Shipwreck

— Эй, солдат. Лирика очнулась от блаженной дремоты: вода в большой ванне оставалась тёплой и исходила паром. Рефлекторно, она погрузилась в воду, покрыв мыльными облаками всё тело до подбородка. Карлах примостилась на краю деревянной бадьи и погрузила палец в воду, нахально подогрев её огнём, который время от времени лизал её кожу. — Ничего страшного, — сказала она глазам и кончикам ушей, выглядывающим над пузырьками. — Я понимаю. Мне немного знакомо, каково это, когда какая-то дрянь разрывает тебе грудь и устраивает настоящий хаос. Как ты себя чувствуешь? Лирика вздохнула и села, обнажив абсолютно плоскую грудь, теперь украшенную сложным переплетением шрамов, неверно направленных виноградных лоз и в основном заживаемых ран. — Хальсин отлично справился! — добавила Карлах со свойственной ей жизнерадостностью. — Я бы сказала, он спас тебе жизнь. Лирика кивнула, небрежно проведя рукой по бугристой поверхности. — Да, да, спас. Я у него в долгу. Кажется, меня так сильно жахнуло, что на мгновение я увидела Иссохшего. Карлах расхохоталась. Заливистым, искренним смехом, наполняющим радостью весь верхний этаж таверны «Эльфийская песнь». — О, он бормотал что-то о том, что судьба вершится и всё такое, но ты бы видела Хальсина. Ну, то есть ты не могла, потому что в тот момент была мертва, но в любом случае он наколдовал столько магии, что я думала, всё вокруг зарастёт деревьями и начнёт порхать бабочками. Это было меньше похоже на отпевание, если ты понимаешь, о чём я, но скорее на то, что он прямо-таки вырвал тебя обратно из Страны Чудес. Следопыт даже усмехнулась. Формально она была не так уж далека от Страны Чудес, но мысленный образ Хальсина, выкрикивающего яростную молитву Дубу-Отцу, стоя над останками нескольких десятков нежитей, показался ей довольно забавным. Но если уж говорить о нежити… — А где Астарион? — О, не забивай свою заражённую голову. Он там, наверное, уже спит или что-то в этом роде. Он был с тобой три дня и ночи подряд. Даже в туалет не ходил. Хотя думаю, ему и не нужно было; во всяком случае, как только мы узнали, что с тобой всё будет в порядке, стало ясно, что ему нужен сон. Он немного отдохнёт, пока остальные придут в себя. — Точно. По твоим словам, ты ходила в Цирк последних дней. Готова рассказать, что ты там нашла? Карлах снова рассеянно взболтнула воду. — Гейл справится с этим лучше меня. Он действительно понимает, я думаю. Но ты что-то говорила о том, что Оливет был жрецом или каким-то боевым заклинателем, да? — Жрецом Маски, я в этом не сомневаюсь. — Да, логично. Повелитель Теней, как мы его прозвали. Враг Селуне, союзник Бэйна. Думаю, он должен быть как-то связан со всем этим. Короче, этот твой Оливет —важная шишка в округе. Богатый, со связями, все считают его дерьмом, несмотря на то, что он управляет целым городом. Похож на кого-то из наших знакомых? — Ты имеешь в виду Энвера Горташа. — Именно, я имею в виду Горташа. Но теперь всё сходится. Гейл сказал, что у нас есть первая часть Великого Замысла, но нет второй. Нетерийские камни — это то, что Избранные Мёртвой Тройки используют для управления старшим мозгом. Старший мозг, разумеется, является источником паразитов и культа Абсолют. И вот, как и говорил Уилл, Торм собирает армию и идёт на Врата Бальдура. Затем Горташ «спасает» город и становится главным мудаком Побережья Мечей, убив при этом старикашку Ульдера Рейвенгарда. Лирика нахмурилась и почесала нос. — Ладно. Подходит. Оливет всю жизнь принадлежал к кругам Верхнего города. То, что он связан с Горташем, очевидно само собой. Возможно, он выступает в роли советника или стратега, стоящего за троном. Это очень характерно для него. — Типа, незаметно, да? — В этот момент Карлах перекинула ноги через край ванны и погрузилась в неё по самые колени. Вода тут же подскочила на несколько градусов, и Лирика должна была признать, что ощущения были божественными. — Однако, — продолжила тифлинг, — вот что не совсем сходилось, так это Орин. Конечно, она сумасшедшая стерва и, скорее всего, просто жаждет благосклонности большого папочки Баала, но должно быть что-то большее, ведь у неё, вроде как, есть свой культ. Баала, а не Абсолют. У неё тоже есть план. Иначе она просто начала бы массовые убийства, пока весь Нижний город не окрасился бы в красный. Поэтому у Гейла есть одна теория. После того, как Кетерик погиб, её следующей целью станет Горташ. Которого она заменит Оливетом. — И всё это ты узнала из цирка? Карлах хохотнула. — Ты удивишься, что можно узнать от горячего фиолетового некроманта, джинна и очаровательного кобольда, если знать подход. И я не имею в виду себя. Говорил Уилл. Лаэ — наблюдала. А я была лишь мускулами. А потом мы соединили всё это с тем, что Гейл достал в магической лавке. Лирика наморщила лоб, пытаясь всё осмыслить. — Хорошо, в общем, ты хочешь сказать, что считаешь Оливета двойным агентом. С Горташем он одно лицо, с Орин — другое… Однозначно Маска… И он их обыгрывает, выступая в роли связующего звена между ними без Торма. Но мне всё равно непонятно, зачем ему всё это нужно. Плюс Касадор. — Думаю, я могу в этом помочь! — послышался из коридора гордый бархатный голос. Лирика улыбнулась. Астарион всегда знал, как правильно себя подать, даже в самых незначительных обстоятельствах. Вот он плавно вынырнул из-за угла арки, ведущей в ванную комнату, блистая обсидиановым плащом с золотой вышивкой ручной работы (очевидно, нашёл время для покупок, пока она была в отключке). По правде говоря, он выглядел просто великолепно. Его волосы были аккуратно уложены и искусно завиты, кожа безупречна, и даже туфли недавно начистили до блеска. Лирика мимоходом отметила, что и вода нагрелась чуть сильнее. Он уверенно к ним шагнул. — Для подробностей и сложных нюансов будет время позже, моя дорогая, а сейчас я перейду к делу. Мы считаем, что Маска стремится вернуться к своей прежней власти. Поглотить Мёртвую Тройку, разумеется, при нашем участии, а затем назначить Оливета Ингена Айлиля своим законным Избранным. В конечном итоге это означает, что Айлиль должен найти способ получить контроль над Короной Карсуса. Это его цель, как утверждает Гейл. Подозреваю, что эти доводы ему хорошо знакомы, поскольку он и сам думал о том же. Контроль над Нетерийским Плетением и так далее. — Что ж, с каждой секундой всё это становится всё более тревожным, — ответила Лирика, обдавая руки восхитительно горячей водой. — Так зачем же тогда Оливету убивать меня? Особенно для того, чтобы провести ритуал Касадора? Если он хочет, чтобы мы стали орудием его тайной победы, разве он не должен, ну, не знаю, помогать нам исподтишка? — Нет, — ответил её любовник, цокнув языком. — Потому что на самом деле не нас он предпочитает в качестве своего тайного авангарда. Нет, нет, мы — жертвы, которые он намерен принести, чтобы создать предпочтительный фронт. С Горташем у него есть влияние на Стальную Стражу. С Орин он закрепится в рядах Культа Баала, а с Касадором в качестве Вознесённого вампира он получил бы в своё распоряжение орды нежити и отряды Боевых волков. Боюсь, мы только что сорвали одно из этих запланированных подношений. Это было совершенно неподходящее время и такой глупый жест, но Лирика улыбнулась ему тем же дурацким, манящим взглядом, что и всегда, когда Астарион был рядом. И он улыбнулся в ответ. Не обращая на это внимания, Карлах с плеском поднялась на ноги и подхватила нить разговора. — Ого, да этот парень настоящий засранец, да? Но если он из числа жрецов, значит, он как раз создан для таких дел. Призыв божественной силы и всё такое. Маскируется, проходит через места, никем не замеченный, раздаёт благословения и проклятия — всё это лишь плохие новости. А с Повелителем Теней за спиной искусное манипулирование даже не покрывает этого. Буквально боги манипулируют богами. О, это отстой. — Да уж, — согласился Астарион. — Лучше всего сплотиться сейчас, потому что я сомневаюсь, что у нас будет много шансов, когда Оливет получит настоящую весть о том, что произошло на Багровом холме. Если, конечно, он этого ещё не сделал. Хоть голос его и был спокоен и непринуждён, Лирика с едва сдерживаемым весельем наблюдала, как Астарион просто начал раздеваться безо всяких предисловий. Быстрыми ловкими пальцами он расстегнул пуговицы на плаще и стряхнул его на пол, затем последовали рубашка, брюки и сапоги. Затем он избавился от нижнего белья, бросив его на угол зеркала, расположенного прямо напротив того места, где он сейчас стоял во всём своём бледном, строгом великолепии. Однако внимание Карлах привлекло то, что она краем глаза заметила, как мимо неё проплыл небольшой кусочек ткани телесного цвета. Она повернулась, чтобы посмотреть, откуда он взялся. Астарион был совершенно бесстыден и томно потягивался, совершенно обнажённый, выгнув поясницу и постукивая костяшками пальцев по голове. Кажется, Лирика никогда не видела, чтобы у Карлах были такие большие глаза. — Уммм… Я…эм… Ох, думаю, мне стоит… — Ерунда. Оставайся. Эта ванна достаточно большая для всех нас, а я уже сто лет не парился как следует. — Он подошёл к девушкам и забрался внутрь с довольным вздохом. — О, это просто замечательно. Вода струилась по его коже, придавая груди и шее перламутровый блеск. Температура поднялась ещё на несколько градусов. Лирика взяла мыло и протянула ему, но вместо того, чтобы увеличить им пену, он стал лениво натирать ею чужие плечи. Карлах кашлянула. Наслаждаясь нежными прикосновениями Астариона, Лирика всё же старалась сохранять ровный и серьёзный тон. — Маска — божество интриг, мимикрии, теней и смерти. Союзник Бейна и Шар, ровесник Цирика, принца лжи, который помог организовать убийство Мистры. Враг Селуне и Вокина. Мы наблюдали его работу всё это время, ещё с момента появления «Наутилоида». Просто мы не знали, что это он. И через Оливета он распространил свои теневые шёпоты по всей территории Врат Балдура для того, чтобы Мёртвая Тройка осуществила свой план завоевания. Горташ, Орин, Высшие, Кулаки — всё связано. Но теперь у нас есть, по крайней мере, одно преимущество. Мы знаем. И это — гибель демархов Маски. Как и Шар и другие, они процветают в темноте и безвестности. Они полагаются на секреты и невежество. Когда их раскрывают, они становятся самыми уязвимыми и самыми опасными. Рука Астариона скользнула под воду и погладила её бедро блестящей от мыла ладонью. — Да, чёрт возьми! — Карлах засияла, почти полностью забыв о том, что всё ещё сидит на краю ванны в нескольких футах от двух своих обнажённых спутников. — И что мы будем делать дальше? Как мы поймаем этого парня? Астарион нежно мурлыкал ей на ухо, и Лирике пришлось сделать медленный, глубокий вдох, чтобы сохранить концентрацию. Кому-то другому могло показаться, что Астарион просто резвится в воде, дразня и возбуждая свою возлюбленную на глазах у всех, кто мог наблюдать за происходящим. Но Лирика также понимала, что его действия имеют куда более глубокий смысл, ведь она, как никто другой, знала, как Астарион общается с помощью прикосновений. Он говорил ей, что его не волнуют ни шрамы, ни потеря груди, ни раны, которые навечно заклеймили её. Он говорил ей, что ему всё равно, как выглядит её тело, и что он по-прежнему находит каждую её частичку прекрасной и восхитительной. Он говорил ей, как сильно он по-прежнему хочет её; к чёрту Оливета, их спутников и весь окружающий мир. Для него ничего не изменилось. Это едва не довело её до слёз, если бы не тот факт, что его пальцы оказались в непосредственной близости от её бёдер. Он целеустремлённо двигался вверх. Она вспомнила, как они проводили время в комнатах наверху «Бараньей головы», ещё в Гекатомбе, и вспомнила, что её любовник был не прочь завести разговор буквально с каждым, кто там находился. На самом деле, похоже, это его забавляло, когда она либо отчаянно пыталась сделать вид, что ничего не происходит, либо в ответ прибегала к каким-то собственным маневрам. — Мы… эм… — Лирика сглотнула. — Как бы мне ни было неприятно это говорить, я считаю, что мы должны дать ему бой. Напрямую. Чем дольше Оливет будет действовать по схеме, тем тяжелее ему будет. Тем сильнее он увязнет. Тебе удалось выяснить в цирке, где может скрываться Культ Баала? — О да! — Карлах просияла. — Ладно, это было очень круто. Хальсин разговаривал с одним динозавром, который находился у большой сцены. Но это началось ещё с клоуна Капли. Того самого, которого подменили на оборотня, а потом расчленили. А это значит Орин, понимаешь? Но потом появилась сама Орин в облике бедной лесной нимфы, которая разыграла какое-то любовное представление — бедняжка, — и вот Лаэзель, вроде как, набросилась на неё, но она крутанула кольцо и исчезла, НО! Слова слились в один длинный, взволнованный поток. — Мы вернулись к маленькому красному кобольду Попперу, у которого всё ещё была рука Капли, и это было странно, но он сказал, что мы должны поговорить с джинном Акаби с джекпотным колесом, который, кстати, оказался жуликом, и тогда я разозлилась — извини — и он телепортировал меня в джунгли, где я нашла сучий трезубец, и так далее. А как только я вернулась, я вся горела и пылала, потому что это было дерьмово, и он, нервничая, сказал нам пойти поговорить с этим зомби возле казарм василисков, и, блин, ему было что сказать! У Лирики закружилась голова. Ей казалось, что она понимает примерно половину того, о чём говорила Карлах, а остальное просто вылетело у неё из ушей, когда Астарион начал нежно покусывать её шею, пробуя на вкус смесь пота и пара, скапливающуюся чуть ниже линии роста волос. Однако её подруга была совершенно невозмутима и безумно размахивала руками, торопливо пересказывая оставшуюся часть истории. — Кстати, мы должны помочь Трамбо, но перед этим у него есть информация о гнусных событиях, происходящих в «Надгробиях Кандулхаллоу», из которой следует, что Трибунал убийств Баала творит неладное в морге Нижнего города, так что он должен быть где-то под мастерской по изготовлению гробов и могил, которая находится в здании прямо за нами. Например, вон там. — Она указала на окно. — Постой, извини, — Лирика прижала руку к груди Астариона, чтобы приостановить его ухаживания. — Ты только что сказала, что культ баалистов… скорее всего… находится там? — Агась! — Прямо там. В том здании. Через окно. Позади нас. В поле зрения. — Агась! — Карлах… — Разве это не здорово?! — …ТОГДА ЧЕГО ЖЕ МЫ ЖДЁМ?! — уххх… ты? — Дорогая, — Астарион, наконец, прервался, отнял её руку от своей груди и игриво поцеловал. — Ты же не думаешь, что мы попытаемся справиться с Айлилем и целым культом, да ещё и с одним из Избранных Мёртвой Тройки, когда у нас нет ни одного человека, правда? — Астарион! — прошипела она. — Они могли найти нас здесь в любой момент! Напасть на таверну! Перебить всех во сне! — Пффф, — он щёлкнул запястьем. — Вряд ли. Это самая защищённая позиция из всех, что у нас были. Лучше, чем в том лагере, прямо под открытым небом, где, напомню, тебя забрали у нас, даже не издавшую и звука, чтобы предупредить дозор. Нет, последние несколько дней мы держимся здесь. Это позволило нам всем восстановить силы после путешествия из Лунных Башен и нашей схватки с Касадором. — Кроме того… — вклинилась Карлах. — Гейл уже несколько дней в библиотеке, а мы с Уиллом проделали отличную шпионскую работу! На этот раз мы будем готовы, солдат. Ты снова будешь на высоте, остальные вернутся к обеду, и тогда мы покажем этим ублюдкам, что к чему. — Точно. Ты права. — Лирика наконец расслабилась, позволив Астариону принять её вес на себя, а сама откинулась в горячую ванну. — Итак, что у нас на ужин? — Ха! — взвизгнула Карлах. — У нас есть буфет! С неожиданным шквалом капель и волн Карлах спрыгнула с бортика ванны и, мокрая, выбежала из комнаты в коридор, где Лирика и Астарион расслышали, как она крикнула Иссохшему, чтобы тот сделал заказ. Вероятно, он ответил какой-то загадочной фразой, но они были слишком далеко, чтобы услышать его. Затем последовал лишь металлический звон, звук скрежета дерева по дереву и Карлах, передающей кому-то в шахте крошечного лифта полный набор блюд из меню. После очередного шума и грохота Лирика, наконец, повернулась к Астариону, который наклонил голову и тепло улыбнулся. — Эй… — сказала она. — Эй, — ответил он. — Ты в порядке? — Лучше не бывает, милая. — Нет, я серьёзно. Касадор, твой бывший хозяин, он мёртв. Сгинул. На этот раз окончательно. И остальные отродья тоже. Ты свободен. По-настоящему и честно свободен. — Да, — ответил он, его тон был окончательным. — Мне больше никогда не придётся бояться ни его, ни кого бы то ни было. Но работа ещё не окончена. — В смысле? — Я не стану свободным, любовь моя, пока не станешь свободной и ты. Пришло время Оливету умереть.