Корона для волка

      Незнакомец мало походил на разыскивающих меня гвардейцев. Серый потрёпанный плащ, удлинённая рубашка, перехваченная поясом, чёрные штаны и неплохие кожные сапоги. Получше тех, что я выкрал у старухи. На деревенских не похож. Да и те не носят перчатки. Слишком уж дорогое удовольствие. Охотник? Или вор?       Я знал, что даже в наших охотничьих угодьях порой вылавливают любителей поживиться чужой добычей. Тех, кто ради денег не боится переступить закон. Такие появляются в лесах в полнолуние, не боясь ни ведьм, ни оборотней. Безжалостно убивают животных поздней весной, оставляя детёнышей погибать без родителей. Если этот тип один из них, можно убить его без зазрения совести. И забрать сапоги.       ― Вообще-то это я должен тебя убить, ― словно прочитав мысли, озвучил подозрительный незнакомец. ― Мне тут птичка на хвосте принесла, что в деревню забежал бешеный белый волк. Покусал какую-то распутную бабу, бегавшую к любовнику на сеновал. Кошку сожрал. Народ взмолился. Спаси, говорит, батюшка, выручи. Избавь от напасти. Сколько бы времени не прошло, а всё-то мы ближе к людям, чем святая инквизиция.       Вот тут-то я и обратил внимание, что в руках незнакомец вертит небольшой кинжал. Ненавязчиво так. Словно в игрушку играет.       ― Я ведь любопытный, ― зачем-то поделился мужчина. ― Давненько на оборотней не натыкался. Интересно стало, кто там, под шкуркой прячется. Весь зад отсидел, пока ждал. Долго превращаешься.       Мне очень хотелось чем-нибудь прикрыться, но появились опасения, что резкое движение спровоцирует нападение. А я совершенно не готов к драке.       ― А вы кто? ― кашлянув, чтобы прочистить горло, осторожно осведомился я.       ― Я? Я последний человек, с которым ты говоришь. Можешь исповедоваться, если хочешь. Грехи приму. Отпустить-то не получится, нет таких полномочий. А принять-то запросто. Их у меня такая прорва, что одним больше, одним меньше ― без разницы.       ― Вам ведь не особо хочется меня убивать?       ― Отнимать жизнь тяжело. Но что поделать. Куда тебя девать? Не отпускать же. Вижу, что ты не из простых. Откормленный. Ухоженный. Хоть и перепачкан как хряк. Родители, наверное, ждут. Девка. С такой-то мордашкой без амуров не обошлось. Но люди-то пострадали. По ночам-то ты абсолютно неадекватное зверьё. Кто бабу деревенскую за зад укусил, а?       Я не нашёлся что ответить. Лишь понадеялся, что собеседник слегка приукрасил события.       ― Но я ведь не изверг какой, ― неожиданно смягчил тон мужчина. ― Убить-то тебя убью, но весточку родне передам. Про девку не обещаю. А вот отец с матерью должны знать, что с дитём приключилось. Ждать ведь будут. Надеяться, что вернёшься.       ― С моим отцом не так-то просто встретиться, ― неторопливо садясь, честно признался я. ― И если узнает, что со мной что-то случилось ― так просто не отпустит. А вот если бы ты живого меня к нему привёл, ― получил бы неплохое вознаграждение.       ― Так он знает, что ты ― оборотень?       Всё-таки оборотень. Похоже, этот тип неплохо разбирается в нечисти. Колдуны тоже умеют менять облик. И проклятия бывают всякими. А он так с ходу заявляет про оборотня и собирается убить.       ― А если я не оборотень? Я сам не понимаю, как такое случилось. Может, порчу навели. Прокляли. Отведи меня к колдуну. Я тебе заплачу. Не пожалеешь. Слово даю.       ― Так зачем вести куда-то? ― ухмыльнулся собеседник. ― Говоришь, колдун тебе нужен? Так вот. Здесь я.       Он совершенно не походил на того, кого я себе представлял. Я видел колдуна только один раз. На площади. Перед казнью. Хилый старичок изо всех сил цеплялся в книгу, и его потащили к костру прямо с ней. Горели они вместе. Тихо, без криков. С тех пор я почти всегда представлял ведьм и колдунов старыми. Широкоплечий рослый мужчина больше походил на разбойника, чем на любителя книг и заклинаний.       ― Что, не похож? ― зачем-то повернувшись в профиль, уточнил самозванец. ― Даже обидно стало. К чему мне врать? Колдун я. Колдун. Честное слово.       ― Ты можешь вернуть всё как раньше? Сделать меня человеком. Я из богатой семьи. Заплачу любые деньги.       ― Деньги-деньги… Зачем они мне? Дело-то не только в деньгах. Ни разу не слышал, чтобы оборотень стал человеком. Уж тем более из обращённых. Тут, друг мой любезный, путь только в один конец.       Сразу стало холодней. Солнечный день померк. Даже птичьи переклички стали звучать насмешливо.       ― Ну тогда убей меня, колдун.       А чего теперь терять? Наследник империи ― оборотень. Тот, кто обречён на смерть. Отец меня не пощадит. Уйти далеко в лес и жить как зверь? Не хочу. Все эти три ночи были беспросветным кошмаром. Как и утренние пробуждения. И бесцельные скитания среди бесконечных деревьев.       ― Что насчёт прощального письмеца для родных? Слёзы матушки горьки как яд. Землю разъедают.       ― Нет у меня матери.       ― А как же отец? Единственный сын пропадает без вести…       ― У него есть запасной.       Младший братишка будет рад без памяти. Правда, ему придётся столкнуться с амбициями Хэйта, но ничего. Сами разберутся.       ― Ну раз ты такой покладистый, может, подсобишь собрать хворост?       Как разжигают костёр я видел неоднократно. Да и в книгах по защите от тёмных сил указывалось до мелочей. Ветки должны быть сухими и не слишком толстыми. Вместо верёвки желательно использовать цепи. Иначе пленник может незаметно испортить тлеющие путы и вырваться. Поджигают кучу с наветренной стороны, чтобы разгоралось быстрее. Чем больше хвороста ― тем лучше. Не придётся возиться с недожаренным трупом. В общем я хорошо постарался. Так, что не сразу удалось пробраться в середину наваленных веток. Цепей у нас не было, поэтому колдун связал меня верёвкой. Кто бы мог подумать. Всё детство мне твердили, что я должен жечь ведьм, оборотней и прочих, а теперь один из них проводит казнь для меня.       ― Можете сперва убить, а потом поджигать? ― вспомнив детские кошмары, попросил я. ― Кинжалом в сердце. Страшно, честно говоря. Очень боюсь боли. Лучше поскорее. Пока не передумал. Честно говоря, даже не верю, что всё это со мной происходит. Поэтому лучше сейчас. Пока не дошло, на что я согласился.       Колдун почему-то выругался. Впрочем, если задуматься, можно понять, почему. На охоте мы милосердно добиваем раненых животных. И иногда, если встретиться с ними взглядом, возникает очень неприятное чувство. Я не убивал людей, но вполне представляю, насколько неприятно это делать без имеющейся на то весомой причины. Не в ярости, когда с трудом представляешь последствия. Не из страха, понимая, что в живых останется только один. По холодному расчёту.       ― А жить-то наверное хочется? ― уперев острие кинжала между рёбрами, полюбопытствовал мужчина.       Я пожал плечами и закрыл глаза. А будет ли это жизнью? Скитаться по лесами? Рано или поздно меня снова поймают. Потому, что зверь делает всё, что ему вздумается.       ― Говоришь, ты очень богатый? Насколько?       ― Могу подарить часть Ваалских земель. Колдунам там должно нравится. Ну и сделать лордом де Ваалским. Построишь себе дворец и будешь безбедно жить до конца своих дней.       ― А ты мне нравишься, ― задумчиво признался колдун, перерезая верёвки. ― Знаешь ли, я передумал. Душа претит. Не привык я убивать.       Это было заметно с самого начала. Мог бы перерезать мне горло, пока я лежал без сознания. Но зачем-то ждал, когда я проснусь. Первым заговорил. Проверял или в самом деле собирался убить?       ― Стать человеком не помогу, но есть у меня средство… Неплохое такое средство. Помогает оборотням не лютовать по ночам. Будешь пить ― останешься собой и никому не навредишь. Однако действовать оно будет недолго. Зверь начнёт привыкать и снова наберёт силу. Если… ты его не укротишь. Ну а что делать дальше, спросим у моего учителя.       ― Как вас зовут?       ― Рагнар. Но можешь звать мастером, учителем, благодетелем… В общем, как захочется.       ― А я Локхар.       ― В честь принца, что ли, назвали? Так себе идейка, честно говоря. Кстати, видел как-то раз этого наследничка. Самый жестокий ублюдок. На всех казнях заседает рядом с папочкой.       ― Ви-дели? ― покосившись на покоящийся в ножнах кинжал, пробормотал я.       ― Ну не вблизи, конечно. Они там с балкончика на горящих нелюдей любуются. Ну я друга проводить пришел. В последний путь.       Я резко передумал признаваться в своём происхождении. Сомневаюсь, что Рагнар согласиться мне помогать, узнав, кто я такой. Может и отомстить. За друга. Притом весьма жестоким способом.       Домик на пасеке больше не походил на уютное гнёздышко старичка. На стенах огромные борозды царапин, полки сорваны, вместо окна ― щерящийся осколками стёкол провал. Рубашка разорвана в клочья, однако остальная одежда уцелела, хоть и разлетелась по всем углам.       ― Придется всё сжечь, ― цокнув языком, предупредил колдун. ― Зверьё так не бесится. Сразу поймут, кто тут лютовал. Начнут искать. Честно говоря, я сейчас немножко передумал вести тебя домой. Новообращённый оборотень то ещё испытание. Крышу вам здорово сносит. Ты и по потолку, что ли, бегал?       Я взглянул наверх и виновато пожал плечами. Понятия не имею, откуда там царапины.       ― Ладно, пора отправляться. Всё забрал?       Нож сиротливо остался лежать под постельным тряпьём. Возвращать его старухе нет времени, а брать с собой не стоит. Потому, что колдун это заметит. Сделает вывод, что я ему не доверяю и, соответственно, отплатит тем же.       ― А лес не загорится? ― оглянувшись на пляшущий в окне огонёк, неожиданно забеспокоился я.       ― Не. По траве, может, и пойдёт чуток, кустарник сгорит, но дальше ручей, болото. Роса ещё не высохла. Сейчас в деревню сходим. Скажу, что убил волка. А потом ко мне.       ― А вас там не выдадут?       ― А за что меня выдавать? ― изобразив удивление, полюбопытствовал Рагнар. ― Мол, я колдун? Чем докажешь? Я простой торговец в антикварной лавке. Подрабатываю шушельником. Шкуры обрабатываю, чучела изготовляю. Мех белого волка, кстати, сейчас в цене. Услышал ― пошёл ловить. Вот и всё. Ну а то, что я тебе наговорил, так этого никто не слышал. И ты помалкивать будешь. Иначе гореть нам с тобой, братец волк, вместе. Держи-ка. Плащом прикройся.       Честно говоря, я почти полностью пропустил разговор с деревенскими. На меня накатило запоздавшее осознание того, что я чуть было не позволил себя прикончить. Это называется «встал не с той ноги»? Как вообще до такого дошло? Впрочем, тогда я считал, что способа избавиться от проклятия нет. То есть его действительно нет, но хотя бы временно я смогу побыть человеком. А дальше… как знать. Может встретится и тот, кто превращает оборотней в людей.       Пока я переваривал впечатления, колдун в красках рассказывал, как подкараулил оборотня у дома пасечника, запер и поджёг. Столб дыма над лесом красочно подтверждал правдивость истории.       ― Как же вас отблагодарить, господин Ушесс?       Я потрясенно вытаращился, когда «незаинтересованный в деньгах» Рагнар Ушесс принял мешочек медяков и попросил отвезти нас в город.       ― А это кто? ― спросила какая-то женщина, искоса поглядывая на меня. Судя по хромающей походке ― та самая распутница, укушенная бешеным волком.       ― Подмастерье. Думал показать ему как шкуру снимать. Но ничего, в следующий раз повезёт. Оборотни мне не по зубам. Не выследил бы его до логова ― пропали бы вы. А вы, Львина, прикладывайте к ране травы, которые я вам дал. Чтобы зараза не пристала.       До меня только сейчас дошло, что я тоже мог кого-то заразить своим странным проклятием. Превращения можно было избежать?       Вот тут-то у меня и возник очень важный вопрос. Понятно, чем отцу так не угодили оборотни. Я бы тоже отправил их куда подальше. Но что не так с колдунами? Их-то за что?       ― Не боись, братец волк, бабёнка не заболеет, ― запрыгивая на телегу с сеном, опередил вопрос Рагнар. Он лёг и, повернув голову, беззаботно подмигнул мне: ― Забирайся. Прокатимся с ветерком.       ― А… он разве не услышит, что ты говоришь? ― оглянувшись на возницу, осторожно спросил я.       ― Это дед Сивин, он глух как токующий тетерев. Мы, колдуны, в основном в захудалых деревеньках скрываемся. Но захотелось роскошной жизни. Переехал в город, дело открыл. Так что веди себя хорошо, братец волк. С колдунами шутки плохи. Да, дед Сивин?       ― Чегось?       ― Говорю, сено кому сбываешь?       ― Не слыхать ничего! Что говоришь-то? В ухо кричи мне! Ну чего молчишь-то? А? Шутишь, что ли, окаянный? Говори теперича!       ― Локхар, сползай покричи ему про сено, ― лениво велел колдун.       Умом я понимал, что возмущаться бесполезно. Рагнар Ушесс заполучил надо мной полную власть. Можно сказать, моя жизнь всецело в его руках. Но подчиняться я не привык. Я бунтовал даже против приказов отца. Всегда выполнял, но внутри всё кипело. А теперь я наследный принц. Во власти какого-то колдуна. Я знаю его секрет, он мой. Я обещал ему богатство, он мне ― лекарство от ночного беспамятства. Кто из нас хозяин, а кто ― пёс? Мы на равных. Но он сохранил мне жизнь. И я должен быть благодарен за это.       ― Он спросил, кому вы везёте это сено! ― забравшись наверх, прокричал я.       ― А-а… Так на постоялый двор возим! Ага. Цену хорошую дают. Мы и поработать рады. А за волка спасибо. Малой наш сперва подумал ― собака. А псы как с цепи сорвались. Так и зашлись лаем. Он туда-сюда бросается, а потом Львина как заголосит! Всю ногу ободрал ей. Мясо клочьями висело. Хорошо, что Лятич знает, где господин Ушесс живет! Иначе бы истекла кровью девка. А то и сгинула бы. Волк-то дюже странный. Вестимо оборотень. Да-а-а. Такая вот у нас история приключилась.       Я спустился вниз и виновато притих.       ― Да всё с ней в порядке, ― глянув на меня, пробормотал колдун. ― Этих деревенских баб ничем не убьёшь. Иногда думаю, что если бошку им отрубить ― они как куры дрыгаться будут. А то и встанут ужин готовить пойдут. Оборотнем ей тоже не стать. Чтобы простого человека пробудить, целый ритуал нужен.       ― Что за ритуал? ― привстав, спросил я. ― Меня когда-то давно укусил волк. Обычный волк! И ничего не происходило.       ― Покажи, куда укусил.       Я протянул руку, и Рагнар внимательно изучил шрам от ожога.       ― Рана ведь была неглубокой, верно? ― ложась обратно в сено, уточнил он.       ― Да.       ― А откуда ожог?       ― Так получилось.       ― Прижигал? В общем, обратить оборотень может только в особые дни, когда много силы. Для этого в рану должна попасть его кровь, слюна и часть бестиальной души. Заражённому нельзя мыться, потеть, париться и пить алкоголь. Иначе вместо оборотня можно превратиться в уродца. Некоторое время кажется, что ничего не изменилось. Потом зрение улучшается, нюх, чутье. Раны быстро заживают. Но зверь спит. Пробуждать его нужно в полнолуние. Волк-«отец» приходит к обращённому и приносит ему бестиальный тотем. Защиту от помешательства. И передает остаток души. Так что процесс довольно-таки сложный.       ― Что такое тотем?       ― Фигурка зверя. В которого превратишься.       Мой ритуал извратился до неузнаваемости. В полнолуние я пришёл в спальню, где лежала шкура убитого волка. Мёртвый оборотень передал мне остаток души и принял человеческий облик? А тотем? Это фигурка волка, подобранная в пещере? Если да, то слишком много совпадений. Кто-то подстроил моё обращение. Но кто? Братья? Или был тот, кто подсказал им эту идею?       ― Тотем символизирует принятие нового себя, ― разглагольствовал колдун, любуясь то пышными облаками, то стрекозой, севшей на указательный палец. ― Оборотни держат его рядом.       ― Что может выдать оборотня? То есть, как понять, оборотень это, человек… или обычный волк.       ― В обычные дни никак. А в полнолуние проще простого. Ни один оборотень не сможет пробыть всю ночь в человеческом облике. Если не выпьет чудо-лекарство. Со зверем сложнее. Буйствовать попробует при луне. После смерти может превратиться, если под лунный свет попадёт. На самом деле есть много всяких способов выяснить. Ну а святая инквизиция на всякий случай всех на костёр отправляет. Сколько невинных людей из-за этого погибло ― ужас.       ― С оборотнями понятно. А за что убивают колдунов?       ― А в ваших книжках разве не написано?       ― Нет.       Рагнар задумчиво пожевал травинку, и я понял, что он тоже проголодался.       ― Один некромант нагадал императору, что его жена родит сына. И что принц станет тем, кто уничтожит империю. Разумеется, наш тиран пришел в ярость. Предсказателя убили. Колдовство запретили. Инквизиция этим воспользовалась, выставив нас монстрами. И вредителями государства. А тут ещё и императрица как раз родила. Надеялись на принцессу, но нет. Сына родила. Наследничка. Это окончательно всё усугубило. Всех одарённых выловили и уничтожили. А оборотни так, попали под удар. Как и остальные нелюди.       Я решил не спрашивать про императрицу. Для одного дня слишком много жестоких открытий.       ― Кстати, в городе ничего особого не происходит?       ― Стражи много. И будто кого-то ищут. Не говорят, кого. Тебя, что ли?       ― Надеюсь, что нет.