***
Она не особенно помнит выходные, потому что… спала. Вообще-то, зельем Сна без сновидений нельзя пользоваться так бездумно. Но перемена часовых поясов и ее общее настроение… За пару раз не привыкают. Ни один целитель не осудил бы ее за два приема. Гермиона смотрит на журналистку, которая опрашивает ее об итогах работы за прошедшее полугодие. Вопросы хорошие, девушка адекватна, издание серьезное и строго деловое. И что важно — профиль и тема беседы не подразумевают никаких разговоров о самом последнем месте аудита. Хоть здесь. — Мисс Грейнджер, как именно хранятся отчеты в Министерстве магии, это ведь не простые сейфы? Многие специалисты вашей отрасли… Она ловит себя на мысли, что в этот раз интервью ей даже нравится. Ей не лезут под кожу, ничего не хотят. Заявив, что будут говорить о работе, в самом деле именно о ней и толкуют. Гермиона думает о том, что на следующих выходных она заедет к Гарри с Джинни. Не с зельем же в обнимку их проводить. Может быть, минует еще несколько дней и ей захочется выйти из дома. К людям. Вдохнуть? Прогуляться? Около Лиз, а именно так зовут журналистку, лежит свежий «Пророк». Гермиона перестала читать его, начиная с понедельника. Лаванда сказала, что в сегодняшнем выпуске напечатано ее прошедшее в тот день интервью, но смысла его просматривать нет. Ничего нового она не увидит, а вот очередные статьи об «Идиллии» с перечислением мест, мероприятий и… воспоминаний… Потому что, как оказалось, любой уголок этого проклятого лайнера напоминает о них. Либо они проходили там, либо были на описанной вечеринке, либо отдыхали на этой палубе. Она даже отсюда замечает, что в этот раз сделан обзор на спортивные мероприятия. — Ты же сказал, что не любишь водное поло. — Грейнджер, у меня выходной. Можно и разлечься, к тому же я сегодня не был в зале, разомнусь. Поболей за меня. И так постоянно. Как можно было так влипнуть за неделю, святой Мерлин? Конечно, она понимает, что от подобного еще никто не умирал. И что с течением времени это закончится, пройдет, забудется… Но сейчас… Она прикрывает глаза. Все внутри содрогается, стоит только увидеть блондина на улице. Уверена ли она, что это не он? Да, уверена. Он ведь вообще не шатается по Косому. Помогает ли это? Нет. Осознает ли она, что, разумеется, он не появится в Министерстве? Что вовсе не он проходит мимо ее дома, когда она выглядывает в окно и цепляет вниманием похожую фигуру. Конечно, да. Помогает ли эта рациональность? Конечно, нет. Гермиона вздыхает, пытаясь сосредоточиться на милой Лиз. Это пройдет. Все проходит.***
— И таким образом, мы можем быть спокойны на тему увеличения расходов. — Совершенно верно, — Алекс кивает, закрывая отчет. — Вы проделали большую работу, мисс Стенли. Все так хорошо оформлено… — Благодарю вас, министр. Драко рассматривает комнату для совещаний в Министерстве магии, в которую они попали прямо из камина в ней же. Бруствер открыл такую возможность специально, чтобы Малфой не светился в коридорах. Это удобно. И с ней никак не пересечься. Это тоже хорошо. — У юристов нет вопросов к этим графикам, мы изучили их на выходных, спасибо, — министр продолжает листать уже четвертую по счету папку. — Это на самом деле очень здорово, что вы присутствовали все на лайнере в круизе. Всегда важно посмотреть своими глазами на то, с чем работаешь. Да неужели. Драко медленно расхаживает вдоль стены, заполненной почти от пола и до потолка грамотами и наградами. Большое окно открыто, из него проникает свежий воздух. Учитывая, что они под землей, качеству бутафории можно позавидовать. Участие Малфоя в обсуждении финансовых отчетов на данном этапе не требуется, так что он просто слушает и разглядывает лужи на серых улицах. Не Карибы, конечно. Вполуха он внимает тому, как Алекс говорит о прибыли, масштабах трат на непредвиденные обстоятельства, отчитывается по деньгам, которые использованы в том числе для обеспечения обедов и ужинов тех, кому посчастливилось сидеть в изоляторах. Бруствер активно интересуется каждым пунктом, заметно, что он хочет очень хорошо понимать, с чем имеет дело. Малфой бросает взгляд на циферблат на запястье. Они здесь почти три часа. В голову приходит мысль о том, что рано или поздно они заговорят о передаче корабля. Без этого не обойдется. Драко кажется, что министр подойдет к этому через несколько недель. Пока изучит оставшиеся бумаги, консультации юристов, наверняка еще наведается не раз на сам лайнер… — Мистер Малфой, мисс Стенли, мисс Йорк, — Бруствер резко хлопает ладонями по столу. — А знаете что?.. Драко оборачивается, вскинув брови. Министр продолжает: — Я вот подумал, что не очень-то правильно обсуждать все это без еще одного человека, который, вообще-то, тоже был в круизе. Как я сразу не позаботился о ее присутствии? Нет… Драко успевает только набрать воздуха, чтобы сказать… Что? Что он, черт возьми, может сказать? Чем аргументировать? Блядство! Тем временем Бруствер быстро бросает взгляд на часы, довольно кивает сам себе и отправляет самолетик, который тут же испаряется, пролетев прямо сквозь дверь комнаты для совещаний. Драко по очереди смотрит на Алекс и Скар, не сводящих с него настороженных глаз, и резко отворачивается. Он не комментировал ни одной из них произошедшее. Но то, что они понимают уровень напряженности, это точно. Стенли наверняка уже давно в курсе. Блять. — У нее как раз только что закончилась очередная встреча с прессой, насколько я знаю, — голос министра раздается сзади. — Вы разве не изучили отчеты, которые она сдала? — только и может сказать Малфой. — Разумеется-разумеется. Но сесть за один стол и поговорить всем вместе, поделиться впечатлениями, раз уж вы здесь… Это ведь совсем другое. Личная встреча. Правда же? — Конечно, министр, — сквозь зубы произносит Драко. Он прекрасно помнит парочку их последних «личных встреч». Сомнительно предположение, что он вообще смог бы забыть о них. Ему следовало быть готовым к подобному, не так ли? Он расслабился, подумал, что все пройдет спокойно, раз они не пришли в Министерство через Атриум и избежали контактов. Но нет же. Гребаная жизнь и гребаный Бруствер со своими гребаными идейками. Напряженно разглядывая какие-то награды на стене кабинета, он слышит: — А вот и мисс Грейнджер! — радостно произносит министр. Так быстро? — Как прекрасно, что она нашла возможность присоединиться к нашей небольшой компании сегодня. Ты вызвал ее, идиот. Сердце бьется прямо в глотке. Раз. Второй. Третий. Драко медленно оборачивается. Грейнджер стоит в дверях и смотрит на всех присутствующих, приоткрыв рот. Для нее это тоже неожиданность, сомнений нет. Вряд ли она вообще могла предположить, что обсуждение в подобном составе возможно даже в теории. — Я… Добрый день, мистер Малфой, мисс Стенли, мисс Йорк. Министр…— бормочет она, вцепившись в ручку. Драко глубоко вдыхает: — Здравствуйте, мисс Грейнджер. Ну привет. — Министр решил, что ваше мнение будет уместно на нашем небольшом собрании, — говорит Малфой, будто оправдываясь. Зачем он вообще разговаривает, Мерлин? Его никто не спрашивал, она просто поприветствовала всех. Он быстро окидывает ее взглядом, пока Скар и Алекс здороваются в ответ. Ты такая красивая. — Да, конечно, — она входит внутрь, нахмурившись, и сцепляет руки перед собой, не понимая, куда их деть. Дверь за ней медленно закрывается. Драко скользит по Грейнджер глазами, будто не видел целую вечность. Сколько прошло? Четыре дня? Пять? Я скучал по тебе. — Все верно, мисс Грейнджер. Присаживайтесь, — Бруствер указывает ей на место около Скарлетт. — Как хорошо, что мистер Малфой поспешил все вам быстро объяснить. Блять! Она не отвечает на это, быстро пересекая часть комнаты и опускаясь на стул. — Мистер Малфой? — Бруствер подзывает его, как мелкого придурка, который сам не понял, что нужно сесть. Драко прочищает горло, проходит и садится около Алекс, ровно напротив Грейнджер. — Итак, мисс Грейнджер. На самом деле, мы уже три часа здесь беседуем с нашими гостями. Изучаем графики, документы… Она кивает, не глядя никуда, кроме как на своего босса. — И я решил, что стоит позвать и вас, ведь вы вложили в аудит этого судна очень много сил. — Угу, — бормочет она. — Мне нужно принести отчет или какие-то документы? — Нет-нет. Грейнджер хмурится. — Тогда я не совсем понимаю, что должна делать… Бруствер внезапно смеется, откидываясь на спинку своего стула. — Мисс Грейнджер, вы, похоже, еще не отошли от интервью. Мы позвали вас на дружескую беседу, только и всего. Не нужно никаких отчетов. — Дружескую беседу? — она моргает. — Именно. — Хорошо, — говорит она, но взгляд продолжает оставаться потерянным. Драко ловит себя на мысли, что хочет дать Брустверу оплеуху. К чему этот цирк? Какие дружеские беседы? Если у него нет конкретного вопроса, зачем она здесь? Он вздыхает и ставит локти на столешницу, упирая сжатые губы в сплетенные в замок пальцы рук.***
Что здесь происходит? Эта мысль крутится в голове непрерывно, пока Гермиона пытается расслабить хотя бы одну мышцу в теле. Она просто приклеилась взглядом к Кингсли, потому что Малфой сидит буквально в метре от нее. Ровно напротив. И что-то подсказывает, что смотрит он прямо перед собой. Человек, которого она меньше всего ожидала увидеть, входя в переговорную Министерства магии. Разве он не держится подальше отсюда? Малфой… Одно только звучание фамилии заводит все ее чувства в тупик. Эта встреча произошла настолько резко, что прямо сейчас она даже не может поймать и систематизировать свои ощущения. Черт возьми! Она не предполагала, что увидит его в ближайшее время. Да какое ближайшее… Она считала, что вообще никогда его не встретит. Прошедшие четыре дня заставили отвыкнуть от… всего. Она заставляла себя не думать, занимала мозги и руки делами, отмахивалась от бесконечных ассоциаций и напоминаний… Пять минут назад, когда она только успела выйти из другого похожего помещения, где давала интервью, она уже была на пути на свой этаж, как в нее почти врезался спешащий самолетик. А ведь она хотела развернуть его уже в кабинете, не позволила этого только привычная ответственность, открыла сразу. На свою голову. Впрочем, ничего бы не изменилось, потому что Кингсли не написал, что он здесь не один, а только лишь попросил срочно прийти. Гермиона сглатывает. Во рту совершенно сухо, в горле тоже. Откуда только слюна вообще появилась?.. Мерлин. Она поднимает глаза и сразу уводит вбок, чтобы не столкнуться с ним. Алекс очень напряжена, они встречаются взглядами. Стенли смотрит как-то грустно. Гермиона разрывает контакт почти сразу. Конечно, они со Скарлетт все знают. Неизвестно, как много, но сам факт… Зачем ее позвали? Что им нужно от нее? Если не отчеты, то что? Ответ приходит почти сразу, как только министр открывает рот. — Мисс Йорк, — Кингсли изучает Скарлетт, когда Гермиона переводит на него все свое внимание. — Также хочется получить ваши записи относительно работы организационной части. Уверен, что какие-то неполадки были в любом случае… Ну знаете, всякие типичные для отелей мелочи, типа перепутанных чемоданов. Мисс Грейнджер, если вам будет что добавить, говорите обязательно. Вот оно что. Он хочет полную картинку. Гермиона кивает и стискивает челюсти, поворачивая голову к Скар. Она делает глубокий вдох. Она должна быть профессионалом. Это просто встреча, верно? — Да, как раз такой инцидент имелся, — отвечает Скар, косясь на Малфоя. Он прокашливается в кулак. Но не комментирует. — Успешно решилось? — Кингсли внимательно смотрит на управляющую. — Да, вполне. — Мисс Грейнджер, вы были в курсе ситуации с чемоданами? — Да, — она не спешит вдаваться в подробности, но если министр спросит, то ответит как есть. — То есть мисс Йорк и мистер Малфой были с вами честны в этом вопросе. — Верно, — подтверждает она. Она бы очень удивилась, если бы как-то обошла вниманием этот замечательный инцидент. Хочется хохотнуть. Истерично. — Ты что, украл мой чемодан? Ты извращенец? — Я не… Это твой чемодан? — Да, Малфой. Мой чемодан и мой лифчик. Было бы здорово, если бы ты положил его обратно. — Грейнджер, ты считаешь, мне нечем больше заняться, как красть твои чемоданы? Ты в своем уме? — Я не знаю, Малфой, потому и спрашиваю. — Претензий от пассажиров вы не получили? Они не писали жалоб? — Нет, — четко от Скар. Гермиона вздыхает и закрывает глаза ладонью. Она напьется сегодняшним вечером, честное слово. Пусть это все просто закончится. Но встреча только началась… — Мисс Грейнджер, все в порядке? — А? — она убирает руку и удивленно смотрит на министра. — Что? — Вы слушаете нас? — Разумеется, мне следует прокомментировать чемоданы? — Нет, вовсе нет, — Бруствер дружелюбно улыбается. — Мне показалось, что вам нехорошо. Она слышит тяжелый выдох Алекс. — Все в порядке, можно продолжать. — Замечательно. Мисс Стенли. — Да? — ровным голосом говорит Александра, сосредотачивая все внимание на министре. — В отчете значатся два дополнительных пункта, внесенные во время вашего посещения лайнера. — Верно. Кингсли поднимает бумажку и вчитывается. — В первом написано о вашем предложении сокращения количества каких-то сиропов на борту. Во втором — о внезапно появившейся статье расходов на специальное покрытие в душевых, я вижу, что деньги были потрачены буквально за ночь. Расскажете? О Мерлин. Гермиона пытается сохранить лицо, пока Алекс уточняет информацию об ореховом сиропе и о том, что Малфой продемонстрировал какие-то отчеты, заставившие ее передумать. А потом… — Идея с безопасностью в душе пришла в голову мисс Грейнджер, — произносит Стенли и поднимает на нее глаза. Кингсли точно так же переводит взгляд. — Ладони на полку. Сейчас. Хорошая девочка. Гермиона сглатывает. — В процессе инспектирования кают разных классов я обратила внимание на то, что плитка на полу не имеет покрытия, которое защитило бы от падений и возможных травм на мокрой или мыльной поверхности. — Были ли зафиксированы подобные ситуации во время круиза? — тут же спрашивает Бруствер. — Нет, — быстро отвечает Скарлетт. — Хорошо, продолжайте, мисс Грейнджер. — Мистер Малфой тоже сказал мне, что инциденты не зарегистрированы, однако я обратила его внимание, как и должна была в рамках аудита… — И он послушал вас. — Да. — Вы узнали это от него? — Нет. Я увидела коврик в своей ванной утром следующего дня. Потом я заметила такой же в номере мистера Малфоя. — Вы изучали его каюту? — Итак, Грейнджер. Как высоко ты оценила покрытие в душевых? — Достаточно высоко, пока что не скользит. — Пока что. Пока что… На секунду кажется, что в голову ударяет волна кипятка. — Да, он позволил это сделать, когда я сказала, что мне потребуется люкс для осмотра. — Ты хочешь, чтобы я ушла? — Нет, я хочу, чтобы ты осталась. — Хорошо, — министр кивает, снова уставившись в какие-то записи. — То есть мистер Малфой шел навстречу, когда вы выражали желание изучить что-то на корабле. — Верно. — Каждый раз? — Да. — Похвально, — Бруствер улыбается и берет другой лист. — Мне радостно об этом слышать. Не кажется ли вам, что мисс Йорк или мистер Малфой могли как-то препятствовать вашему аудиту? Возможно, когда-то не отвечали на вопросы или не позволяли вам попасть куда-то на борту? Что угодно… — Нет. — Очень хорошо. Все это время Малфой просто сидит, упершись в свои же руки, сцепленные в замок, и, кажется, даже не двигается, просто наблюдая за беседой. — Мисс Грейнджер, вам удалось попасть в центр управления кораблем, судя по записям. Гермиона видит, как Алекс резко вскидывает брови. Не знала. — Да. — Мистер Малфой, вы лично сопроводили нашего аудитора в эту зону, верно? — Да. — Она впервые слышит его с тех пор, как он сел за стол. — Центр управления, надо же… Это большой куш. Самый крупный, пожалуй, из тех, что любой аудитор мог бы сорвать в блоке «технические помещения». Благодарю вас за такую внимательность и содействие. — Никаких проблем, министр, — отчеканивает Малфой. — Как правило, туда попасть нельзя, — размышляет Бруствер, листая бумажки. Никто не комментирует его слова. — Тебе можно. Гермиона переплетает пальцы рук, лежащих на столе, и впивается в них взглядом. — Мисс Грейнджер, в вашем отчете значится северное сияние. Но, насколько я понял, щит над лайнером не позволяет видеть такие небесные явления, поправьте, если я неправ. — Не позволяет, — она напрягается. — Тогда как же… — Мистер Малфой наложил на меня заклинание, которое позволило смотреть сквозь магию. — Министр вскидывает брови, а Гермиона быстро продолжает: — Это было в тот момент, когда мистер Малфой объяснял мне устройство чар в защитной сфере. — Вы сами интересовались ими? — Да, конечно. Я описала это в отчете. — Драко. — Да? — Я сейчас поняла, что никогда в своей жизни не наблюдала столько красоты в такой короткий промежуток времени. Я вообще не уверена, что видела такое ее количество… И ко всему этому приложил силы ты. — Да-да. Хорошо, — Кингсли переворачивает страницу. Гермиона выдыхает и радуется тому, что пальцы сцеплены. Потому что она дрожит. — Вами очень многословно описаны зоны времен года. Вы уточняете в отчете, что оцениваете мероприятия этого блока как самые яркие и эффектные. — Все правильно. Я считаю, что это наиболее мощное и обширное использование магии из всех, что были продемонстрированы за неделю. К тому же одномоментно в четырех разных местах. — Согласен, — Кингсли кивает. — Какая зона вам самой понравилась больше всего? Как пассажиру, без оценок аудита. Она застывает на несколько секунд, раздумывая, как именно стоит поступить в этой ситуации. А потом плюет на эти мысли. Почему она должна врать? — Зима, — тихо произносит Гермиона. — Однозначно. Особенно ночная. И она слышит его. Выдох Малфоя. Резкий, быстрый. Пальцы сжимаются сильнее. Она не посмотрела на него ни разу, они не встретились взглядами. — Ты сегодня спрашивала, как здесь во время снегопада… — Да, мне было интересно. — Вот так. Гермиона опускает сомкнутые кисти на бедра, убрав их со стола. Она точно купит вина на вечер. А Бруствер захлопывает папку и складывает руки перед собой. — Мисс Грейнджер, мне хотелось бы послушать вас еще немного, расскажите подробнее о сотрудничестве с мистером Малфоем. Гермиона поднимает глаза на своего довольного начальника. Он разве что не прыгает от радости оттого, насколько хорош лайнер и вообще все, что с этим связано. Один-единственный человек из пяти в этой комнате. — Я предоставляла отчет и… — начинает она снова. Что еще за «сотрудничество с мистером Малфоем», святой Мерлин? — О, ну какие бумаги! — Бруствер смеется. — Мы же с вами здесь для этого и собрались. Обсудить прямо и честно этот фантастический проект. Внезапно ей становится дурно. Резко и одномоментно. Обсудить прямо и честно. Малфой напротив нее откидывается на спинку стула и прищипывает переносицу, прикрывая на пару секунд глаза. Алекс около него снова тяжело вздыхает и отпивает кофе. Гермионе кажется, что она сейчас потеряет сознание. А может, это и к лучшему? Что угодно лучше, чем сидеть здесь. Спасение приходит так неожиданно, что она вздрагивает. Ее руку, лежащую на колене, сначала касается, а потом обхватывает теплая ладонь. Гермиона смотрит влево, встречаясь взглядом со Скарлетт. Та просто еще раз сжимает их переплетенные пальцы и почти незаметно кивает. — Что именно вас интересует, министр? — спокойно спрашивает Гермиона. — Ваше взаимодействие. Черт подери! — Оно было достаточно плотным, — начинает Гермиона, стараясь звучать ровно и профессионально. — Мы виделись ежедневно, мистер Малфой объяснял мне, какие будут мероприятия, что за зоны откроются, а также давал рекомендации по посещению различных мест. — Он делал это утром? — Да. — Все дни круиза? — Верно. — Доброе утро, мисс Зануда. Дай угадаю: ты мучаешься, не зная, чем заняться. — Вообще-то, я как раз продумывала свой день. И у меня полно планов. Малфой, что за образ, тебе не нужен целитель? Ты потерял удостоверение руководителя проекта? — Как хорошо, что среди нас есть человек с хорошим удостоверением. Потому что кто бы еще продумал весь твой день, пока ты не покрылась плесенью, запершись в каюте, когда другие люди развлекаются. Идем, Грейнджер. Повеселимся. — Хорошо, продолжайте. — Также я обращалась к мистеру Малфою для того, чтобы уточнять информацию по блокам в моем блокноте. — Обращались ли вы к мисс Йорк? — Да, конечно. Я сотрудничала с обоими. — С кем больше? — С мистером Малфоем. — Почему? Потому что он появлялся каждым утром из ниоткуда и забирал меня на весь день. Потому что я ждала его каждое утро. — Мисс Йорк была чаще занята делами где-то на лайнере. Кингсли кивает. — Что насчет мероприятий? Вы посещали какие-то вместе с мистером Малфоем? Все. — Да, некоторые. — Грейнджер. Когда мы зайдем, магия активируется. Ты уверена в этом? — А что такого? Там к чему-то принуждают насильно? — Нет, конечно, но это вечеринка для взрослых, я же тебе объяснил… — Вот и отлично. Я не школьница. — Да не может быть. Прекрати клоуничать, ты знаешь, о чем я. Я не в курсе, что там за конкурсы, я не занимался этим. — Малфой. Я не школьница. Идем. — Ну хорошо… — Как же ваши отношения, мисс Грейнджер? Что? Скарлетт сжимает ладонь сильнее. — Я не совсем понимаю, о чем вы говорите… Мерлин, неужели он знает? — Ну как же, — Кингсли однако рассерженным не выглядит. — Ни для кого не секрет, что в Хогвартсе вы не были друзьями. Более того… — он многозначительно поднимает брови. — После обучения я тоже не припомню ваших контактов, так что рискну предположить, что сотрудничество стало непростым. Во всяком случае, в начале. Гермиона выдыхает. Так вот он о чем… — Мы практически сразу договорились вести себя как взрослые люди ради общего дела. Насколько я помню, — Гермиона поясняет, — это произошло в самую первую нашу беседу. После шока, так сказать. Моего. Бруствер понимающе улыбается. Они уже беседовали об этом в понедельник. Кратко и совсем не так подробно и эмоционально, как Гермиона планировала в первые дни круиза. Но Кингсли принес извинения, а она, будучи не расположена беседовать о Драко, просто ответила, что все в порядке. Если он и удивился такому простому разрешению ситуации, то виду не подал. — Это и правда очень взрослое и зрелое поведение, — он делает паузу. — С обеих сторон, я полагаю? — вопрос задан Гермионе. — Да, вполне, — отвечает она. — Мне не в чем упрекнуть мистера Малфоя относительно профессионального поведения. — То есть в чем-то другом вы могли бы его упрекнуть? — министр смотрит на нее внимательно. — Что вы имеете в виду? — Мисс Грейнджер, не имело ли место какое-то нестандартное или предвзятое отношение мистера Малфоя в вашу сторону? Если что-то подобное было замечено, мне следует знать об этом. Не обращался ли он с вами неподобающим образом из-за вашей непростой истории в детстве и юношестве? Она поднимает глаза. О, дорогой мой друг. Я посмотрела на этого человека под совершенно новым углом. Он столько знает, столько умеет. Он так изменился. Он столько выучил, увидел и так много может дать… Но он не хочет. И он воспользовался самым жестоким способом для того, чтобы показать мне это. А я не нахожу себе места, потому что ничего не могу сделать с тем, как сильно скучаю по «нему», которого открыла для себя за эту такую короткую, но в то же время такую длинную неделю… — Нет. — Вы уверены? — Абсолютно. Мистер Малфой — профессионал, однозначно прекрасно разбирающийся в том, чем занимается. Лайнер создан с огромной любовью; все, что я слышала вокруг, — восторги, умиления и высокие оценки пассажиров. Я считаю этот проект потрясающим и признаю огромные заслуги мистера Малфоя в том числе. И… — она делает вдох. — Мне жаль, что он остается в тени, но это не мое дело, я знаю условия вашего сотрудничества. Это все, что я могу сказать, господин министр. Боковым зрением она ловит то, как Малфой, до этого смотревший куда-то на стол, вскидывает голову. — Спасибо, мисс Грейнджер. Это… очень исчерпывающе, — Бруствер закрывает папку, в которую заглядывал, кладет ее на остальные и поворачивается к Скарлетт. — Раз так, то я вдвойне рад, что вы не ссорились. Возможно, вам даже было весело. Если бы Гермиона не сжимала челюсти, то просто хохотнула бы от такого прицельного попадания. — Я не давал тебе скучать, пока ты выполняла свою работу. — Не давал скучать? — Ну да. Это было весело, не так ли? Она чувствует, как кружится голова. Но не выдерживает и улыбается так широко, как только способна сейчас. — Вы невероятно точно описали, министр. Это было весело. Она точно знает, что он поймет. Он уже понял. Министр кивает и обращается на этот раз к Скарлетт. — Мисс Йорк… — Мистер Бруствер, я прошу прощения, что перебиваю, — подает голос Драко. — Скажите, каковы ваши планы на сегодняшнюю встречу? Дело в том, что у нас следующая в офисе через полчаса. Я могу отменить, если это нужно, но я должен понимать… — О нет-нет, мистер Малфой, — министр улыбается и отмахивается. — Думаю, что мы закончили. Кроме, конечно, одного вопроса. Передачи корабля Министерству. В комнате воцаряется тишина. Гермиона замирает и, кажется, перестает дышать. Воспоминание врывается в голову. — Откуда лайнер? — Часть бизнеса. — Ты слышала о сети отелей «Феерия»? — Не может быть! Они контролируются Министерством магии и возведены почти в ранг государственных. — Ага. Этот лайнер тоже. Но кто-то же его построил, Грейнджер, не так ли? Ты же не думаешь, что этими делами занимается Бруствер на выходных? — Я не понимаю… — Один из бизнесов семьи, если быть кратким. После войны мы заключили некоторые договоры, предоставившие удобство всем. Не хочу вдаваться в подробности, но итог таков — Министерство может похвастаться тем, что плотно курирует туризм, тем самым сближаясь с народом, а я занимаюсь любимым делом, приумножаю свой капитал и не свечусь. Вдруг она отчетливо чувствует, как сильно дрожит после этой фразы Йорк. Гермионе кажется, что рука Скарлетт становится ледяной за несколько секунд. Умом она понимает, что физически такого, вероятнее всего, быть не может… Вот этот разговор. Она и сама размышляла об этом, конечно. Отели принадлежат Министерству, Малфой только получает часть прибыли… Но неужели… Она помнит момент, когда эта мысль пришла ей в голову. Тогда Гермиона даже не стала развивать ее, потому что… не поверила. Она просто не поверила в то, что он сможет. Отдать. После всего, что она своими глазами видела за эти дни. После него самого, которого узнала там. Далеко в океане. Неужели он там и остался? — Да, мистер Бруствер, — тихо говорит Малфой. — Вы хотели бы уточнить даты? Гермиона слушает. — Конечно, мистер Малфой, это в том числе. Передача документов состоится сегодня в восемь, мы будем ждать вас с командой юристов. Мисс Йорк, — Кингсли довольно улыбается Скар, — вы планируете присутствовать? — Конечно. Она чувствует подрагивающую руку Скарлетт. Мерлин, каково ей сейчас? Это же и ее ребенок тоже… — Очень хорошо. Заодно глянете новый проект? — Проект? — она слышит хриплый голос Малфоя. — Ага, — тянет Бруствер и усмехается. — Мы хотим переделать палубы. На свой вкус. Ну, вы сами понимаете… Вы же не откажете в паре советов? — он подмигивает Скарлетт. Ее рука замирает. — Уберем некоторые части корабля, опасных животных, например, эту серебристую кицунэ. Зоны времен года тоже следует серьезно обсудить, они потребляют слишком много магии… И другие изменения. — Я не верю в то, что вижу… — Придется, Грейнджер. Это она. — Хвостов семь. — Да, считается, что девять у тех, кто прожил тысячу лет. Наша девочка моложе. Гермиона поднимает глаза впервые за все это собрание. На него. Она хочет видеть. Когда взгляд останавливается на его лице, становится жутко. Малфой измотан, будто давно болен. Он похож на себя обычного, отличная прическа, дорогой костюм, галстук. Но что-то не так… Что-то в радужках. Ему плохо. Как раз в этот момент она наблюдает, как дергается его горло, когда он сглатывает. Гермиона уверена, что он бледнее, чем обычно. — Так скоро? Сегодня? — голос ровный, но что-то… Гермиона не может поймать мысль. — С чего такая спешка? Я рассчитывал, что эта тема поднимается примерно через месяц. Вам же нужно время для изучения, нескольких посещений… — его речь ускоряется к концу предложения. Гермиона не сводит глаз, уверенная в том, что сам Малфой не замечает скорости своих слов. — О что вы! — министр продолжает улыбаться. — «Идиллия» — это же не крупная сеть отелей, не сравнивайте с процедурой приватизации «Феерии». Это только лишь одно место, к тому же прекрасно изученное, сами знаете. Вдоль и поперек. А вопросов к вашим документам фактически нет. Так что… Мистер Малфой, в двадцать часов. Сегодня. Если вы, конечно, заняты, я все понимаю, заранее мы не предупредили. Мы сможем сделать это сами и прислать вам просто документ на подпись, и… — Нет, — его голос так холоден, что она ощущает сквозняк по ногам, но такого быть не может. — Не сами. Тишину можно чем-то резать. Гермионе на какую-то секунду кажется, что сейчас что-то случится. Кто-то закричит или что-нибудь взорвется. Слишком много напряжения, хотя лица у всех присутствующих совершенно нейтральные. Малфой, не сводя глаз, смотрит прямо на Кингсли, Скарлетт на Малфоя, Алекс на стол. Она серьезная и хмурая. Они не были готовы к этому так быстро. Это очевидно. — Знаете, мистер Малфой… — Кинсгли откидывается на спинку стула. — Этот лайнер — лучшее ваше творение. В нем есть что-то такое… — он подбирает слова. — Душа, — тихо произносит Скар. Гермиона резко смотрит на нее, боковым зрением обращая внимание, что Малфой сделал аналогичное движение. А потом это происходит. Она слегка поворачивается и встречает его взгляд. Прямой. Серые радужки, которые она почти успела забыть… Мерлин, кому она врет? Она видит их в мыслях каждый день. Все еще. На мгновение ей кажется, что его лицо дрогнуло. Что-то в скулах или губах… Может, это игра воображения? Гермиона разрывает контакт. Малфой резко встает. — Я полагаю, мы закончили, мистер Бруствер? — говорит он, забирая свой пиджак, все время висевший на спинке стула. — Конечно, камин открыт. Я не прощаюсь. Малфой, даже не взглянув на него или вообще кого-либо в этой комнате, кивает и почти бегом исчезает в зеленом пламени, перед этим схватив в ладонь пороха и бросив перед собой.***
Малфой тяжело дышит, опираясь на стол, когда слышит ее. И даже по стуку каблуков он понимает, как сильно она зла. Драко делает вдох. — Гребаный ты приду… — она застывает в дверях, глядя на конструкцию, что его окружает. — Привет, Алекс. Стенли открывает рот и уставляется на огромную гостиную, по которой парят тысячи листов. — Что… Что это такое? Он смотрит в глаза другу. — Моя жизнь. Александра делает несколько шагов по помещению и опускает сумку на один из диванов. В это время она не обращает внимания на свою вещь, а оглядывает все вокруг. — Вообще-то, я пришла орать на тебя, — произносит она медленно. — Я понял. — И сказать, что ты гребаный ублюдок. — Придурок, — уточняет он. — Да, и он тоже. Потому что Скарлетт в слезах, Гермиона похожа на тень, а министр счастливо потирает свои паршивые ладошки. Но… что здесь происходит? Что значит «моя жизнь»? Она вдруг замолкает и резко смотрит ему в глаза, понимая. — Ты что, с самой субботы… Драко кивает. Она моргает несколько раз. — Малфой, ты мой друг, но еще пара таких заявлений, и я буду вынуждена вызвать кого-нибудь сюда. — Ты что, никогда не писала биографию? — он вскидывает бровь. Стенли выразительно поднимает голову, рассматривая медленно движущиеся по всему пространству бумажки. Пока она пытается уложить это в мозгу, Драко опять думает, что все это похоже на снегопад. Тот самый, когда вокруг лениво парят огромные белые хлопья. А еще снова и снова память отбрасывает его в ту часть мыслей, которую давно следовало бы закрыть окклюменцией. Если уж по-хорошему. Но он не позволяет себе такой роскоши. Он проживает это вновь и вновь. Еще один снегопад. Совсем недавний. — Не хочешь объяснить это? Ты пятый день сидишь в закрытом поместье и… пишешь биографию? — Да. А еще я думаю. Алекс ничего не говорит, ожидая продолжения. А потом замечает кучу разбитых ваз. — Дорогущие, наверное, — она кивает на осколки. — Ага. — И что же… — Алекс. — Да? — В какой момент я решил, что хочу быть инкогнито? Я помню многое до, многое после. Но саму эту точку… Стенли смотрит на него очень серьезно, даже с опаской. — Драко, это тема, которую мы не обсуждаем, помнишь? Твой личный запрет. — Представь, что ты могла бы поговорить со мной об этом. Что бы ты сказала? — Не так много, как ты ждешь, — она пожимает плечами, а Малфой удивляется. Сильно. — Неужели? Ты не стала читать бы мне проповедь, длиною в вечность? Кто ты и что сделала с Александрой Стенли? Следует ли вызвать авроров? Поттер будет счастлив кого-нибудь спасти, я уверен. Он насмешливо глядит на свою подругу, а она просто вздыхает. — Тогда, когда я пыталась делать это, тебе было куда меньше лет. И что ключевое — куда меньше было мне. — Мудро, — только и может ответить он. — Так что? Она задумывается на некоторое время. — Сейчас я бы сказала, что ты загнал себя так глубоко в анонимность, что я не представляю, что ты должен был бы делать, чтобы вылезти оттуда. Следовало начать раньше. Планомерно, аккуратно. Просто появиться в обществе. Послушать дерьма, разумеется, — она закатывает глаза. — Но недолго. Это прошло бы. А потом понемногу, осторожно наращивать потенциал, известность в других кругах. Не тех, что раньше. Добавить благотворительность. Мы бы наняли тебе специального человека, я не знаю… Короче, постепенно. — Угу. — Сейчас же… — она качает головой. — Драко, о лайнере говорит весь мир. Отели знает вся страна. Твои связи с Министерством на самом высоком уровне. Гермиона Грейнджер — не простая девочка, сидящая дома. К ней нельзя бегать на свидания, прячась в неизвестных ресторанчиках на окраине города. — Мы не о ней. — Мы и о ней тоже. Кстати. Что ты сказал ей? — Когда? — Мы будем играть в это сейчас, Драко? — она смотрит на Малфоя раздраженно. Он морщится. — Слышала ее фразу, про «это было весело»? Реакция на что-то подобное от Бруствера. Она кивает. — Это цитата моих слов. Она бросила ее мне же в лицо. Алекс прикрывает веки на несколько мгновений, будто не хочет его видеть. — Ублюдок, — тихо произносит она. — Угу. Он не нарушает тишину пару минут. — Алекс… Продолжишь? — Да. Так вот, я не свожу все к ней. Я не говорю тебе, что ты нашел девчонку и потерял голову, побойся Мерлина. Я толкую о том, что, видимо, ты подошел к той точке, когда все сложилось… в цельную картинку. Мотивации к тому, чтобы жить другой жизнью, стало слишком много одномоментно. И со всех сторон сразу при том. Потрясающий лайнер — признание, которого ты так жаждешь. Потому что не может быть иначе. Те, кто не хотят, они делают тихо, скромно. Ты же… на весь мир, но стоя за кулисой. — Разве это не одно и то же? — Конечно, нет, дорогой. Они снова молчат несколько минут, после чего Алекс продолжает: — Лайнер — великое дело, за которое хочется получить признание. Не отдать, не разделить… О нет. Ты хочешь владеть им. Один. У тебя потрясающая команда. Ты чувствуешь фундамент, поддержку. У тебя есть друзья. В это же время ты уже не тот подросток, бросающийся бумажками в кабинете отца при неудачах. У тебя теперь свой кабинет. Он рассматривает лист пергамента, подлетевший к лицу. — Я думаю, что Гермиона стала завершающим пунктом в этом списке. Женщина, с которой ты мог разделить все это. Которой ты мог бы отдавать. Она стала последней каплей, если тебе угодно. И вот ты взял все это перечисленное вместе и прожил неделю так, как… — Как мечтал бы. Она кивает. — Когда птенец вырастает, он должен разбить скорлупу и выйти на свет. Или… — Или он умрет, — заканчивает Драко и ухмыляется. — Но, Драко… — Алекс закусывает губу. — Я все так же, как и в начале разговора, не представляю, что ты можешь сделать. Не явишься же ты в Атриум Министерства, выбив ногой дверь в кабинет Бруствера. — Да уж. — Поэтому я не понимаю, что могу тебе сказать, дорогой, прости меня. Тишину в следующие минуты разбавляет только треск огня в камине. — Я не был готов к тому, что это уже сегодня… Я думал, есть время. Считал, что у меня будет по меньшей мере месяц, чтобы поразмышлять, как-то попытаться… — Я пойду с вами, — шепчет Стенли, вздыхая. — Это необязательно. — Я знаю. Драко встречается с ней глазами. — Спасибо. Внезапно Алекс поднимается с дивана. — Могу я остаться у тебя в гостевом крыле сегодня? Я не занялась вопросом отеля. — Конечно, Алекс, зачем ты спрашиваешь? — Драко закатывает глаза. Она улыбается. — Тогда я пойду, хочу хотя бы принять душ перед этим потрясающим вечерним мероприятием. Я останусь до завтра. — Угу… Когда Стенли почти покидает гостиную, Драко окликает ее. И говорит, поймав взгляд: — Знаешь, что я понял? — М? — Помнишь Ричардса? — О Мерлин, Драко… — она возводит глаза к потолку. — Только не сейчас. — Нет-нет. Я понял, что было не так. С ним, точнее, со мной. Алекс вскидывает брови, ожидая продолжения. — Я увидел его впервые, когда он сидел с Грейнджер в кафе. В самый первый выход в Гаване. — Так. — Меня поразило то, как легко он может это сделать. Просто заметить красивую девчонку, просто решить и сесть рядом. Понимаешь? Он открыт. Ему нечего скрывать. Нет никаких проблем с тем, что у него тайная закулисная жизнь, которая не вмещает в себя отношения. Он просто взял и подошел. Потому что может, потому что нет преград. Я завидую ему, Алекс. Я вовсе не считаю, что, приложи я усилия, у него вообще остались бы шансы. Он не знает ее так, как я, не чувствует. Но у меня даже нет возможности помечтать о том, чтобы приложить эти самые усилия, понимаешь? Мне изначально недоступно это все. С ней. И меня это убивало. Скарлетт пришлось упечь меня в изолятор на ночь, потому что она видела, что я даже ярость свою рядом с ним не могу контролировать. Он не стесняется говорить о своем бизнесе, он гордится им и собой… Он не вынужден ничего придумывать и скрывать. Она пожевывает губу, а потом произносит: — Знаешь, что поразило меня на лайнере? — Что? — То, как быстро ты привык к тому, что вы вместе. Я никогда не видела тебя таким. Я не верила своим глазам. Понимая прекрасно, насколько сложный она для тебя вариант, ты за пару дней привык к «вам». Не к тебе и ей по отдельности, даже пусть связанными какими-то отношениями. В твоей голове были «вы». И тебе так нравились эти «вы», что ты в себе даже не мог удерживать этот восторг. Это поразительно. — Я сделал для нее снегопад, — он кивает вверх на бумажки. — Почти как эти штуки, только настоящий. В зимней зоне. — Какая зона вам самой понравилась больше всего? Как пассажиру, без оценок аудита. — Зима. Однозначно. Особенно ночная. По спине проходит дрожь. Александра улыбается. — Уверена, это очень красиво. Драко кивает. — Я был счастлив в тот момент, — он проговаривает это впервые, будто признаваясь самому себе. Стенли молчит с минуту, а потом продолжает свой путь, бросая: — Это только твоя жизнь, Драко. Вот и всё. — И что ты предлагаешь мне делать? Алекс останавливается в дверях, снова поворачивается и смотрит ему прямо в глаза. — Представь, что завтра утром у тебя не будет больше ничего. — Сердце больно ударяется о ребра внутри. Он сглатывает, Алекс замечает это и ухмыляется. — Злись, Драко.***
Не так как ты хочешь — Скриптонит, 104
Дома жарко. Внутри тоже. Виной тому бокал белого сухого, который она распивает уже час, или тот огонь, распалившийся на этой проклятой встрече от количества ощущений? Гермиона не знает. Скарлетт и Александра встали со своих мест сразу после того, как стремительно исчез в пламени их босс. Быстро попрощавшись, они отправились следом. Гермиона и Кингсли остались в переговорной вдвоем. Министр выглядел… странно. Она наблюдала несколько длительных секунд за тем, как он смотрит на камин и о чем-то думает. А потом он вдруг поднялся и сказал, что они и правда задержались на этой встрече и у него самого следующая через полчаса, а он сегодня почти не ел. На том и разошлись. Ни обсуждений, ни обмена мнениями. День был очень непростым. Распахивая халат, накинутый на домашний костюм в виде коротких шорт и топа после быстрого душа, она пытается избавиться от мыслей. Если бы это было так просто… На часах половина восьмого. — Передача документов состоится сегодня в восемь, мы будем ждать вас с командой юристов. Гермиона одергивает себя! Это не ее проблемы. Не ее! Она вернулась домой буквально час назад. Таунхаус находится в магловской части Лондона, а значит, у нее есть электричество. Те волшебники, которые предпочитают жить в подобных районах, умело совмещают использование магии и бытовых предметов. Так что у нее всегда есть выбор. И слава Мерлину. Переступив порог дома, она сразу же включила телевизор. Чтобы, как всегда говорит ее мама, «кто-то разговаривал». В данной ситуации очень даже отвлекает. Гермиона запретила себе вспоминать и анализировать сегодняшнюю странную встречу настолько долго, сколько она сможет. А значит, что-то нужно поделать, желательно монотонное и физическое. На глаза попался так и не разобранный чемодан. И вот теперь она наконец находит на это время и занимает руки примерно на пятнадцать минут. Четверть часа, которая дарит относительную свободу от мыслей. Натянутую, неискреннюю, но хоть какую-то… Однако судьба — очень коварная штука, так ведь? Гермиона успела об этом забыть. Но ненадолго, потому что… — Черт возьми! — она обессиленно садится на пол около почти пустого чемодана и вздыхает, глядя внутрь. — Сколько же можно, святой Мерлин… Как и когда ты здесь оказался, боже мой? Пальцы сами касаются белоснежной ткани. Его. Она точно помнит, когда это произошло. Магловская палуба. Ее слезы счастья и неверия. Святой Мерлин, как хорошо, что сегодня они не заговорили о ней и о реакторе. Обо всех тех чудесах, что сделаны их руками в той зоне. Иначе… это было бы слишком для нее. — Возьми, — он протянул платок, когда она неловко размазывала слезы по щекам. — Ты хочешь уйти? — Спасибо. Нет, я хочу остаться. Гермиона делает глубокий вдох и томительно медленный выдох. Как же больно. Проведя рукой по лицу, она поднимается и берет с пола пустой бокал. Уже через полминуты она наливает охлажденный напиток, планируя засунуть часть вещей в стиральную машину, а ту часть, что из деликатных тканей, очистить магией. Спрятав бутылку в холодильник, она поднимает заметно потяжелевший бокал и собирается вернуться в гостиную, как слышит размеренный звонок видеофона. Она вскидывает брови. Странно, никто не предупреждал. Оставив вино на тумбе в коридоре, она приближается к двери, включает свет и поднимает глаза на небольшой экран, на котором… — Нет. Гермиона делает шаг назад. Нет, нет, нет. Этого не может быть. Нет. Мелодия повторяется еще раз, перебивая доносящуюся из гостиной музыку. Сердце выпрыгивает из груди, а перед взором мелькают разноцветные точки. — Грейнджер, — звучит негромко из динамика. — Я знаю, что ты дома. Видел, как заходила. Она закрывает рот ладонью, будто он мог бы ее услышать, хотя это совершенно невозможно, пока она не нажмет кнопку. Гермиона рассматривает его. Он в пальто, воротник поднят, наверняка дождь, льющий на улице, словно из ведра, стекает по его голове и шее, потому что она точно видит, что Малфой без зонта. Он стоит у ворот ее дома, опершись одним плечом на колонну, на которой они и зафиксированы. — Слушай, — снова говорит он, — я пришел буквально на минуту. Я не… Я не сделаю ничего плохого. Я могу сказать тебе пару слов? Пожалуйста. Она чувствует, как глаза щиплет. Гермиона моргает быстро-быстро, чтобы согнать это. — Я, конечно, могу произнести это и в динамик домофона или написать в письме… Черт возьми! Она быстро нажимает кнопку. Малфой слышит щелчок, вскидывает голову, его лицо выражает удивление. Видимо, он считал, что ему и правда придется стоять под дождем и что-то там ей говорить. — Мерлин. Она быстро затягивает пояс халата и открывает дверь. Но не для того, чтобы впустить его. Гермиона выходит в огороженное стеклом помещение, которое служит некой террасой между двором и ее частью дома. Она смотрит на то, как широким шагом он бежит по уложенной камнем дорожке. Гермиона смыкает пальцы рук перед собой. Драко приближается слишком быстро, на секунду остановившись перед перегородкой. Он отодвигает ее, та с легкостью поддается. Вот он и здесь. Она пытается унять дрожь, пока он возвращает стеклянный блок на место и поворачивается, глядя ей в глаза. — Привет, — он произносит это, рассматривая ее лицо. Она видит, как Малфой сглатывает и облизывает губы. — Я хотел поговорить. Гермиона просто кивает. Что она могла бы сказать ему в ответ? К тому же они уже здоровались сегодня. А еще… она рискует разрыдаться, как только вымолвит хоть что-то. А ему совсем не обязательно об этом знать. Судя по ее реакциям, прошло еще мало времени. Не сейчас… Пока что она не может общаться с ним спокойно. Не может. Малфой глубоко вдыхает и пятерней убирает насквозь мокрые белоснежные пряди назад. Она помнит этот жест слишком хорошо. Все внутри нее одновременно сжимается и трясется с такой силой, что она удивляется, как не дребезжит стеклянная стенка, на которую она опирается прямо сейчас, складывая руки на груди. — Грейнджер, я… — он поправляет воротник, потом снова волосы. — Есть слова, за которые я хочу попросить прощения. Она вскидывает брови. А Малфой продолжает: — Наш разговор на палубе. Тот, последний… Он… В общем, вышел дерьмовым. Он резко выдыхает. А Гермиона пытается не рассмеяться. Истерически. Второй раз за этот день, кстати. Дерьмовым — не то слово. Это, мать твою, слабо сказано. — Дело в том, что… Эм-м-м… Он что, импровизирует? Гермиона не может в это поверить. Или так сильно нервничает? — Этого не должно было случиться, Грейнджер, — говорит Малфой, хмурясь, он смотрит прямо на нее, не моргая. Гермиона кивает. — Это не к месту и… не ко времени. Ты же понимаешь? — Что «это», Драко? Он на секунду теряется. Или от вопроса, или от того, что слышит свое имя ее тихим голосом. Она наблюдает за яркими точками, которыми фонари отражаются в его радужках. — Все то, что случилось на лайнере, — он хмурится. — А что случилось на лайнере? — она не сдерживается. Он хочет разговаривать? Что ж, они поговорят. — Грейнджер… — он произносит это устало и проводит рукой по лицу. — Зачем ты пришел? Разве ты недостаточно четко донес до меня свое отношение к тому, что произошло? По мне так более чем. И заметь, я все поняла. Это не я стою на твоем пороге сейчас. Так я повторю, зачем ты пришел? Капля дождя стекает по его виску, когда Гермиона спрашивает это. Он рассматривает ее. Так, словно встретил что-то диковинное впервые. Она видит, как Малфой блуждает взглядом по ее лицу, волосам. Он делает это так жадно, словно хочет оставить в памяти, высечь где-то внутри себя образ. — Некоторые из моих слов в наш последний разговор были жестокими, — отвечает он через полминуты, вернувшись снова вниманием к глазам. — Некоторые? — она усмехается. — Почти все, вообще-то. Гермиона не отвечает на это. — Я прошу прощения за то, каким именно способом решил выразить свое… мнение. Это было недопустимо по отношению к тебе. Она покусывает губу, размышляя, насколько честным сейчас должен быть этот разговор. Она может что-то ответить и закончить это все следующей же фразой, либо… — Что тебе было больнее всего читать в письме, Драко? Что именно заставило набраться сил, чтобы сказать мне это все потом? Тебя же чуть не вывернуло, когда ты говорил мне о том, как нам «было весело». Ты даже смотреть на меня не смог. Так что же в словах Лаванды так сильно ударило? Он резко вскидывает голову, до этого опущенную вниз. В глазах появляется понимание. Тут же. Губы дергаются, чтобы спросить. Но, видимо, он передумывает и не задает вопросов, решая не выяснять. Он снова смотрит на нее прямо и шумно вдыхает перед ответом: — Понимание того, что тебе пришлось бы выбирать. Я не хочу для тебя такого. Только не для тебя. Не после всего того, что я испытал за эту неделю, Грейнджер. Всего того, что я испытал с тобой. Гермиона разглядывает его, стараясь не фокусироваться на фразах. Она не будет, она просто не может себе этого позволить. Это разобьет то оставшееся, что не разбил он сам на палубе. Она и так будет собирать себя неизвестно сколько теперь… — Что ж. Ты поступил довольно по-слизерински, — только и говорит она. — Я боялся, что, если скажу как есть или попытаюсь объяснить, ты… Он замолкает. — Что я? — она и сама знает ответ. — Ослушаюсь и пойду за тобой? Буду уговаривать? Стараться что-то спасти? Малфой кивает. Она вздыхает. Вероятно, она тоже подумала бы так. — Методы у тебя действенные, не поспоришь. — Я хотел, чтобы ты возненавидела меня. Так… проще. — Проще. Что ж, он прав. — Но ты все поняла. Как быстро? — В тот же день, когда ушла с лайнера. Он рассматривает ее с интересом. Гермионе кажется, что он укладывает в голове новую информацию. Ту самую ситуацию, в которой она узнала правду о его мотивах и… не пришла разбираться. Она почти уверена в этом. Его лицо выглядит задумчивым, но потом он снова становится грустным. — Грейнджер… — М? — Это не для нас. Не для тех нас, что есть сейчас. Мы не… не попали в правильный момент. Или в правильную жизнь, я не знаю. — Не для нас, — она вздыхает, соглашаясь с ним. На его лице боль. Она второй раз за день думает, что ему очень плохо. — Я рад, что ты все понимаешь. И я… Я видел, как ты тянешься ко мне, Грейнджер, как, впрочем, и я сам к тебе. Я же не слепой. И, прочитав письмо, я вспомнил твои же слова о том, что у меня есть выбор и я выбираю неправильно. И я испугался. Что ты выберешь неправильно. Для своей жизни и всех тех перспектив, что она дает тебе и еще даст. Она кивает. Некоторое время они молчат. Он пробегает взглядом по ее одежде. — Ты сделал мне больно, Драко. — На этих словах он замирает, не сводя глаз с пола, Гермиона видит, как он сглатывает. — Хотя обещал… Говорил мне, что не поступишь так. Я помню это. Помню твои слова тогда и… Он зажмуривается. — Грейнджер, пожалуйста… — Но я прощаю тебя. Он поднимает голову так быстро, что не сразу ловит ее взгляд. — Что? — Ты слышал. — Но… — он моргает, потом хмурится. Потом снова моргает несколько раз. — Но почему? — Ты сам сказал это только что. Потому что я понимаю. Твоя жизнь… — она говорит тихо, Малфой даже не двигается, слушая. — Ты выбрал то, что посчитал для себя допустимым. Я сейчас о твоем статусе относительно дел, общества… Он кивает. Дождь барабанит каплями по стеклу вокруг них. — Я и все то, что произошло… Мы не вписываемся в это. Этого не стало достаточно, чтобы… — она не будет озвучивать то, что хочет. Глупые мечты маленькой девчонки. — Мы оба сглупили, оба потеряли голову и… Я в курсе, что тебе не хотелось говорить то, что ты произнес. Я видела это еще на палубе, видела твое лицо, когда разорвала браслет. И момент, когда я догадалась о письме, только подтвердил догадку. В общем, я все понимаю, ладно? Я не знаю, что будет в твоей жизни дальше… Но я желаю тебе всего самого лучшего, правда. Ты пришел за прощением, и я даю его тебе, Драко. Гермиона изучает его серые радужки и ловит себя на мысли, что если бы некоторые мужчины позволяли себе плакать, то она сейчас увидела бы очень необычную картинку. Но это не о нем. Поэтому он просто смотрит на нее и кивает, а потом медленно выдыхает, прикрыв веки. Словно она сбросила с него что-то тяжелое. Будто каким-то понятным лишь ему одному образом сделала что-то, что помогло… Чему? — Спасибо, — когда он говорит это, в его глазах вдруг загорается нечто новое. Она точно замечает перемену. — Это то, что мне было нужно. Последнее. Он делает шаг назад. Гермиона не понимает ровно ничего, но остается на месте. Последнее? — Ты… — Грейнджер, спасибо, — еще раз говорит он. Серые глаза сияют. Она теряется окончательно. — Мне… Мне пора, ладно? Он разворачивается, выскакивает из стеклянной террасы и снова бежит под ливнем, только в этот раз в сторону ворот. Вдруг она вспоминает. Открыв дверь, Гермиона кричит: — Малфой. Он резко останавливается, глядя на нее. Она почти не может рассмотреть его лица за толщей воды. — Ты идешь на встречу? По передаче лайнера? Она видит короткий кивок. — Мне… Мне жаль. Он просто отворачивается. Оказавшись за воротами, Драко снова поднимает воротник и идет в сторону ближайшего пункта аппарации. Гермиона смотрит ему вслед, чувствуя грусть и сожаление. Сейчас он сделает то, что должен. То, что считает для себя правильным. Сможет ли он когда-то собрать себя после этого? Кто знает… Увидит ли она его еще? Гермиона не может предугадать. Он хотел ее прощения — он получил. Она была искренней и честной с ним. А дальше… — Удачи тебе, Драко, — шепчет она в пустоту. И уходит домой.