Уроки сводничества

      Нечего было надеяться на то, что после событий прошлого вечера пробник пройдет успешно. Мало того, что из-за недосыпа рот не закрывался от затяжных зевков, и челюсть нещадно ныла, так еще и голова была забита только мыслями о здоровье Капитана и состоянии Саши. От степени сосредоточенности в глазах уже искрило, а ответы так и не приходили в голову. В классе стояла духота – окна были закрыты, батареи шпарили, Валерия Львовна, учительница английского, которая присматривала за классом, периодически постукивала кончиком карандаша по столу, чем ужасно раздражала и отвлекала внимание. Раз за разом, стараясь забыть о количестве пропущенных заданий, Маша бралась за новое, нервно глядела на часы, понимая, что время неумолимо убывает.       «Какие органы осуществляют государственную власть на территории Российской Федерации? Ладно, это просто – Правительство, Федеральное Собрание, суды… Вот дальше пошел попадос…»       Когда Валерия Львовна предупредила об оставшихся десяти минутах на запись ответов в бланки, Маша только читала тему сложного плана. Увидев знакомое «Деятельность фирмы в условиях конкуренции», она в спешке, не стараясь, застрочила по бумаге, надеясь успеть закончить хотя бы это задание. Покидая кабинет, она не смогла оставить в нем груз тревоги, который давил на плечи, не трудно было догадаться, какого результата следует ожидать. К удивлению, эта мысль быстро перестала занимать Машу и смешалась с остальными, но лишь для того, чтобы вскоре ворваться ревущим потоком обратно в голову, ломая на своем пути всевозможные преграды.       Это случилось в среду, когда после успешного пробника по истории (а Маша чувствовала, что написала его очень хорошо, пусть в таком деле и никогда нельзя быть уверенной), на руки одиннадцатиклассникам выдали результаты по обществознанию. Надежды на хороший балл, которые были безосновательными, все равно занимали голову, и когда неутешительное число резануло глаза, захотелось разорвать злосчастную бумажку на маленькие кусочки. Маша получила поддержку со стороны подруг, за что особенно была им благодарна, но червячок обиды, засевший внутри, медленно изъедал внутренности при виде баллов, многократно превышающих ее результат. Распрощавшись со всеми и сославшись на необходимость зайти к классной руководительнице, в расстроенных чувствах Маша уселась на подоконник и подобрала под себя ноги. Коридоры школы пустовали – шел урок, и в классах стояла непривычная тишина, или может быть уши были заложены от горького разочарования, сдавливающего голову. Маша прожигала взглядом злополучный листок, попусту шмыгала носом, горела желанием приложиться пылающими щеками к холодному стеклу. Первая мысль была о том, чтобы позвонить Саше, услышать давяще спокойный голос, какой всегда у него бывал, стоило Маше выйти из эмоционального равновесия. Но это желание было безжалостно задавлено другой мыслью – колючей, отвратительной до такой степени, что ноги вмиг покрылись мурашками.       «А ведь если бы не он со своим Капитаном, то я бы успела приготовиться нормально, не ринулась бы сломя голову в темноте черт знает куда, поспала бы нормально, выспалась…»       Лишь на мгновение это мелькнуло в голове, только на секунду, но Маша тут же получила сама от себя жгучую пощечину.       «С ума сошла?»       Сознание угодливо подсунуло воспоминание, отбрасывая Машу на десяток лет назад в осеннее утро. Она сидела на заднем сидении автомобиля, разглаживая складочки на своей новой блестящей юбке. Все мысли были только о том, как всем на празднике понравится ее наряд, и тот мальчик, имя которого она еще не запомнила, будет обязательно ею очарован и согласится поиграть в догонялки. Потом Маша помнила беспокойный голос папы и то, как мама несколько раз переспрашивала у него что-то, пока тот говорил по телефону. А потом они вдруг повернули назад, проехали мимо дома и направились в сторону, противоположную от того места, где должен был пройти день рождения Машиной одноклассницы. Теребя в руках плюшевого львенка, маленькая Маша ерзала на холодном сидении, пытаясь придумать причину для возвращения домой. Позже папа сообщил, что на праздник она не поедет, потому что всей семье срочно нужно навестить бабушку и дедушку.       - У них случилась «беда», - все, что сказали дочери родители, продолжая обеспокоенно переговариваться.       Но что может быть более обидным для ребенка, чем когда у него отбирают то, что он так хочет, и не объясняют причины? Конечно, из глаз девочки хлынули слезы обиды.       - За что вы меня наказываете? – прохныкала Маша, утирая рукавом кофты мокрый нос.       - Милая, никто тебя не наказывает, но бабушка с дедушкой очень хотят, чтобы ты была сейчас с ними рядом.       Маша не могла понять, да и не хотела. До самого конца поездки она не произнесла больше ни слова, отвернулась к окну, жалобно хлюпала носом, растирая по щекам соленые слезы. По приезде оказалось, что бабушка тоже плакала. Ее плечи сотрясались от рыданий, когда она утопала в объятиях Машиных родителей, и они на пару поглаживали ее по спине. Маше даже стало немного жалко ее, и она, подойдя поближе, взялась за подол бабушкиного платья, выражая таким образом свое сочувствие. Дедушку было не видно из-за кустов, только летели в разные стороны комья земли, и мелькала деревянная рукоятка лопаты. Но детские эмоции переменчивы, и стоило Маше увидеть подарочный пакет на заднем сидении машины, как обида нахлынула вновь, да так, что захотелось закричать. Наверняка, сейчас на празднике уже выносят огромный торт, от которого Маше не достанется ни кусочка, а она стоит посреди двора, и никому до нее нет дела. Требовательно подергав папу за рукав рубашки, Маша спросила, когда они поедут на праздник и, услышав в ответ, что семья останется здесь, закатила настоящую истерику (без которой можно было обойтись, будучи в восьмилетнем возрасте).       От воспоминаний сжало сердце, и стало (как всегда бывало, когда Маша вспоминала тот день) противно за свое поведение до горького привкуса во рту. В то осеннее утро у бабушки и дедушки умер их любимый пес Рекс, а она устроила истерику прямо перед его похоронами, и все просилась, умоляла отвезти ее на день рождения. От мысли, что Капитан мог не пережить позапрошлую ночь, сердце застучало где-то в горле и что-то внутри сжалось от липкого страха.       «Нужно радоваться, что все прошло хорошо, а не переживать из-за какой-то хуйни»       Смяв лист с неутешительным результатом, Маша кинула его в рюкзак и поспешила в фойе, пока не прозвенел звонок, и толпа школьников не ринулась в раздевалку, сметая всех на своем пути. По дороге домой она отправила сообщение Саше о том, что не придет сегодня на традиционный просмотр кино.       С: Как скажешь, но у тебя все хорошо?       М: Да, но мне сегодня надо побыть одной.       Этому не было суждено произойти, потому что у подъезда была припаркована знакомая машина, от вида которой губы непроизвольно скривились.       «Если он сейчас у нас дома распивает чай с моими родителями, клянусь, я скручу его в бараний рог и выброшу пинком из дома»       На деле все оказалось гораздо хуже, потому что Феоктистов околачивался у подъездной двери, а значит, проигнорировать его не выйдет. Настроение уверенно покатилось вниз, хотя казалось, что ниже некуда.       - О, язва, привет.       - Днем виделись, - буркнула Маша, силясь протиснуться к домофону.       - Поговорить нужно.       - А почему в школе не поговорить бы? Сегодня времени было предостаточно.       - Ну, там как-то не очень… В общем, я даже не понял, что произошло, а потом вдруг раз, и все сломалось, как будто мы и не дружили никогда, ну…не общались, - он развел руки в стороны в недоумении.       Внутри что-то кольнуло от обиды.       «Как же…"вдруг раз" и пидорас»             - Прямо вот так «раз, и сломалось»? - Маша недовольно вскинула бровь в надежде, что Феоктистов хотя бы сейчас сделает небольшое усилие и проанализирует свое поведение.       - Да…       - Вова… - скорее от усталости, чем от сочувствия смягчилась Маша. – Ты говоришь в такой манере, будто собрался извиняться. Но если ты не понимаешь, в чем дело, то что ты хочешь от меня?       - Блять, да я не знаю, - ни с того ни с чего разозлился он, - тебе крышу снесло с этим твоим учителем, последние два раза тебя даже дома не было, когда мы в гости приезжали. Мама все спрашивала: «А где же Машенька?», а Машенька у своего ебыря прячется, потому что со мной видеться не хочет.       - Да почему ты до Саши докопался? Что он тебе сделал вообще? Я не из-за него тебя игнорировать стала, а потому что ты вести себя стал как самый последний козлина, - все распалялась Маша. – Киру ты зачем на новый год притащил? Чтобы меня позлить, потому что в последний раз, когда вы разбежались, я сказала, что волосы себе вырву, если вновь сойдетесь. Лезешь под кожу постоянно, подколоть пытаешься, и не так, как раньше, а обидно. Бесишься постоянно, куришь рядом и в лицо мне дышишь, хотя знаешь, что я это ненавижу. А когда я перестала поддерживать общение, а инициатива, по-моему, всегда была с моей стороны, у тебя началась ломка по вниманию, и ты стал до Саши доебываться, как будто он всему причина. Никакого «раз, и все сломалось» не было, это уже давно длится.       - А он у нас теперь уже Саша, да? – язвительно спросил Феоктистов, скривившись.       Маше показалось, что по голове ее стукнули обухом топора, и мир на секунду застыл, а потом закрутился с бешеной скоростью, заставляя кровь бурлить от накатывающей волнами ярости.       - Все, что ты услышал – только это? – не в силах контролировать себя, она сорвалась на крик, обращая на себя внимание проходящих мимо людей. – Это тотальный пиздец, нам не о чем больше говорить.       Дома никак не удавалось прийти в себя – Маша расхаживала по квартире туда-сюда, сняв в себя только пуховик, оставшись в шапке и шарфе, от которых ужасно чесалась кожа. В голове пульсировала такая беспредельная ненависть ко всему, что находится в радиусе километра, что хотелось побежать и расшибиться об стенку, чтобы это ужасное чувство перестало распирать изнутри. А потом…потом эти десять минут неистового бешенства переросли в истерику. Усевшись на диван, она схватилась за голову, и долго ревела до тех пор, пока нос не заложило до такой степени, что стало невозможно дышать. Потом отрешенно повалилась на подушки, включила телевизор и около получаса наблюдала за поведением медведей гризли в естественной среде обитания. Когда пошли титры, она уже чувствовала себя почти на 4+. Казалось, что даже злость на Феоктистова ее вот-вот и отпустит, но этого не случилось, потому что, когда Маша в красках поведала все Оле, прежние эмоции напомнили о себе.       О: Я бы могла сказать, что надо послать его нахуй. Но ты точно уверена, что потом не пожалеешь о том, что потеряла его как друга?       М: Да какой он мне друг, он пидорасина.       О: Я не спорю, но все-таки.       Пришлось задуматься о том, насколько Вова важен именно как друг, а не как бывший любовный интерес.       М: А что если он никогда и не дружил со мной? Просто купался во внимании, пользовался, чтобы списывать домашку и все прочее.       О: Он не самый примерный человек, но не думаю, что это действительно так.       Конечно, это было не так. И где-то глубоко внутри Маша знала, что его дружба чего-то да стоила, и только из-за того, что он не мог нормально выразить свои чувства, а «лез под кожу», было как-то совестно прерывать общение. Проведя переговоры сначала с головой, а потом с руками, Маша заставила себя написать ему сообщение, где выразила свои эмоции в более мягкой форме, постаралась показать то, что не устраивало ее, что обижало последние месяцы. Он долго молчал, прочитав. Может быть, все еще злился, а может, не знал, что сказать. Выдохнув и оставив дальнейшую инициативу за ним, Маша отправилась в душ, где долго растирала вымотанное тело до красноты, потом заварила чай и вернулась к телефону. Ответ пришел.       В: Прости, я реально перегнул и поступал как мудила.       Вытирая мокрые после душа волосы, она задумчиво посмотрела на короткое сообщение, потом переключилась на окно. Мысль отсутствовала, даже самая завалящая, будто ее вытянули тонкой ниточкой через ухо, свернули в клубок и бросили в корзину с точно такими же клубками. Теперь найти ее было невозможно. Хмыкнула. В ответ написала короткое «прощаю…». С трепещущей радостью почувствовала, как мысль вернулась домой, привычно отяготила голову, а потом нежно напомнила о Саше, но через мгновение вновь рассеялась от испуга. Позвонили в дверь. У родителей были ключи, да и рано еще возвращаться с работы, а больше она никого не ждала. Внутри затрепетало – а вдруг там все-таки Саша? Пусть она и сказала, что хочет быть сегодня одна, но все же…       Однако за порогом обнаружился курьер, протянувший хозяйке квартиры коробку пиццы. Уставившись на нее и нахмурив брови, Маша не сразу же обратила внимание на записку. Развернув сложенный вчетверо бледно-желтый лист, прочитала:       Если меня нет рядом, не значит, что не нужно отдыхать. Хорошего вечера.

Саша

      Знакомый прямой, округлый почерк заставил уголки губ непроизвольно поползти вверх, рот растянулся в глуповатой, но счастливой улыбке.       «Если он когда-нибудь…вдруг…предложит выйти за него замуж, надо соглашаться не задумываясь»

***

      Неделя сменилась следующей, а потом следующей – зима, пока что очень неохотно, горестно подвывая, готовилась в скором времени уступить место весне. В воздухе пахло по-особенному, как бывает только тогда, когда жестокие –20°С трубят отбой, и температура вдруг поднимается до –4°С и обещает днем не опускаться ниже.       Предпоследняя среда февраля застала Машу на переднем сидении черного форда по пути неизвестно куда. Сорок минут назад на пороге квартиры Саша встретил ее в полной боевой готовности – в куртке, с шарфом, криво намотанным на шее, и с Капитаном «подмышкой».       - Мы уже смотрели «Ледовое побоище», - скептически заметила Маша.       - Сегодня мы не смотрим, мы действуем, - уверенно заявил он, вручая Маше поводок и взбудораженного Капитана в придачу. – А если серьезно, то Тина начала ускоренную подготовку к свадьбе, и ей окончательно снесло крышу. Она слезно умоляла меня привезти ей с дачи какую-то корягу, которую она отложила летом как раз на тот случай, если свадьба будет весной. Пусть я здесь не вижу абсолютно никакой связи, но она так меня просила, что деваться было некуда, и я понадеялся, что ты составишь мне компанию.       - Ладно, поехали, - Маша пожала плечами, выводя Кэпа на лестничную площадку, - заодно посмотрю ваше родовое гнездо.       - Мы купили его десять лет назад.       - Тебе когда-нибудь говорили, что ты душный?       - Нет, в мое время это называли по-другому.       - Да-а, тогда говорили – педантичная натура с угрюмым характером?              - Туше, - одобрительно хмыкнул он, закрывая дверь ключом, - полетели.       И вот они ехали в машине уже около получаса, за окном мелькали смазанные силуэты голых деревьев, на обочинах комьями лежал снег, напоминая о том, сколько усилий придется приложить весне, прежде чем она сможет окончательно заявить о себе.       - Анисимов – мой любимчик в 5 «А», - отсмеявшись, ответила Маша на рассказанную историю о том, как тот самый Анисимов всю перемену доказывал Саше, что инопланетяне используют египетские пирамиды в качестве центров, передающих секретные сигналы.       - А главное – мне ведь нечего ему сказать в противовес? – Саша пожал плечами, не отрывая руки от руля. – Или что? Мне добивать ребенка историческими фактами, чтобы он в итоге просто сказал мне: «Шел-шел крокодил, твое слово проглотил, а мое оставил и печать поставил»?       - Нечего, - согласилась Маша, - иначе ты его травмируешь и будешь винить себя всю жизнь, потому что из него мог бы вырасти отличный конспиролог.       - Мог бы, мог бы… - пробубнил под нос Саша, сворачивая с трассы вправо.       Вскоре по обеим сторонам потянулись заборы – где-то большие, монолитные, где-то деревянные со значительными прорехами, потом сетчатые зеленые, у одного из которых автомобиль притормозил и без лишних усилий припарковался, прямо под табличкой «ул. Садовая, 34». Пока Маша возилась с ремнем безопасности, Капитан, которому явно не терпелось оказаться снаружи, затеял громко, отрывисто лаять, чем чуть не спровоцировал разрыв Машиной барабанной перепонки. Пулей вылетев из автомобиля, девушка чуть не сшибла с ног Сашу, который, обойдя машину, как раз оказался возле двери. Он успел подхватить ее в последний момент, предотвратив падение, и Маша, оставаясь в этой нелепой позе, рассмеялась.       - Прости, - выдавила она сквозь смех в попытке встать прямо, - Капитан так залаял, что чуть меня не оглушил.       - Он одержим дачей, всегда носится здесь как угорелый, - Саша усмехнулся, отпустил Машу и, наконец, выпустил пса на волю. – Пойдем, проведу тебе мини-экскурсию.       Капитан, подтверждая слова хозяина, промчался мимо Саши и Маши, оббежал несколько внушительного размера кустов по кругу и скрылся за углом кирпичного дома.       - Так, здесь у нас главный вход, ничего примечательного…хотя нет, вот, гляди, - он указал под ноги, на узорчатый разноцветный коврик, - это бабушка связала. Она, к слову, постоянно вяжет, потом присылает мне коврики, какие-то салфетки…       - Никогда у тебя их не видела.       - А что я должен ими всю квартиру обложить? – Саша зазвенел связкой ключей, отпирая входную дверь. – Я их храню в шкафу.       В полутемной прихожей сложно было что-то разглядеть, под ногами обнаружился толстый слой ковра, который, то ли был сам по себе очень тусклым, то ли выцвел со временем, то ли в полумраке было просто ни черта не видно. После того, как Саша щелкнул выключателем, и вспыхнуло несколько настенных светильников, появилась возможность все разглядеть. В глаза сразу бросалась семейная любовь к путешествиям – гостей встречал довольно громоздкий фотоколлаж, где каждая фотография заключалась в толстую деревянную рамку и хранила в себе воспоминания о поездках. На комоде выстроился ряд фигурок – пирамиды, разномастные кошки, несколько моделей Парфенона, выполненных то из камня, то из плотного картона. Сделав несколько шагов вглубь помещения, Маша заметила и упомянутые Сашей продукты творчества его бабушки – на большом обеденном столе были разложены ажурные салфетки, на спинках стульев повисли маленькие коврики – где-то желтые, где-то светло-зеленые.       - Ты права, почти семейное гнездо, - сказал Саша практически Маше на ухо, стоя за ее спиной, - но в последние годы мы тут редко бываем все вместе.       - Почему? - Маша обернулась, уловив в его голосе печальные нотки.       - Бабушка редко стала тут появляться – она живет в деревне, добираться очень долго, а без нее здесь все какое-то…не то.       Поджав губы, Маша почти невесомо коснулась его плеча, выражая свое участие. Встретившись глазами, они смотрели друг на друга в тишине, нарушаемой неровным дыханием обоих. Саша не сводил цепкого взгляда с ее лица даже тогда, когда Маша неловко опустила голову, уставившись на носки собственных ботинок.       - Ой, - сообразив, она отскочила на голый кусок пола, - мы же в грязной обуви, ковер сто процентов испачкали.       - Да нет, не переживай, все равно здесь все мыть скоро, перед летом, я имею в виду, - сказал он отрешенно, так, будто мысленно находился где-то в себе.       Через мгновение его задумчивость спала, губы растянулись в привычной полуулыбке.       - Идем наверх, покажу тебе лучшее место, а потом отправимся на поиски этой таинственной коряги.       Но стоило Маше подняться на несколько ступеней, как сторонний звук привлек ее внимание, вынуждая затормозить.       - Что это?       - Что? – Саша тоже остановился, прислушиваясь. Потом в два шага взлетел по лестнице и спустя мгновение крикнул. – Это, кажется, машина родителей.       - Емае… - Маша в панике стала оглядываться по сторонам.       - Ты чего? – Саша, который уже успел вернуться вниз, вопросительно уставился на нее.       - И что делать?       - А что делать? – ему эта ситуация показалась забавной, что стало сразу понятно по насмешливому тону. – Пора знакомиться с родителями.       - Или я могу просто спрятаться? – предложила Маша, нервно покусывая нижнюю губу.              - Можешь запереться в туалете, - усмехнулся он, но лицо его тут же приняло удивленное выражение, когда Маша поспешила последовать его совету и дернулась в сторону ванной.       - Ты с ума сошла? Я ведь пошутил!       Он успел схватить Машу за руку ровно в тот момент, когда другой она почти дотянулась до дверной ручки.       - Это же кошмар как неловко, - Маша чуть ли вопила, пытаясь освободиться из плена. – Они приехали, а тут…мы!       - И что? У нас что тут? Вакханалия? – его голос дрожал от сдерживаемого смеха. – Они не кусаются, не собираются нас убивать. Спокойствие, только спокойствие.       С той стороны входной двери зазвенели ключами, и Саша, у которого был выбор, либо отпустить Машину руку и позволить ей спрятаться в туалете, либо сделать что-то еще, несильно потянул ее на себя. Она (с чего вдруг??) легко поддалась, и оказалась прижатой к мужчине, когда дверь открылась, пропуская в прихожую двух людей. Быстро справившись с эмоциями, Маша натянула на лицо невинную улыбку, стараясь превратить одичалый взгляд во что-то более подходящее нормальному человеку.       - Саша? – женщина, первая заметившая сына, выступила вперед. – Я смотрю, машина здесь стоит…в середине рабочего дня.       - Ну, не так уж и в середине, - пробормотал Саша и добавил громче. – Привет, мам, пап.… Познакомьтесь, это Маша, моя хорошая подруга и…Тины.       Делая рваный, нервный вдох, Маша сделала шаг навстречу и протянула ладонь для рукопожатия. Анна Васильевна (так представилась Сашина мама), отвечая на рукопожатие, заулыбалась, отчего ее лицо, и без того приятное на вид, засветилось радушием. Она небрежным движением стянула шапку, отчего ее светлые волосы растрепались, и женщина пригладила их привычным движением. Сашин папа, Игорь Семенович, был на голову выше супруги, с тяжелым бритым подбородком, выступающим вперед, с массивными очками, которые сидели на переносице, как влитые. Если он тоже был историком (по крайней мере, в прошлом, ведь сейчас, насколько помнила Маша, родители владели мебельным салоном), то представлял собой того педантичного археолога, который жутко щепетилен в отношении любых артефактов. Он тоже пожал Маше руку и беззлобно отметил, что она, наверняка, «та самая Мария, о которой уже месяц без умолку трещит Тина». На это замечание, Маша не придумала ничего лучше, чем просто смущенно улыбнуться и снова встать ближе к Саше.       Он же шепнул на ухо:       - Боевая готовность, я найду эту палку, и поедем.       После этого, Саша обменялся с родителями дежурными фразами и выскользнул во двор, сразу после него куда-то делся и Игорь Семенович. Маша, которая осталась в комнате один на один с Анной Васильевной, быстро сообразила и предложила ей какую-нибудь помощь.       - Я прошу тебя, солнце, называй меня просто тетя Аня, а то, ей Богу, будто бы я снова на работе, хотя смылась оттуда час назад. Пойдем, Тина попросила привезти ей сервиз, покажу тебе его, правда мы его так давно не доставали, пыль, наверное, слоями лежит…       Не успела Маша опомниться, как уже перетирала влажным полотенцем белые чашечки, которые ей подавала Анна Васильевна. Заварочный чайник, следом оказавшийся в руках, был совсем маленький с крохотными васильками, украшавшими его по всему периметру.       - Очень красивый…       - О да! А какой старинный, аж жуть берет, - поделилась женщина, с любовью разглядывая предмет в Машиных руках, - помню, я в детстве наглядеться на него не могла, все мечтала устроить грандиозное чаепитие.       Как по часам, ровно в тот момент, когда последняя чашка была сложена в большую картонную коробку, в дом влетел Саша, попутно обтирая грязные руки какой-то странной тряпкой.       - Ну, мама, папа (папы в комнате не было), мы поехали, очень рад был с вами повидаться.       Анна Васильевна в замешательстве часто заморгала и вопросительно воззрилась на сына.       - Сама понимаешь, середина рабочего дня, а завтра неделя еще продолжается, дела, дела, - быстро проговорил он, мягко подхватывая ошарашенную Машу под локоть. – Маша, ты опоздаешь.       С языка еще не успел сорваться вопрос о том, куда это, и кто опоздает, как она обнаружила себя в машине пристегнутой ремнем безопасности. На заднем сидении в таком же недоумении топтался Капитан. В следующее мгновение машина уже выехала на дорогу, а еще через несколько минут неслась по трассе в обратную сторону.       - Ты не объяснишь, что это было? – осторожно спросила Маша, бросив взгляд на Сашу, эмоции которого было невозможно считать.       - Поверь мне, так лучше. Когда я сказал, что родители не кусаются, я имел в виду, в тот короткий промежуток времени, пока не чувствуют себя в своем болоте.       - Но они довольно милые…       - Это сейчас милые, но через пять минут мама бы удавила тебя комплиментами, а папа засыпал вопросами о роде деятельности. У тебя может быть любое хобби, от ремонта холодильников до верховой езды, но он все равно будет знать об этом больше тебя, увязнет в рассуждениях, и ты сама не заметишь, как разочаруешься в собственных способностях и решишь, что ничего об этой сфере не знаешь.       - Ладно, если так думаешь, то хорошо, - ответила она с улыбкой и, не выдержав, рассмеялась.       - Что смешного? – спросил Саша, сам усмехнувшись.       - Это все, ты просто ворвался в дом, схватил меня и вытолкал на улицу. По-моему, мы даже не попрощались с твоим папой.       - Ничего, думаю, он не в обиде.       Украдкой посмотрев на часы, Саша задумчиво добавил:       - Ай-ай-ай, провозились…. Я думал, что мы туда-обратно, а потом домой, посмотреть фильм успеем еще…       - Да ладно, зато воздухом свежим подышали.       - На трассе через окошко?       - Нет, я реальные две минуты, сначала пока шла из машины в дом, потом наоборот.       - Здоровый образ жизни, это то, что мы продвигаем, - хмыкнул Саша, включая радио, а затем наугад выворачивая ручку то в одну сторону, то в другую, в поисках нужной волны.       - Давай, я поищу.       Маша потянулась к его руке, мягко отодвигая ее, и заметила, как он бросил на нее мимолетный взгляд.       - Что?       - Ничего, - усмехнувшись, ответил он. – Давай, ищи что-нибудь, раз уж вызвалась.