***
Столетняя капсула с усилием прорывается сквозь плотные слои атмосферы, покрытая рыжим пламенем, что опаляет слои краски снаружи. Кто-то старается уснуть несмотря на сильную тряску, но громкая сирена, заполнившая помещения космической капсулы, не дает сну продлиться долго. Сигнал оповещает, что Челнок готовится к посадке, выпуская парашюты. Резкий толчок заставляет ремни с силой, до синяков, врезаться в кожу, а внутренние органы сжаться. После — мягкое движение до самой земли. — Мы не разбились? — блондинка из крепкой Лизиной хватки вырывается и в волосах собственных зарывается нервно. — Или мы сгорели в атмосфере и это наш последний сон? — Какая разница? — Андрющенко с досадой смотрит на ладонь, что потеряла чужое тепло, и к себе её тянет. — Кажется, всё прошло хорошо. Пошлите. Ремни отстегиваются со звонким щелчком, и подростки со своих мест поднимаются, потрясывая отекшими конечностями. По стопам проходятся мелкие уколы, что вверх поднимаются к икрам, коленям. Виолетта, что отошла раньше остальных, спешит с палубы вниз к двери. Алый рычаг красуется рядом с ней и Малышенко к нему тянется. — Ви, стой, — Захарова быстро по перекладинам лестницы спускается и со спины девушку хватает. — Малышка, пути назад не будет. А вдруг там радиация зашкаливает? — Виолетта, открывай, — Кира, что до этого безмолвно рядом с подругами стояла, подает голос. — Нам рано или поздно придется выйти. Так зачем тянуть? И рычаг вниз со скрипом опускается. Ворота, испуская едкий дым, от которого в носу свербит, открываются. А снаружи свет, яркий до боли, и тепло, что кожу ласкает нежно. Свежий ветер треплет волосы девушек, что первыми за сто лет на Землю ступили. Кристина голову вверх поднимает и среди крон деревьев высоких, что небо ветвями царапают, видит яркий диск по имени Солнце. Глаза болят, но Крис смотрит, ведь никогда не видела его на фоне такого чистого голубого неба, лишь в окружении тьмы бесконечной космической. — ДЕВОЧКИ, — Виолетта кричит в полный голос, напрягая связки до предела. — МЫ ТЕПЕРЬ ЗЕМЛЯНЕ. — Мы — земляне? — Андрющенко на языке новый статус перекатывает, пробует на вкус. — Мы земляне. МЫ ЗЕМЛЯНЕ, — настрой подруги подхватывает и кричит громче и шатенку в объятиях кружит. — Ты как, Кирюх? — Захарова локтем толкает подругу куда-то под ребра и получает то же в ответ. — Значит живая. — Ага, нормально, — взглядом заинтересованным, но привычно холодным, осматривает всё вокруг. — Вроде живая. Твоя там так бесится, скоро взорвется. — Твоя-то не лучше, — смеется в ответ и на мягкую, сочную траву рядом падает. — Кто моя-то? — валится рядом, спиной собирая утреннюю росу. — Лизка что ли? Нихрена она не моя. — Попизди, Медведева, попизди, — мелкий белёсый цветок рядом срывает и, не задумываясь о собственной безопасности, вдыхает сладкий аромат полной грудью. — Мы с Вилкой слепые по-твоему? Не видели, как вы за ручку там держались. — Может и слепые, — хмурится не то от солнца, не то от слов подруги, что вопросами под кожу лезет. — Всё, отвали, я наслаждаюсь земной жизнью. Пока все радуются по-своему, трогают траву и обследуют территорию, Елизавета покидает Виолетту, что уже готова забраться на ближайшее дерево, и возвращается на корабль в поисках подготовленных для них припасов. Среди немногочисленных ящиков находит самые необходимые вещи: тонкие, но теплые одеяла; пищевые питательные смеси, подобные тем, что они получали в тюрьме; средства связи и несколько справочников по выживанию, что чудом сохранились за сотни лет. Не густо, но на первое время хватит. Да и первая экспедиция должна скоро спуститься. Лиза покидает помещение, последний раз окидывая её взглядом. Тяжелый люк поддается с усилием и девушка подни мается на палубу выше. Туда, куда не допускаются младшие. Множество экранов и командный центр вызывают у брюнетки восторг. В углу, в груде проводов, сидит девушка с аккуратной, длинной косой и соединяет контакты, стараясь наладить потерянную при посадке связь. — Так и будешь там стоять? — в задорном голосе узнает соседку из камеры, что чуть правее находилась. — Помочь хочешь, Лиз? — Вик, с каких пор такая работяга? — усмехается и садится рядом. — Не знала, что ты разбираешься и в этом. — Забыла, что я со станции Альфа? — наигранно глаза закатывает. — В связи я спец! — А еще в поиске информации, — игриво подмигивает. — Кто тебя надоумил вообще лезть в секретные данные Ковчега? — Это интересно, вообще-то, — Андрющенко получает ощутимый удар в бок. — Не осуждай женщину за любопытство. — Какая ты женщина? — потирает поврежденную кожу. Кажется, останется синяк. — Тебе семнадцать, мы ровесницы. — Не важно. А хочешь я расскажу кое-что? — к самому уху наклоняется, готовая прошептать тайну, что стоила её свободы. — Дерзай, — и слух навостряет.***
Пальцы быстро бьют по клавиатуре в пустующем сейчас зале — местные операторы мирно обедают, забыв запереть коммуникационную. Шатенка с жадностью потребляет информацию, пока не натыкается на папку “секретно”, от чего глаза огнем загораются. — Всё тайное становится явным, — повторяет старую пословицу, что слышала с самого детства от бабушки, и погружается в мир неизведанной информации. Множество заблокированных папок поддаются под натиском Вики и за сотнями дверей девушка встречает ту, что встретить была не готова. “Проект Исхода” подобен краю перед бездной. Она слышала об этом от старших на палубе, но никогда не придавала особого значения. Но, когда инструкции буквально говорят, что мест на спасательных шлюпках в разы меньше, чем и так немногочисленное население Ковчега, становится совсем не смешно. — Виктория, что вы тут делаете? — взрослая дама с редкими седыми прядями в замысловатой прическе показывается в проеме. — Я обязана донести о внеплановом входе в систему вашему куратору.***
— Это всё ради сокращения населения? — в глазах неверие. — Им было бы проще без суда и следствия скинуть нас за борт. Зачем отправлять нас на Землю, давать припасы и инструкции, эти браслеты ещё. — Тут не подскажу, — отворачивается и вновь погружается пальцами в клубок оборванных проводов. — Наверное, у них были причины, но я не успела их найти. Долбанная миссис Краузе, хоть бы её за борт кинули. — Ой, какая ты злая, — пока не получила очередной подзатыльник, стремительно удаляется с палубы и вновь выходит на воздух. Несколько парней под предводительством Киры уже собирают местами порванные парашюты — младшие заметили приближающиеся тучи, а значит пресной воды на первое время им будет достаточно. Благо нейлон пережил сто лет ожидания, справился со своей задачей на ура и даже сейчас помогает подросткам. Кристина собирает небольшой отряд из ребят постарше чтобы найти что-то съедобное. Годы, прожитые на Агро Станции, не проходят даром, и девушка хранит в памяти толстенные справочники по земным растениям. Остальные же старшие, что не заняты, помогают Вилке с младшими, что до сих пор в себя после вылета прийти не могут. Их можно понять — и так обиженные судьбой и оторванные от семей, они даже осознать не могут, что происходит. Для них всё вокруг — плохая шутка Совета. — Лизок, помочь не хочешь? — кричит парнишка лет пятнадцати, что на пару с Кирой тащит крупный отрез ткани. — Там кусок за поваленное дерево зацепился. — Без проблем, — имени вспомнить даже не старается — нельзя вспомнить то, чего не знаешь. Не страшно, у них еще примерно вся жизнь на то, чтобы познакомиться. — Сейчас. Аккуратно с острых веток снимает материал и помогает донести до Челнока. Трое перекидываются словами, чтобы работа шла быстрее. Кира отпускает кусок парашюта и стирает со лба выступившие капельки, от чего Лиза глаз оторвать не может. — Чего уставилась, Андрющенко? — Кира хмурится, но намеренно низ футболки поднимает, оголяя напряженный пресс, и вытирает руки о темную ткань. — Твой дядя просил присматривать за тобой, Медведева, — равнодушно, как умеет, произносит. — Влад, работы много, не стой на месте. Кир, не отставай, иначе воду в ладошки собирать будешь. — Иди ты, Индиго, — бросает и тихо плетётся следом. — Я то иду, — смеётся задорно, отчего внутри блондинки, где-то под ребрами, тянет приятно.***
Солнце давно скрылось за горизонтом, и подростки тихо сопят на креслах, что на утро напомнят о себе болью во всех возможных и невозможных местах. Лиза ворочается под мирное сопение подруг, но всё никак уснуть не может. Тревожат ли её мысли о новом дне? Боится ли она за маму? Или без привычного взгляда, скользящего по спине, ей нет пути в царство Морфея? Брюнетка поднимается, стараясь не разбудить всех вокруг, и спускается вниз, где у открытой двери мирно сопит тот, кого оставили для охраны. Решать этот вопрос будут утром, а пока Андрющенко, невесомо шагая по металлическому полу, покидает их убежище. Лиза сильнее кутается в одеяло и присаживается на поваленное, чуть влажное после короткого дождя, дерево рядом, что до сих пор издает дурманящий аромат после жаркого дня. Небо, что покрыто россыпью сияющих звезд, завлекает внимание девушки, заставляя рассматривать бесчисленные созвездия, что они с мамой изучали с детства. Как она сейчас там? Волнуется ли или окончательно все надежды на единственную дочь потеряла? Начинает болеть голова то ли от этих мыслей, то ли от неизвестных болезней, которыми сотня уже заразилась в непривычной обстановке. — Чего не спишь? — еще более хриплый ото сна, но до боли знакомый голос появляется где-то над ухом. — Не спится? — Ага, — сильнее кутается в одеяло из-за порыва холодного ветра и замечает, что Кира в одной водолазке, в которой она прибыла на Землю. — Ты не замерзнешь? — Откуда такая забота, Индиго? — замечает на себе пристальный взгляд и смотрит в ответ также. — Мне нормально, — и носом шмыгает, как во времена простуды, что была частым гостем в стенах тюрьмы. — Больных нам тут еще не хватало, — поднимает край одеяла приглашающе. — Иди сюда. Наверху не должны думать, что мы тут все на грани жизни и смерти. — Вот как, — хмурится, но ближе садится, ведь последние надежды на здоровье любимой внучки у родственников рушить не хочет. — Двигайся. Кира жмётся ближе, обхватывая чужую руку. “Так теплее”, — думают обе и не задают вопросов. Сидят в тишине, наслаждаясь свежестью ночного воздуха, пока тусклое свечение прямо перед собой не замечают. Нечто порхает беспечно, не боясь непрошенных гостей и присаживается на колено Медведевой, что торчит из-под одеяла. Кира боится и согнать хочет, на что Лиза её за ладонь хватает. — Бабочка, — констатирует Лиза. — Но не помню, чтобы в земных энциклопедиях упоминалось о люминесцентном свечении этих особей. — Ты же у нас ходячая энциклопедия, — бубнит и устало кладет голову на чужое плечо, чуть косится на неизвестное насекомое. — Что еще расскажешь пока я её не согнала? — То, что не знаю, ядовита она или нет, — в черных глазах страх животный, на что Андрющенко хихикает. — Ты правда их боишься? — А так не видно, да? — в чужой шее прячется лицом, лишь бы не видеть причину своего страха. — Это же просто бабочка, — к чужому бедру тянется и переманивает насекомое на руку. — Тебе легко сказать, — Кира чувствует, как её волос, что растрепались за день, касаются холодные пальцы. — Тебе идет синий, — наслаждается видом бабочки, что, подобно дорогой заколке из прошлого столетия, устроилась на светлых мягких волосах. — Лиза, блять, ты издеваешься надо мной? — быстро вокруг машет, отчего насекомое спешит удалиться туда, откуда прибыло. — Что непонятного во фразе “мне страшно”? — Просто ты смешно пугаешься, — болтает ногами, что не достают до земли. — Я пойду, наверное. Завтра сложный день и надо Вике помочь с настройкой связи. — Останься, — слышно, как тяжело Кире даются эти слова. — Я хочу еще посидеть, а за одеялом тащиться мне лень. Ты же не хочешь, чтобы я заболела и умерла? Наверху решат, что меня убила радиация и к вам не спустятся. — Ага, — глаза закатывает на эту историю. — Какая в наше время выборочная радиация. Убивает только самовлюбленных блондинок. — Ну не только, — не обижается, ведь к уколам Лизы за месяцы пребывания в заключении привыкла. — А еще их не менее самовлюбленных соседок по бревну. — Природа и правда уникальна, — хихикает, чем улыбку мимолетную на чужих губах вызывает. — А она случайно не трогает заснувших на своём месте охранников? — Радиация может и нет, но от меня Влад отхватит по первое число, — хмурится, глядя в сторону двери. — Вдруг бы ты вышла, а тебя медведь съел? — Судя по информации, которую предоставил Ковчег, — делает умный вид, — в радиусе нескольких десятков километров медведь тут только один. — Эй, — дуется наигранно. — Над фамилией моей смеёшься? Сейчас возьму и съем тебя, чтобы знала. — Боюсь-боюсь, — смеётся и блондинка подхватывает смех. — Грозный медвежонок. — Вы чего там сидите? — сонный голос Влада где-то за спиной раздаётся. — Спать надо. — К слову о сне, — Кира выпутывается из кокона Лизиного одеяла и поёживается от прохладного воздуха. — Сейчас ты будешь объяснять, почему спишь на посту.***
Утро начинается с первыми лучами солнца, что пробиваются в приоткрытую дверь корабля. Кристину знает большинство жителей Челнока благодаря её веселому прошлому, так что выбор лидера подростков решается очень быстро. Оттого, у руля оказываются самые близкие. Лиза наблюдает за тем, как Захарова делит всех на небольшие разведывательные группы. Оружия, по всем понятным причинам, им не дали, так что охотиться невозможно. Но найти источник пресной воды и какие-то съедобные растения, которые можно долго хранить, просто необходимо. Младшие же остаются у Челнока чтобы вместе с Виолеттой организовать подобие лагеря. Кира с небольшой группой и мятой картой, что Лиза нашла среди припасов, направляется к ближайшему ручью. Густой лес ожидаемо быстро кончается, обнажая вид на удивляющие взор горные хребты, покрытые зеленью. Никто из сотни не видел ничего подобного даже в потрёпанных энциклопедиях библиотеки, потому от вида дух захватывает. — Не отстаём! — кричит, надрывая горло. — До темноты нам необходимо дойти до ручья и вернуться назад с запасами. Так что еблом не хлопаем, а шевелим нормами. — Да поняли мы, — почти в один голос произносят подростки и плетутся за Медведевой. Идти по крупным камням сложно, но это единственный путь до источника воды. Пот от палящего солнца течёт по лбу блондинки, застилая глаза, но острый слух улавливает вдали неизвестный шум. Кира руку вверх вскидывает, обращая на себя внимание, и без слов указывает всем спрятаться за огромным валуном рядом. Звук, что напоминает бег по родной палубе Ковчега, приближается и Кира старается даже дышать тише, лишь бы не выдать укрытие. Но в мгновение всё утихает. Лишь пение, кажется, птиц где-то сверху разбавляет мёртвую тишину. — Выйдите и обозначьте себя, — голос, подобный грому, раздаётся будто отовсюду. — Что вы делаете на нашей территории, чужеземцы?