***
Уже в коридоре меня нагнал Роб. -Персефона, постой – догоняя меня позвал он. Не хочешь объяснить, что это вообще было? -Нет – развернувшись продолжила свой путь. Он резко схватил меня за локоть, пытаясь остановить. Зашипев, точно от ожога, повернулась лицом к нему, выпалив: -В этой ситуации нечего обсуждать! Я сделала, то, что должна была! – вырвала руку из его некрепкой хватки, собираясь уйти, но меня остановил такой жалобный и разочарованный голос. -Но ты же убила его… -Рада, что ты заметил. А теперь оставь меня пожалуйста в покое. Наблюдавший за всей этой картиной со стороны Пит, подошел к нам ближе, намереваясь вмешаться. -Мистер Ходжез. Вам что-то нужно? – любезно поинтересовался Роб, надеясь не привлекать внимания к возникшей между ним и Персефоной ситуации. -Да. Я хотел бы, чтобы вы оставили в покое мисс Лестрейндж – с уничижающим взглядом посмотрев на целителя. Кажется, вас заждались дома, так что идите. -Что?! – от возмущения и непонимания у Харриса сбилось дыхание. -Разве я ошибаюсь мистер Харрис? Или ваша жена уже привыкла, что домой вы почти не приходите? – изогнув бровь в притворном удивлении поинтересовался Пит. Мой взгляд резко стал стеклянным. Посмотрев на Пита, казалось, в этот момент мое сердце разбилось на тысячи осколков, в очередной раз. Откуда он знал? Откуда этот человек все знает? Да, Роб был женат и у него подрастала прекрасная дочка. Я знала об этом. Знала всегда. Наши отношения начались так резко, с такой страстью. Я знала, что я отвратительный человек раз позволила всему этому случиться. Но Роб был так искренен со мной. Он не скрывал этого факта. Говорил, что давно планировал уйти от жены и я тут совершенно не при чем. И он ушел. Буквально через неделю мы съехались. Мы жили вместе и все казалось прекрасно. Я почти и забыла, что он женат. Что у него есть семья. Он так искренне хотел построить со мной нечто настоящее, честное, что я и забыла, что строить это прекрасное, мы пытаемся на отвратительной лжи. А на ней как известно, ничего хорошего не построишь. Но я упорно верила, что у нас все получится. А буквально через пару месяцев он начал отдаляться. Отдаляться все сильнее с каждым днем. Пока в один теплый летний день не сообщил мне, что поторопился, что не готов к серьезным отношениям. Тогда-то я и сломалась. После было много слез и боли, самоповреждающего поведения и тонны отчаяния. А после наш отпуск у моря. И снова боль… Нескончаемая, оглушающая своими масштабами боль, которая не стихала ни на мгновение. Со временем я узнала, что он вернулся к жене. Но лично он мне никогда об этом не говорил. Мы предпочитали не поднимать эту тему, делая вид, что ее не существует. И от того его последующая забота была мне поперек горла. Все, казалось, одним большим притворством. Особенно сейчас. Сейчас это понимание так явно настигло меня, что казалось все внутренности подступили разом к горлу и наровились выйти наружу. -Откуда? – задыхаясь от шока ответил Роб. Это ты ему сказала? – резко поменявшись в лице он посмотрел на меня с нескрываемой злостью. Но ответа он не получил. Я просто стояла в полном онемении, словно в меня попало обездвиживающее. Не могла пошевелиться. И слезы начали тихонечко скатываться по щекам. Подняв на него взгляд, встретилась с холодным серым омутом. Развернувшись, твердым шагом я ушла прочь. Прочь от этих эмоций, от этого человека. Хватит. Словно, когда Ходжез произнес эти слова вслух, это стало правдой. Стало реальностью. Я не могла больше этого отрицать. Он женат. И все его поведение одна сплошная ложь. Навряд ли он сам понимает, где в его действиях осталась правда. Глаза застилали слезы, а лицо оставалось безэмоциональным, точно высечено из камня. Добежав до своих покоев, кинулась к аптечке, откупорила нужный пузырек и залпом осушила его. Зелье сна без сновидений подействовало моментально, и завалившись на пол, возле шкафчика с зельями, так и не дойдя до кровати, уснула.***
Естественно, новость о произошедшем в министерстве магии быстро разлетелась по школе. Все сочувствовали бедному Поттеру и восхищались его героизмом. Как же, святой Поттер. Но у Драко он вызывал только злость. Конечно, она была естественна, ведь из-за этого придурка его отца упекли в Азкабан, а мать плакала ночами, думая, что я не вижу ее покросневших глаз и опухшего лица, по утрам. Но была ещё одна причина для жгучей ненависти, которую он прятал глубоко-глубоко в себе. Какого черта он потащил с собой Грейнджер. Вот какого хрена. Этот недоумок вообще пользуется этой круглой хреновиной на его шее, или она у него только для ношения очков предназначена. Первые двое суток для Драко были просто невыносимы. С одной стороны, отец, которого заключили под стражу, мать вечно в слезах и естественно злость Волдеморта, обрушившаяся на Драко, хорошей порцией круциатуса. Руки до сих пор иногда произвольно подрагивали. С другой же стороны абсолютно неуместный страх за это несносную Гриффиндорку. Он сотни раз пытался выкинуть ее из головы. Убеждать себя, что она всего лишь обычная грязнокровка не заслуживающая и капли сострадания, но видимо сердцу не прикажешь. И если все эти противоречивые чувства в нем возникали, значит сердце у него пока ещё есть. Вопрос - на долго ли. Спустя два дня, через свои источники в школе, Драко узнал, что она очнулась. Камень, упавший с его души в этот момент, напугал его не хуже Боггарта. Не мог он переживать так сильно за какую-то грязнокровку. Но чувства говорили о другом. Он не чувствовал злости к профессору Лестрейндж, убившей его "соратника". Наоборот, только благодарность и удовлетворение. Иначе пришлось бы бороться с желанием сделать это самому. Честно говоря, сама новость, что с виду безобидная и хрупкая профессор, с такой лёгкостью применила убивающее проклятие, очень удивила Драко. Но вместе с тем вызвала глубочайшее уважение. И чтобы не кричали "святые" гриффиндорцы, нужно иметь стальные яйца, чтобы вот так взять и убить, пусть и врага. То, что она не стала изображать из себя святошу и накладывать на пожирателей оглушающие чары как большинство орденовцев, вызывало восхищение вперемешку со страхом. Оказывается наш профессор не так уж и проста и что ещё от нее можно ожидать...***
Открыв глаза, Гермиона не сразу поняла, где находится. Тусклый свет расползался по комнате. Белый потолок и такие же стены, знакомые ширмы. Она в больничном крыле. Но как я сюда попала. Воспоминания не хотели возвращаться. Но проморгавшись, и собрав мысли в кучу, словно снежная лавина вернулись воспоминания прошедшего дня, или дней. Сколько она пролежала в больничном крыле она не знала. Последнее, что она помнила это отдел тайн, Люциус Малфой, затем множество различных заклинаний, Долохов, фиолетовый луч, лицо Драко, а следом пустота. Паника ненадолго захлестнула ее мозг, пока понимание, что, если она находится в больничном крыле значит им все же удалось выбраться, разлилось теплом по телу. Гарри. Вторая мысль, которая забилась в ее сознании, точно разъяренный пикси. Где он, что с ним? Он жив? Вопросы градом сыпались один за одним в ее голове, но задать их было некому. Она была одна. Наверное, стоило кого-нибудь позвать, дать понять, что она жива и находится в относительном порядке, но усталость догоняла девушку с бешенной силой и решив, что ещё успеет потревожить окружающих, прикрыла глаза и уснула крепким сном.***
Темный Лорд был зол как никогда. И поскольку выместить свою агрессию на непосредственном виновнике проваленной миссии, он не мог, так как тот отдыхал в Азкабане, под раздачу попали все остальные. Больше всех досталось Беллатрисе и Драко. И если женщина переносила свое наказание стойко, с полным повиновением и даже извращённым наслаждением, то Драко этот опыт дался крайне нелегко. -Как вы уже знаете, дорогие мои, ваши товарищи успешно провалили свою миссию - раздался шипящий голос Лорда в звенящей, полной животного страха тишине. Мы даже умудрились понести потери. И как бы не прискорбно это было, меня радует, что слабейшие отсеиваются сами. -Северус... - обратился к нему Волдеморт. -Да, мой Лорд - сделав шаг вперёд, и склонив голову, ответил мужчина. -Кто-нибудь из ордена погиб? - он спрашивал, точно с издёвкой, иронией. Ведь ответ на этот вопрос он прекрасно знал. -Нет, мой Лорд. Никто не погиб. И не получил серьезных травм, кроме грязнокровки Поттера. И та насколько мне известно идёт на поправку. -Вот как... А теперь скажите мне друзья - повернувшись своим змеемодобным лицом к испуганным пожирателям. Как так получается, что орден отделался лишь ссадинами, а у нас погиб Долохов. С каких пор обычная учительница в состоянии наложить убивающее, а матёрые пожиратели явно использовали чары танцующих ног, или заклинание щекотки? Если вы забыли, то я вам напомню! Вы Пожиратели смерти! - прогрохотал его голос на весь зал. Вы можете убивать всех, кроме Поттера, он мой! Так объясните на милость - начал довольно тихо говорить он, перетекая его голос превращался из обманчивого спокойствия в раскаты грома, разносившиеся эхом по всему залу. Какого Мерлина вы их не убивали?! - этот вопрос был, судя по всему, риторическим. Пожиратели, молча стояли, опустив головы и потупив взгляды в пол, словно толпа провинившихся школьников. Не дождавшись ответа, он принял их покорность и страх и приказал всем разойтись, оставив только Драко и Северуса, что неимоверно испугало как Зельевара, так и мальчишку, но по совершенно разным причинам. Но возможности ослушаться, уйти, у них никогда и не было…***
Роб был в ярости. Ему хотелось прикончить этого козла на месте. Откуда он вообще узнал. Кто он блять такой? Он знал наверняка, что Персефона низачто бы никому об этом не рассказала, даже не смотря на то, что парой часов ранее сам усомнился в этом. По началу он даже не обратил внимание на нового человека в ордене. Но сейчас он в полной мере осознал, что этот человек обладает информацией, которая доступна единицам, что по определению делает его опасным. Что еще он знает? Целитель сидел за своим рабочим столом, в госпитале святого Мунго, и пил огневиски. Ему было плевать, что рабочий день еще не окончен, а пациенты или коллеги могут в любой момент застать его в таком виде. Пару часов назад он пулей вылетел из Хогвартса, еле сдерживаясь, чтобы не накинуться на Ходжеза прям в коридоре школы, а теперь сидя в своем удобном кресле и распивая алкоголь, мог спокойно окунуться в свои мысли. Что ему теперь делать? Он понимал, что теряет ее. Теряет Персефону. Он не мог этого себе позволить, не сейчас. Но у него не было ни малейшей идеи как это исправить. Хотя…