Уроки сводничества

      Кино по средам стало традицией. Традицией, которая грела уставшее от тревоги сердце, помогала переживать учебный день, в котором за раз умудрялись скопиться и алгебра, и геометрия, и пара обществознания. Как и обещал Саша, это исцеляло, тренировало, запоминалось. Самым тяжелым для переваривания стало творчество Эйзенштейна – Маша, всеми силами старающаяся сосредоточиться на черно-белой картинке, зычном голосе актера, исполняющего роль Александра Невского, в итоге все равно провалилась в сон. А когда проснулась, фильм еще шумел, хотя звук и был убавлен. За окном серел вечер, гудели машины, а в небольшой квартире царило сонное царство. Открыв глаза, Маша постаралась ничем не выдать ни момент своего пробуждения, ни момент своего засыпания в надежде, что Саша не заметил такого неуважительного поведения. Но страхи ее оказались напрасными, потому что что-то тяжелое, давившее на шею, оказалось безвольно висящей Сашиной рукой. Его голова с вновь отросшими завитками волос в неестественном движении опрокинулась на диванную подушку. В ногах у обоих разлегся Капитан, растянувшись всем телом на ковре, согревая Машины ноги, расположившиеся рядом с левым боком пса. Выбраться из-под Сашиной руки не представлялось возможным без того, чтобы не побеспокоить его, наверняка, чуткий сон. Осторожно вывернув голову, Маша вгляделась в его безмятежное лицо, пробежалась глазами по россыпи мелких родинок, задержалась на слегка подрагивающих ресницах. Следующая остановка – все еще не разгаданная тайна. Воротник чуть растянутой домашней серой футболки, плечевой шов, съехавший с положенной ему линии, открывали изогнутую линию, принадлежащую одной из татуировок. Невыносимо сильно захотелось оттянуть ткань и рассмотреть скрытый рисунок, но это, разумеется, было пиздецки за гранью разумного. Поэтому, с трудом поборов себя, Маша все-таки отвернулась (настолько, насколько это можно было сделать в ее положении – со скрюченной головой и свинцовым грузом на шее). На экране пошли титры, в окно толкнулся ветер, яростно отступил, встретив на своем пути преграду. Было очень хорошо, было спокойно, умиротворенно, в меру неловко от возникшей после окончившегося фильма тишины, от которой воздух в квартире будто сгустился. С пола доносилось тихое сопение Капитана, с улицы – ни звука. Этот беззвучное мгновение вдруг разорвал телефонный звонок.       - Блять! – Саша дернулся, как от удара током, несильно приложившись рукой по Машиной шее.       Маша вздрогнула одновременно с ним, вопросительно повернула голову вправо, столкнувшись взглядом с абсолютно ясными, нетронутыми пеленой сна глазами.       «И давно он проснулся??»       - Вот это выражения, господин учитель, - хмыкнула Маша, нехотя выбираясь из плена его руки, которую он не спешил убирать.       - Кто бы говорил, я думал, ты во мне дыру прожжешь, - буркнул он в ответ, лениво поднимаясь с дивана, вяло окидывая взглядом пространство вокруг в поисках все еще звонящего телефона.       Щеки предательски начали гореть – отлично, он все это время чувствовал, что Маша, как последняя маньячка, одержимая семиклассница, разглядывает его во сне.       «Надо было, конечно, еще футболку ему оттянуть, чтобы вообще был полный аут»       К счастью, через мгновение внимание переключилось на телефонный разговор, который Саша начал не очень радостным, скорее досадным тоном.       - Да? Что?       Он помолчал, вслушиваясь в голос на другом конце телефона. Для Маши все еще оставалось загадкой, кто является собеседником. Поймав себя на мысли, что развесила уши и сидит чуть ли не с приоткрытым ртом, она стыдливо дернулась, отворачиваясь от Саши. Оглядела комнату в поисках нового объекта внимания, осмотрела выступающую часть кровати, которая была спрятана за массивным стеллажом, заставленным доверху книгами. Посмотреть слева больше было некуда, а справа стоял Саша со своим незнакомцем в телефоне. Пришлось подняться, подойти к книжным полкам, заняться внимательным их изучением.       - Ну ты смешной. А мне-то откуда это знать? – удивленно спросил Саша своего собеседника (Маша, разумеется, продолжала со всей четкостью слышать разговор, так как они все еще находились в одной комнате).       - С чего ты это взял?       «Блять, так, собрание томиков Пушкина, у нас дома такие же, проверим, все ли на месте». – Маша все еще из чистого уважения пыталась перестать подслушивать и с преувеличенным интересом рассматривала книги, которые исследовала в это же время ровно неделю назад.       - Ладно, здесь она, – недовольно пробурчали за спиной.       «Кто?»       - Маш? Можешь помочь?       - Ау?       - Тут Рома спрашивает…какие у Оли любимые цветы…       Маша тупо уставилась на Сашу, пытаясь проанализировать услышанное.       «Рома…? Роман Алексеевич? …Оля…? Цветы…»       - А..э…ирисы?       - Угу, - Саша кивнул, повторил в телефон, - а у тебя?       - Пионы, наверное, или тюльпаны белые…       Саша вновь кивнул, отвернулся, прошел на кухню, загремел чашками, попутно что-то отвечая Роману Алексеевичу. Эту часть разговора Маша уже не слышала, она потонула в шуме включенного чайника и шуршании – Саша рылся в коробке с чайными пакетиками. Маша в очередной раз подумала (а от этой мысли на губах дрогнула улыбка), что после того, как ею однажды был нанесен визит в эту квартиру, ее повсюду стали окружать какие-то штучки, немного облегчающие или скрашивающие жизнь. Во-первых, на кухне появился набор пакетированного чая, из которого можно было выбирать то, что душе угодно, а не пить крепкий черный, от которого сводило зубы. Во-вторых, в ванной с серым полотенцем для рук теперь соседствовало светло-голубое, которым Саша не пользовался, отдав его в полное Машино попечительство. Наконец, на диване появилась пара подушек, которые Маша иногда подкладывала под голову или под руку.       Глубоко внутри трепетала нежная мысль, что это все неспроста, что это делается им специально для нее. Но, спустя мгновение, появлялась более трезвая, холодная рассудительность, которая с завидным постоянством одерживала верх, и Маша вынужденно накрывала свои чаяния и разрастающиеся теплые чувства медным тазом.       - Может, поесть закажем?       - М? – Маша вздрогнула, несильно ударившись спиной о выступающую часть стеллажа. – А, да, давай.       Время, отображающееся на экране телефона, твердило обратное, напоминая о несделанном домашнем задании и завтрашней контрольной по истории.       - Хотя…нет, мне, наверное, домой надо, у меня на завтра ничего не готово.       - А что у тебя завтра?       - На самом деле…только контрольная по истории, ну, по географии еще контурную карту сделать, но это недолго, - Маша задумалась, прогоняя в голове запомнившееся, наконец, расписание.       - Ты серьезно говоришь о подготовке к кр по истории? Я – твоя подготовка, - он развел руки в стороны, насмешливо вздернув брови, - на раз-два прогоню тебя по всему материалу, но когда поедим. Договор?       - Договор, - сдалась Маша, которая, вообще-то, особенно и не старалась настоять на скором возвращении домой.       Конечно, было глупо надеяться, что следующие два часа пройдут в обсуждении Холодной войны. Но для вида Саша поспрашивал несколько вопросов, даже откопал у себя учебник для 11-х классов, который несколько раз использовал для проведения уроков в Машином классе, проверил материал по вопросам в конце параграфа, после чего выкинул бесполезную книжку куда-то за диван. На этом моменте познавательная часть вечера кончилась.       Маша, тяжело и сыто вздохнув, откинулась на диванные подушки, отодвигая от себя картонную коробочку из-под лапши. Лениво покосилась на Сашу, на футболку, ворот которой снова оголил линию неизвестной татуировки.       - Ладно, - просипела Маша, - если я не спрошу, умру от любопытства, но если спрошу, умру сто процентов. Как думаешь, что мне делать в такой ситуации?       - Ты о чем? – лениво ворочая языком, спросил Саша, вяло поглаживая бок Капитана, развалившегося рядом.       - Хочу задать тебе вопрос.       - Задай, но ты знаешь мои расценки.       - В смысле?       - Око за око, вопрос за вопрос.       - У тебя тоже есть что спросить? – Маша слегка нахмурилась.       - Нет, но я что-нибудь придумаю.       - Ладно-о.       Повисло молчание.       - Ну?       - Я передумала.       - Нихрена себе, нет уж, давай спрашивай, - Саша чуть приподнялся, ровнее усаживаясь на диване.       - Ты как-то говорил, - начала издалека Маша, старательно избегая его взгляда, - что у тебя, мол, не одна татуировка, а несколько… А какие еще есть? Кроме той, что на руке.       - Мне штаны что ли снимать?       - Что?       - Что? – натурально удивился Саша, но потом коротко хохотнул. – Ладно, дурак, не спорю, шучу.       Маша спрятала лицо в ладонях и натужно промычала, скрывая смех.       - Да, я такой, со мной тяжело, - весело заявил Саша, вставая с дивана и тревожа задремавшего Капитана, - чай будешь?       - Да куда уже? Восьмую кружку?       - Тоже верно, тогда я кофе сварю.       - Какой кофе, ночь на дворе.       - Ничего страшного, мне проверять три горы домашки – разбирать каракули 5 «Б».       Саша уже который раз за вечер загремел посудой на кухне, Маша разблокировала телефон, отметив, что время летит с бешеной скоростью, и этот автомобиль рискует разогнаться настолько, что слетит с моста в реку и мигом уйдет на дно.       - Теперь мне точно пора, - негромко крикнула Маша, перемещаясь с дивана в прихожую.       - Ай, подожди, помогу.       - М?       Саша мигом оказался рядом, подал куртку, в рукава которой Маша неловко и со второго раза всунула руки.       - Спасибо…       - Вопрос-то какой был? – спросил он, припоминая. - А, про татуировку. Вот.       Саша сильно оттянул ворот футболки вниз, оголяя часть грудной клетки. Маша неосознанно сделала шаг ближе. Рисунок оказался среднего размера, тонкой изогнутой линией на коже был запечатлен корявенький кот, нарисованный детской рукой. Увидев бы рисунок на листе бумаги, любой бы со стопроцентной уверенностью заявил, что это вырвано из рук какого-то детсадовца, сейчас убивающемся слезами горя. «Корявенький кот» имел две непропорционально длинные передние лапы, похожие на извивающиеся сосиски. По бокам у него были пририсованы два толстеньких шарика, которые, создавали видимость задних лап, рядом – второпях исполосованный хвост. Усов не было, две черных точки, которые располагались практически на ушах, имитировали глаза, нос был малюсенький с двумя торчащими в разные стороны загогулинами.       - Это что за прелесть? – расплылась в улыбке Маша.       - Детский рисунок Тины, - ответил он, возвращая ворот футболки на место, - она ужасно не хотела брата, я ее, конечно, за это не виню, - Саша хохотнул, подавая Маше рюкзак.       - Мама говорит, что с этого рисунка началось ее принятие меня как нового члена семьи, этого кота она нарисовала в садике, принесла домой и сказала, что назвала его Саша в мою честь. Набили в прошлом году на мой юбилей, у нее такая же на ноге.       - Господи, у меня нет слов, это так трогательно.       - Так, все, давай иди, а то еще сейчас подумаешь, что я как хлебный мякиш, а я тебя выгоняю, я – скала.       Смеясь, Маша все-таки покинула его квартиру, улыбка не сползала с ее лица до самого вечера. Точнее, до того момента, пока не сломался зеленый карандаш, которым пришлось штриховать на контурной карте зону леса. Нет, было все хорошо до тех пор, пока телефон злобно не загудел от наплыва неожиданных сообщений, и Маша не обнаружила в беседе, что на следующей неделе для 11-х классов в школе будут проводиться тренировочные ЕГЭ.       Но на следующий день, пусть и голова была набита тревожными мыслями, грустными быть официально запрещалось. Начало нового месяца – 1-е февраля – принесло на хвосте Олино совершеннолетие. Утром, по традиции, мешая ногами чуть подтаявший снег, Маша направилась домой к Оле, неся с собой внушительных размеров подарочный пакет. Навстречу попадались редкие прохожие, напряженные, прятавшие глаза от мокрого колючего снега за выставленными перед лицом ладонями. Им было невдомек, по какой причине и куда тащится старшеклассница с большим блестящим пакетом в руках в половину восьмого утра. В дверях Маша столкнулась с Олиными родителями, спешившими по рабочим делам, затем чуть не запнулась об Ксерокса, который вылетел из кухни с мордой, целиком перепачканной паштетом, и скрылся за углом, чуть не снеся по дороге напольную вазу. Оля, задумчиво заправляющая прядь волос за ухо (а волосы у нее доросли уже середины шеи), вышла к Маше в коридор, не отрывая глаза от телефона.       - Ты чего там?       - Да вот сообщение пришло от курьера какого-то, спросили про готовность принять сейчас доставку какую-то.       - А ты?       - А я что? Ну, готова, наверное, вот ждем с минуты на минуту.       - Ладно, пока ждем, это тебе, - Маша протянулась Оле пакет, потянувшись за объятиями, - поздравляю с совершеннолетием, ведра для песка нет, куплю попозже.       Оля с благодарностью приняла подарок, но через долю секунды, ойкнув, нырнула за Машину спину, чтобы открыть дверь курьеру, о приходе которого оповестил дверной звонок. Ошарашенно она приняла в руки большой увесистый букет ирисов, завернутый в крафтовую бумагу и туго перевязанный фиолетовой лентой.       - Ебать, это что такое… - обратилась Оля в пространство, закрывая за курьером дверь.       Маша, которая уже поняла, кто неожиданный щедрый аноним, сомкнула губы как можно крепче, скрывая рвавшуюся наружу улыбку.       - Ни адреса, ничего, просто поздравление, - подруга недоуменно повертела в руках маленькую открытку, доставленную вместе с букетом.       - Красивые… - сдавленно выдавила Маша.       Оля повернулась к ней, всмотрелась в лицо, которое едва уже не подергивалось от тяжести сдерживаемой тайны.       - Ты! – букетом Оля ткнула Машино плечо. – Почему ты так улыбаешься? Ты что-то знаешь?       - Нет, - абсолютно ненатурально соврала Маша, - я вообще не улыбаюсь, это нервное.       - Что ты мне заливаешь? Ты знаешь! Говори.       - Я не знаю.       - Это мой день рождения, я требую, чтобы ты ответила, - всерьез разгорячилась Оля.       - Могу дать подсказку. Он, как я теперь уверена на сто процентов, твой поклонник. Ну, мы с тобой и раньше так думали.       - Кто? Тот мальчик из 9 «В»?       - Какой мальчик? - не поняла Маша.       - Да не знаю я, какой-то, который писал мне в прошлом месяце, мы еще угарали.       - Да нет, конечно, откуда у него деньги на такой букет…и адрес твой.       - Не знаю… - Оля задумчиво посмотрела на букет, легко пробежалась пальцами по нескольким лепесткам. – От класса что ли?       - Да от какого класса? – взревела Маша. – Я говорю «пок-ло-нник».       - Да я понятия не имею, о ком ты.       - Блять, я тебе не скажу, сама подумай.       - Пиздец удружила, - насупилась Оля и пошла на кухню, - пошли, чай попьем.       За чаем вскрыли упаковку с тортом-мороженым, который принесла с собой Маша в дополнение к своему подарку. Ирисы таинственно и тяжело стояли в самой большой вазе, которая только была у Оли дома, чуть-чуть наклоняясь на оконное стекло, за которым темнело раннее утро.       - Я всех перебрала уже.       - Всех…учеников, - тихонько уточнила Маша, делая осторожный глоток чая.       - Нет! – Олины глаза расширились, ложка со звоном скользнула мимо стеклянного блюдца и шлепнулась на пол, разбрызгав вокруг себя капли растаявшего фисташкового мороженого. – Только не говори, что это…       - Угу.       - Роман Алексеевич??       Маша, довольная эффектом, произведенным ее маленькой тайной, важно кивнула.       - Пиздец…да быть такого не может. С чего вдруг?       - Это ты мне скажи, что ты там такое сделала, что он позвонил Саше, чтобы узнать, какие у тебя любимые цветы.       - Серьезно? Емае…куда деваться. И что мне делать? Писать ему «спасибо, Рома»?       - Мне кажется, не надо, ты ведь, по идее, не знаешь, кто тебе их подарил. Все, что тебе нужно, это не пропускать первый урок сегодня, потому что у нас естествознание.       - Точно, - Оля вскочила со стула, обернулась на настенные часы, - я – собираться.       - Давай, у тебя есть минут двадцать в запасе, - уточнила Маша, все еще вальяжно-довольная, улыбающаяся.       Отдельным удовольствием было наблюдать за тем, как проходил тот самый первый урок естествознания. Роман Алексеевич, нейтрально, чуть суховато, поздравивший Олю с днем рождения при всем классе, весь урок не сводил с нее взгляд. Замечая за собой подобную оплошность, он коротко старался пробежаться глазами по всем остальным, но в итоге взгляд его все равно возвращался к искомой цели. Маша, была бы на месте Оли, наоборот, всячески избегала бы зрительного контакта, внимательно изучая тетрадь, стол, руки соседки. Но Оля действовала иначе, бросая короткие, жгучие и подозрительные взгляды на учителя, каждый раз сталкивалась с его рассеянными глазами, в которых плескались искорки зарождающейся нежности. К концу урока так и не стало ясно, кто победил в эту игру в гляделки, и понял ли Роман Алексеевич, что Оля знает. Во всяком случае, домашнего задания от него класс не дождался.

***

      Суббота принесла с собой неожиданно подвернувшееся приглашение от Машиного дедушки посетить открытие выставки в центре города, на котором лекцию будет читать профессор, близкий друг Машиных дедушки и бабушки. Бабушка поехать не смогла из-за Волнушки, которая вдруг изменила себе в хаотичных гонках по дому и улеглась посреди коридора, уставившись печальными глазами на фарфоровую вазу с цветами. Бабушка, нежно поглаживая собачью макушку сказала, что у Волнушки наверняка реакция на магнитные бури, и придется кому-то посмотреть за ее самочувствием, поэтому осталась дома, а в выставочный центр Маша отправилась вдвоем с дедушкой.       В круглом зале одна за другой расположились работы живописцев, которым была посвящена выставка. День был солнечным, поэтому помимо искусственных источников света, полотна были освещены слепящими лучами, беспрепятственно проникающими в зал через панорамное окно. В правом секторе пустовала переносная кафедра, ожидающая того самого приглашенного профессора, вокруг нее, как внимающие студенты, собрались (тоже пустые) стулья, выставленные в два ровных полукруга. Народу было еще совсем немного – несколько человек у окна, пара у одной, самой внушительной по размеру, картины. Из соседствующей с залом комнаты вышел среднего роста пожилой мужчина, приглаживая торчащие в разные стороны усы. Увидев новоприбывших, он приветственно вскинул руки и направился в их сторону.       - Виктор, дорогой друг, сотня лет и еще два десятка – столько прошло с нашей последней встречи, здравствуй, - мужчина крепко пожал руку дедушки.       - Здравствуй, очень рад!       - А кто эта юная леди?       - Познакомься, моя внучка, Мария. Маша, это мой друг, тот самый профессор, Семен Макарович, доктор искусствоведения, член-корреспондент Российской академии художеств.       - Очень приятно, Мария, - профессор протянул сухую ладонь и после рукопожатия добавил. – Интересуетесь искусством?       - Да, очень, собираюсь поступать на культурологию.       - Чудесный выбор, университет приобретет, я думаю, талантливую студентку. С такими-то корнями!       - Спасибо.       - Позвольте мне от вас отлучиться, нужно подготовиться к выступлению, но, надеюсь, смогу поговорить с вами позже, - Семен Макарович улыбнулся, кивнул напоследок и направился к кафедре.       - Что ж, - дедушка посмотрел на часы, - у нас есть минут десять свободного времени, можно тут все одним глазком посмотреть, пока никого нет.       - Давай, - легко согласилась Маша, уже давно всматривавшаяся в картину напротив окна, отражавшую слепящие солнечные лучи плотным слоем желтой краски.       Но этому простому плану не было суждено осуществится, потому что откуда ни возьмись, вместе с десятком новых посетителей выставки, посреди зала материализовался Саша. В наглаженных серых брюках, и сияющей белизной рубашке без единой лишней складочки. Его чопорный вид для одиннадцати часов утра субботы разбавляли кроссовки (разумеется, настолько чистые, будто он только что вышел в них из магазина).       «Как он умудряется соблюдать такую контрастность – то в мятой футболке с растянутым воротником, то весь при параде, не понятно, то ли на похороны, то ли на крестины»       Уверенным шагом, словно зная, что Маша вот именно в этой точке зала и должна была стоять в текущую минуту, он скоро преодолел разделявшее их расстояние, но первым делом обратился к дедушке.       - Доброе утро, Александр Кедров, - он протянул ладонь, - вы, должно быть, друзья с уважаемым Семеном Макаровичем?       - Доброе, Виктор Григорьевич Арсеньев, знаком-знаком. А вы, случайно, ему не родственник с такой-то фамилией? – дедушка пожал протянутую руку.       - Самый что ни на есть, Семен Макарович – мой дедушка, практически наставник.       - Вдвойне приятно познакомиться, а как вас, Александр, по батюшке?       - Игоревич, но предпочитаю просто по имени, - Саша ослепительно улыбнулся и вопросительно посмотрел на стоящую рядом Машу, глаза которой беспорядочно бегали от одного мужчины к другому.       - Вы знакомы с моей внучкой Марией? – лукаво прищурившись, спросил дедушка.       «Узнал. Он его узнал по фотографии!! Мамочки...»       Прежде, чем Маша успела открыть рот, Саша легко ответил:       - Нет, но почту за честь.       «Почту за честь?? Глядите, офицер, его за ногу»       - Мария, - Маша подала руку и крепко сжала Сашину, натужно улыбнувшись.       - Очень приятно, Александр. Мария, а вы не составите мне компанию, выпьем по чашке кофе? Виктор Григорьевич, вы не будете против?       - Ох, ну что вы! Конечно, конечно, - дедушка откровенно развлекался, улыбаясь в густые седые усы, - я пока тут осмотрюсь, меня особенно привлекает вот та чудесная картина с краю.       С этими словами он вальяжной походкой покинул сцену, оставив на ней ухмыляющегося Сашу и Машу, пилившую его взглядом.       - Это что за представление, на которое мне не купили билеты?       - Ну, обижаешь, зачем тебе билеты, если ты играешь главную роль, - Саша с подхватил Машу под локоть и развернул на 180° в сторону кафетерия. – Идем?       - Устроили клоунаду, - пробурчала Маша себе под нос, с непривычки неумело переставляя ноги на средней величины каблуках, шоркая носками черных замшевых туфель друг об друга, и вынужденно хватаясь крепче за Сашину руку.       «Надеюсь, это у меня в ушах так стучит, а не сердце отбивает партию барабанов на весь зал, Господи... Рука его, емае, горячущая, на улице мороз, он что из Африки приехал»       - А твой дедушка откуда меня знает? – полюбопытствовал Саша, галантно открывая перед Машей стеклянную дверь кафетерия.       - Ну, видел, на этой…на фотографии с лекции, помнишь... - Маша зажевала часть предложения, почувствовав долю смущения, и как неловко зачесался вдруг от этого кончик носа.       - Боже, я был представлен ее семье, какая честь, - театрально взмахнув головой, громко продекламировал Саша, привлекая внимание двух старушек, попивающих кофе за угловым столиком.       - Меня позорит внук профессора, члена-корреспондента академии художеств.       - Не обращай внимания, я просто зазнался, так тяжело быть такой известной персоной.       Маша улыбнулась, легонько толкнув сопровождающего в бок. Через минуту она с удовольствием отметила, что Саша, обратившись к работнице кафетерия, заказал Маше травяной чай, а не кофе, как предполагалось в соответствии с предложением, выдвинутым Машиному дедушке.       - Спасибо, - поблагодарила она, присаживаясь за свободный стол.       Пропустить начало лекции, наблюдая отсюда, было бы очень тяжело – с выбранного места хорошо просматривался весь выставочный зал, потихоньку наполняющийся новыми гостями.       - За что? – удивился Саша, располагаясь напротив, привычно закатывая рукава рубашки и обнажая татуировку.       - За то, что не заказал кофе.       - Ты меня балуешь, я теперь буду ждать похвалы и благодарности за то, что ровно повязал галстук.       - Ладно, ты понимаешь, о чем я.       - Понимаю, но ты ни разу так и не выпила его в моем присутствии, зато сто раз меня в этом обвинила.       - Потому что три кружки за раз – это реально много. Ладно, проехали, ты здесь как оказался вообще? – Маша пододвинула Саше чашку двойного эспрессо, а сама со второй попытки ухватилась за маленькую ручку своей кружки с чаем, распространяющим вокруг сладковато-терпкий запах мяты.       - Дедушка же выступает, я приехал его поддержать, должна была и Тина присоединиться, но ее вызвали по каким-то рабочим делам с самого утра, так что я несу честь фамилии в гордом одиночестве. А ты?       - Тоже из-за дедушки, он позвал с собой, спонтанно, и вот я тут.       - Ага-а, - протянул Саша, делая скупой глоток, доставая ловким движением телефон из кармана брюк.       Разблокировав его и прочитав сообщение, он промычал что-то непонятно-одобрительное и спрятал телефон назад.       - Тина подъедет попозже, не хочешь с нами после выставки пообедать?       Маша моргнула и вопросительно уставилась.       - С кем? С тобой и Тиной?       - Еще дедушка и Юра, Тинин жених.       - Да как-то, наверное, не очень удобно, - Маша прикусила губу, подумывая о том, на что это все похоже.       - Это просто обед в ресторане…тут внизу. Тина будет очень рада тебя видеть, она все уши уже прожужжала про тебя и про то, как у тебя дела.       - Ладно, если ты пообещаешь, что это будет недолго, у меня сегодня еще занятия.       - Договор, - Саша, довольный, откинулся на спинку стула, улыбаясь, как мартовский кот.