Закрой уши и слушай

— Ты можешь не ходить, если не хочешь… — Тихо вставил Гор. Андре тяжело вздохнул, взлохматив перья на затылке. Соскользнув с кровати, он подошел к трюмо, опустился на пуфик перед ним и, небрежно взмахнув рукой, зажег свечи. В полумраке комнаты они отбрасывали неверный голубоватый свет на его отражение. Взяв флакончик с маслом, он рассеянно вылил немного на ладонь и начал втирать в скальп, перебирая перья на голове. — Все не так просто… — процедил он, с явным неудовольствием косясь в зеркале на отражение Гора. Тот, безмятежно подобрав по-турецки ноги, сидел на ковре, обложившись пакетиками с порошками, и медитативно засыпал их в курильницу по какой-то сложной и одному ему понятной схеме. — Сегодня же особый день. — Не хочешь огорчить свою сестру? — прощебетал Гор, не отвлекаясь от процесса. — И это тоже, — вздохнув, признался павлин, перебирая перья. — У меня какое-то… нехорошее предчувствие от всей этой ее затеи. «Пока не развелись…» — Скривился он. — Девочка права. Чистой воды позорище. Это даже казалось забавным. Позлить Столаса. А теперь…. Не знаю. — Что, ты что-то предчувствуешь? — Гор распаковал очередной пакетик и мерной ложкой начал засыпать искрящийся желтоватый порошок. — Я не силен в предчувствиях. Я тебе не пророк! — Огрызнулся Андре. — В отличие от Столаса… Он повернулся к Гору. — Я знаю, у тебя непростые отношения с зятем… — Вот именно! А теперь… Может, не стоило так потакать Стелле со всем этим… У нее же нет чувства меры, даже когда дело касается просто того, чтобы отпустить лишнюю шпильку. А сейчас… Она серьезно перегибает палку. И даже не чувствует этого. И так у них в доме бедлам сплошной. Вон, Вия… Ты знаешь, она такой скандал закатила. Она же чувствует, что между ними не все в порядке, и теперь это рикошетом бьет по бедной девочке. — Подростки всегда такие. Как натянутая струна. — Гор аккуратно засыпал в курильницу искрящийся синий порошок. — Да, но в чем-то она действительно права. Ей уже пора заводить свою семью, а что она каждый день видит перед глазами? Какой пример? Вечные скандалы на пустом месте, от которых хочется убежать со всех ног? И, разумеется, наплевав на все предосторожности, ввязаться в очередную историю? — Ты утрируешь. У нее есть и хороший пример перед глазами. Андре вопросительно на него покосился. Гор, вздохнув, махнул в его сторону рукой. — Что, я? — Перья на хохолке Андре поднялись. Он опустил руки, которыми укладывал перья. А затем со стоном провел рукой по лицу. — Ну, конечно же… Вот в чем дело… Гор, я — самый отвратительный пример для Вии. Вот откуда у нее такие мысли… — пробурчал он под нос. — А почему нет? Ты — состоявшийся человек, который… — Который живет в свое удовольствие без семьи с тем, с кем хочет, и ухитрился взломать систему, ускользнув от обязанности жениться, как только достигнет совершеннолетия. И вот теперь она тоже пытается найти свой способ… Вот я дурак… — А что в этом не так? — Да все не так! — рявкнул Андре. — Одно дело я, а другое — наследная принцесса, которая сейчас шею себе свернет с каким-нибудь идиотским планом. Гор, ты не представляешь, какой упертой может быть эта девчонка! — Андре, не думай, что я лезу со своей колокольни в дела чужой семьи, но ты, похоже, все утрируешь. И воспринимаешь обычные подростковые закидоны за что-то по-настоящему серьезное. Ей нужно просто, ну, не знаю, развеяться. Она же вся как натянутая струна. Ты же знаешь подростков. Все делят на черное и белое, и не видят оттенков. — Тысячи оттенков серого… — Хмыкнул Андреальфус. — Стелла слишком ее затравила. Может, ты и прав. Может, действительно… Кстати, а что ты тут устроил в моей, между прочим, комнате? — Немного развею напряженную атмосферу. — Гор размешал смесь, и, поднеся зажигалку, запалил курильницу, надев на нее крышку. В комнате повеяло легким сладковато-свежим запахом. — Вот так. Гармонизация и релакс. Вот что нужно, чтобы привести себя в порядок. Он встал и подошел к Андре. Тот напряженно уставился на него снизу вверх. — Давай я тебе помогу прихорошиться, — мягко предложил Гор, потянувшись к флакону. Вылив немного на пальцы, он размазал жидкость между ладонями и, присев, начал сам втирать ее в кожу головы Андре. — Как у нас говорят, сиди тихо, смотря на Нил. И ты увидишь, как его вечные воды унесут прочь все твои беды и тревоги… — Как ты ухитряешься быть таким… — Каким? — Игриво переспросил Гор. Андре помолчал. — Вот здесь хорошо. Еще немного почеши, — попросил он. — Так каким? — Гор слегка выпустил когти, почесывая кожу. — Как будто рядом с тобой все становится простым и неважным. — Андре подался чуть вперед, подаваясь ласкающим прикосновениями. — Будто когда я с тобой, словно паришь в небе. Взмываешь над всем этим дерьмом, которое каждый так и пытается на тебя вылить, и смотришь на все отстраненно, свысока. — Вот. Значит, моя магия начала действовать. — Боюсь, это не магия, — прошептал Андре, закрывая глаза. — А если нет, то что? — спросил Гор. Пальцы опустились чуть вниз, разминая шею и плечи. Андре покачал головой. Вздохнул. Отстранился, подавшись чуть назад и выскальзывая из чутких прикосновений. — Не надо об этом… Гор присел на пятки. Опустил руки на колени. — Ты все же не хочешь огорчать сестру. Андре махнул рукой. — Это большая редкость, сохранить связь с сестрой, даже будучи взрослыми. Я, когда гляжу на вас с ней, всегда этому восхищаюсь. Обычно ведь как — стоит вырасти, обзавестись своими семьями, и все. Каждый погряз в своих делах. Вспоминаешь о других членах семьи только на семейных праздниках. А ты и сейчас с ней не разлей вода. Так о ней переживаешь… Ты ведь всегда недолюбливал ее мужа? — Со всем этим не все так просто. Со Стеллой… Да и с Столасом тоже. Ты ведь знаешь, как устроено у людей нашего круга? Ты дружишь с тем, на кого тебе указывают. Потому что надо уже в детстве притереться. Вас же ждут великие дела, — с сарказмом добавил Андре. — Узнавать друг друга. Сильные, а, что еще важнее — слабые стороны. Столас, Стелла и Андре… Вечно ходящая вместе троица. «Познакомься, Андре, это Столас, он будет мужем твоей сестры. А теперь бегите, поиграйте вместе…» Вот мы и играли. Скорее, в пику взрослым, чем потому, что нам этого хотелось. По крайней мере, если судить по Столасу… Он рассеянно дернул за перо, вырывая его из головы. И принялся вертеть в руках. — Он всегда был этаким тихим послушным умником. Знаешь, из тех, кого взрослые любят за то, что они всегда ходят по струнке, заглядывают им в рот, причем делают это искренне. Любимчик. За что его все тихо ненавидели. — И ты тоже? — Ну… — Андре пожал плечами. — Опять же… Какой у детей выбор? Если ты слабый — то тебя съедят. Твои же товарищи. Вот и держались вместе… — Ты увиливаешь, — Заметил Гор. — Столас он… Он был хрупким. Мягким. С одной стороны — на редкость проницательным, а с другой — просто потрясающе наивным. Такой перекатывающийся на тонких ножках ухающий шар перьев с удивленными глазами на пол лица. Так легко восхищающийся мелочам. Вежливый до приторности. Настоящий хорошо вышколенный идеальный принц. Этим он меня и бесил. Тем, что вечно витал в облаках. Что мог себе это позволить. А Стелла — она вечно была оторвой. Сорванцом в немыслимых пышных платьях. Палец в рот не клади. Задиристая, капризная, вечно язвящая. Говорят, что противоположности притягиваются. Но тут явно был не тот случай. Все пошло против так называемых правил. Она быстро прибрала его к рукам. Он бегал за ней, пытаясь поспеть за ней на своих немыслимо тонких ногах, а она смеялась. Издевалась, а он только заполошенно ухал и глаза свои громадные прикрывал. Я все ждал, ну когда же он, наконец, очухается? Когда даст сдачи? Он что, не понимал, что таким быть просто нельзя? Ну и, разумеется, тоже подливал масла в огонь. А он не давал сдачи, только уворачивался, а когда не мог — тихо сносил все. Но при этом было в нем что-то… Как будто дремлющее. Где-то глубоко внутри. Я прямо нутром это чувствовал. Как будто он за всем этим прячет где-то внутри настоящего себя, и если правильно надавить, то это выйдет… И, ты ведь знаешь детей? Суют руки в огонь, даже зная, что это нельзя. Что получат ожог. Но ведь любопытно… Вот и мне хотелось посмотреть, какой же Столас настоящий. За своей личиной тихони. Нащупать, где в нем эта черта, которую нельзя пересекать без того, чтобы не выпустить настоящего демона. Андре как-то потупился. Уставился на ковер. А потом поднял взгляд на Гора. — А потом… Однажды… Стелла как-то особенно злобно на него окрысилась. Я даже не помню, почему. Может, просто у нее было плохое настроение, и она искала кого-то, на ком могла его сорвать. Она орала на Столаса. Отобрала его игрушку. Пушистого кролика, как сейчас помню. У него даже в замке висел портрет, где он был с ним в младенчестве в обнимку. Начала его терзать. Столас только стоял как в ступоре, смотрел на нее, с такой болью… И тут во мне самом что-то такое поднялось. Что я до этого никогда и не чувствовал. Я ее ощутил. Его боль. На самом деле. И я не мог не сделать что-то… Он моргнул. Приобнял себя руками. — Я набросился на Стеллу. Я до сих помню, как она меня смотрела. Не с испугом. С удивлением. Пораженная. Так, будто просто не могла поверить, что я это делаю. Словно это было что-то совершенно невозможное. А у меня будто… Я не знаю. Не могу сказать, что все было будто в пелене. Наоборот, весь мир в долю секунды стал кристально ясным. И мне стало как-то внутри понятно, что если я промолчу, что если я ничего не сделаю… то я предам самого себя. Потому что это было неправильно. И я знал, понимал это. Изнутри. Столас не должен был так на нее смотреть. Она не должна была это делать. И если я просто промолчу. Если я присоединюсь к ней. Если опять буду стоять и смеяться… Что — то в этом хрупком мальчике просто сломается. Из-за меня. Потому что я стоял в стороне и просто смотрел на это. А я этого не хотел. Я хотел… Я хотел, чтобы с ним все было хорошо. Куда больше, чем чтобы Стелла радовалась. Куда больше чем… это мое желание увидеть, каково это, допихать его до предельной черты и смотреть, торжествуя, как он корчится, меняясь и рассыпаясь, превращаясь в дикое неуправляемое чудовище. Он мне нравился именно таким. Робким. Неприспособленным к этому дикому и жестокому миру. Невозможно нежным. Деликатным. Таким, какой он был. И если для этого надо было его защитить от всего этого… от этого адского зла, которое выглядывало из-за каждого угла, и которое я так четко видел — я это сделаю. Даже если этим злом будет моя родная сестра. Он сцепил пальцы. Хрустнул суставами. — Тогда я впервые попытался ее убить. На полном серьезе. Сознательно. Наставники мне рассказывали, что когда мы были еще младенцами, в кладке, та бесовка, которая должна была присматривать за яйцами, смылась к своему хахалю. А вторая, постарше, набухалась в доску, и так и отрубилась в туалете. Нас нашел охранник во время обхода, спохватившийся, что дверь в инкубаторную открыта. Двоих. Мы вылупились раньше остальных. Стелла принялась разбивать яйца, а я их замораживал. А потом мы добрались друг до друга. Она пыталась пробить дырку в моем черепе, а я успел почти превратить ее в ледяную статую. Нас разняли в последний миг. А на этот раз я действительно пытался ее задушить. И заморозить. От всего сердца. Помню, как недоумение в ее глазах сменилось яростью. А потом — страхом. Когда она поняла, что я это всерьез. Это было так упоительно. Видеть ее страх. Сладко. Самая сладкая и манящая вещь в мире. Ужас в глазах твоей жертвы. Понимающей, что она обречена… Нас успели разнять. Не знаю. Может, Столас успел позвать наставников. Может, кто-то из них сам увидел, что детская возня начала переходить во что-то серьезное. Разумеется, меня наказали. Заперли в комнате. Пообещали что-то… непонятное и страшное. Но мне было все равно. Я знал, что поступил правильно. Столас меня, разумеется, так и не поблагодарил. Да мне это особенно и не нужно было. Стеллу вылечили. Я все же не слишком далеко зашел. Но что-то с этого момента между нами изменилось. Она не то, что начала меня бояться. Или серьезно опасаться. Но появилась какая-то настороженность. И это было очень приятно. Будто у тебя есть тайный Джокер в рукаве, который ты по взаимному согласию никогда не вытягиваешь, но ты знаешь… и она знает… что он есть. Что есть определенная черта, за которой все может перекинуться во что-то совершенно противоположное. Андре злобно ухмыльнулся. И исподлобья посмотрел на Гора. Тот молча сидел, как статуя. Как одна из этих долбанных гранитных египетских статуй. Прямой, безмятежный. Умиротворенный. Совершенный. Сошедший в ад бог. Которого, казалось, все эти идиотские метания не касаются, потому что сам он давно уже устремлен ввысь, в идеальную вселенную гармонии и совершенности. Слишком совершенный для него. Для Андре. И это сейчас было так ясно, что в сердце тупой иглой кольнула затаенная боль. — Впервые? — тихо переспросил Гор. Андре осклабился. — Что? Не такая уж мы и идеальная семья, когда начинаешь копать всерьез вглубь, верно? Так и получается, совершенная картинка сразу же начинает расплываться, если смотреть на нее не краем глаза, а присмотреться попристальней. Это-то твоя лучшая подружка тебе не рассказывала? — Рассказывала, — тихо признался Гор. Ухмылка Андре сползла. Он пораженно уставился на Гора. — Мы курили на балконе. — Гор моргнул. — После того, как я уложил тебя спать. ========= — С моим братом сложно… Стелла стояла на балконе, упершись на перила и уставившись в сад. Гор мялся в дверях, соображая, не лучше ли сейчас просто уйти прочь, пока его не заметили, но теперь, поняв, что его уже по-любому раскрыли, сделал шаг вперед. — Я понимаю, — продолжила Стелла, не оборачиваясь. Гор, вздохнув, встал рядом. Точно так же, как она, оперся о перила и, уже не таясь, притеплил свою сигарету. — У него отвратительный характер. Он редкостная самовлюбленная эгоистичная дрянь. Напрочь игнорирует всех, кто рядом с ним. Честно, мне кажется, что это для него как спорт — как быстро я смогу оттолкнуть от себя того, кто окажется рядом со мной. Честно, я прямо поражена. Ты до сих пор держишься! Что, он настолько хорош в постели? — Холодно хохотнула Стелла. Гор угрюмо покосился на нее. — Забей. — Стелла выдохнула. Поправила шаль, в которую укутывалась от вечернего холода. — Я честно не ожидала, что ты так долго продержишься. Да еще и приедешь сюда. Обычно это я только делала. Оттаскивала его, когда он упорно пытался разбить свою бедовую голову об очередную стену. Кому он еще нужен… Она осклабилась. Казалось, в клюве мелькнули на долю секунды острые жемчужно-белые зубы, оскалившись. Гор мигнул, смаргивая видение. — Иногда я его просто ненавижу. — Стелла затянулась. — Почему все они всегда превращаются в какой-то груз, который я обязана на себе тащить? Муж, дочь, брат. Все только и делают, что истерят, капризничают и тянут из меня соки, ничего не отдавая взамен. Вот скажи, зачем мне все это? Чем я это заслужила? Гор промолчал. — Тебе точно за это не платят? — Стелла хохотнула, небрежно облокотившись на перила. — Потому что я не могу представить, почему еще кто-то так за него парится по собственной воле. Да ладно, не перетаптывайся. Я шучу. — Она потянулась и похлопала его по предплечью. — Наверное… — Может, ты просто его недооцениваешь… — Я? — Стелла хохотнула. — Ты даже не представляешь, каким я его видела. Тебе в самых жутких кошмарах такого не снилось. Знаешь, что он пытался меня убить? Угу. Несколько раз. — Стелла вздохнула. — Последний раз, когда я была беременна. Мне тогда просто было страшно рядом с ним находиться. Вроде как все как обычно. Шутит, манерничает, улыбается. А в глазах холод. Не просто холод. А такой ледяной пронизывающий озноб, который нутром чуешь. Хорошо скрываемая кипящая ледяная ненависть. Будто рядом с тобой только знакомая оболочка, на которую надвинули привычную тебе маску. А внутри — кто-то совсем другой. И этот другой только выжидает момента, чтобы на тебя накинуться. Порвать оболочку, повалить и вскрыть, будто пузырь с водой. Прямо дрожит от предвкушения. Я тогда только когда Столас был рядом с ним виделась. Цеплялась за этого ублюдка, будто за защитный амулет. Даже тогда, со свихнутыми напрочь мозгами, Андре не мог себе позволить упасть в глазах Столаса. Только это его на самом деле и удерживало… — В смысле? — Гор пораженно посмотрел на Стеллу. — А… Ты еще не в курсе? Андре же с детства по нему сох. — Стелла закатила глаза. — И не спрашивай. Я тоже сначала думала, что он все это разыгрывает исключительно для того, чтобы меня побесить. Очень в его духе. Устроить между кем-то свару, а потом сидеть в партере, похрустывая попкорном и подначивая каждую из сторон, пока они мутузят друг друга. Второе любимое развлечение после долбанных головоломок и конструктора. Я и игнорировала… пока не просекла, что он это серьезно. Очень серьезно. Стелла вздохнула. — Думаю, он так и не простил ни мне, ни Столасу то, что мы в конце концов поженились. Странно… Он же такой умный. А когда дело касается кого-то, кто ему близок — слеп как сыч. Представляешь, он ведь до конца, до последнего момента, до дня нашей свадьбы вправду верил, что Столас скажет на церемонии «нет». Что выберет его. Напрочь игнорируя, как тот его ненавидел. Что, не знал? Ага. Вот так вот все у нас непросто… Поэтому он так сейчас и сразу дико заводится, когда его видит. Ни убить, ни трахнуть. Ни забыть. Вот его и перемыкает. В очередной раз… Она ткнула в Гора пальцем. — Так что привыкай. Даже при самом радужном раскладе ты для него будешь номером два. После моего дражайшего идиотского супруга. Дурацкие мечты о котором он засунул в банку с формалином и теперь дрочит на них, убеждая себя, что это предел его мечтаний. Что? Не хочется? Тогда лучше сразу прямо сейчас бери ноги в руки и линяй, пока не привязался к нему. — Надо дать счастью шанс. Тогда оно, возможно, случится. — Знаешь, что меня в тебе поражает, Гор? Твой оптимизм. И потрясающая наивность. =========== — И что она рассказала? — В ледяном голосе Андре проскользнули угрожающие нотки. Гор пожал плечами. — Ничего существенного… — Опять жаловалась, какой я невнимательный и нечуткий брат? Не вылетающий по первому зову, когда у нее ноготь сломается? Все такая же… Не может вырасти из своих детских обидок. В глаза улыбается, а за спиной только и делает, что перемывает кости. И потом, толкаясь локтями, бежит смотреть, как после друг друга мутузят, а она подзуживает и наслаждается зрелищем. Андре резко встал, подошел к висящему на плечиках костюму. Не глядя на Гора, начал переодеваться. — Вы с сестрой очень похожи друг на друга, — Гор склонил голову набок, глядя на Андре, застегивающего рубашку. — Чем? — Огрызнулся он. — Иногда ненавидите друг друга так, что готовы убить. Но все же стоите друг за друга стеной. — А вот этого — не надо! — Андре повернулся к Гору, тыкая в него пальцем. — Не надо пытаться все сводить к позитивной ноте и пытаться представить нас лучше, чем мы есть на самом деле. Я — самовлюбленный эгоист и ублюдок, а она — стервозная капризная дрянь. И единственное, почему мы держимся друг за друга — так это потому, что нас угораздило появиться из одной кладки. И, знаешь, кое в чем ты прав. Хватит ей потакать. Он злобно натянул на себя камзол. Поправил складки шарфа. — Я и в правду не хочу участвовать в этом фарсе, который она устраивает в честь своей идиотской так называемой свадьбы. И ты прав. Надо развеяться. Гор? У тебя есть планы на этот вечер? — Пока нет, — улыбнулся он. — Тогда считай, что они у тебя есть. Подожди несколько минут, хорошо? Андре махнул рукой, открывая портал. В комнате повеяло морозным холодом. На ходу оправляя рукава, он шагнул в него. С хрустом линии сомкнулись в мерцающую точку за его спиной. ======== Вопрос был в дозировке. Вия, скорчившись над своим лэптопом, шарила по форумам инферно, переключаясь между открытыми вкладками. Нигде об этом прямо не говорилось. И потом… Она снова поднесла к клюву фиал, приоткрыв пробку. Еще была проблема в крайне характерном вкусе. И легком запахе. Ну, ладно, запах еще можно замаскировать, но вкус… Проблемы, проблемы, проблемы… Как раз, когда тебе кажется, что разобралась с одной, на тебя тут же сваливается дюжина других. В дверь раздался аккуратный стук. — Я не пойду, — рявкнула она через плечо. — Так и передайте матери. И снова уткнулась в экран. — Вия, можно войти? — раздался знакомый голос из-за двери. — Дядя? — ухнула девушка, и, резко прихлопнув крышку лэптопа, вскочила с кровати, накидывая покрывало на него и предательски мерцавший фиал. — Да, сейчас. — Она подбежала к двери, отодвинула щеколду и приоткрыла дверь. — Конечно, входи. — Она сделала шаг вбок, пропуская дядю. Сложив руки на груди, исподлобья посмотрела, как он, вплыв в комнату, покосился на ее по-прежнему нетронутое бальное платье, настороженно ожидая выговора. Дядя, лишь хмыкнув, прошел вперед и, повернувшись к ней, присел на кровать. — Тебя послала мама. — Вия не спрашивала, она констатировала факт. — И теперь требует, чтобы я извинилась и послушной овечкой пошла на этот долбанный вечер. Так вот. Можешь даже не трудиться. — Я не за этим. — Андре оперся о матрас, закинул ногу на ногу, наклонил голову. — Ты хочешь сейчас отсюда смыться? — Я не собираюсь… — продолжила Вия заготовленную фразу. И, осекшись, недоуменно захлопала глазами. — Что? — Я тоже не горю желанием сегодня присутствовать на вечере, который устраивает Стелла. И поэтому хотел тебе предложить присоединиться к нам с Гором. Вия фыркнула, резко дернула плечо и уже открыла клюв, но дядя ее перебил: — Нам всем надо немного отдохнуть от всего… — он махнул рукой в сторону ее бального платья, — этого. Думаешь, я не понимаю, что тебе сейчас хочется? Оказаться отсюда как можно дальше. — И ты хочешь потащить меня на свое свидание, и заодно присмотреть, чтобы я не ввязалась еще в какую-то историю? — угрожающе зашипела Вия. Перья слегка вздыбились на холке. — Думаешь, если что, я не смогу о себе позаботиться. — Конечно, сможешь, Вия. Так что не буду говорить, что мне было бы спокойнее, если ты будешь под моим крылом. Как ты думаешь, сильно разозлится твоя мать, если ты пропустишь ее вечер? — Она будет в ярости. — Угрюмо пробормотала Вия. — И точно также она будет беситься, если там не будет меня. Так что, предлагаю — давай вместе доставим ей эту маленькую неприятность? Вия слабо улыбнулась. — То есть, ты это затеял для того, чтобы позлить мою мать? А не ради меня? — И чтобы позлить твою мать. И чтобы провести вечер в приятной мне компании. — А тебе и вправду приятна моя компания? — Тихо и как-то заполошенно спросила совушка. Андре расхохотался, встал и, сделав несколько шагов, оказался рядом с ней. Подняв руку, он потрепал ее по голове. — Мне всегда приятна твоя компания, Вия. Сделав изящный пируэт, он склонился перед ней в церемониальном поклоне. — Достопочтимая принцесса. Не будете ли вы любезны разделить со мной этот чудесный вечер? Сердце в груди Вии ухнуло куда-то вниз. Щеки заалели. Она ошарашенно уставилась на дядю, который, все еще улыбаясь, выпрямился и подставил ей руку. Нерешительно она обошла его, встала рядом и подхватила под локоть. Андре успокаивающе похлопал ее по запястью. — Не бойся, Вия. Вали все на меня, когда твоя мать снова начнет орать. Скажи, что я тебя похитил. Вия глупо заулыбалась. Ей казалось, что сейчас у нее даже затылок горел. Нарисовав перед собой портал, дядя сделал шаг, утягивая ее за собой. Вия, засеменив за ним, разумеется, тут же споткнулась, но он подхватил ее, не дав упасть. — Скажешь ей, что мы занимались куда более важным делом. Репетировали твое первое свидание, — пошутил он. Совушка кивнула. Свидание… Она подняла голову на искусственный небосвод из звезд в своей комнате. Те, мерцая, подмигивали ей. Шепча, что сегодня, определенно, совершенно особый день. Для сов. Павлинов. Лебедей. Соколов. И, возможно, для кое-кого из бесов.