидеть в тишине было глупым делом. — Я приглядываюсь к нарисовавшемуся персонажу, — она улыбнулась привычной лукавой улыбкой, всегда означавшей интерес, перешедший границу делового. — Я смогу рассчитывать на твою помощь, Чжу, если пойдет по-другому? — Если скажешь Баню, что это ты мне глаза выцарапала в порыве страсти. С твоими-то предпочтениями. Чань, подтвердишь? — А я-то тут причем? — А Чань знает, из-за кого ты лишилась глаз? — Знает, — мужчина многозначно кивнул и, развернувшись к Чжу, подпер голову рукой, — дядюшка все знает и страховку ей обеспечил. Шуа, я хочу обсудить с Чжу затраты на ее дорогостоящие увлечения. Ты не могла бы оставить нас наедине? — Ох, простите, что мешаю вам секретничать. Хорошо-хорошо, буду на связи. Как только за Шуа закрылась дверь, Чань одной рукой молниеносно ввел данные на клавиатуре. Между ними над столом появились два изображения: на одном Мэй в их первую встречу возле лифта, на втором та самая фотография с пресс-конференции Организации Освобождения. Последний снимок был сделан более десяти лет назад и не отличался качеством, и все же детали можно было разобрать. Девочка-подросток с фото определенно напоминала Мэй чертами лица, уж больно выделялось оно среди остальных асимметрией. И при этом она была совершенно на нее не похожа: другой взгляд, поза, другое ощущение: на цифровом изображении лицо лучезарно светилось, выдавая внутреннюю искреннюю доброту. Инь и ян. — Только без нотаций, Чань, — тот еще не начал говорить, а у Чжу уже разболелось в висках так, словно ее об стену приложили. — Эта девчонка. Информация о ней для общего развития, да? Ты же не собираешься с ней тесно сотрудничать или взять ее содержанкой? А то у тебя откровенный недотрах на лице написан… — Лучше помолчи, или я тебя выебу. Чжу устало потерла лоб. Может, сказался недостаток сна или множество беспокойных событий за короткое время, но мысли испарялись, не оставляя и крошки пищи для рассуждений. Получив место Хунгун, она подумала, что теперь-то большую часть времени станет тратить на себя, отдавая лишь приказы. В действительности с большими деньгами пришла и большая ответственность. На этой ступени триады Чжу оказалась зажата между молотом в лице Хао и Баня и наковальней — прямыми исполнителями. А с боков ее поджимали другие братья и сестра, которые вроде и свежей рыбкой приманили, но иногда подкидывали и откровенную тухлятину. — Серьезно, Чжу, не стоит оно. — Бля, Чань, отвянь! Без тебя башка на части разрывается! Тут у Шуа проблемы с Псами. На востоке поставку легавые накрыли, и все подозревают моих в сливе инфы. Цзун говорит, что двадцать пятый завелся. Вроде не моя работа, а меня за нее ебут. — Ха, ну добрый дядюшка Чань всегда готов предоставить тебе одного-двух гиноидов для развлечений. Если ты не будешь их ломать, — уже без шутоксказал мужчина и поправил воротник розовой рубашки. — Кстати, ты не хочешь сегодня оттянуться в «Девятке»? — Как-то не хочется. Я так устала за три дня, мне бы выспаться. — Понял. И все-таки мы давно никуда не выбирались вместе. Стоит подогреть слухи, — он похабно подмигнул ей. — Слухи? — Да, лысая птичка тут решила позабавиться и снесла яйцо полного бреда. Слишком часто нас стали видеть вместе. Так что я тебя поздравляю, дорогая, мы с тобой трахаемся. Твое «выебу» как нельзя к месту прозвучало. До нее не сразу дошло услышанное, но когда это произошло, она запрокинула голову и залилась неудержимым смехом. Своей искренностью он заразил и Чаня, однако тот рассмеялся более сдержанно. А Чжу все никак не могла успокоиться и, согнувшись пополам, принялась вытирать слезы. — Не могу-у… Нет, я обязательно… В следующий раз… — Оторвешь ему член? — Не-ет, это было в прошлый раз… Ду Чань моментально перестал улыбаться и уставился на подругу во все глаза. — Это когда такое было?— медленно начал он вопрос. — Расслабься. Пошутила. Ладно, Чань, спасибо тебе за прием и помощь. И за беспокойство. Но за свои потрахушки отвечаю только я. На эту девку у меня встает, говорю как есть. Ты же не думаешь, что у меня есть иные причины ей интересоваться? Чжу показалось, что на малую долю секунды Ду Чань задумался. Будто у него были причины смотреть на сложившуюся ситуацию иначе. По правде, задавая подобный риторический вопрос, некая часть воительницы хотела получить на него иной ответ вопреки ожидаемому. Что-то пряталось в глубине тела Чжу. То ли в голове, то ли в сердце. Неуловимое и болезненное чувство. Как только удавалось ухватить его за хвост, оно тут же как угорь выскальзывало и уплывало. От него не оставалось и следа. Только горькое послевкусие, сравнимое с тем, что человек может ощутить, вспоминая утраты. Подобный налет с души было очень трудно оттереть. Чем больше прикладывать усилий — тем больше будет напоминать о себе. Избавиться от него самому невозможно, только если в мыслях укоренится чужая правда о ложности такого состояния. И надежду на избавление от этой удушающей проказы Чжу вложила в слова Чаня. — Конечно, не думаю, Чжу. Я буду только рад, если ты наконец-то найдешь себе игрушку, что не сломается через пару ночей. Но всегда помни про новую модель гиноида. Разговор был окончен. Чжу вышла из зала и прошлась по этажу, украшенному странными авангардными картинами в тяжелых золотых рамах. Все-таки у Цюню совершенно не было вкуса. Неоновое освещение коридора, особенно яркое в ночи, никак не сочеталось с полотнами. На первый взгляд. Нет, что-то было в этом безумстве форм и цветов. Наверное, подобное и происходило в гениальном мозге Чаня каждый раз, когда он брался за свое дело. Цифры любили его, а деньги буквально липли к его пальцам. Он был идеальным Бай Чжишанем для Нингуаньского Союза. Идеальным. Мог ли Лунтоу сказать то же самое и о ней? Шао Чжу ни разу не подвела своего отца. Ни разу не отступила от клятв. Она предана семье, Союзу и будет предана всегда. И если когда-нибудь ее захотят убрать, то она будет до последнего отстаивать свою полезность перед триадой, и не подумав ответить проклятьем или ударом. Она замерла прямо посередине коридора. Всегда будет предана триаде. Потому что… Другой жизни у нее нет. И не будет. Но если говорить о Мэй, этой дикой и невоспитанной бунтарке, то ее жизнь могла быть иной. Организация в свое время промыла ей мозг, сама Юн лила ей в уши ложную бредовую религию. И вот спустя столько лет Мэй стала свободна от гнета идеологии, свободна в познании настоящего мира без ярлыков, подобных тем, что вешают в магазинах. Она не пошла за Тигром, не стала его сообщницей, и это означало, что в ней не смогли погубить семя разума. Как бы эти безумные фанатики ни старались, сломать ее внутренний стержень им не удалось. Она оставалась человеком, в действиях руководствующимся своим умом. Из ее разума нужно только вытравить остатки яда идеологии, и тогда, возможно, у Чжу будут все шансы переманить Мэй на свою сторону. Она отдала приказ отвести ее как можно быстрее в Хаятт. Стоило ей спуститься и сесть в машину, и вот уже Чжу в холле гостиницы. Жун встретил ее возле лифта, пряча руки за спиной. И по его «радостному» выражению стало понятно намного больше, чем он мог бы доложить. — Дела не очень, да? Он утвердительно кивнул головой и, сопроводив госпожу до личных апартаментов, щелкнул ключом. Мебель была не на своих местах. Она оказалась сдвинута, перевернута, сломана. Диваны и кресла изрезаны, из дыр торчала набивка. Все стулья, которые можно найти в апартаментах, валялись у окон. По-видимому, Мэй пыталась разбить стекла, раз за разом кидая в них предметы. Из техники и декора не осталось ничего целого. Нет, не тронут только керамический горшок с кактусом на полке. То ли эта безумная девка пожалела растение, то ли побоялась поцарапаться о него в бешенстве. Куда ни взгляни, везде мусор в виде разорванных коробок, пакетов, пластика. Под ногами вперемешку хрустели стекло и фарфор. Ближе к спальне пол постепенно превращался в дорожку из рваных и мятых тряпок. Чжу узнала среди них как свою одежду, так и ту, что она приказала купить по размерам Мэй. Пожалуй, единственная часть апартаментов, которую не изгадила эта бестия — потолок. И чтобы убедиться в этом, Чжу подняла к нему глаза. Нет. И на нем цветные следы ее безумства. Созерцая увиденный погром, воительница почувствовала, как закипает кровь в висках и ногти врезаются в ладонь. Разозлилась настолько, что выскочившая из спальни строптивая девчонка от одного короткого взгляда попятилась назад. — Какой гуй тебя укусил? — Ты! — Ах ты, сука бешеная!..— Чжу сжала пальцы в кулаки и направилась на Мэй. — А как хотела?! — Мэй закричала на нее и продолжила пятиться, пока не уперлась в стену. Отступать больше было некуда. Пора отвечать за содеянное. — Думаешь, если запрешь меня, я стану послушной? Выебешь, одаришь подарочками, и вот я уже стану ходить на цыпочках? Это похищение, мать твою! Я — живой человек, а не гиноид! Я не шлюха, которую ты можешь купить и приказывать ей, что делать! Я не стану трахаться с мразью из триады. Несколько шагов, и Чжу одной рукой зажала Мэй рот. С силой, сдавив за щеки, большим пальцем упершись в скулу. Второй обхватила горло и потянула вверх, так, чтобы Мэй уперлась в стену затылком. Крепко, но без лишней силы, чтобы не оставить отметин и не перекрыть воздух. Может, Мэй и ненавидела киборгов. Но в том, как она сбито задышала через нос, как набрало обороты ее нежное хрупкое сердечко, Чжу увидела страх. — Слушай внимательно, Мэй, и отложи это навечно в свою подкорку. Я — Хунгун Нингуаньского Союза. Я могу делать, что хочу и с кем хочу. Твое похищение, изнасилование и убийство мне не то что с рук сойдет… Я сделаю фото на фоне твоего тела и выложу его в сеть с признанием. И всем будет плевать, поверь. Тебя даже никто не хватится. Потому что ты — никто. Никому не нужна. Для меня и для своих драгоценных настоящих людишек ты — просто очередной выкидыш общества, — Чжу чуть сильнее сдавила горло в месте лимфоузлов и нависла над Мэй, глядя в глаза сверху вниз. — Я тебя пожелала. Кому не нужны деньги? Улыбайся мне и получай свою прекрасную валюту. Хоть цифрой, хоть налом. Но не-ет, нет, Мэй, — Чжу наклонилась так близко, что кончики их носов едва не соприкоснулись, и выжала из себя всю злобу: — Ты лучше пойдешь давать во все щели в грязных туалетах, чем допустишь мое присутствие рядом. Хорошо. Иди, давай. А я лучше куплю себе с десяток блядей, женщин без единой искусственной клеточки, чем свяжусь с тобой. Конченной. Никому не нужной. Сейчас, Мэй, я тебя отпущу. И ты побежишь с моей территории так быстро, как только смогут твои ноги. Поняла? Если я еще раз хоть случайно, хоть нарочно тебя увижу, этой самой рукой я выпотрошу тебя отсюда, — Чжу разжала руку, подставила палец под подбородок и провела им вниз по телу, пока не остановилась на лобке, — досюда. Ты поняла меня?! — от крика в лицо девчонка с силой зажмурила глаза. — ПОНЯЛА МЕНЯ, БЛЯДЬ?! Чжу прижала голову Мэй к стене. Тело стало напряженным комком, без ощущения рук и ног. Только пульсирующая ненависть где-то в глотке. Мысли безнадежно умоляли остановиться, уйти и оставить все как есть. Она не хотела. Не хотела ей делать больно. Не хотела пугать. Все должно было быть иначе. Не как всегда. Но она не слушала. В ее руках была сталь, не подчиняющаяся телу. Удар был легким. Как показалось Чжу. В конце концов она просто встряхнула Мэй, слегка ослабила давление, а затем оттолкнула ее голову назад. Не сильно, чтобы не навредить, чтобы не сломать кости черепа. Глаза Мэй сделали оборот, а затем закатились. Она медленно сползла на пол со странным вздохом и осталась в полусидячем положении. Чжу она больше не интересовала. — Жун! ЖУН! — она продолжала рвать горло, пока тот не появился в комнате. — Отвези ее по адресу или выкини где-нибудь. А мне приведи Тай. Даю десять минут на все. Воительница предпочла не смотреть на то, как телохранитель помогал Мэй подняться. Плевать, могла та идти сама, или ее пришлось бы тащить. Чжу пыталась в уме просчитать, как давно пила «Псирамон» и стоит ли его принять сейчас. Если она сделает это, то уснуть не сможет: ее тело получит порцию молекул АТФ, которые нужно будет отработать. Да и плевать. Она поискала глазами в текущем бардаке остатки бара, нагнулась и подняла две бутылки. Одна для ее искусственных частей, а другая — для души. «Псирамон», а затем абсент. Чжу не заметила, что пять минут давно прошли. Ходила по комнатам, смотрела на устроенный погром. Все-таки Мэй постаралась на славу: за полдня разломала весь этаж. С другой стороны, интерьер замылил глаз, наскучил, так что, может, это и к лучшему. Можно всерьез задуматься о перестановке и ремонте. Воительница столкнулась с Жуном уже у лифта и покачала головой, дав ему понять, что на верхнем этаже делать нечего. К удивлению телохранителя, она спустилась не на третий, гостевой этаж, а на второй и направилась в тренировочный зал. Туда же привели Тай — модель гиноидов, представлявших собой девушек европейской внешности. Эта вся светленькая, с золотистым цветом волос, с почти натуральным румянцем, пухлыми губами и глазами, как бирюза. Маленький чип в ее черепной коробушке был не способен на предположение будущих событий, и поэтому кукла с улыбкой подошла к хозяйке и склонила голову. — Разве не красотка, Жун? — спросила мужчину воительница и обошла Тай кругом. — Хорошенькая горничная, да? Ну-ка, покрутись. И гиноид послушно, с улыбкой, сделала оборот вокруг оси. — Что скажешь, а? — Хунгун, думаю, лучше вам спуститься на гостевой этаж. Это замечание заставило Чжу нахмуриться. Но за дерзость подчиненного она не наказала. Все ее внимание было обращено на прекрасного гиноида, которая продолжала взаимодействовать с обозначенным ей субъектом-хозяином. Тай улыбалась, наклоняла голову, проявляя интерес, сжимала перед собой пальцы в замок и раскачивалась с пятки на носок. Вела себя непринужденно и приветливо, будто собиралась выйти с Чжу на дружескую прогулку. Через несколько минут она поднесла пальцы к уху и заправила прядь волос так, как это сделал бы человек. Такой жест заставил Чжу рассмеяться во весь голос и взять гиноида за руку. — Разве не чудо, что они так могут? Отстрели ей ухо, Жун. — Простите, Хунгун?.. — Повторю, отстрели ей ухо. Она меня бесит этим жестом. Гиноид, предчувствуя взаимодействие со вторым субъектом, улыбнулась и ему, и подняла руку, поиграв пальчиками, сделанными с идеальной точностью, вплоть до кутикулы ногтевой пластины. — В чем проблема, Жун? Или пальцы до сих пор не научились на спусковой крючок нажимать? Чжу взяла куклу под руку и отвела ее подальше к стене. Конечно, зал не был рассчитан на огневые тренировки, по-любому останется след от выстрела. Но если и менять интерьер, то во всех апартаментах. Платит-то она. Тем более сегодня Чжу уже сэкономила, избавившись от Мэй. Жун больше не спорил. Снял с пояса пистолет, убрал с предохранителя, но прицеливаться не спешил. Чжу все еще стояла рядом с Тай. — Что замер? — Отойдите, пожалуйста. — Зачем? — с насмешкой спросила Чжу, даже не глядя на него: — Боишься промазать? — Механизмы могут вас ранить. — Ничего, Жун. Если что, заменю кожу на пластик. На этот раз очередь хмуриться настала телохранителю. Он прекрасно понимал, чего именно добивалась госпожа, но не мог одобрить подобных методов. С каждым годом с момента принесения ей клятвы становилось хуже и хуже. Шао Чжу словно… наказывала себя за предательское вранье, напоминая себе каждый раз, что единственное, на что годится ее жизнь, — ломать других и себя. Выстрел пришелся ровно по уху. Заискрился разорванный провод, вспыхнули пряди волос, а пластик и искусственная кожа разлетелись на кусочки. Гиноид беззвучно прижала пальцы к поврежденному месту и сделала шаг назад. Зрачки поменяли цвет на красный, но угрозы обнаружить не могли. Перед ней все так же стояло два знакомых субъекта. Тай с дрожащими губами и лживо-жалобным взглядом посмотрела на Чжу, а затем принялась водить глазами по комнате в поисках напавшего. — На сколько минут ставишь? — Две. — Тогда я — одну. Гиноид, не отрывая рук от головы, сделала шаг назад, пригнулась и продолжила высматривать врага. Как глупо. Человек, если останется без уха, закричит от боли и бросится наутек со всех ног, не глядя, не думая. И будет бежать, пока не окажется в безопасности. Не выиграл никто. Больше, чем через минуту, но меньше, чем через две, гиноид, не обнаружив опасности, встала на ноги и продолжила вести себя по запрограммированной ветви. Посмотрела на Чжу, улыбнулась, протянула руку в знак приветствия. От этой картины у воительницы пропал весь задор. И даже выпитый алкоголь перестал бить по восприятию. Она приказала привести Тай для веселья, чтобы хорошенько выпустить пар, выжать из себя все силы. Но милое личико и фигурка не вызывали в ней желания. Член не подняли бы даже мольбы или обещания будущего веселья. Ей не хотелось даже прикасаться к этой железяке. Чжу направилась к стойке и принялась разглядывать варианты оружия. Стоило ли ей ломать Тай? Определенно. Удивительный человеческий мозг. Когда машинам дали возможность говорить с человеком, смеяться, шутить и вступать в споры, разработчики резко дали по тормозам. Только-только модели роботов прошли все тестирования, в том числе фокус-группами, и нашли своего потребителя, преодолев эффект «зловещей долины», как спрос на них резко упал. Как оказалось, людей, даже при необходимости в социализации и общении, пугал достигнутый реализм. Большинство не было готово к машине, которая не только выглядит и двигается идентично, но еще и копирует речь и интонации. Чжу остановилась на хлысте, ее любимом оружии. Быстро и эффективно. А еще хорошо подтягивает тело: вопреки расхожему мнению, при ударе задействован не только плечевой сустав, а весь корпус. Первый удар пришелся по туловищу. Разряд прожег платье, кое-где покрытие. Тай сжалась, попятилась назад и опять завертела головой. Второй. Третий удар. Еще и еще. И вот она оказалась в углу комнаты, бегая светящимися глазами туда-сюда. Это сопровождал странный звук: то ли выходящие из строя механизмы, то ли она научилась жалобно поскуливать. Поломанные обнаженные руки беспомощно скользили по стене, желая за что-то уцепиться. Но от нового удара, пришедшегося на голые провода, Тай надолго забилась на полу как в конвульсиях. Неправдоподобно изгибаясь, она ломала собственные шарниры и гнула каркасы, не выдерживающие давления. Запах паленого только усилился, скоро реакция дойдет до чипов, и тогда эта скучная какофония прекратится. В последний раз Чжу ударила кнутом. Тот обернулся вокруг шеи и постепенно начал прожигать слои, защищающие каркас. Искусственная жидкость покатилась из покрасневших глаз. Какая же фальшивая мерзкая картина. Зачем этим машинам дали возможность плакать, когда из всех живых существ на планете только человек способен так проявлять эмоции? Гиноид уже почти не дергалась. Лишь остаточные импульсы проходили по туловищу. Тай не скулила, не плакала, не двигала пальцами и не бегала глазами. Ток сжег всю электронику. Чжу положила кнут на стойку и остановилась ровно на минуту. Если бы Чань дал согласие, то она отдала бы больше половины накопленного, только бы он перестал разрабатывать и выпускать эти чертовы машины. Неприятное жжение в желудке от сочетания «Псирамона» и абсента напомнило о себе. Чжу посмотрела на свои руки, а затем опустила взгляд ниже. — Вызови мне девку. Человека. И попробуй только слово сказать против. — Да, Хунгун. ***** Жун остановился в дверях спальни. Чжу лежала на животе, раскинувшись по всей постели, абсолютно голая. Спина вся красная, исполосована ногтями, кое-где расцарапана до мяса. Он подошел ближе удивительно мягкими для такой грузной фигуры шагами и поднял с пола одеяло. Хунгун та еще мерзлячка. На утро всяко будет хлюпать носом и жаловаться на боль в горле. Телохранитель прибавил температуру в комнате и выключил свет. Гостевые апартаменты закрыл на личный ключ, чтобы никто, даже вышестоящие члены триады не могли побеспокоить покой госпожи. С остальным он разберется сам. Проституку вызвался сопроводить кто-то из персонала отеля. Обычное дело, это их чаевые. Перед тем как отправить ее обратно к Цзуну, Жун попросил женщину взглянуть на него. Та послушалась. Губа разбита. На шее и запястьях красные следы. Ресницы слиплись от слез. Он протянул ей конверт. Эти деньги в обход кармана Цзуня — благодарность лично от него. Жун оправдывал жестокость госпожи. Все же для него Шао Чжу как была справедливым и щедрым человеком, так и осталась. Верно сказать, что она совсем не изменилась с момента их встречи. Все такая же дерзкая на язык девчонка с пылающим сердцем, бесстрашная, своевольная и увлеченная. Она не менялась. Менялось время. Из ее жизни уходили дорогие ей люди, а замену им не оставалось шансов найти. Как считал Жун, первоочередной причиной злости была продолжающаяся ложь Чжу. Второй — одиночество. И обе эти причины он не мог устранить, как других врагов. Сегодня ему не стоило слушаться Чжу. Не стоило приводить гиноида и проституку. Надо было настаивать на своем. Он ведь прекрасно знал, что госпожа отчаянно нуждается в тепле. И, неспособная получить его, начинает сходить с ума. Но сейчас Хунгун спала. И Жуну только и оставалось, что молиться богам, чтобы ее сон длился дольше обычного. ***** Мэй смутно помнила, как очутилась на знакомой улице. Кажется, она сама назвала адрес, куда ее привезти. Полузаброшенные промышленные трущобы, по дорогам которых просто так и не проехать. Поэтому ее выкинули где-то на подъезде. По пути Мэй вырвало несколько раз, но она знала, что это к лучшему. Ничего страшного, легкое сотрясение. Через какое-то время, шатаясь, она добралась до дома и пробралась в квартиру, сбив стойку с обувью. Пальцы нащупали старый выключатель. Лампочка помигала с минуту и окончательно перегорела, вновь погрузив комнату в кромешную тьму. Мэй отодвинула шторы и убрала с подоконника прислоненные листы плотного картона. Кое-какой свет и воздух хлынули в закрытое пространство. Тут же запахло чем-то тухлым. Мэй открыла крышку кастрюли, стоящей на столе, и моментально зажала нос и рот, пытаясь сдержать подступившую тошноту. Оставленные морепродукты испортились в духоте, превратившись в мятую кашу. Холодильник не работал, и, полазив по ящикам, она нашла коробку с хлопьями. Забравшись с ногами на диван, Мэй укуталась в теплый плед и включила старый телевизор, по которому программы смотрела еще ее бабушка. Почти все каналы шли черно-белой рябью. Вымокшие хлопья на вкус были совершенно никакими. Но что есть, то есть. Переключившись на музыкальный канал, Мэй почувствовала, как отключается. Поставив таймер, на едва держащих ее ногах она добралась до ширмы, отгораживающей спальню — кровать и шкаф с одеждой, — единственный чистый уголок во всей квартире. Опустив голову на подушку, она уже была готова заснуть, как музыка прервалась. По изображению прошла горячая строка, и на экране появилось лицо диктора: «Час назад транспортная полиция Ханчжоу сообщила о взрыве грузового поезда, столкнувшегося со скоростным пассажирским, следовавшим по маршруту «Шанхай-Чанша». По предварительным данным, в результате аварии погибло 124 человека. Ранения получили около 240. Как сообщалось ранее, грузовой поезд, принадлежащий компании «Сиберум», перевозил запчасти для искусственных частей тела и контейнеры с пси-растворами, которые и послужили причиной пожара. В настоящий момент все силы брошены на тушение огня и эвакуацию граждан. Согласно последним данным полиция подтвердила версию теракта и сообщила, что ответственность на себя уже взяла террористическая организация БаСиЭр».