Shipwreck

Лирика в отвращении поморщилась, наблюдая, как медленно разлагающиеся останки Саревока Анчева превращаются в пепел и кровь у её ног. В таком же состоянии находились и остальные члены его Трибунала Убийств. Остатки слуг Баала — Илласера, Сендая и Амелиссана — разлетелись на мелкие хлопья из мумифицированной кожи и сухожилий после их полного поражения. Хальсин с ворчанием попытался стереть копоть с доспехов, но в результате размазал её по груди и руке. К его огорчению. Лирика лишь слегка усмехнулась, заметив его выражение лица: нечто среднее между раздражением и облегчением. — Что ж… — Лаэзель оглядела результат их трудов. — Вот тебе и великое отродье Баала, повелитель Бедствий. Не вижу причин для подобных восхвалений. Это была лишь тень давно умершего, зашедшая слишком далеко, чтобы даже это осознать. Лирика кивнула. — Говорят, в своё время он был очень даже ничего. Прошёл путь от уличного мальчишки до советника Железного Трона. И даже стал на время Великим Герцогом. Чуть не втянул Врата Балдура в тотальную войну с Амном, и это положило конец всему. Храм Баала нашли, арфисты расправились со всем культом, а Джахейра с тех пор не перестаёт об этом говорить. — В этом есть смысл, — Карлах пнула кость голени в лужу сточных вод. — Как и любой другой дьявол в этом месте. Может дать, но не может взять. Лирика рассмеялась. — Ты швырнула ему в голову гранитную скамью! Будь то отродье Баала или нет, это проломит череп любому. Тифлинг хихикнула в ответ. — Да, но его голос меня раздражал. А все эти разговоры о его дочери и Орин? Мерзость какая-то. Но Лирика лишь пожала плечами. — Когда речь идёт о богах смерти, тирании и убийствах, нельзя так уж сильно удивляться, когда их самые ярые фанатики занимаются лёгким кровосмешением. Если мы говорим о Баале, то это далеко не так страшно. Хальсин глубоко вздохнул. — Думаю, в этом вопросе я поддержу Карлах. За время нашего пребывания в городе я повидал немало извращений, но это превзошло всё. Не существует бездны, до которой бы не опустился Красный Культ. — Да уж. Наверное, ты прав, — согласилась Лирика, наконец-то взяв в руки лук. — Прости, но, кажется, я слишком хорошо знакома с худшими вещами, которые жизнь может сделать с людьми прямо сейчас. Видимо, это повторяется. Кстати, кто-нибудь уже видел Астариона? — Нет, с тех пор, как он украл тот амулет и пробрался через нижние двери, — ответила Лаэзель. — Подозреваю, что он отправился разведать дорогу к самому Храму. Надеюсь, для его же блага он остался незамеченным. Скоро о нашей победе здесь будет известно. Эти проходы уже могут быть заполнены подкреплением. Друид поднял голову и навострил ухо. — Не слышу никакого шума. И не слышно грохота поножей. Если они и идут, то делают это с большой осторожностью. Камни этих старых пещер весьма суровы, когда речь идёт о чём-то меньшем, чем тишина. — Тогда продолжим, — заявила Лирика. — Придерживайтесь плана. Мы должны добраться до Орин прежде, чем она узнает о нашем приходе. Первая перчатка уже брошена. Чем меньше времени у неё будет на подготовку, тем лучше. — Да, чёрт возьми! — согласилась Карлах. — Двое готовы, остался последний. Жду не дождусь, когда смогу разделаться с этими ублюдками. Особенно с Горташем. — Охлади свой двигатель, — бросила Лирика, направляясь к каменной лестнице. — Мы ещё не победили Орин, и сомневаюсь, что встретили худших из культа Баала. Анчев — едва ли пылинка от того, чем он был раньше. Хранитель Трибунала Убийств? Пффф. С таким же успехом его можно было повысить до чистильщика алтарных стоков. И не забываем, что Оливет тоже должен быть где-то здесь. Как у себя дома, с оборотнями и доппельгангерами. Команда одобрительно закивала и собралась у подножия лестницы. Замок на металлической двери, преграждавшей им путь в туннели, уже был взломан, поэтому Лирика лишь ненадолго задержалась, чтобы прислушаться к движению у порога. Не услышав ни звука, она толкнула дверь ногой, держа меч «Прерогатива» наготове. Подземный город не был приятным местом, будь то культ Баала или нет. Древняя каменная кладка тяжело опиралась на несколько прогнивших опор, а дождевая вода, стоки и нечистоты смешивались в мощные реки отвратительной жёлто-зелёной слизи. Идти приходилось медленно, поскольку смесь была не только токсичной, но и кислотной. Если двигаться по такому слишком долго, она разъедала подошвы сапог. — Цк’ва, — прорычала Лаэзель. — В точку, — согласилась Лирика. — Это первый раз, когда я благодарна этой адской машинке, — усмехнулась Карлах, стукнув себя по груди. — Я достаточно разогрета, чтобы выжечь вонь. — Не сомневаюсь. — Следопыт кашлянула. — А мне вот ничего не помогает. Я уже с этим смирилась. Они двигались быстро, но тихо, преодолевая странные повороты и запутанные перекрёстки, где многовековая архитектура накладывалась на другую, в результате чего Врата Балдура стояли на сваях. Неудивительно, что Гильдия, Зенты и прочая зараза предпочитали подземные ходы. Здесь был буквально целый мегаполис, в котором можно было исчезнуть при желании. Именно поэтому Храму Баала удалось продержаться так долго. Даже когда наверху бушевали разрушающие пожары, они были в безопасности в своих тайных убежищах, утопая в трясине из холодной грязи. Тем не менее Лирика отметила, что знаки культа не так уж сложно отследить, если знать, что искать. Подобно меткам на деревьях, которыми путешественники обозначали безопасные пути через лес, почитатели Баала также начертали свои руны и стрелы на случайных камнях и колоннах по всему подземному городу. Она остановилась, чтобы внимательно осмотреть стилизованный череп с засохшей красной краской, сопоставляя некоторые его недостатки со своими воспоминаниями о других подобных рисунках. Поразмыслив, она поняла, что этот рисунок более новый. Но не успела она до конца разобраться в нём, как её прервали. — Эй! — крикнула стоящая в нескольких метрах впереди неё Карлах. — Валим! Кто-то идёт! Лаэзель подняла меч и немедленно выдвинулась на позицию, а остальные отступили в сторону туннеля, ожидая засады. Но вместо авангарда Нечестивых убийц появился лишь Астарион. Он медленно ковылял по проходу, прижимая руки к нанесённой ему в бок кровавой ране. Его силуэт можно было легко разглядеть без капюшона, но шаг был скован и неуклюж. Заметив отблеск от доспехов гитьянки, он впечатался плечом в стену; из его горла вырвался болезненный хрип. Хальсин первым перепрыгнул через гравий и грязь и поймал плута, прежде чем тот упал на землю. После этого он опустил Астариона на твёрдую поверхность, на платформу из камней, укреплённую старыми брёвнами. Быстро осмотрев рану и остановив кровотечение, не забывая при этом о неживом состоянии напарника, он обдумал, какие из имеющихся у него под рукой чар могут пригодиться лучше всего. Астарион мог не волноваться о заражении так сильно, как живые, но потеря крови в его состоянии имела более серьёзные последствия. Через долю секунды Лирика стояла на коленях рядом с ними. Во всех отношениях это была картина из её худших кошмаров. В душе она всегда боялась, что Астарион пострадает, а потому была благодарна Касадору за то, что стала его первой целью. Хотя Лирика никогда не говорила об этом вслух, она была рада, что хоть один из шрамов, предназначавшихся ему, достался ей. Если понадобится, она заберёт и другие. В животе зарождалась паника, и она уже мысленно ругала себя за то, что позволила ему шпионить в одиночку. Конечно же, на него напали. Конечно же, он был тяжело ранен. Ведь речь шла о Баале. Об Орин. И… об Оливете. Она вдруг почувствовала себя невероятно глупой, безрассудной, что было ей несвойственно. Может, после пленения она слишком жаждала отомстить за содеянное? Может, она приняла гнев за самоуверенность? Слишком верила в силу и стойкость своих друзей? Конечно, за свою дерзость она поплатилась жизнью Астариона. — Астарион! Что… что случилось? — Она отложила рапиру и схватилась за его руку. Кожа его была ледяной и влажно-бледной, а глаза казались расфокусированными. — Я… — начал он, пытаясь увлажнить язык, чтобы заговорить. — Я видел это. Храм, я видел его. Там было… так… много… крови. Как будто она стекала со стен… бесконечными волнами. Меня переполняли… зрелище… запахи… Я не… не заметил, что они наблюдают за мной. — Тише, — машинально ответил Хальсин. — Теперь ты с нами. Я могу помочь; тебе просто нужно продержаться ещё немного. Карлах нервничала и металась, но Лаэзель лишь нахмурилась и вернулась на свою позицию в начале туннеля. Её инстинкты воительницы оставались остры, и она не хотела, чтобы её застали врасплох из-за криков павшего союзника. — Астарион, послушай меня, — Лирика прижала вторую руку к его щеке. — Просто дыши и сохраняй спокойствие, хорошо? Хальсин уже не раз вылечивал нас обоих, ты знаешь, что он справится. С тобой всё будет в порядке. — Черепа… кричали моё имя… — говорил он. — Все, кого я когда-либо заманивал для своего хозяина. Все, кого я когда-либо соблазнял. Все, кого я когда-либо… когда-либо убивал. Горы трупов, множество скелетов, спутанных, как огромные узлы, они обещали привязать их к моей спине… Баал был недоволен и хотел, чтобы я был раздавлен под бременем того, что я сотворил. Столько убийств — и всё зря! Карлах опустилась на колени в нескольких метрах от него, давая Хальсину возможность поработать. — Что он несёт, Лир? Не понимаю. Лаэзель продолжала держаться впереди, но ответила первой. — Он бредит. Страх овладел его разумом. Но даже когда Хальсин приложил к зияющей ране травы, освещённые синей магией, бред не прекращался. — Ты была права, дорогая моя. — Он задрожал, глаза его расширились, а голос стал безумным. — Я никогда от этого не освобожусь. Я никогда не освобожусь от него! Тысячи тысяч жертв! Я не… Аугггхххх… Я не могу этого сделать! Я никогда… Однако именно Хальсин стал свидетелем того, что он даже не мог себе представить. Даже если бы он прожил ещё тысячу лет. Он встретился взглядом с Лирикой, которая медленно, почти бесстрастно подняла голову и напряжённо посмотрела на него. Её лицо не выражало никаких эмоций. Пустое. Ни блеска в глазах, ни намёка на её намерения. Только ледяной взгляд, и она осторожно высвободила свои пальцы из пальцев любовника. Астарион снова попытался ухватиться за неё, потянувшись к талии, но она отмахнулась. Друид в беспокойстве нахмурил кустистые брови, но задать свой вопрос так и не успел. В мгновение ока, слишком быстро, чтобы он успел уловить движение, Лирика выхватила с ремня кинжал, вскинула руку и изо всех сил вонзила лезвие прямо в грудь вампирского отродья. — Лирика! Нет!!! Карлах даже отшатнулась с испуганным вскриком. — Твою мать!!! Астарион издал отвратительный булькающий звук, когда кровь хлынула ему в горло. Его руки дёрнулись слишком живо для умирающего. Карлах вскрикнула. — Ты что делаешь?! Лаэзель, напротив, хранила молчание. Только брови её подёргивались, да взгляд был, можно сказать, восхищённый. Кто бы мог подумать, что эта эльфийка обладает такой смелостью, когда надвигается настоящая опасность. Лирика сжала кинжал в кулаке так, что слышен был скрежет хрящей по острию, а её рот скривился в усмешке, когда она медленно опустила взгляд на искажённое ужасом лицо Астариона. Из открытого рта, не издающего ни единого звука, струилась кровь. Она наклонилась к этому лицу; глаза в глаза и нос к носу. — Они не мертвы, — сказала она резко, и в её тоне слышалась злоба. — Потому что он их не убивал. Повелителю убийц не нужны горы костей для подобных слов. Потому что он освободил их. Орин. Сначала Хальсин подумал, что Астарион пытается выблевать кровь, свернувшуюся внутри груди, но затем с тошнотворным осознанием осознал, что вампир на самом деле смеётся. Всё это вылилось в неестественные конвульсии и рвотные позывы, но к концу зрелища тело Астариона изогнулось под неестественным углом, прежде чем сильный удар ногой в живот заставил Лирику откатиться назад и вскочить на ноги. Облик Астариона треснул и рассыпался, когда Орин Красная выдернула кинжал из грудной клетки и бросила его в стоки. — Ну что ж… — Она драматично вздохнула. — Похоже, мой маленький ябеда не дождался конца твоего тет-а-тет с папашей-вампиром. Видимо, он слегка упустил факты. Хальсин зарычал и попытался наброситься на перевёртыша, но та быстро увернулась, избежав предсказанной атаки. Избранная Баала повернулась к Лирике. — Но! Отец ясно дал мне понять, что не примет никаких подношений, кроме самых лучших. И он хочет получить тебя. Нарезанную и мёртвую, нарезанную и мёртвую, дважды нарезанную и мёртвую — и вот ты здесь. Именно тебе предстоит сразиться с Убийцей. Карлах в отчаянии вскрикнула, и по её прядкам пробежали струйки пламени. — Ну всё! Хватит с меня! — Похоже, Лаэзель была того же мнения и переместилась к левому флангу девушки, прикрывая её своим мечом. — Ах-ах! — радостно воскликнула Орин, обхватив указательным и большим пальцами кольцо на левой руке. — Не здесь, мои прелестные птенчики. Но не падайте духом, вы почти у цели. Если честно, я хочу выпотрошить хотя бы одного из вас за то, что вы пролили багровую кровь дедушки. Его время ещё не пришло, а он должен был стать моим! У меня были большие планы на этот Трибунал! — Затем она вернулась к своему прежнему тону. — Но, увы, хочешь-не хочешь, но мне придётся собрать вас всех вместе в моей новой галерее! Она улыбнулась, не скрывая угрозы. — До скорой встречи. С этими словами Орин провернула кольцо и исчезла. Как и три раза до этого. Все молча стояли, негодуя и возмущаясь. Хальсин дрожал, его руки сжимались в кулаки, и он был готов принять дикую форму и броситься вперёд. Карлах могла бы прожечь дыры в самой скале своим грозным взглядом, а от капель воды, падавших ей на руки, поднимался буквально пар. Лирика повернулась к друиду; чёрный юмор вновь вернулся к ней, когда склизкая жижа захлестнула носки её сапог. — Видишь? Я же говорила тебе, что инцест — не самое страшное, о чём ты сегодня услышишь. И ещё, не сомневаюсь, что Орин знает о нашем приходе. Так, к сведению. Хальсин моргнул, не в силах пошевелиться или вымолвить хоть слово. К счастью, Лаэзель заговорила: — Когда она сдохнет, я выжру все запасы из «Эльфийской песни».

***

Астарион — настоящий Астарион — мягко ступал по гранитному выступу, возвышавшемуся над входом в Храм. Неожиданная суматоха привлекла его внимание, и хотя он не слышал, о чём говорят внизу, его удивило количество культистов, выходящих из святилища в канализацию. Не менее удивился он и тому, что нашёл именно этот проход. Путь был не особенно широк, но выровненные камни и выступающие платформы указывали на то, что его регулярно используют. И любой идущий по ней быстро попадал с высоты лестницы, с которой открывался вид на главный вход в Храм, на какую-то площадку для сбрасывания контейнеров внизу. Он догадался, что это, скорее всего, связано с каким-то проходом в скалах наверху, который позволит тому, кто знает о тайном люке — а он всегда был тайным, — попасть в Храм напрямую. Без всяких блужданий по грязи. Теперь он хотел знать, куда он ведёт. В каком же доме или здании он окажется, если пройдёт весь путь наверх? Он снова взглянул на мост Храма. Ни Лирики, ни остальных пока не было видно. Сейчас ему действительно следовало бы вернуться назад; попытаться встретиться с ними где-нибудь между этим местом и Трибуналом. Но его влекло любопытство. И тогда он сам себе пообещал, что сделает это быстро. Просто проверит, куда ведёт дорога, а затем вернётся на позицию и будет ждать свою команду. Приняв решение, Астарион уверенно двинулся в путь, огибая различные скальные образования и стараясь, чтобы его сапоги не гулко стучали по камням. Хорошо, что темнота ему была привычна и он чувствовал себя как дома, проскальзывая над и под узкими щелями, уверенный, что никто его не видел и не слышал. И тогда он с радостью обнаружил потайной лаз. Воистину, он обожал убеждаться в своей правоте. Несомненно, он вот-вот наткнётся на какого-нибудь аристократа или городского политика, может быть, даже патриарха, который всё это время тайно подчинялся Баалу. К сожалению, он не очень хорошо представлял себе, в какой части города находится, но, судя по каменной кладке и железной арматуре, вбитой в маленькую дверь, он предположил, что всё ещё находится где-то в Нижнем городе. Значит, скорее всего, не патриарх. Взмахнув рукой, он достал один из своих надёжных отмычек и открыл засов. Легкотня. Он слегка приподнял люк, чтобы увидеть, что находится за ним. Но ничего не увидел. Только тьму. Было тихо, если не считать шума с улиц, которые, должно быть, были очень далеко. Осторожно откинув люк, он пробрался в помещение, давая глазам привыкнуть к смене освещения, чтобы разглядеть то, что выглядело как полки. Он с опаской огляделся. Может, это какая-то кладовая? Было бы логично. Но тут он заметил, что полки не заполнены сухими товарами или едой. Они были заставлены какими-то банками. Большими, тяжёлыми, стеклянными банками, наполненными до краёв прозрачной жидкостью, в которой… стоп… в каждой из них что-то плавало? Астарион почувствовал, как волоски на шее встали дыбом, а по коже поползло чувство глубокого страха. Он наклонился чуть ближе, когда тёмное очертание внутри ближайшей банки начало медленно поворачиваться. Лицо. Это было срезанное лицо. Он развернулся, собираясь бежать. Открытый люк был всего в нескольких метрах от него. Что-то в его сознании кричало: беги! Просто… беги! В это мгновение он услышал звук чиркающей спички, и тёплый, трепещущий, жёлто-оранжевый свет одинокой свечи осветил комнату вокруг него. Сзади раздался обращённый к нему голос. Совсем рядом с его правым ухом. — Здравствуй, Астарион. Меня зовут Оливет. Рад наконец-то с тобой познакомиться.