Темнота.
Почему вокруг меня темнота?
Я умерла? – задалась вопросом Персефона, ощущая каждой клеточкой кожи кромешную темноту вокруг.
Стоило только начать привыкать к этой черноте, как вспышка яркого света, больно ослепила. Попытавшись прикрыть рукой взгляд от этого ослепляющего света, я продолжала зажмуривать глаза со всей силы. Под опущенными веками начали расплываться фиолетовые круги.
Когда интенсивность света стала чуть ниже, а мои глаза уже не испытывали болезненных ощущений, медленно, но уверенно открыла их.
Какого хрена? – пронеслось в моих мыслях. Передо мной, на темно-синем ковре, в доме котором мы прожили с родителями до моих пяти лет, лежала мама.
Глаза ее были закрыты, а из-под головы растекалась лужа крови. Рядом, прижавшись к телу и плача навзрыд, сидела маленькая девочка с черными слегка вьющимися волосами. Это же я – пронеслось в голове.
Что здесь вообще происходит?!
Девочка продолжала отчаянно цепляться за тело матери, и умолять ее проснуться. Я же начала оглядываться по сторонам, чтобы заприметить хоть какие-то детали, которые мне помогут остановить этот кошмар. Смотреть на маленькую себя и раненую маму сил не было, хотелось упасть рядом и больше никогда не вставать.
Я плохо помнила обстановку этого дома, но некоторые детали были мне знакомы. Огромный книжный шкаф, располагающийся во всю стену из черного дерева.
Помню, как вечно пыталась залезть по нему на самый верх, словно на дерево и не понимала почему родителям так не нравиться эта затея.
А вот и моя любимая карусель – массивное кресло-качалка.
Думаю, любые слова излишни. Ох и заезды я устраивала на нем, закачаешься. Продолжая рассматривать практически забытый интерьер, мне удалось отвлечься от происходящего. Но когда плач маленькой девочки усилился, игнорировать все это не представлялось возможным.
Мерлин, где же отец? Ну хоть кто-нибудь? Кто-то ведь должен помочь. Это было взаправду или просто игра подсознания? Я совершенно не помню этого момента. Продолжая неотрывно смотреть, на истекающую кровью маму и бьющуюся в истерике пятилетнюю себя, я была на грани, чтобы присоединится к этой истерике.
Но я стойко держалась, повторяя себе, что это все не взаправду, все не по-настоящему.
Я крепко зажмурила глаза и повторяла эту мантру снова и снова. Не знаю, сколько простояла так с закрытыми глазами, но решившись открыть их, уже не увидела этого ужаса. Зато перед глазами предстало кое-что другое.
Этот момент я уже хорошо помнила и прекрасно знала, что будет происходить дальше.
Второй курс школы.
Неуклюжая и необщительная Персефона, не нравилась своим сокурсникам, и они решили крайне изощрено «пошутить».
Как итог двенадцатилетняя девочка, до одури боящаяся темноты, заперта в одном из подземных укрытий Дурмстранга, в котором по легенде, школьники зашедшие туда неминуемо погибают.
Этот ужас и страх, который тогда пережила был просто неописуем.
Все внутри меня в тот момент билось в истерике и страхе скорой, неизбежной смерти. Я орала до хрипотцы в голосе, слезы катились огромным градом из глаз, а сквозь дикую истерику пробивался только один вопрос:
«За что?».
И вот теперь, снова стою в этом темном подвале и вижу сквозь темноту свой силуэт, колотящий дверь и орущий диким криком.
Мерлин это был самый настоящий животный страх. Слегка отвернувшись от этой картины, я утерла скопившиеся в уголках глаз слезы.
Стоя в непонимании, что мне нужно было сделать в этих ситуациях. Помочь? Но как? Или смысл в том, чтобы я просто наблюдала?
Что за бред здесь твориться?! - с болью в голосе прокричала, подняв взгляд к темноте надо мной. Но ответа, ожидаемо не было, а маленькая девочка кричала и кричала без остановки и только молила Мерлина о спасении.
Когда перед глазами начало светлеть, я подумала, что мои молитвы услышаны, но как же я ошибалась.
Такое чувство, что меня пытаются провести через самые худшие и болезненные моменты моей жизни.
Передо мной стоял мой самый первый парень. Мне было семнадцать, а ему двадцать два. Он снова кричал на меня, и я прекрасно знала, что будет дальше.
Подбежав к нему, я попыталась оттолкнуть его от семнадцатилетней, заплаканной и запуганной себя. Но мои руки прошли сквозь него. В тот момент я поняла, что никак не могу на это повлиять. Мне было жутко больно переживать это снова, смотреть на это со стороны.
Как же хотелось защитить юную версию себя от всего этого дерьма.
Но мне остается только наблюдать. Сидя на полу ненавистного дома этого, с натяжкой сказать, человека и закрывая лицо руками.
И вот крик затихает, раздается свист и звук удара. Я плотно прижимаю руки к ушам, а лицом утыкаюсь в свои коленки. Я не могу, не хочу этого видеть и слышать. Но звуки проникают в мое сознание, несмотря на все усилия.
Я слышу свой же плачь и мольбы остановиться. Опять свист и удар, еще удар и тишина. Приподняв голову, вижу как к месту где я сижу подбирается струйка крови.
Черт, черт, черт! Я его убью! Задушу! Ненавижу!!!
Движимая лютой злостью, вскакиваю с места и стремлюсь к этому ублюдку. Но спустя шаг, лицо этой мрази растворяется, и я оказываюсь в другом месте.
Да какого хрена? – только и проноситься в моих мыслях.
Это шутка какая-то? Я так и буду перемещаться от одного ада в другой? Если я уже умерла, то давайте без прелюдий пожалуйста – молила в своей голове неизвестно кого.
Теперь я стояла и наблюдала как этот же ублюдок, избивающий меня мгновением ранее, сидит и виновато признается мне в измене. Рассказывая все в мельчайших подробностях.
До сих пор помню наизусть все его слова. Забавно, а мне казалось, что давно это отпустила и забыла.
Первое предательство.
Вижу, как моя младшая версия сидит, сгорбившись и впивается ногтями в плечи. Ощущения и боль от предательства нахлынули, будто в первый раз слышу это признание. Кровавые полумесяцы на плечах и опухшее от слез лицо.
Мерлин, и я его тогда простила. После всего, я его простила.
Моя малышка, что же он с тобой творил. Мне так хотелось подойти и обнять свою младшую версию, но это ничего бы не дало, оставалось только смотреть на эту картину, слушать и переживать вновь всю ту боль.
Черт подери, это вообще когда-нибудь кончиться? Я не настолько сильная, чтобы переживать это снова.
Но никто меня не слышал, и я отправилась дальше в путешествие по персональному аду.
***
Зайдя в замок, Роб и Деймонд были встречены профессором Макгонагалл.
-Здравствуйте. Меня зовут Минерва Макгонагалл и я провожу вас к директору – довольно сухо произнесла декан гриффиндорцев.
-Здравствуйте – только и успели произнести мужчины и тут же поспешили за развернувшейся Минервой.
Путь казался слишком долгим. Ожидание словно убивало.
Мне хотелось бросить их у убежать в подземелья, чтобы найти Снейпа и вытрести из него все ответы. Но я понимал, что импульсивность в этом деле мне не поможет. Оставалось смиренно проходить коридор за коридором, в надежде получить заветную помощь.
***
-Здравствуйте господа. Присаживайтесь. Рад видеть вас в добром здравии мистер Харрис.
Деймонд в недоумении повернул голову в мою сторону и взглядом пытался спросить, о чем говорит директор.
-Что вас привело ко мне? – любезно спросил Альбус.
Я решил не ходить вокруг да около и начать с главного.
-На днях Персефона Лестрейндж была ранена неизвестным заклинанием – после этой фразы лицо Дамблдора утратило прежнюю веселость и приобрело обеспокоенный вид.
Значит Снейп сам к нему не приходил.
Это Деймонд Лестрейндж, отец Персефоны. Директор и Деймонд еще раз обменялись приветственными кивками.
Мисс Лестрейндж была ранена, находясь у своих родителей в Исландии. Сейчас она в магической коме, из которой мы не можем ее вернуть в силу того, что заклинание было, судя по всему, новым и неизвестным. Ранил ее Северус Снейп. Вот тут-то лицо Дамблдора больше не было обеспокоенным, оно явно приобрело выражение шока и неверия.
-Вы уверены юноша? – спросил Альбус.
-Абсолютно. Если необходимо могу предоставить воспоминания – лицо Альбуса становилось серее тучи в дождливый день.
Мы поехали вместе к ее родителям. Это было моей идеей. Я думал, что смогу ее обезопасить – горько усмехнулся, упираясь взглядом в директорский стол.
Альбус сидел в полной растерянности. Он совершенно не знал, что делать в этой ситуации. Точнее знал, но ему этого всего очень не хотелось.
Не хотелось устраивать разборки и выносить их из школы. Но все-таки покушение на жизнь одного профессора на другого и последующая магическая кома, это уже слишком серьезно. Невовремя это все конечно. Прям во время турнира.
Хотя такое никогда не бывает вовремя.
Приняв решение Дамблдор заговорил.
-Хорошо. Я вас услышал.
Тогда давайте для начала вы покажете мне воспоминание о случившемся, а дальше будем решать, как именно действовать. – вставая из застола и призывая омут памяти произнес директор.
