Этот опыт со мной навсегда...

Микки спешным шагом топал к магазину. У него был единственный вариант — супермаркет где-то в 200 метрах от его дома. Он был слишком большим, чтоб Микки чувствовал себя там комфортно, но это была ближайшая точка продажи алкоголя. В своё время Микки был там завсегдатаем, когда ещё недостаточно зарабатывал на доставку продуктов на дом. Он не то, чтоб был алкоголиком — это пройденный этап его жизни, просто раньше ему это нужно было… ну, для сна. Чтоб отключало до того, как он начнёт съедать себя изнутри и метаться по мокрой от пота подушке в страхе закрыть глаза даже на мгновение. Он знает логистику супермаркета, поэтому ему не надо поднимать глаза. Прямо 20 метров, вправо до конца ряда стеллажей, влево по проходу 5 метров, вправо 4 метра — полка с водкой. Он схватил 2 бутылки, по одной на каждого Милковича в его квартире, ну, на каждого взрослого Милковича. Стеллаж напротив и в его руках ещё две бутылки колы. Теперь глаза в пол и обратный путь, с остановкой у кассы. Стоя в очереди и всё так же не поднимая глаз, он заметил вращающуюся стойку со всяким мелким барахлом, которую ставят для того, чтоб люди нахватали себе какого-то дерьма, когда у них нет нужной кассиру мелочи. Батарейки, зубочистки, ёлочки-пахучки в машину. На нижнем ярусе он заметил маленьких плюшевых медвежат. Тоже тот ещё трюк: полка ровно на уровне глаз ребёнка и пока его родители стоят в очереди, он будет ныть, что хочет эту десятицентовую игрушку с ценником в два доллара. Но медвежонок прикольный, мягкий, высотой примерно 15 сантиметров и это именно то, что подойдёт мальчишке Мэнди. Микки схватил его, дважды не думая. В целом, его вылазка прошла спокойно. За всё это время он видел глаза только кассира и в них не было осуждения, только вселенская усталость человека, который вынужден работать с людьми. И всё же ему было некомфортно, он не привык находится среди людей, потому домой он почти бежал, звеня бутылками в пакете.  Заперев за собой дверь квартиры, он смог выдохнуть воздух, который, кажется, держался в его лёгких с того момента, как он и покидал эту квартиру. Мэнди вышла из его спальни и приложила палец к губам. — Мелкий уснул, я у тебя положила. Живёшь, шо монах, я таких бездушных комнат в жизни не видела, странно, что там матрас обнаружился на кровати, хоть бы плакат какой повесил. — Живу как хочу. — Ага, судя по всему, ты пиздец дохуя хочешь от жизни. Зрит в корень, сучка. — Купил? — Да. — Ну, тогда понеслась душа в рай — доставай. Микки разобрал пакет, но игрушку не доставал. Он не знал, как отдать медвежонка Мэнди. Нужно ж что-то сказать. А что? Ладно, потом разберётся. У него была всего одна чашка на кухне, но куча бумажных стаканов в шкафчике, которые ему бесплатно клали в заказ из Мака, если там была двухлитровая бутылка колы. Мэнди взялась сама разливать. В один стакан она налила водку и колу поровну, который и придвинула Микки. Во второй — один к трём, а на поднятую бровь Микки, ответила просто: «У меня ребёнок». Когда всё было налито, она достала из холодильника завёрнутую в плёнку тарелку, на которой были нарезаны яблоки и немного сыра. — Закуска, — сказала она, — всё, что смогла найти. Никогда б не подумала, что у тебя будут яблоки в холодосе, но я помню какие в детстве у тебя были зубы, кроль. Странно, что там не нашлась морковь. Он слегка улыбнулся и напряжение, которое он принёс с собой с улицы, немного ослабло. Микки взял в руку бумажный стаканчик и приподнял его для тоста. — Нихуя! Этот ты пьёшь сам. Сразу до дна. Он послушался, мысль-то неплохая. — Ещё один. — Мэнди! — Родной, нам нужно как можно скорее расслабить тебя. У меня не так много времени, пока малой не проснулся. Я начну пить, когда покормлю его и уложу снова, где-то через час. — Мэндс, такими темпами, через час ты будешь укладывать нас обоих. — Пей, придурок. Это не тот спор, который нам сейчас нужен, — она уже наполнила второй стакан для него. Он выпил и второй, без особого сопротивления. Тепло внутри, спокойно, можно и яблочко съесть. Он откинулся на стуле и пристально посмотрел на сестру. Она взрослая. У них разница-то в год и он был старшим. Но так сложилась их жизнь, что он больше похож на маленького напуганного мальчика, который прячется под кроватью, а она на сильную и уверенную в себе женщину. — Теперь говорим? — спросил он. Их не такие уж объемные диалоги ему начинали нравиться. Приятно, чёрт возьми, говорить с кем-то, кто… Да хоть бы и вообще с кем-то, а тут ещё и сестра родная. — Мой разговор придётся на время и моего пьянства, а пока ты можешь позадавать какие-нибудь вопросы. Скорее бы уже малой проснулся, выпить хочется так, что сейчас мордочка треснет. — Расскажи мне о нём, о ребенке. — Ну, ладно, безопасная тема. Ему год и два месяца. Я не доносила его месяц и он был слабоват, но быстро откормился. Пухлый теперь, как ты на своих детских фотках. — Мэндс, а отец у него есть? — Есть, ну, как там это… биологический. А так я одна ему и мать, и отец. Мы с тем козлом встречались около года, он хотел купить нам квартиру и больше не платить за съём, он так говорил. Плёл мне, что работает на 3 работах ради нашего будущего. Ёбарь, пекарь и аптекарь, короче, на все руки мастер. Я забеременела и думала, что всё, теперь-то мы и впрямь как настоящая семья будем. А он оказался женат и всё это время просто уходил к семье своей. Мудак! На прощание я так его промеж ног пнула, думаю, яйцо точно лопнуло. Ну и поделом, — всё это время она делала маленькие редкие глотки из своего стаканчика. — А дальше? — Ну, я взяла Алекса и съехала к подруге, мы вместе в закусочной работали. Съëм оплачивали поровну, мне это было по карману, за такую-то конуру. А потом… — А кто такой Алекс? — Микки немного охмелел, но еще мог улавливать суть разговора. До этого момента. — Микки, Алекс — это мой сын. — Стой, блядь, ещё один сын? А Мик? — Микки, мать твою, бестолочь ты. Я угорала над тобой. Я б не назвала невинного ребёнка именем идиота. Ты орёшь надо мной? — Вот же ты овца, — он улыбался и потянулся за пакетом из магазина, который валялся на полу возле стола. Он достал мишку и передал его Мэнди. — А Алекс — это потому что моё второе имя Александр? — Ебать, чёт я не подумала, пиздец, — она звучно хлопнула себя ладошкой по лбу. — Алекс — это «защитник», но если б я тогда помнила твоё второе имя, то лучше б назвала его Роберто. Роберто Милкович — хорошее имя для актёра, да? — Или педофила, — Микки засмеялся. Он чувствовал себя расслабленно и комфортно, чего не было с ним уже много лет. — Придурок, — сказала Мэнди, но скрыть смешок ей так и не удалось. Она встала, подошла к холодильнику, достала оттуда одну баночку пюре и сунула в раковину под струю горячей воды. — Скажи мне, братишка, если я сейчас пойду к малому минут на 20-30, ты не ужрёшься тут до рвотного фейерверка? Я б хотела разделить с тобой этот праздник. — Не, иди. Я пиццу закажу и просмотрю рабочую почту, пока хоть один глаз ещё может фокус настроить. *****   *****  *****   ***** Мэнди вышла из спальни минут через 30, как и обещала. Её брат сидел за ноутбуком с карандашом в зубах, на нём были очки. На её стуле лежали две коробки с пиццей. — Ебать, меня сейчас порвёт от количества подъебов тебя за очки, но больше мне хочется выпить, — она допила разом свой стакан и обновила их с Микки порции. Он закрыл крышку ноутбука и отнёс его в гостиную. — Яблоко, конечно, это хорошо, но не нужно закусывать алкоголь чем-то с таким количеством кислоты, — он выставил обе пиццы на стол и Мэнди плюхнулась на своё место. — Ебать, ты часом не магистр в алковедении? — Ну, опыт есть. Или я не Милкович? — Звучит, как тост, засранец, — они чокнулись и отпили из своих стаканов. — Пиздец, как в сухую землю вошло, скучала за этим, — она сунула в рот кусок пиццы, Микки тоже. Он, казалось, искренне наслаждался происходящим и тишина его не напрягала, а вот Мэнди в это время обдумывала свою следующую реплику. — Ладно, придурок, с корабля к делу… или как там. Слушай, я знаю, что сделал Терри с тобой и… — договорить она не успела. Микки отъехал на стуле от стола, царапая его ножками пол. Он выставил руку вперёд то ли останавливая слова Мэнди, то ли сохраняя для себя дистанцию между ним и сестрой, которая еще мгновение назад была забыта. — Мэнди, не надо… — Мик, он делал это и со мной. Поэтому тебе нечего бояться. Я с тобой в одной лодке, братишка. Кажется, у него лопнул какой-то сосуд в мозгу и всё внутри залило кровью. Он злился на своего мудака-отца, за то что тот посмел… ну, с Мэнди. Но, кажется, больше его злость была обращена на себя самого. Мэнди нуждалась в нём, а он… где он был? — Когда? — Когда я узнала о тебе? — Нет, когда он начал это… с тобой? — Почти сразу после того, как ты сломался. Он же запил тогда сильно, помнишь? — Я плохо помню то время. Ебать, Мэнди, если б я не зациклился на ёбаном себе… — Микки, мы тут оба жертвы, давай не будем горем меряться, там нет победивших, мы все проиграли. — Почему ты мне не рассказала? — Я пыталась, в первое время. Но ты был так глубоко в себе, что я просто не смогла достучаться. Да и сил у меня не было на… ну, видеть тебя таким, когда сама я была мусором. — Мэнди… — Захлопнись, я закончу, только подливай. Короче, это длилось где-то месяц. В пьяном бреду, оказывается, меня легко спутать с нашей мамкой. Потом Терри сел, а ты съехал. И, знаешь, люди ж по-разному это переживают — мне потом в Центре объяснили. Ты вон в себе закрылся, а я наоборот стала искать привязанностей. Не знаю уж, как там быть на твоём месте, но мне нужно было почувствовать себя нужной. Что хоть я и проебалась, но ещё хоть кому-то в мире я могу сгодиться. Всё равно в каком качестве: надоедливой сестры, тупой подруги, шлюхи безотказной или груши для битья… Помнишь, я ходила к тебе сюда, как помешанная, пороги оббивала. А ты меня нахуй послал, — она опрокинула в себя пол стакана сразу.   — Мэндс… — Микки смотрел на неё широко открытыми глазами и боялся сделать вдох. Сейчас всё, что он знал о себе и своей жизни, было абсолютно неважно по сравнению с тем, что он проебал со своей младшей сестрой. — Завали, нахуй, я не кончила… не закончила, блядь. Микки, я не давлю на жалость и я не злюсь на тебя. Мне помогли, я справилась, я могу жить с этим. А ты вот не можешь. Глянь, что ты делаешь со своей жизнью, Микки. Ты похоронил себя ещё в тот день, когда был под ней. Я отступила тогда от тебя, потому что сама себе помочь не могла, чего уж к тебе было лезть. Но больше я терпеть не намерена. Слышишь, долбоёб? Мне нужен мой брат, а Алексу нужен дядя. Завтра ты идëшь в тот общественный центр. — Мэнди, я не… нет. — Ты мне должен, Мик. Этот разговор окончен. А теперь расскажи мне о своей работе…