Карамель со вкусом любви

      Опять пришлось обманывать. Уже второй месяц Чарли сваливал собственную несобранность на утомительную работу на фабрике. Да, он предполагал, что рано или поздно Вилли заметит нестыковки в двух совершенно разных состояниях Бакета. Ведь когда ты с улыбкой на лице чинишь неисправную аппаратуру, а потом дёргано, нервно пытаешься сосредоточиться на камине, который находится за спиной сидящего перед тобой Вонки, не заподозрить неладное невозможно. Тяжело.       Да, определённо, он в тупике. В который сам себя и загнал, а перед ним — сердце, которое твердит, что пора, время пришло. Но только он собирается сделать шаг навстречу, тут же возникает его самый главный враг. Страх. Не за себя, за мистера Вонку. Он боится прикоснуться, боится отвращения, просто боится. И для себя Чарли решил, что уж лучше, если об этом не узнаёт никто, даже Вонка. Особенно Вонка.       Необходимо отвлечься. Срочно. Работа не ждёт, работа всегда отвлекает от мыслей и безысходности, которая в последние годы преследует Чарли по пятам. Рабочий кабинет приветствует наследника присущей только ему атмосферой: стены в этой комнате окрашены в цвет тёмного шоколада — и неудивительно ведь она находится находится на шоколадной фабрике. Но, несмотря на приятный ремонт, комната пустует. И только над столом, доверху забитом бумагами, висит семейная фотография. На ней есть и Вилли. Она сделана перед отъездом семьи Бакетов. Чарли помнит этот день…

***

— Чарли, Вилли, быстрее! Дедушка Джо, Бабушка Джолина, чуть левее. Да, вот так, — матушка «правила балом». Это был самый обычный день, но вечером отец принёс с работы фотоаппарат. Решение сделать общую фотографию пришло само собой. — Вилли, сними шляпу, — недовольства со стороны упомянутого не учитывались. — Чарли, может не… — Нет, обязательно! — уже хором озвучили все присутствующие, кроме самого кондитера. — Сейчас будет фото! — умпа-лумпа встал на табуретку, мама показала жестом команду приготовиться. — Улыбаемся! — яркая вспышка ослепила всю семью.

***

      В тот день Чарли Бакет был самым счастливым человеком на земле, и он прекрасно это знал.       Сейчас же он стоит среди просторного кабинета и задумчиво смотрит на фотографию, которая висит на стене. Грустно, тоскливо, одиноко. Он не замечает, как медленно подкашиваются колени и на глазах появляется туман, оповещающий о беде внутри теплолюбивой и изнеженной души парня. Из глаз начинают течь маленькие прозрачные капли. Больно, даже очень. Руки постепенно остывают; сжимая их в кулаки, Чарли пытается их согреть. Его любовь его и погубит. Медленно он сползает на пол, обнимая себя руками. — Господи, за что мне это? За что-за что-за что?.. — и тишина. В ответ только тишина да холод. Он прижимается к полу. — Разве я заслужил? — всхлип, еще один, и вот это уже безутешный плач, а в ушах не утихает звон. Никого. Абсолютно никого. Всегда, когда Чарли было плохо рядом был Он. в день отъезда Он обнимал своего ученика, не говоря ни слова. Но сейчас его рядом нет. И это пережить тяжелее всего. Хочется объятий, слезы не утихают. Надо взять себя в руки, но он не может. Он не знает даже, сколько просидел так, обнимая себя руками и успокаивая. Кажется, прошёл уже час. Всхлипы постепенно стихают. Чарли не сказал бы, что стало легче, но слезы точно кончились. На этом персональный ад Чарли Бакета обрывается. Будут новые, еще более страшные мучения или же, наоборот, на этом его горе закончится и настанет момент долгожданного счастья? Ответ на этот вопрос знает лишь стоящий за дверью Вонка. — Ох, мальчик мой, до какого состояния ты себя довел, — это означает лишь одно: завтра состоится не совсем приятный разговор. А пока и Вилли Вонке и Чарли надо отдохнуть после этого трудного дня.