Давид провёл на улице практически весь день, молча скитался по улицам красивого города. С самого момента, как он ушёл из школы, он не заходил вообще никуда. На улице красиво, морозно. Но уже давно стемнело. Парень бродил везде, где только можно. Пинал куски снега и иногда останавливался на лавочках, курил сигареты, всё никак не унимаясь или задумывался. Всё как-то… Слишком тяжело. Непонятно и больно. Смешанные чувства бушевали внутри, а лицо не выражало никаких эмоций. Будто кто-то забрал всё то, что копили месяцами, годами, веками.
Пройдя зимний парк и становившись рядом с обрывом, парень присел на корягу, осматриваясь вокруг по темноте. Никого, но всё равно страшно. Виднеется застывшее озеро, что давно покрылось льдом. Когда он был маленький, то часто катался с мамой на коньках. Смотрели на звëзды. В парке, неподалёку, вместе гуляли и разговаривали. Мама всегда трепала его по голове, когда тот весело прыгал от радости. Летом в парке часто был фургон со сладкой ватой и мороженым, они часто брали одно облако сладости на двоих, а потом смеялись, когда к рукам всё прилипало.
Шмыгнув замерзшим носом от холода, Дамиано накрыл лицо руками, тяжело вздыхая. В голове крутилось множество вопросов, а воспоминания съедали его изнутри. Интересно, Томас потерял его? Телефон ведь на беззвучном, а смотреть, кто написал — желания нету. Кто всë-таки та девушка? Лаура… Красивое имя. И внешность красивая, а ещё голос. Она правда девушка учителя? И как давно они вместе, если это так? Почему Торкио настолько сильно разозлился и сорвался? Не обнял в ответ?
–Почему я такой трудный…? — тихо прошептал парень, пытаясь сдержать слезы на глазах.
Было правда больно. Чувства к учителю метались из угла в угол каждый день, а всё бестолку. Их буквально растоптали, разорвали в клочья, разрушив все надежды и мечты на будующее. Хотя, чего он вообще ожидал? Томас прав. Ему бы ничего не светило. Торкио взрослый мужчина, учитель. Ещё и занятой. И…
И сзади послышались шаги, заставляя вздрогнуть и медленно повернуться. Шатающийся на ногах мужчина направлялся в его сторону, глубоко дыша. В воздухе повис запах алкоголя и крепкого табака, а сердце застучало быстрее.
–С…Слышь ты! Э, мальчик!
Пьяница был почти рядом. Дамиано аж на ноги встал и сжал ледяные руки, нервно вглатывая слюну. Его буквально гипнотизировали, заставляли остаться на месте и не двигаться, когда мужчина буквально стоял перед ним. На плечи упали тяжёлые руки, нос поморщился от сильной вони, серые глаза глядели на него предвкушающе. Мужчина выделялся под тусклым фонарём, растрепанный вид не давал желать чего-то лучшего.
–Мальчик, а мальчик! Будь добр, дай д-дяденьке немного денег…
–Уберите от меня свои грязные руки. — парень дернул плечами, и правда убирая с себя руки. Сделал шаг назад, стараясь особо не дышать. — У меня нету денег, идите проспитесь лучше, а не бухайте в подворотнях.
–Мне нужны деньги. — Незнакомец сделал шаг вперед, а школьник тем временем шагнул назад. — Много-о-о денег… И я-я-я… Ну, получу. Поним-маешь?
–У меня нету денег! Уйдите, блять, от меня, пожалуйста!
–Тогда-а-а… Я тебя заберу. О! Конечно.
–Рискните блять, пожалеете.
–Да ты…
Пьяница пошатнулся на месте, а после шагнул вперёд, зверепо улыбаясь от того, что маленький мальчик шагает назад и шарохается от него. Шаги становились более уверенные, ноги вели к одному объекту. А Давид все отходил назад, поджимая губы и особо не смотрел за спину. Но места было катастрофически мало, и когда он повернул голову, то только понял, где находится.
На самом краю.
–Пожалею? — Пьяница ехидно улыбнулся, поняв, что парнишка остановился. В самом тупике. — Какой ты… Жалкий. Б-боишься высоты?
–Боюсь…
Дамиано тихо шептал, замерев на месте. В нём прожигали дыру до тех пор, пока чужая рука не поднялась вверх, а после послышался какой-то недо-рык. Глаза зажмурились, а тело всё напряглось, задрожало. Вся жизнь, все моменты буквально пролетели перед глазами.
Парень вздрогнул, когда услышал шорохи. После них какое-то пыхтение и тихие ругательства. Послышался звук удара. Упало что-то тяжёлое либо кого-то бьют. Громкий визг пробрал тело до мурашек. Кого-то правда бьют, ведь шипение незнакомца отдавалось в ушах. А потом тишина.
Не успел Дамиано и глаза открыть, как снова сразу же их закрыл. Кто-то крепко схватил его за воротник куртки и быстрым движением заставил идти вперёд, подальше от беспощадного края. От темноты. Остановившись, довольно тёплые руки крепко надавили на плечи, заставляя сесть. Под ногами почувствовалась коряга, на которой он сидел буквально только-что. Всё тело дрожало и вздрагивало от каждого шороха, ком в горле застыл. Давид боялся. Теперь он себя ощущает невероятно беспомощным как многие люди, которых он довольно часто травил или издевался. Он даже представить не мог, насколько это страшное и ужасное чувство. Вокруг звон в ушах и, кажется, тихие звуки сирены. Открыв глаза, школьник насторожился, медленно оглядываясь.
Итан сидит перед ним на корточках, буквально в пол оборота, с искрами в глазах крепко сжимает руки того самого незнакомца, уже избитого, который, кажется, лежит без сознания. Мужчина повернул голову, сам смотрит на мальчишку испуганными глазами, а руки видно, что трясутся.
Напряженное молчание висит в воздухе, звуки сирены уже достаточно близко, вокруг парка мигает множество служебных машин. За минут двадцать в машину скорой помощи погрузили еле дыщащее тело пьяницы, что бы с многочисленными побоями. Полицейские вместе с учителем составляют протакол со делу, распрашивают как всё было. Территория освещается сине-красным цветом, люди в формах всё время ходят туда-сюда, а Дамиано по-прежнему сидит на месте, застыв, как статуя. Зато сжимая в руках горячую крышку от термоса с чаем. Огромный стресс накатился с головой. Его ведь буквально чуть не убили. Это страшно… Парень ничего не слышит вокруг себя. Ни разговоров, ни звуков, ни даже то, что рядом к нему подсели, внимательно смотря.
–Ты как?
Итан глядел с такой осторожностью, словно боялся сломать что-то ещё. Осторожно коснулся плеча ученика, в ожидании ответа. Но получил лишь отрицательный поворот головы и шумный выдох.
–Я могу тебя подвести до дома.
–Отец знает, что я не буду ночью дома. Я должен был гулять всю ночь.
Парень отвечал с заиканием. Говорить получалось с большим трудом, да и голос как-то осел и был хрипловатым. Зато в висках чётко отдавалась боль, переходя к затылку. А вот это уже неприятно.
–Поночуешь у меня, ничего.
–Не стоит. Я и так доставил Вам слишком много проблем…
–Дами, я не оставлю тебя одного после такой ситуации, так ещё и на улице. Вставай, пойдëм.
Учитель встал с коряги, встал напротив и протянул своему ученику руку. Тот наконец-то хоть как-то пошевелился, схватился за поданную руку и осторожно встал, все-таки шатаясь на дрожащих ногах. Отложил крышку с чаем куда-то на дощечку и спрятал руки в карманы, следуя за своим спасителем, что уже давно начал идти.
Дамиано задумался, пока они молча шли в тишине. Откуда Торкио появился рядом с ним? Почему он ничего не сказал про ситуацию утром? Почему не ругались на него за такие выходки? И зачем его вообще сейчас ведут в квартиру?
–Вы за мной следили?
–Что?
–Вы рядом оказались.
–А, это. Пошёл прогуляться по улице, вижу, как ты идёшь. А потом завернул к обрыву, ну, а я остался на лавочке, на всякий случай. Мало ли, что ты с собой сделаешь. Дальше ты знаешь.
–Спасибо… — Школьник тихо прошептал, опуская голову и рукой протирая глаза. Очень клонило в сон.
Дом учителя оказался не так далеко от этой местности. Красивая многоэтажная новостройка освещалась большими фонарями на подьездных окнах. За время разговора они уже подошли к зданию, зашли во второй подьезд. Тут тоже было светло и просторно, нежные светло-голубые стены, цветы на подоконниках, чистый лифт, в который они зашли и отправились на пятый этаж. Приличная высота. Учитель подошёл к чёрной двери, достал из кармана ключи и открыл квартиру, полностью открывая дверь и кивая внутрь. Давид понял, что от него хотят, поэтому принял предложение войти первым, сразу же осматриваясь. Скромно, уютно и тепло. Пахнет книгами, цветами. Спокойствием.
–Тебе чай или кофе?
Итан уже стоял перед ним без куртки, без обуви. Все аккуратно развешано рядом. Прислонился плечом к стене и кинул на него любопытный взгляд, что вызвал у парня мурашки.
–Кофе, наверное.
–Хорошо. Переодевайся, проходи на диван.
Учитель прошёл в коридор и скрылся на кухне, оставляя парня одного. Дамиано снял с себя куртку, повешал её и убрал ботинки на полку, неспеша проходя внутрь. И правда уютно, так нежно… Серый диван привлёк внимание, захотелось поскорее рухнуть на него и расслабиться, чего школьник ждал целый день. Это он и сделал. Присел, накрывая лицо руками. Физик включил чайник, достал две чашки, а в одну из них насыпал растворимый кофе, сам прошёл рядом и сел рядышком, молча обнимая за плечо.
–Извини, Дами, что я утром сделал и наговорил. Я был на эмоциях, меня завалили документами и проверкой. Хреново там всё, вообщем…
–Всё нормально, правда. — Давид пододвинулся ближе и без каких-либо эмоций положил голову на сильную руку. — Я сам виноват. Простите.
Набрав носом полную грудь воздуха, школьник устало прикрыл глаза, медленно выдыхая. От Торкио шёл такой вкусный запах дорогих духов и притерно-сладкого шампуня. Тёплые руки осторожно и мягко обнимают его, заставляя расслабиться. Сейчас ведь ничего не угрожает, да?
–Дами, ты не виноват. День безумно неудачный, так бывает… — получив в ответ тишину, Итан напрягся, склоняя голову. Обмякшее тело издавало тихое сопение. –Дами… — шепотом повторил он, слегка дергая рукой. Ноль эмоций. — Ясно, до кофе, значит, дело не дойдет.
Осторожно убрав с мальчишского плеча свою конечность, мужчина медленно поднялся на ноги, пытаясь нормально подойди к своему ученику. Лёгким движением поднял его на руки, прижимая к себе и не спеша понёс в спальню, бережно укладывая спящее тело на кровать. Присев на корточки рядом, Итан глянул на спящего парня. Заботливо убрал кудрявые волосы со спящего лица за ухо и засмотрелся. Это не такой грубый и злой мальчик, не такой гиперактивный. Уставший за сегодня день теперь спокойно спит. Торкио уже хотел наклониться вперёд, но во время себя остановил, печально выдыхая. Пришлось вставать, возвращаться на кухню, выключать чайник, чтоб не было шума вокруг и выключать свет, а уже только потом переодеться, укладываясь рядом.
Наконец-то в кровати хоть немножечко тепло…
***
Виктория сидела в телефоне на кухне Томаса, листая ленту инстаграма. Парень, в то время, усердно пытался приготовить что-то поесть на двоих, краем глаза замечая улыбочку любимой, сам немного улыбаясь. Вик очаровательная.
–Винченцо! Может, поможешь мне, пожалуйста? Я ведь не мастер готовить… — Томас отложил лопатку, почесывая затылок.
–Что тут сложного?
Девушка как-то неприятно шикнула, подняла бровь, переворачивая телефон экраном вниз. Улыбка с лица сразу же пропала у обоих. Де Анджелис уже не первый день стала так грубить, но Томас успокаивал себя тем, что просто плохое настроение или что-то случилось, а она просто не хочет ему об этом говорить.
–Вик, я вежливо попросил просто помочь. Ты ведь девушка и наверняка знаешь, как готовить. Тебе сложно?
–Да, мне сложно. Я устала, готовь сам.
–Ясно, как обычно.
Де Анджелис уже хотела взять телефон с небольшой улыбкой на лице, но услышала фразу, сразу чуть ли не подскакивая на месте от такой «наглости»
–«Как обычно» что?
–Как обычно тебе всё сложно сделать! Ты просто пришла со школы и легла спать, и за весь день говоришь, что ты устала? Милая, что за игры?
–Да, я устала, а тебе сложно просто приготовить нам двоим ужин!
–Ты живешь у меня, ешь, что я готовлю, ежедневно говоришь, что устала, по дому делаешь абсолютно ничего так еще и мне предъявляешь что-то? Виктория, это уже не первый случай, между прочим! Хватит себя так уже вести, я прошу тебя!
–А ты не ори на меня вообще! Что ты мне грубишь? Тебе жалко, я не пойму?
–Причем тут жалкой то, а? Ты ведешь себя как последняя стерва, что происходит?
–Я стерва? — Девушка сжала кулаки, обижаясь на такие слова. — это ты меня стервой назвал?!
По кухне раздался громкий стук и треск дерева. Тихий дзынь раздался, кажется, в последний раз, а крики стали ещё громче. На пол полетела гитара, на которую школьница спицеально наступила, ломая в дребезги. На пол сразу же полетела тарелка с кухонного гарнитура, осколки разлетелись куда только можно и нельзя. Один даже попал в ногу бедного парня, что с огромной печалью смотрел на свой сломанный инструмент.
–Что ты сделала…? — Тихо прошептал Раджи, поднимая одни лишь порванные струны и щепки. — Это был мой подарок. От папы с мамой, а ты прекрасно знала, сколько они зарабатывают…
–Да мне плевать, что и кто тебе это дарил! Ты меня оскорбил!
–Пошла вон отсюда!
Парень впервые за долгое время крикнул на предмет своего обожания. Во время всех отношений он никогда не позволял себе кричать на девушек, никогда не давал их в обиду и не выгонял. Для него это было слишком, ведь всегда знал, какие девушки ранимые. Он всегда их любил и жалел, всегда выполнял то, что просят, а сегодня случилось что-то странное. Да и отношения с Винченцо всегда были какие-то странные, напряжённые.
–Ну вот и пойду!
Девушка взяла свой телефон и направилась в комнату Томаса, забирая оттуда небольшой рюкзак со своими вещами и сразу же выскакивая в коридор, наспех одеваясь. Раджи так и остался стоять на кухне со слезами на глазах, замечая, что нога неприятно болит. Белый кусок керамики впился в ногу, пару капель крови скатились по ноге и упали на пол.
На душе остался безумно неприятный осадок от такой ссоры. Придется сказать родителям, что тарелка случайно упала на пол и разбилась, а про инструмент лучше всего соврать.
Дверь захлопнулась, оповещая о том, что парень остался в квартире совсем один со своими страшными мыслями.
Вся ситуация совсем не радовала.
***
–Лун… — Виктория тихо постучалась в комнату, медленно заходя внутрь.
–Эй, что случилось? — Луна быстро отложила телефон в сторону и встала с дивана, с беспокойством смотря. Виктория плакала…
–Я ужасно поступила. — Подойдя к Пассос
–Что случилось? — вновь повторила девушка, взяла Викторию за плечо и усадила на диван, присаживаясь рядом. — Рассказывай. Не плачь, пожалуйста.
–Томас…
–Он тебе что-то сделал?! —
подруга начала волноваться, одновременно с этим выбирая слёзы у Де Анджелис.
–Нет. Я начала отдаляться от него, ну, я тебе рассказывала и… Я сломала ему гитару.
–Ну, и что? — как-то безразлично спросила Луна, влажными салфетками, что лежали рядом, начала поправлять макияж Виктории. — Мы, вроде, говорили об этом. Я не понимаю.
–Это родители много работают, но зарабатывают мало. Они подарили ему эту гитару на последние деньги, купили хорошую, профессиональную. Долго откладывали на неё и ждали момент. Там… Там у него так глаза потухли, когда я это сделала. Он выгнал меня из своей квартиры. Теперь я не знаю, что буду делать, когда его родители вернуться с командировки.
–Да забей ты на него, Мадонна.
–Луна.
–Да что?!
–Так нельзя. Даже если мы с тобой говорили об этом. Мне жалко не его, а его родителей, запомни это.
Получив в ответ недовольное цоконье, Виктория поудобнее села на диван, протирая переносицу. Почему-то стыд съедал изнутри за такую гадость, ведь только в последний момент она поняла, что сделала и что потом будет.
Можно ли исправить ситуацию в дальнейшем…?
