"Вивир" значит "жить"

В течение последующих лет, для Натаниэля его главной поддержкой стали миссис Андервуд и мисс Лютьенс. Но даже им он не доверял так, как собственной сестре. Девушка практически заменила ему маму, заботившись о младшем брате и помогая ему во всём. Только с ней он мог быть настоящим собой, обращаясь по истинному имени. Однажды, когда Натаниэлю было 8 лет, он сидел в саду рядом с сестрой, наблюдая, как она рисует очередной заказ. Девушка, как только ей исполнилось 18 лет, тут же нашла себе небольшую подработку и была вполне довольна этим. А Натаниэль просто был рад за старшую сестру. - Хина, я не понимаю, почему наставник не хочет, чтобы я начал изучать основы магии в полной мере? - слегка обиженно протянул мальчик. - А сам как думаешь? - девушка мягко улыбнулась и посмотрела на брата. Натаниэль задумался. - Не знаю... - сдался наконец он. Сестра хмыкнула и погладила его по голове. - Я считаю, что он воспитывает в тебе терпение... Ну и контроль над эмоциями, конечно. Ты ведь сейчас злишься на наставника? - Есть такое... - он отвел взгляд. Натаниэлю всегда казалось, словно Хина видит его насквозь. Девушка отложила альбом и грифель, повернувшись к брату лицом. Она взяла его за руки и успокаивающе улыбнулась. - Гнев - довольно неприятное чувство, особенно для волшебника. Но ты должен научиться справляться с ним, Нат. Так же, как и с обидой, грустью и всем прочим, что может помешать тебе ясно мыслить. Ну-ка, давай, закрой глаза. Давай, давай. Мальчик послушно закрыл глаза. Он ощутил, как Хина погладила его по волосам. Потом он услышал её тихий спокойный голос. - Слышишь, как шелестят листья на деревьях?... Мальчик кивнул. Девушка продолжила. - А слышишь, как ветер качает бутоны цветов?... - ...Слышу... - Прекрасно, а теперь открой глаза.. Натаниэль открыл глаза и посмотрел на сестру, тепло улыбающуюся ему. Она заботливо пригладила выбившиеся пряди его волос и по-матерински поцеловала братика в лоб. Мальчик улыбнулся. - Ну что, теперь не злишься? - весело спросила девушка. - Теперь нет. - Натаниэль обнял старшую сестру, - Спасибо, Хина... - Не за что, Натти... - хихикнула она, обняв его в ответ. * * * Когда Натаниэлю было 10 лет, в его жизни произошло одно событие, навсегда изменившее и его самого, и его существование. Мистер Андервуд решил показать его другим волшебникам... Его занятие с мисс Лютьенс прервала миссис Андервуд, позвав мальчика немедленно идти к наставнику. - Они в гостиной, - сказала мисс Андервуд, когда они вошли в кухню. - Дай-ка я на тебя взгляну… Вполне приличный вид. Ну хорошо, иди. В комнате действительно было полно народу. В ней было жарко от жара тел, запаха чая и потуг вести светские беседы. Но в тот самый миг, как он затворил за собой дверь и шагнул к единственному незанятому пятачку рядом с резным комодом, представлявшаяся ему величественная картина общества великих людей развеялась без следа. Ему показалось, что он попал на вечеринку сотрудников похоронного бюро, все были одеты в тусклые смокинги и стояли с такими же тусклыми лицами. Заметив Натаниэля, наставник жестом велел ему подойти. - Не особенно впечатляет, - сказал склизкий тип. Фыркнул и что-то проглотил. - Он медленно учится, - сказал наставник Натаниэля; он по-прежнему рассеянно похлопывал Натаниэля по плечу, и было ясно, что он себя чувствует не в своей тарелке. - Лентяй, значит? - переспросил старик. Он говорил с таким сильным акцентом, что Натаниэль с трудом разбирал его слова. - С мальчиками это бывает. Ты должен упорно трудиться. - А вы его бьете? - спросил склизкий тип. - Нечасто. - Зря, зря. Это стимулирует память. - Сколько тебе лет, мальчик? - спросил младший из волшебников. - Десять, сэр, - вежливо ответил Натаниэль, - В ноябре будет одинна… - Еще два года до того, как вам с него будет хоть какая-нибудь польза, Андервуд. - Молодой человек вел себя так, словно Натаниэля здесь и вовсе не было, - И, наверное, обходится вам в кругленькую сумму? - Что, его содержание? Ну да, естественно. - И наверняка ведь прожорлив, как хорек. - Обжора, значит? - сказал старик и с сожалением кивнул: - Да, с мальчиками это бывает. Натаниэль едва сдерживал негодование. Слышала бы эти бредни его старшая сестра! - Я не обжора, сэр, - возразил он, стараясь говорить как можно вежливее. - Ладно, мальчик, можешь возвращаться к урокам, - сказал он. - Иди. Натаниэль только рад был уйти отсюда, но едва лишь он двинулся к двери, как молодой волшебник в очках вскинул руку. - Я смотрю, у тебя острый язык, - сказал он. - И старших ты не боишься. Может, ты не веришь, что мы не только старше, но и лучше? - Иди, мальчик, - повторил наставник Натаниэля. - Погодите, Андервуд, - широко улыбаясь, произнес молодой волшебник. - Давайте, прежде чем отпускать его, посмотрим, чему вы научили щенка. Натаниэль посмотрел на наставника, но тот отвел взгляд. Мальчик медленно и неохотно вернулся обратно. Молодой волшебник с напыщенным видом щелкнул пальцами и принялся засыпать Натаниэля вопросами. - Сколько классифицированных типов духов известно на настоящий момент? - Тринадцать тысяч сорок шесть, сэр, - без малейшей запинки ответил Натаниэль. - А неклассифицированных? - Петроний говорил о сорока пяти тысячах, а Заваттини - о сорока восьми, сэр. И ещё куча подобных легких вопросов. К Натаниэлю вернулась уверенность. Все эти несложные вещи он выучил давным-давно. А кроме того, ему приятно было видеть, что его безукоризненно верные ответы бесят молодого волшебника. Шквал вопросов, которые обрушил на Натаниэля молодой волшебник, стих. Похоже, тот задумался. - Ну, ладно, - сказал он наконец. Теперь он говорил медленно и напыщенно. - Назови шесть Слов Управления. На любом языке. - Саймон, это нечестно! - попытался было возразить мистер Андервуд. - Он еще не может этого знать! Но в тот же самый миг заговорил и Натаниэль. Он уже успел покопаться в большом книжном шкафу и заглянуть кое в какие старые книги. - Appare; Mane; Ausculta; Se Dede; Pare; Redi - Появись; Останься; Слушай; Подчиняйся; Повинуйся; Вернись. И, договорив, он победно взглянул в глаза молодому волшебнику. Слушатели одобрительно загомонили. Но молодой волшебник лишь небрежно пожал плечами, словно все это было сущим пустяком. Он держался так надменно и презрительно, что законная гордость Натаниэля сменилась яростью. - Да, видать, стандарты нынче не те, что раньше, - сказал молодой волшебник, извлекая из кармана носовой платок и стирая с рукава несуществующее пятнышко, - раз отстающего ученика хвалят за то, что мы впитывали еще с молоком матери. - Вы просто не любите проигрывать, - сказал Натаниэль. На миг воцарилась тишина. Потом молодой волшебник произнес какое-то слово, и Натаниэль почувствовал, как на его плечи легло что-то маленькое, плотное и тяжелое. Невидимые руки вцепились в волосы Натаниэля и дернули с такой силой, что лицо его оказалось запрокинуто к потолку, и он вскрикнул от боли. Мальчик попытался поднять руки, но обнаружил, что они крепко прижаты к бокам; его с силой обвило нечто вроде гигантского языка, а чьи-то тонкие пальцы легонько погладили его незащищенное горло. Натаниэль в панике принялся звать наставника. Кто-то подошел к нему – но это был не наставник. - Ты, наглый сорванец, - негромко произнес волшебник. - И что ты теперь будешь делать? Способен ли ты освободиться? Нет. Поразительно, правда? Ты совершенно беспомощен. Ты выучил несколько слов, но ты ни на что не способен. Возможно, благодаря этому уроку ты поймешь, как опасно дерзить, если тебе не под силу дать сдачи. А теперь - прочь с глаз моих. Все волшебники оторвались от беседы и смотрели на мальчика. Натаниэль взглянул на наставника, безмолвно взывая о поддержке, но глаза Артура Андервуда горели гневом, и гнев этот, похоже, был направлен на ученика. Он ответил учителю таким же взглядом, потом развернулся, прошел сквозь комнату. Волшебники молча расступались перед ним. Он открыл дверь и вышел. Натаниэль поднялся наверх, с бледным, ничего не выражающим лицом. Встретившись на лестнице с миссис Андервуд, услышал, как мисс Лютьенс ждёт его возвращения на занятие. А также имя того волшебника. Саймон Лавлейс... Натаниэль не пошел в комнату для занятий. Медленным, размеренным шагом он дошел до мастерской наставника. Он остановился и взял в руки небольшую стеклянную коробку, в которой с жужжанием сновали шесть существ. - Это мы еще посмотрим!... Все так же медленно и размеренно Натаниэль подошел к шкафу и выдвинул один из ящиков. Там среди множества прочих инструментов лежал маленький стальной молоток. Натаниэль достал молоток, подобрал коробку и, не задвинув на место ящик, покинул залитую солнцем мастерскую. Остановившись на прохладной, затененной лестничной площадке, он мысленно повторял Слова Управления и Контроля. Букашки с удвоенным рвением принялись носиться и жужжать в своем узилище, так, что стеклянный ящичек дрожал в руках у Натаниэля. Гости расходились, мистер Андервуд провожал их, обмениваясь дежурными любезностями. Наконец вышел молодой волшебник и двое его спутников. Натаниэль крепко сжал молоток и вытянул руку с ящиком перед собой. Натаниэль громко произнес первые три команды, назвал имя Саймона Лавлейса и добавил завершающее слово. А потом разбил ящик. Звон стекла, неистовое гудение. Осколки дождем обрушились на ковер. Шесть крошечных демонов вырвались из темницы и молнией ринулись вниз, нетерпеливо выставив жала. Волшебники едва успели поднять головы, а букашки уже добрались до них. Три твари нацелились прямиком в лицо Саймону Лавлейсу. Он вскинул руку и быстро начертил какой-то знак. Демоны превратились в огненные шары; их отбросило к стене, и там они взорвались. Артур Андервуд с ужасом смотрел на происходящее. Но теперь он опомнился. Он подскочил к старику, корчившемуся от укусов на цветочной клумбе, и резко хлопнул в ладоши. Две букашки, орудия мщения, оглушенными шлепнулись на землю. Тут Натаниэль решил, что разумнее будет отступить. Он потихоньку пробрался в комнату для занятий. Мисс Лютьенс сидела за столом и читала какой-то журнал. Она улыбнулась Натаниэлю, но тот ничего не мог ответить. У него перед глазами стояла картина: три демона, отлетающие к стене и там взрывающиеся. Его начало трясти, не то от страха, не то от гнева и разочарования, он и сам толком не знал. Мисс Лютьенс быстро поднялась из-за стола. Она обняла мальчика, и Натаниэль уткнулся лицом ей в бок и закрыл глаза. Лицо его горело. Ему было одновременно и холодно, и жарко. Мисс Лютьенс что-то говорила, но он не мог ничего ответить… И тут дверь комнаты распахнулась, словно от удара. На пороге стоял Саймон Лавлейс; очки его сверкали в солнечных лучах, бьющих в окно. Он выкрикнул команду. Натаниэля оторвало от мисс Лютьенс и подняло в воздух. На мгновение он завис между полом и потолком и успел за это время заметить еще двоих волшебников за спиной у Лавлейса, а где-то за ними - его наставника. Натаниэль услышал, что мисс Лютьенс что-то кричит, но тут его перевернуло вверх ногами, кровь прилила к голове, ее стук заглушил все звуки. Потом его развернуло задом кверху; голова, руки и ноги беспомощно болтались. Чья-то невидимая рука или невидимая палка ударила его. Натаниэль завопил и принялся брыкаться и лягаться. Рука опустилась снова, на этот раз – сильнее. И еще раз... Натаниэль перестал брыкаться задолго до того, как неутомимая рука закончила побои. Он висел, не осознавая ничего, кроме жгучей боли и унизительности наказания. И оттого, что мисс Лютьенс все это видела, наказание сделалось куда более жестоким, чем Натаниэль мог выдержать. Он отчаянно желал умереть. Невидимые руки отпустили его, но Натаниэль потерял сознание еще до того, как ударился об пол. Единственное, что он успел увидеть, так это его старшую сестру, стоявшую в проходе. В её глазах он прочитал ненависть, отчаяние, гнев и заботу, а потом все эти эмоции сменились нечитаемым бездушным выражением лица, с каким она начала петь. До ускользающего создания мальчика донеслась жуткая песня, после крики ужаса, кровь... А потом всё окунулось во тьму... * * * Натаниэля на месяц заточили в его комнате и подвергли множеству наказаний и лишений. После первой серии кар наставник решил подвергнуть его бойкоту, и мальчик был полностью отрезан от внешнего мира. Он сошел бы с ума от одиночества, если бы не нашел под кроватью когда-то закатившуюся туда шариковую ручку. Он рисовал то, что видел из окна. Когда ему надоедало рисовать, то писал прямо поверх рисунков подробные, проработанные планы и заметки и прятал их под матрас, когда на лестнице раздавались шаги. Эти заметки были началом мести Натаниэля. Он ушел в себя и не заговаривал с миссис Андервуд, когда она наведывалась к нему. Хоть ей и так было запрещено с ним говорить. И потому лишь через месяц, когда его заточение окончилось и занятия вновь возобновились, Натаниэль узнал, что мисс Лютьенс уволена, а его старшую сестру наставник выгнал из дома... Всю долгую, дождливую осень Натаниэль при первой же возможности уходил в сад. Хоть он и делал большие успехи в обучении, душу его жгла ненависть. Если ему попадалось какое-нибудь трудное место, например, написанное на самаритянском или коптском, и Натаниэль падал духом, ему довольно было лишь взглянуть на серо-зеленое изваяние Глэдстоуна, и к нему тут же возвращалась решимость. Глэдстоун мстил всякому, кто оскорблял его. Он защищал свою честь и тем прославился. Натаниэль намеревался поступить точно так же. Но он более не дозволял нетерпению брать над собою верх. Теперь он использовал нетерпение, чтобы подстегивать себя. И на протяжении долгих, одиноких месяцев он неустанно трудился, дабы достичь своей первой цели – унизить Саймона Лавлейса. Обычные уроки превратились для Натаниэля в нудную помеху. С того самого момента, как они возобновились, он научился изображать повиновение и искреннее раскаяние. Внешне он сделался идеальным учеником. Он беспрекословно слушался учителя и никогда не жаловался, что их занятия движутся черепашьим шагом. По правде говоря, все это было вызвано тем, что Натаниэль больше не считал Артура Андервуда своим наставником. Из коротких разговоров с миссис Андервуд Натаниэль узнал, что, пока он болтался в воздухе, а бес Лавлейса лупил его, мисс Лютьенс изо всех сил пыталась спасти своего ученика. Официально ее уволили «за недопустимую дерзость», но Натаниэль понял по некоторым намекам, что мисс Лютьенс попыталась ударить мистера Лавлейса, – но спутники волшебника помешали ей. Когда же он спросил, почему наставник выгнал его сестру, миссис Андервуд побледнела, потом горько вздохнула. Она рассказала, что когда Хина увидела, как Лавлейс издевался над Натаниэлем, то стала словно сама не своя. Она начала петь, и всех захлестнул страх. Девушка причинила молодому волшебнику равноценную боль - она кинула в него магический серп, оставив вокруг шеи Саймона глубокий кровавый шрам. Мальчик невольно вздрогнул, но не очень удивился. Когда-то, когда он ещё жил в семье с сестрой, его родители жуть как боялись пения девушки и всегда запрещали ей это. Но никто, даже сама Хина, не рассказывали причину. Теперь же Натаниэль понимал, всё крылось в силе девушки. Когда Натаниэль думал об этом, у него кровь закипала в жилах - даже сильнее, чем при мысли о собственном унижении. Она пыталась защитить его, сделать то, что должен был сделать мистер Андервуд, его наставник. Натаниэль знал, что никогда не простит ему этого...