Закрой уши и слушай

«Дорогой дневник» — Октавия в очередной раз начала выписывать эту фразу. И опять застыла над пустой страницей. Ни прогуляться налить чай, ни посидеть на окне, ни полистать для вдохновения Грехограмм не помогло. Она вздохнула, перевалилась с живота на спину и положила открытый блокнот себе на грудь. Опять этот сон. Она идет по темному коридору. Нет. Это не коридор, это длинная пещера. Стены сочатся водой, вдоль стены пробирается журчащий ручеек. Она идет вперед, на тусклый мерцающий свет. Идти не хочется. Она чувствует, что там ее ждет что-то нехорошее. Что-то очень плохое. Но больше идти некуда. Почему-то повернуть не получается. «Тебя не существует». Вия слышит это прямо у себя над ухом. Она крутит головой, пытаясь увидеть источник голоса. «Тебя нет. И никогда не было. Я тебя выдумал». — Так вот же я! — Кричит она. Поднимает перед собой руки, смотрит на них. — Вот я! Самая что ни на есть настоящая. «Я тебя выдумал…» — Голос тихий, грустный, и она почти его узнает… почти. Голос мальчика. Может, подростка — разобраться в этой пещере с ее акустикой сложно. Внезапно она понимает, что мальчик, который это говорит, где-то впереди. И если ускорить шаг, то можно его догнать. Она убыстряет шаг. Переходит на бег. «Выдумал». — Теперь тише. Почти шепот. Еще немного, еще несколько шагов, и она дойдет до конца коридора, выйдет на свет. — Я настоящая! — Кричит она, уже запыхаясь. Нога попадает в ручей, холодно, мокро, ощущение такое яркое, какое обычно не бывает в мареве сна. Останавливается. — А что, если… — говорит она. — А что если меня действительно нет? От этой мысли пронзает волна дикого, животного ужаса. Она снова поднимает руки, чувствует их, но не видит! И слышит впереди шипение. Нет, не шипение, смех. Она слышала такой смех. Так смеются змеедемоны, со свистом, придыханием, будто втягивают одновременно воздух, заливаясь хохотом. Демон что-то шипит сквозь смех. И на долю секунды она понимает. И это настолько ужасно, что ее буквально выкидывает из сна. Встав, Вия подошла к компьютеру и снова нажала на иконку Адтуба. Порылась в истории. На бежевом диване на фоне успокаивающий молочно-белой стены, посередине которой висел постер с бронзовым буддой, сидящим в позе лотоса, вещала грешница-олень: — Дневник снов помогает разобраться в сигналах, которые посылает наше подсознание. Это могут быть отражение проблем, которые тревожат нас днем, которое воображение перерабатывает в гиперболы и образы. Нащупав повторяющиеся паттерны, мы можем расшифровать, что именно нас тревожит и предпринять действия, помогающие преодолеть внутренний стресс. Вы можете приобрести мой курс… Дальше Вия равнодушно промотала еще двадцать минут, на которых грешница поочередно показывала какие-то книги, тетрадки и даже подушки для сна. — … ну а для начала просто попробуйте выписать ключевые образы. И попробуйте ощутить, какие эмоции они у вас вызывают. Вия снова взяла блокнот. Положила перед собой. Вывела: «Меня нет». И уставилась на эти слова. В дверь тихо постучали. Вия тут же захлопнула блокнот, засунув его под груду книг. — Папа? — Нет. Это я. Дядя Альф. — глухо раздалось из-за двери. — Я могу войти? — Ээээ… — Вия быстро оглядела комнату. Так. Кровать заправлена. Одежда… она подняла валяющиеся на полу тряпки и по-быстрому запихнула их под кровать. Еще раз оглядела комнату. Выудила приблудившийся под столом носок, засунула в корзину для мусора. — Да. Дверь открылась. — Точно можно? — Да. — Вия кивнула головой. — Дядя, а что ты тут делаешь? Андреальфус пожал плечом, входя и аккуратно прикрывая за собой дверь. — Заехал проведать твою маму. По пути домой из города. — Она еще не вернулась. — Я понял. Решил подняться к тебе. — Он прошел внутрь, подошел к ее кровати, сел на нее, устроившись прямо напротив Вии, сидящей в компьютерном кресле. Та подтянула к груди одну ногу, обняла, прижимая коленку к груди, и качала другой. — Как тебе поездка? — Начал он. — С Ральфом? Все было супер. Он забавный. Хотя, конечно, пару раз мне досталось… но я тут сама была виновата. — Что, путала газ с тормозом? — Андре склонил голову набок, слегка приподняв бровь. — Не только. Пыталась перестроиться из ряда в ряд и меня чуть не снесло. Но я выправилась. Он обещал, что в следующий раз поучит меня, как ездить по автостраде, а не просто по дороге. И заезжать парковаться к супермаркету. — Ральф, конечно, тот еще тип, но он действительно отличный водитель и у него громадный опыт обучения вождению. Я договорюсь с ним. Только не так экстренно. А то этот шельмец мне опять выставит конский счет. Андре замолчал. Слегка скривил клюв. Выдохнул. — Вия, прости, пожалуйста. Я действительно был несколько рассеян в последнее время. — Да ладно… проехали. — Вия махнула рукой. — И не замечал, что у тебя что-то не так, — продолжил Андре. — Что происходит, Вия? Октавия расцепила руки. Коленка выскользнула, и нога со стуком приземлилась на пол. — Все нормально. — Угрюмо сказала она, встав с кресла. — Нет, не нормально. — Тихо, но настойчиво ответил Андре. Похлопал на кровать рядом с собой. — Давай, садись. Вия помялась. Взяла чашку чая. Обошла кровать, залезла возле изголовья, уселась, скрестив ноги, положив на них подушку и водрузив сверху чашку с чаем. — Я никому не скажу. — Я знаю, — вздохнула Вия, играясь с ложкой. Перегоняя ее большими пальцами в чашке взад-вперед. — Просто… это как-то сложно сформулировать. — Попробуй. — Андре развернулся так, чтобы быть к ней лицом. — Это как-то связано с мамой и папой? — Со всем. — Вия уставилась на чашку. — Все просто… давит. Андре кивнул. Выжидательно уставился на Вию. — Как будто что-то поломалось, а что — я никак не пойму. Мама последнее время почти не разговаривает. Взрывается сразу. Я тут же ухожу в свою комнату. Или в сад. Если она оказывается с отцом в одной комнате, то сразу же начинается скандал. По любому поводу. Папа почти никогда не отвечает. Только смотрит на нее. А она от этого еще сильнее заводится. Она сжала клюв. — Сегодня утром я слышала, как она что-то кричала в гостиной. Потом раздался звук, будто стекло бьется. А чуть позже я столкнулась с папой, и он быстро прошел мимо меня. Прикрывая рукой лицо. Я спросила, что случилось, а он ответил, что ничего страшного. Мол, резко подул ветер, а он стоял прямо возле окна, и его ударило рамой. А потом мы работали в саду. Ну, пересаживали цветы. Он закатал рукава, чтобы не испачкаться, и у него на предплечье был громадный синяк. Я спросила, он сказал, что уронил на себя полку с цветами. — Ну и? — Он уже пару месяцев так роняет на себя полки с цветами и неудачно стоит у окна. А еще стукается лбом о дверь. Или спотыкается на лестнице. — Ты думаешь, это связано с тем… — Андре помедлил, подтянул под себя ногу, поставил на нее локоть. — С тем, что от твоего папы стало часто пахнуть абсентом? Октавия подняла глаза от чашки. Посмотрела на дядю. — Наш лакей, похоже, тоже начал ронять на себя полку с цветами и стукаться о дверной косяк. Водитель, если так, на прошлой неделе не просто фрамугой ударился, а врезался щекой в ворота. А горничная что, расчесала щеку так, что там четыре борозды пропахало? Андре помрачнел. Нога, стоявшая на полу, начала нервно отбивать неровный ритм. — А мама… она что-то тебе… — Два дня назад она вечером влетела в мою комнату и начала орать, что я опять развела здесь бардак. А потом подняла тапочек, который лежал около порога, и запустила им в меня. Потом как-то притихла, гаркнула, чтобы я тут же привела все здесь в порядок и свалила. Ну и еще, когда мы вчера одевались на вечер, заявила, что я вся растрепанная, взяла щетку для перьев и начала с силой меня расчесывать. Я ей говорю — мама, не надо, дай, я сама причешусь, а она только шипит, и еще сильнее надавливает, так, что больно. Мне уже казалось, что еще немного, и она уже скальп начнет с меня снимать. А это еще костяная щетка, она жесткая. Я вывернулась, а она замахнулась, и… — Октавия всхлипнула. — Я дернулась, и она попала мне по плечу. Вот. Октавия завела руку за ворот и приспустила рубашку. Показав багровый, начинающий желтеть синяк. Андре потянулся, и, не спрашивая, аккуратно перехватил рукой чуть ниже синяка. Пробежал по нему пальцами. Октавия дернулась от прикосновения и продолжила: -. Раньше она… она не была такой. Она прежней бывает только тогда, когда мы куда-то выезжаем. И рядом кто-то другой. Тогда она снова шутит, улыбается. А когда мы вдвоем… знаешь, все с каким-то подвохом. С этакой ехидцей. Вроде бы и не скажет ничего особо обидного, а все время ощущение, будто тебя в помои макнули. Она слегка повела плечом. Дядя отстранился, отпуская руку. — Просто… Когда она рядом, все время ходишь напряженная. Такое ощущение, что делаешь что-то не так. Или не правильно. Даже если знаешь, что все должно быть хорошо, начинаешь выискивать, в чем накосячила, и ведь начинаешь косячить, даже если этого не хочешь. Как проклятье какое-то. А папа… Совушка повела плечами. — Папа будто перестал меня замечать. Он либо какой-то чересчур оживленный, хватается за десять дел сразу, либо смотрит сквозь меня, будто я стеклянная. И все время: «Да, Вия, хорошо, Вия, обязательно, но давай чуть позже». И улыбается этой своей странной потерянной улыбкой. Сидит в библиотеке, вроде как читает книгу, а я когда прохожу, вижу, что это одна и та же страница. Иногда с ним бывает так, как раньше, а потом… ты понимаешь, что это просто подделка. Он пытается, но ему на самом деле ничего не неинтересно. Он как тень себя прежнего. Загорается, а потом тухнет. И только хочет, чтобы ты его оставила в покое. А потом вдруг начинает меня обнимать, говорить что-то хорошее, и от этого еще страшнее становится, потому что это с каким-то таким надрывом, что я сама начинаю подыгрывать, делать вид, что все хорошо, а самой хочется вырваться и убежать, потому что это ненормально! Андре кивнул. Вия вздохнула и продолжила: — Тут такое дело… Я недавно смотрела один человечий мультик. «Коралина в стране кошмаров». Про девочку, которая случайно попала в другой мир. Почти такой же, как ее, только вместо глаз у всех были пуговицы. И вначале ей там хорошо, а потом она понимает, что это только уродливая калька с реальности. А ее мать на самом деле — замаскированный главный монстр. Другая мама. Я его смотрела, и сначала меня он совсем не задел. Ну сказка и сказка. А теперь он не выходит у меня из головы. Словно я в какой-то момент провалилась в такой другой мир, и не заметила. А теперь не то, что не знаю, как выбраться, а даже не знаю, а была ли вообще когда-то эта другая, настоящая реальность. Знаешь, что самое страшное? — Что? — тихо откликнулся Андре. — С каждым днем я все больше забываю, а как надо, чтобы было правильно! — Глаза Вии блеснули малиновым отблеском. — Я боюсь, что однажды проснусь, и решу, что нормально — это вот так, как сейчас! — ее голос сорвался на крик. — Вия… — Что Вия? Я несу чушь, да? — Она с вызовом посмотрела на дядю. — Надо просто принять жизнь, какая она есть, и приспособиться? — Вия. Слушай. Ты достаточно взрослая, чтобы сама приезжать ко мне, когда этого захочешь. — Что? — Вия дернула головой. Глаза полыхнули малиновым, а затем потихоньку начали затухать. — Всегда. В любое время. Если это срочно — то просто звонишь мне и просишь открыть портал, и я тебя заберу. Пока не научишься делать этого сама. А когда получишь права — просто берешь машину и едешь. Только предупреди, чтобы я тебя встретил. Вия смотрела на него широко открытыми глазами, забывая моргать. — Если тебе нужно что-то — напиши, отдай дворецкому, он закупит. Для занятий — скажи мне. Я сегодня же отдам распоряжения, чтобы тебе освободили дополнительные помещения для занятий, кабинета, собственной гостиной и гардероба. Нужны еще какие комнаты — сделаю. Октавия открыла рот. Закрыла. — Ты серьезно? — потрясенно выдавила она. Андре кивнул. — Я думала, что сейчас ты скажешь, что поговоришь с мамой. Или папой… — Думаешь, от этого будет какой-то толк? — Или скажешь, что мне надо повзрослеть, и не вести себя, как ребенок. — Вот и веди себя, как взрослая. Клюв Октавии расплылся в улыбке. А затем Андре захлестнул восторженно вопящий вихрь перьев, повисший у него на шее, рокочущий, пищащий и воркующий одновременно. — Тави, успокойся! Ты мне сейчас все ребра поломаешь! — Пытался он урезонить. Тщетно. — Ты правда серьезно! — раздался вопль прямо над ухом. Оставалось только смириться со стихией. Наконец, Октавия отпустила его. Андре чуть отстранился, поднимаясь с кровати. Кивнул в сторону двери. — Я пойду. Скорее всего, Стелла уже приехала. Вия кивнула. Подняла подушку. Пролитую на постель чашку. — И, Вия? — дядя стоял в проеме двери. Та подняла голову. Вопросительно посмотрела на него. — Никому не позволяй пришивать себе вместо глаз пуговицы. И, улыбаясь, подмигнул ей.