ГОСПОДИ, Я ЧЕЛОВЕК
Не заорать вслух стоит ему многого. Сердце выпрыгивает из груди. Он не справляется с шоком, поворачивается лицом в подушку и медленно выдыхает в нее. Возвращает взгляд на Кэйю. И мгновенно краснеет пуще собственных волос. Какой ужас. Он же лежит в кровати в чем мать родила. НО Я ЧЕЛОВЕК. Еще и жмется к другому парню. ЧЕЛОВЕК. Легкая тошнота от чувства стыда подкатывает к горлу. ДА КАКАЯ РАЗНИЦА, К ЧЕМУ ЖАТЬСЯ, ЕСЛИ Я ВЕРНУЛСЯ! О, черти, надо уносить ноги. ЧЕ-ЛО-ВЕК! Отлеплять себя от спящего получается с трудом. Дилюк осторожно вытягивает из-под него собственную руку, стягивает с себя чужую. Кэйа сопротивляется и пытается притянуть его обратно. Дилюк приносит ему в жертву подушку и все же с трудом приподнимается в кровати. С ногами дела обстоят не лучше. Учитывая то, в какой клубок из конечностей они сплелись, он бы не удивился, если бы кто-то из них придушил другого. К счастью, получается выбраться из-под него без проблем. Он перелезает Кэйю, выбирается из постели. Встает на пол. И чуть не валится обратно. В груди холодеет от испуга. Есть проблемка. Маленькая, на три слова: а как ходить? После стольких дней, проведенных в другом теле, собственное кажется слишком большим и неуклюжим. Да и все вокруг маленькое и неудобное, словно он великан в стране лилипутов. Дилюк еще раз поднимается. Не спеша, хватаясь за стол. Ноги дрожат, но держат. Он смотрит на себя и смущается опять. Нет, задание номер один — прикрыть причинное место. И только после сбегать. Сначала к нему приходит мысль утащить одеяло Кэйи и прикрыться им, пока не дойдет к себе — к родной одежде. Чтобы отказаться от затеи, хватает одного взгляда на кровать. Там лежит уже не Кэйа, а гусеница в коконе из одеяла, которая обхватывает своими лапками все, что только можно обхватить. Дилюк замирает, рассматривая это безобразие, и что-то внутри него так невовремя говорит, что Кэйа бы не злился, увидь он его рядом. Ага, радовался бы, что сосед нашелся, — иронизирует что-то внутри. «Ура, голый мужик в моей постели!» — ну да, так бы и сказал. Дилюк отметает последние оптимистичные мысли, отрывает от него взгляд и переходит к плану «Б» — одолжить что-то из одежды. От шкафа, до которого он добирается на деревянных ногах, теперь не несет миндалем так, как прежде — человеческое обоняние в разы уступает кошачьему. Зато, как только он открывает дверку, координация слегка шалит, и вот уже Дилюк вдыхает его во все легкие, уткнувшись носом в какие-то футболки. Знакомый аромат заставляет замереть в такой позе на пару секунд. Все это время он нещадно себя материт, но продолжает стоять, ощущая, мурашки в ногах. Когда слегка отпускает, Дилюк откапывает среди одежды первые попавшиеся шорты и пытается надеть их прямо на голое тело. Руки учатся заново двигаться, да и пальцы сгибаются с трудом. Тем не менее, как только он управляется, страх засветить задницей перед кем бы то ни было, с концами отпускает. Остается незаметно свалить. Он успевает добраться до двери и даже приоткрыть ее, когда слышит звуки со стороны кухни. Кто-то идет оттуда к коридору. Паника заставляет быстро закрыть обратно. Хлоп. Гадство — получается слишком громко. Он боится поворачиваться, чтобы проверить, не разбудил ли спящих. Хоффмана — точно нет, он спит в берушах. Но вот Кэйа… Дилюк продолжает вслушиваться в шаги в коридоре, делая вид, что сзади никто не ворочается. Шевелиться ведь можно даже во сне, так? Не-а. Шаги затихают, зато за спиной звучит ленивое «м-м-м», будто кто-то потягивается в постели. Дилюк не выдерживает и оборачивается через плечо. И это полный провал. Рассеянный взгляд направлен прямо в его сторону. Заспанный, сонный, будто не понимает, что происходит. Но смотрит. Кэйа, черт побери, видит его. Дилюк заглушает свое иррациональное желание подбежать и закрыть ему глаза рукой и ищет ручку двери за спиной. — Это… не то, — «что ты подумал» остается несказанным, когда пальцы нащупывают дверную ручку. Дилюк вылетает из комнаты в мгновение. Три нетвердых шага, руки тянутся к двери родной комнаты. Но та ожидаемо оказывается запертой. Он еще пару раз бездумно дергает за нее, пока не вспоминает, что сам ее и запер. А потом подпрыгивает от неожиданности. — Кого я вижу. Миссис Фарузан стоит на лестнице и наблюдает за его манипуляциями, сложив руки на груди. — Миссис Фарузан, — Дилюк хватается за сердце, но выдыхает с облегчением. — Вы меня напугали. Доброе утро. — Здра-а-авствуй, — тянет она. — И кто это у нас соизволил явиться спустя столько времени? — Извините, я был… кое-где. Хозяйка косится на дверь Кэйи, потом оценивающие скользит по одежде Дилюка — точнее по ее отсутствию. Хмыкает. — А теперь, значит, вернулся? — Да, похоже на то, — он пытается отвечать невозмутимо, но сердце стучит так громко, что скоро услышит весь дом. — Без Донны? — Без. Она подходит ближе. — Ну-ка, дыхни. — Зачем? — Проверка. Ох, верно, он ведь прослыл последним алкашом благодаря вышеупомянутой леди. Впрочем, Дилюк не против, если это развеет миф о его запое. Но вот учитывая то, что он пару недель провел в кошачьей шкуре, сейчас во рту так, словно там случился ядерный взрыв. — Может, потом? Я еще не чистил зубы… — он пытается отвертеться. — Тем более, — миссис Фарузан притаскивает его за руку — спасибо, не за ухо — и заставляет склониться перед ней. Вот умора будет, если прямо сейчас Кэйа откроет двери. Дилюк смиряется со своей участью и только молится, чтобы его огненное дыхание не стало причиной ее обморока. Хотя что может быть хуже, чем проснуться голым в постели соседа? Благо, миссис Фарузан только морщит лицо и отмахивается от него рукой. И понимает, что он не выпивал. — Ты их что, неделю не чистил? — шокировано спрашивает она. — Быть может, — пожимает плечами Дилюк, чувствуя, как, несмотря на его напускное безразличие, уши все же краснеют. Ну уж простите, что щеток для котов еще не придумали. И без того вылизывался, как мог. — Где ты пропадал? — прилетает вопрос в лоб. — Был у друзей. — В соседней комнате? — щурится хозяйка. — Так вышло. Руки удобно прячутся в карманы шорт, скрывая его волнение. — Как так вышло? — Миссис Фарузан, к чему этот допрос? — не выдерживает Дилюк. — К тому, что мне не нужны проблемные жильцы. Ох, значит все так плохо. — Тогда откройте мне, чтобы я собрал свои вещи, — замогильным тоном говорит он. — Да никто тебя не собирается выгонять! — миссис Фарузан воспринимает его блеф за правду и бросает на него оскорбленный взгляд. — Не нагнетай. — А выглядит так, будто вы только ищете повод, — Дилюк обиженно складывает руки на груди, понимая, что сейчас пародирует кого-то совершенно другого. Кого-то, кто сейчас — он очень надеется — спит за стеной в своем одеяльном коконе. Конечно, миссис Фарузан не хочет его выгонять, да и с чего бы? Дилюк ведь никогда не доставлял проблем. Только немножко пропал. Он ведь не шумит (только мяукает), не выпивает (только воду из блюдечка), да и компании не водит (потому что сам к ним приходит). Ах да, еще одна разбитая этажерка, вину за которую взял на себя Кэйа. — Просто обещай, что больше не будешь заставлять меня волноваться, — миссис Фарузан на мгновение звучит, как заботливая мамочка. И только Дилюк обещает, она, наконец, говорит заветные слова: — Жди, я принесу тебе ключ. Целые три минуты он боится, что двери напротив откроются. Но быстрее приходит хозяйка дома. — На, — протягивает она небольшой ключик. — Надеюсь, ты оправился и больше повторять не будешь? — Не буду, — уверяет Дилюк. — Отлично. Бери, — она протягивает ему запасной ключ. — И Кэйю поблагодари как следует, за то, что тебя привел. Конечно, она же видела, из чьей комнаты вышел Дилюк. И ему остается только подыграть.◄►
Радость от возвращения с концами добивает утренняя рутина. Дилюк приводит себя в порядок, убирает комнату, закупается продуктами, выкидывает некоторые из тех, что ждали его на отведенных для него полках в холодильнике — срок годности не позволяет такое держать. К моменту, как он заканчивает готовить, на кухню заходит Хоффман. Он ошарашено застывает в пороге, встретившись с Дилюком взглядом. — Охренеть, — всего лишь и говорит он. — Доброе утро, — кивает Дилюк. Вежливо, как сосед, который видит его впервые. Хоффман трет глаза. — Это серьезно ты? Дилюк пытается изобразить удивление. — Мы знакомы? — вспоминая, сколько раз Хоффман пытался его погладить за последние дни, он чувствует себя прямо-таки замаскированной звездой. В длинном плаще и шляпе, надвинутой на глаза. — Я Хоффман, — он подходит и тянет руку для рукопожатия. — А ты Ди… — Дилюк, — они договаривают одновременно. — Ты знаешь, сколько мы тебя искали! — начинает Хоффман, убедившись, что перед ним не призрак. Ага, «мы». Это Кэйа меня искал, пока ты в зомбаков рубился. — Кто? — Я и мой друг. Знаешь, мы думали, у тебя что-то случилось. — Вот как, — хмыкает Дилюк. И не спешит продолжать тему. На самом деле он еще не продумал легенду до конца. В глазах Хоффмана он с неба свалился, а по легенде для миссис Фарузан, его привел Кэйа. Осталось увидеть реакцию последнего и попытаться сложить это так, чтобы никто ничего не понял. Ждать долго не приходится. Дилюк успевает только наслушаться басен Хоффмана, пару раз ответить ему что-то неопределенное, с трудом, но пожарить себе оладушек и сесть за общий стол, когда порог переступает тот, о ком он думает. Кэйа млеет на месте. — Привет, — невозмутимо здоровается Дилюк. — Оу, здравствуй, — отмирает он. — А ты… Давай, парень, мы просто соседи, которые видятся впервые. — Дилюк. — Кэйа, — его доброжелательная улыбка — замаскированное удивление, но он хотя бы пытается. — Приятно познакомиться. — Взаимно. Первая хорошая вещь — он не нападает на Дилюка с порога за утренний инцидент. Шанс, что Кэйа не запомнил этого или списал на реалистичный сон, повышается. Хоффман, с момента, как Кэйа вошел, кажись, в n-нный раз подает ему знаки с очевидным намеком «это он!» Дилюк упорно их игнорирует, продолжая попытки держать вилку нормально — долгое заточение в кошачьем теле все еще не собирается проходить бесследно. Наконец Кэйа вопросительно на него смотрит, и Хоффмана прорывает. — Я как раз говорил Дилюку, что ты его вчера полдня искал! — полный радости голос совсем не вписывается в их моментный ступор, зато позволяет чувствовать себя не таким дураком, как изначально. — И представляешь, Дилюк действительно был у друзей! — сообщает Хоффман. — Правда, не там, где ты искал. Ладошки у Дилюка предательски потеют, пока Кэйю сдают ему с поличным. Хоффман после такой неосознанной подлости не задерживается — преспокойно марширует к холодильнику и начинает копаться там, полностью взвалив задание млеть от неловкости на него с Кэйей. — Как мило с твоей стороны, Хоффман, — сквозь зубы отвечает Кэйа. — В любом случае это уже не важно, раз уж Дилюк тут. Он берет им вилки и собирается сесть где-то сбоку от Дилюка, но Хоффман ставит ему тарелку ровно напротив. Приходится держать зрительный контакт. Дилюк сомневается, стоит ли развивать тему. Но интерес перевешивает. Теперь, когда он человек, он ужасно счастлив иметь возможность говорить. — И чем я заслужил такую честь? — спрашивает он. — Такая у Кэйи натура, — от ответа его спасает Хоффман. — Понимаешь, он всегда всем помогает. Старичкам, детям, животным, птичк… — Хоффман, — перебивает смущенный Кэйа. — Что? — Хоффман оборачивает к нему голову с непонимающим выражением лица. — Хватит. — А мне любопытно, — отзывается Дилюк. Он рассматривает Кэйю, позабыв о еде. — С чего такой интерес к помощи незнакомым людям? — А что, ты бы мне денег за спасение предложил? — вот она, фирменная хитрая лыба Кэйи во всей красе. — За попытку могу оставить тебе завтрак, — Дилюк отодвигает от себя тарелку. — Так мало? — Кэйа пристально смотрит на него, потом на одинокую оладушку, которую он не доел, и опять на него. — Ладно, авансом сойдет. И утаскивает оладью с самой невинной улыбкой, которую только можно было состроить. — Авансом? — Дилюк успевает скрыть ответную, когда поднимается из-за стола. — Я не собираюсь больше пропадать, если что. — Окей, — соглашается Кэйа. — Тогда буду считать это… — он откусывает кусок («м-м, вкусно»). — Подарком в честь нашего знакомства. Которое случилось еще три дня назад. — Оладья дружбы, — Хоффман опять повышает уровень неловкости в их беседе. Ага, а до того были пельмени дружбы, каша, батончик и бекон — тоже дружбы. Но остальным об этом знать не обязательно. Кэйа смотрит на свои мюсли с молоком так, словно прикидывает, как бы предложить их Дилюку взамен, но в конце концов разочарованно выдыхает: — Ладно, поделюсь в ответ в следующий раз. — Приятного аппетита, мальчики, — на кухню входит миссис Фарузан. — О, Дилюк, — она замечает его у раковины. — И ты тут. Дилюк как раз кладет тарелку на место и уже намеревается уходить, но хозяйка начинает говорить с Кэйей. О нем. — Ну что, долго искал этого оболтуса? — спрашивает она. Кэйа растерянно моргает. — Ну, пришлось немного задержаться, но он и сам… Дилюк чувствует, как бледнеет в тон к стене. Только не это. Если Кэйа сейчас скажет, что вернулся без него, встанет вопрос, что сам Дилюк делал в его комнате утром. И легенда о том, что он ночью спал у соседей просто потому, что пришел поздно, развалится за две фразы. — Но я нашелся, — быстро заканчивает Дилюк. Он многозначительно смотрит на Кэйю, пытаясь спасти ситуацию. — Да, нашелся, — Кэйа непонимающее косится на него, но, вроде как, пытается подыграть. — И где вы встретились? — миссис Фарузан только больше интересуется. — В магазине, — выпаливает Дилюк первое, что идет на ум. — На улице, — Кэйа не отстает. Хоффман даже жевать прекращает, когда они одновременно говорят то, чего не было. — То есть на пороге магазина, — продолжает нести околесицу Дилюк. — Да, а потом пошли в магазин вместе и… — Кэйа, спасибо ему, тоже не отстает. Миссис Фарузан хмыкает, но все же сдается. — Ну ты уж поблагодари его как следует, — говорит она Дилюку. Внезапно голос подает Хоффман: — Он подарил Кэйе оладью. Дилюк готов хлопнуть этой оладьей по лицу себя, Хоффмана и Кэйю за компанию. — И это такая твоя благодарность? — хохочет миссис Фарузан. — Нет-нет, это шутка, — неловко улыбается Дилюк. — Я… Кэйа нахмуренно оценивает его реакцию. А потом выдает последнее, что Дилюк от него ждал: — Он сводит меня в кино.