Психопат

Отталкиваю Бибера от себя и ухожу, цокая каблуками. Громко хлопаю дверью и даже не стараюсь сдержать слезы потому, что их нет. Хотя я и ощущаю себя так, будто меня убили, но при этом забыли выстрелить. Осматриваю зал, куча людей ходят туда-сюда, а я понимаю, что не знаю, куда идти. Не обращала внимания на дорогу, пока шла за Джастином. Пробираюсь сквозь толпу. Даже не успеваю выйти из зала, как чья-то рука грубо хватает меня за локоть. Поворачиваю голову и вижу молодого мужчину в строгом черном костюме. Он тянет меня за собой, а я вяло сопротивляюсь. Не станет же Джонатан убивать меня прямо у всех на глазах? Хотя, Дакота могла выпросить у «папочки» такое развлекательное шоу, ну или подарок на свадьбу. Даже смешно. От этой идиотки можно ожидать что угодно. Охранник приводит меня в укромный угол, в котором, спиной ко мне, стоит крепкий мужчина. Останавливаюсь и пробегаюсь взглядом от затылка до черных лакированных туфель. Широкая, крепкая спина, смокинг. Слегка тронутые сединой темные волосы. Мужчина оборачивается, я вижу светлые глаза, искрящиеся озорным блеском. Тонкая линия губ приветливо улыбается. Он удивительно схож с Дакотой внешне, тот же разрез глаз, тот же миниатюрный нос и высокий лоб, тот же темный цвет волос и форма бровей. — Так вот из-за кого такой переполох, — произносит он, не скрывая натянутую улыбку. А я понимаю, что это чертов Митчел. Понимаю и оглядываюсь по сторонам, стараясь запомнить пути отхода. Мужчина это замечает. — Не переживай, Кэтрин, это не та встреча, на которой стоит чего-то бояться. Нужно поговорить, — Митчел отодвигает яркую портьеру, и я сразу замечаю за ней дверь. Джонатан кивает головой, и, сглотнув, я юркаю в проход. Он пропускает меня вперед, каблуки громко стучат по плитке, пока мы минуем узкий чулан. Вижу перед собой металлическую лестницу и начинаю подниматься, мужчина в полном молчании следует за мной. Это нервирует. Очень. Мы оказываемся в каком-то странном металлическом тоннеле. Кручу головой, оглядываясь. Это все похоже на какое-то складское помещение. Целая цепь коридоров, скрытых от глаз для неосведомленных людей. Немного захватывает дыхание от осознания того, что я здесь одна среди кучи вооруженных людей, а рядом главарь группировки. Джонатан вырывается и идет немного впереди меня, молчаливо указывая дорогу. Повсюду шныряют вооруженные мужчины, еще больше неподвижно стоят у многочисленных дверей. Постепенно коридор становится шире, и я ловлю себя на мысли о том, что нахожусь в каком-то бункере. Это значит, что здесь вряд ли ловит сотовая связь. Хреново. Очень хреново. Митчел подходит к одной из металлических дверей, и молчаливый охранник быстро открывает дверь, пропуская нас. Я сразу погружаюсь в более презентабельную и оживленную атмосферу. В кабинете полностью отсутствуют окна, но свет от роскошной хрустальной лампы вполне компенсирует их недостаток. Комната одновременно напоминает и кабинет и гостиную. Темные стены, мебель из темного дерева, большой меховой ковер, с виду похожий на шкуру какого-то большого зверя. Мужчина жестом руки указывает на диван. Слушаюсь и присаживаюсь без лишних вопросов. Джонатан подпирает стол филейной частью тела и продолжает смотреть на меня. Стойко выдерживаю тяжесть этого взгляда до тех пор, пока дверь снова не открывается. Заносят тарелку с тем самым сырным фондю, что не так давно разрекламировал Бибер. Митчел же направляется к бару, долго выбирает спиртное, а после, наконец, наливает себе в бокал странную темную жидкость. — Херес, — отвечает мужчина на мой немой вопрос. — Он специфичный. С ним нужно медленно смаковать удовольствие. Как с женщиной, — поясняет он, а я стараюсь скрыть дрожь в теле, опасаясь повторения с изнасилованием. — Предполагаю, от него ты откажешься? — Вы правы, — киваю. Обращаюсь к нему на вы, еще больше психологически отодвигая нас друг от друга. — Жаль, — мужчина цокает языком, сверля меня взглядом. Я физически ощущаю липкие щупальца на своей фигуре и хочу прикрыть декольте. — Я заказал его в подарок Биберу, но не сдержался и открыл один ящик. Надеюсь, он меня простит. Никогда не видела такой в баре Бибера. Кусаю внутреннюю сторону щеки, но молчу. Молчу и жду, когда он наговорится. Смотрит так оценивающе, будто любуется. Мужчина располагается на диване напротив меня, закинув ногу за ногу, и не разрывает зрительного контакта. Страха нет, лишь неприязнь, и я решаю, что не буду тушеваться перед ним. — Зачем я здесь? — не выдерживаю и спрашиваю, нарушая тишину. — Было интересно посмотреть на тебя, Кэтрин Хармфорт, и понять, от чего так доверяет тебе Джастин. — Это вряд ли. — отрезаю. — Я практически ничего не знаю о его делах. Он мне не доверяет. — Чужая семья — потемки. Иногда становится скучно в своей, и мы начинаем совать нос в чужую, — Джонатан, явно, знает, что Бибер доверяет мне тайны своей семьи, но я точно не собираюсь говорить с ним об этом. — Насколько я знаю, в вашем мире, каждый, кто сует нос не в свои дела — умирает. — замечаю, все еще не разъединяя длительного контакта. — Как и в любом другом, — подмечает мужчина, процеживая херес между зубов. — Смерть — финал жизни для всех, без исключения, и только одному Богу известно, когда она придет за тобой. — пытается напугать меня, но я лишь выше поднимаю подбородок. Сейчас мне очень интересно, что ты будешь делать дальше? — Если я захочу, могу поставить тебя на колени. Морщу брови от неприятных воспоминаний. Джонатан играется со мной, как кошка с мышкой. Захотел бы навредить, сделал бы незамедлительно. Делаю вывод - он заинтересован, и понимаю, что не зря выбрала холодность и отстраненность. Будь у меня сейчас слезы в глазах и немая истерика - кто знает, какой была бы реакция мужчины. — Открывать планы врагу — неразумно. Я буду слушать, наблюдать и, возможно, вскроются ваши слабые места, которые я смогу в последствии использовать для выживания. — мужчина довольно поднимает уголки губ, а я понимаю — он ожидал услышать что угодно, помимо честного ответа. — К тому же, если бы вы хотели изнасиловать меня, не сидели сейчас так спокойно напротив. А вы смотрите так, словно на диковинку. Изучаете. Будто слышали раньше, но не видели вживую. Произношу спокойной и вижу, что в глазах мужчины загорается еще больший интерес. Мысленно глажу себя по голове. Чем бы это не закончилось, просто так я ему не дамся. — Бывают красивые женщины. — вдруг меняет он тему, а я напрягаюсь. — Настолько, что носишься с ними, как с драгоценным камнем. Как с бесполезной, но дорогой покупкой. А после абрикос превращается в курагу, утрачивая даже то единственное, что тебя держало рядом. — он замолкает на несколько секунд, а я подавляю желание скорчится от неприязни к его словам. Мужчины в возрасте, да еще с его достатком обычно и выбирают таких, ударь им в голову первые признаки кризиса среднего возраста. — А есть женщины, на первый взгляд, совершенно обычные внешне, но это тех пор, пока не засмотришься в их глаза. А в них, — он обводит рукой, держащей стакан, горизонт перед собой. — Целый мир. И так много грехов, твоих грехов, что тебе становится не важна красивая мордашка. С такими женщинами сердце полыхает, глаза горят, она даст тебе все для мужского счастья. Тихого, спокойного, — усмехаясь, мужчина поднимает брови, собирая чуть заметные морщины на лбу. — Умные мужчины выбирают второй тип. Глупые — первый. А хитрые — третий. — потупив взгляд, заинтересованно его слушаю. — В этом типе много хитрости, мудрости и ума. Обычно, такие женщины никому не принадлежат, просто потому, что с ними не получишь того, что получил бы со вторым. Они участвуют в войне от своего имени, в любой войне, они воюют с тобой, за тебя. Да даже с собой воюют. Но в них есть все. И если повезет, они могут дать тебе то, о чем ты думаешь каждый вечер перед сном. Они проповедуют себя, свою веру и ты сам, самостоятельно обращается в нее просто потому, что не можешь по-другому. В конце концов, ты перестаешь принадлежать себе, — он рассказывает так мечтательно, будто предаваясь воспоминаниям. — Таких женщин нужно остерегаться лишь потому, что если сблизишься с ними, то отдашь все, что у тебя есть. Женщины, которым не нужны от тебя деньги обычно обходятся дороже всего, слышала про такое? — Это экскурсия в мир мышления мужчин? Уверяю, я не собираюсь выбирать себе женщину, но, спасибо, — довольно хмыкаю. — Давайте перейдем к делу? Я не могу вечно здесь развлекать вас, поддерживая беседу. — Ты меняешь тему вопросами. Не хочешь выглядеть слабой передо мной или боишься правды? — Как раз-таки, правда - это единственное, что я предпочитаю. Дело не в этом, — я задумываюсь лишь на долю секунды. — Я слишком ценю свои мозги для того, чтобы выслушивать бесполезную для меня информацию. Она превращает голову в помойное ведро, — уверенно парирую. Не знаю, правильно ли веду себя, но мужчине снова нравится мой ответ. — Джастин знает, что я здесь? — Догадывается, — уклончиво отвечает мужчина. — Он до сих пор не ворвался сюда потому, что знает, что вы меня не тронете? — Кэтрин, никогда не ищи оправдания мужчинам, — восклицает Джонатан, я сжимаю губы. — Не разочаровывай меня. — Мне все равно на ваше мнение обо мне, честно говоря. Я задала вопрос… — Любое ухоженное женское тело привлекает мужчину. Я могу прямо сейчас приказать связать тебя, а после поступить как Морган, — я провожу языком по зубам, смачивая их. В груди неприятно колит от его слов. — Меня интересует другое. Джастин держит тебя рядом с собой, почему? Я верю всем его словам. Митчел не лукавит для того, чтобы казаться авторитетнее. Он расслаблен, спокоен и честен и, на удивление, его поведение мне нравится. Вызывает восхищение то, что он, видя меня в полном его распоряжении, не пользуется этим так, как Джим. Но есть в нем все равно что-то, что меня напрягает. Противно приятен. — Не знаю, — снова отрезаю. — Я не отличаюсь ничем от миллионов других женщин. — честно отвечаю. — А так же, я совершенно не понимаю того, почему вы так отчаянно желаете меня убить. — Побойся бога, Кэтрин. У нас с Джастином уговор, и, пока он выполняет свою часть, ты остаешься целой и невредимой. Да, конечно. Поэтому меня должны были убить в больнице? — Чушь. Морган хотел убить меня по вашему приказу. Он указывает на меня рукой с зажатым бокалом. — Клянусь тебе всем, что у меня есть, ублюдок на меня никогда не работал. Но я, так же, рад тому, что он мертв. У меня дочь твоего возраста, Кэтрин, ты думаешь, я мог бы дать ему распоряжение сделать такое с тобой? Я отшатываюсь, откинувшись на спинку дивана. В голове щелкает метроном, передвигая стрелку. Врет — не врет. Врет — не врет. — Вы так хорошо осведомлены обо всем, — подмечаю. Все так непонятно в голове, до чертиков надоели эти интриги, расследования. — Я ведь правильно угадал, ты третий тип. Превосходно, — Джонатан победно смеется, а я снова ничего не понимаю. Он верит в то, что хочет верить. А еще, удивительно то, что он говорит это любимой девушке своего будущего зятя. Странный до ужаса. — Отель, в котором ты его убила принадлежит мне. Уверяю тебя, никаких проблем с полицией не будет. Морган был слишком развращен, ты отправила его туда, где ему и место. Поднимаюсь с дивана, а грудь дерет так, что дышать невозможно. — Выпустите меня отсюда, мне нужно хорошенько все обдумать. — я криво поправляю бретели комбинезона. — Джастин вам доверяет, он здесь, хотя знает, что его хотят убить. Для меня это многое значит, но все же… Спасибо вам за этот разговор, мне нужно было убедится лично. — Я же говорю, третий тип, — мужчина усмехается, ставит стакан на стол. — Жаль, что ты хочешь покинуть меня так скоро, но… — он поднимается с дивана и подходит к письменному столу. — Я удовлетворю твою просьбу. — вырывает из открытого блокнота лист и что-то быстро пишет на нем. Протягивает мне. — Это мой личный номер. — Но… — Не спеши отказываться, Кэтрин. Мало ли, что тебе придется сделать для того, чтобы выжить. Медленно киваю мужчине и беру листок в руку. Разворачиваюсь на месте, полностью уверенная в том, что никогда ему не позвоню. Направляюсь к двери, слышу щелчок и, когда выхожу из кабинета, устало опускаю плечи. Я выжата, как лимон. Правду говорит Митчел, или же лжет, я, конечно, не знаю. Зато знает Бибер, поддерживая с ним дружеские отношения. Даже больше. Почти семейные. Без пяти минут семейные. Два человека с оружием провожают меня до винтовой лестницы. Я поднимаюсь наверх, и покидаю маленькую каморку тем же самым путем, которым шла сюда. Миную плотную портьеру и выхожу в яркий, роскошно украшенный зал. С горем пополам нахожу Филла, бесцельно бродя туда сюда. — Все в порядке? — Джастин Дрю Бибер, согласны ли вы взять Дакоту Майи Митчел в законные жены? Прошу, скажи нет. Я сделаю все, что угодно. Я умру вместе с тобой, если придется. — Согласен. Вой раздается внутри меня, боль сковывает тело. Неприятное предчувствие становится чем-то страшным, полностью парализует нутро. — Дакота Майи Митчел, согласны ли вы взять Джастина Дрю Бибера в законные мужья? — Да. Сжимаю челюсть. Ну вот и все. Выстрел. Я вытягиваюсь на месте, словно струна. И вижу, как отец Эйприл, стоявший рядом со своей дочерью, резко дергается вперед, его колени подгибаются, и он с грохотом падает прямо под ноги дочери. В ушах звенит от окружающего шума. Торрес толкает меня вниз, укладывая между сидениями и накрывает собой. Чувствую его дыхание совсем рядом, но концентрируюсь на другом. Дрожу, но не от страха, а от осознания того, что несколько часов назад я разговаривала с Джонатаном, и он был жив. Возможно ли привыкнуть к смертям? Поворачиваю голову в сторону арки и вижу, что Бибер прикрывает собой Эйприл, пряча ее за спиной, пока та, моментально побледнев, прикрывает рот ладонями, пытаясь выглянуть из-за плеча парня. Сжимаю зубы. Джастин видел кого-то на балконе. Видел и заставлял меня уйти, полагая, что именно меня хотят убить. В этом гребанном мире никогда ничего не предугадаешь, от этого жутко. Именно на фоне этого развиваются такие серьезные тревожные расстройства, что люди десятки лет не покидают свой дом, боясь опасности. Верчу головой по сторонам. Все куда-то бегают. Эйприл испарилась, оставив после себя лишь нагретый стул. — Отпусти, — цежу сквозь зубы и пытаюсь отпихнуть от себя парня, но он упрямо лежит на мне, даже не сдвинувшись с места. — Встань с нее, — рявкает знакомый голос рядом, и парень тут же ему повинуется. Поднимаю глаза и вижу Бибера. Одного. Теперь женатого. Перевожу взгляд на алтарь и виду Джонатана. Лежащего. Теперь мертвого. К горлу подступает тошнота, но я лишь сильнее сжимаю губы и встаю, отряхивая комбинезон. Джастин злобно хватает меня за руку и притягивает к себе. Вырываюсь и делаю пару шагов по ступеням, поднимаясь на алтарь, миную арку и усаживаюсь на колени рядом с трупом. Переворачиваю тело Митчела и вижу дыру от пули, прямо по центру лба. Глупо, но двумя пальцами проверяю пульс, не веря в то, что человек может умереть так скоропостижно. Пальцы трясутся, ровная линия на реанимационном мониторе проносится перед глазами, как наваждение. Он мертв. Человек, которому давал клятву Бибер — мертв. — Кэти, — Бибер за плечи поднимает меня, а я не могу оторвать взгляд от трупа. Я разговаривала с ним совсем недавно. Совсем. — Все помещение уже осматривают, мы должны уйти отсюда. — Вы должны осмотреть балкон, должны. Я разговаривала с ним сегодня, я думаю, он специально выбрал этот день для того, чтобы познакомится со мной. Он догадывался, он что-то знал… — Кэти, — Бибер легонько встряхивает меня за плечи, я перевожу глаза на него и фокусирую взгляд. Парень взволнован и бледен, я вижу, как блестят его глаза и совершенно не понимаю в чем дело. Мне тоже жаль Митчела. Из этого мира ушел, по крайней мере, честный человек. Смерть - практически всегда о грусти и всегда о скорби. — Послушай, солнышко, ты в шоке. Тебе нужно успокоится, обещаю, я лично займусь этим. Отсюда никого не выпустят до тех пор, пока убийца не будет найден. — он успокаивает меня, я вижу, как дрожит его рука, пока Бибер ее не напрягает. Замечаю. Податливо следую за ним, не говоря ни слова. Он утягивает меня в огромный концертный зал с большой сценой и многочисленными креслами для зрителей. Недалеко от входа, на сидениях, вижу подругу и Дилана. Парень прижимает ее к груди, успокаивая. Впервые за все время думаю о том, что ее от подобной жизни, точно нужно абстрагировать. Биберу звонят, и он резче, чем нужно, дергает рукой, доставая телефон из кармана. Слушает несколько мгновений собеседника, а затем отвечает: — Понял, — коротко бросает парень и откладывает айфон. — Есть винтовка, на ней остались отпечатки. Из комплекса никого не выпускают. Я там нужен. Киваю и нервно прохожусь ладонью по челке Джастина, приглаживая ее. Бибер хватает мою руку и опускает вниз, немного сжимая. Быстро целует в лоб и выходит из зала. Разворачиваюсь на месте и тороплюсь к подруге, что беззвучно плачет от шока на плече у парня. — Как он? — подает голос Дилан, когда я усаживаюсь рядом. — В шоке. Как она? — киваю на подругу. — В ужасе. Прохожусь ладонью по девичьей спине, поглаживая. Она вообще оказалась тут случайно. Мне никого, даже себя, не хотелось так обезопасить от всей этой преступной жизни, как ее. Теперь это точно стало невозможным, учитывая то, каким парнем она увлеклась. Если Дилан, действительно, ее полюбит, он сам сделает все для того, чтобы уберечь ее. — Джасу, должно быть, хреново, — бурчит себе под нос Дилан, пока я тру ладони друг о друга, все размышляя. — Они были близки? — Ближе, чем ты думаешь. Джонатан был лучшим другом Бибера старшего, компаньоном, партнером по бизнесу. После смерти Джереми, практически заменил Джастину отца. Да и при жизни они были близки, — он положил подбородок на макушку Эйприл. Та, кажется, становилась все спокойнее. — Это так ужастно, — низким, от плача, голосом, проговаривает она, шмыгая носом. — Эйприл, успокойся, — она приподнимает лицо, глядя на него, а Дилан хватается за ее подбородок. — Ладно, — будто сдается парень. — Какие твои любимые цветы? — Ван Клифф, — улыбаясь сквозь слезы, произносит подруга. Парень в непонимании щурит глаза, видимо, раздумывая, видел их когда-нибудь или нет. Фыркая от того, что услышала, хлопаю ладонями по коленям и поднимаюсь с места, ни секунды не раздумывая. Вопросительно смотрю на подругу, Дилан чуть кивает, сообщая о том, что справится сам. Цокая каблуками, выхожу из зала в зал, где произошло убийство. На алтаре, свесив ноги, сидит Джастин, буквально в метре от тела. Сердце сжимается, когда вижу потухшее лицо. Даже не представляю, что сейчас творится с Дакотой. Впервые, за наше недолгое знакомство, мне стало ее чертовски жаль. Медленно подхожу, будто спрашивая разрешение, и усаживаюсь, касаясь своим бедром бедра Джастина. Беру бутылку скотча из его рук и прижимаю горлышко к губам. Делаю глоток, даже не поморщившись. Когда моя жизнь успела превратиться в это? Слишком много смертей, слишком много крови, слишком много могил и боли. Слишком много страха и стресса. — Он всегда был рядом со мной, когда отец уезжал надолго. Он учил меня жить. И не просто жить, а жить на полную катушку. — неожиданно произносит сдавленным голосом парень. Сердце обливается кровью. Интуиция подсказывает, что я сейчас снова услышу что-то ужасное о юности парня. Разве может быть что-то ужаснее того, что он уже рассказывал? Не представляю. — Однажды, отец запер меня в подвале. — я рвано вдыхаю, со сдавленным стоном. Может. — Джонатан приходил ко мне втайне ото всех. Приносил еду, нормальную воду, сидел рядом со мной, разговаривал. Убеждал в том, что я смогу перетерпеть и пережить это. Постоянно говорил, что я буду лучше своего отца, — Джастин горько усмехается и принимает бутылку с алкоголем из моих рук. — Мне было шестнадцать. Он приходил, обнимал меня, поддерживал. Он вырастил меня и всегда был на моей стороне, а потом отец узнал, они жестко поругались, и он перестал приходить. Но я всегда о нем помнил. Всегда помнил о том, что он сделал для меня. — Сколько ты просидел там? — подаю голос, не поднимая лица. Боже, насколько же это все травматично для головы. — Полтора года, — я закусываю губу, с уголков глаз уже бегут соленые дорожки. — Когда меня выпустили от туда, Митчел первым пришел ко мне, обнял и сказал, что гордится мной. Сказал, что если я выжил там, то выживу теперь везде, а это уже преимущество. Он всегда был рядом. Он стоял рядом со мной у могилы отца, Джонатан был единственным, кому я ее показал. Мы стояли, молчали и понимали друг друга без слов, потому что оба сняли тяжкую ношу со своих плеч с его смертью. Бибер замолкает, а я расстегиваю сумку и достаю пачку сигарет. Протягиваю ее парню, тот берет одну, и я, чиркнув зажигалкой, подношу огонек к его носу. Глотаю слезы, что так и бегут по лицу и понимаю. Смерть Митчела — это горе, огромное горе для Джастина. — У него были свои цели, которые мне не нравились, Кэти, но я уверен, — с сигареты падает пепел, что парень так и не успел стряхнуть. — Он никогда бы не заказал ни меня, ни того, кто мне дорог. — Я знаю… — Он был моим отцом! Он, блять, был мои отцом! — Джастин втягивает в себя воздух и быстро дышит. — И он мертв! Понимаешь?! Он, блять, мертв! — глаза парня блестят от боли, от горя. Я вижу, как его сердце горит от мучений, от чувства вины. Все отпечатывается на его лице. — Он называл меня сыном! А сейчас он мертв! Касаюсь его щеки ладонью и пододвигаюсь еще ближе. Горечь жжет грудь. Смотреть на Бибера в таком состоянии безумно больно. Ласково обхватываю голову Джастина и тяну к себе, а он позволяет. Утыкается в мое плечо, я окольцовываю его шею, обнимаю. Не знаю, что нужно сказать, утешитель из меня такой себе, да и стоит ли вообще говорить. Я просто целую его молча, в макушку, безмолвно обещая быть рядом. Мы сидим так долго. Кажется, будто целую вечность. Каждый размышляет над чем-то своим, но я знаю, по себе знаю, для того чтобы пережить что угодно, нужно лишь время. С каждым днем любое горе отодвигается на несколько метров дальше от твоего сердца. Новые проблемы накладываются на старые, как и воспоминания. Нужно просто больше времени, и, я обещаю, я буду рядом столько, сколько ему понадобиться. Я не замечаю того, как охранник открывает дверь, подходит и отчитывается. Чувствую, как кто-то легко трясет меня за плечи и выкручиваюсь из собственных мыслей. — Езжай домой, я закончу дела и приеду. Мне нужно серьезно с тобой поговорить. — я сидела на месте, прикованная его словами, его равнодушным видом и не понимала, как он может так спокойно себя вести, хотя еще пару минут назад горе прижимало его к моей груди. — Уведи ее. Меня хватают за руку и, словно куклу, тянут на выход. Сердце сжимается об болезненного предчувствия. Меня привозят и вытаскивают из машины, когда я не реагирую на сказанные слова. Вытаскивают и оставляют у подъезда. Верчусь на месте, стуча каблуками. Я стою возле многоэтажки, в которой находится моя старая, мать его, квартира. Всем нутром ощущаю, что это не к добру. — Может, он хочет поговорить без лишних ушей, у Эйприл же постоянно кто-то трется, — бурчу себе под нос, сама себя успокаивая. Поднимаюсь на лифте и корю себя за свои мысли. Думаю о том, что если бы Джонатана убили на минуту раньше, церемония бы не состоялась. Кто-то действовал в интересах свадьбы, кому-то выгодно такое положение дел. Только кому? Входная дверь оказалась открытой. Она была лишь прихлопнута на протяжении прошлого месяца. Вздохнув, прохожу внутрь. Здесь все равно нечего брать. Снимаю туфли совершенно механически. Навязчивые мысли съедают меня изнутри. Прохожу на кухню. В квартире полный кавардак. Видимо, полиции пришлось потрудиться для того, чтобы заключить Джастина. Просто так он им не поддался. По привычке нажимаю кнопку включения на старой кофе-машине, усаживаюсь на подоконник и курю, курю, курю. До тех пор, пока неприятный осадок в горле не заставляет закашлять. Голова кружится так, словно я выпила очень алкогольный коктейль. Тошно. Дверь открывается через пару часов, пропуская свет из подъезда. Заставляю себя оторвать глаза от фиолетового рассвета и спрыгиваю с подоконника. Беру два стакана из шкафчика, ставлю на стол и заполняю ароматным кофе. В проеме показывается высокая фигура, и я оборачиваюсь. Делаю шаг в сторону Джастина, но он выставляет руку вперед. Останавливаюсь. Не понимаю. Ничего не понимаю. Холодок проходит по спине, интуиция подсказывает о том, что должно случится что-то плохое. Я должна к ней прислушаться. — Что происходит? — мой голос разрывает тишину. Парень сглатывает. — Я принёс твои вещи. — Отшатываюсь, словно от удара. Догадки иглами пронзают мои легкие. Парень с шумом кидает сумку в угол гостиной, немного повернув торс в сторону. Сощурив глаза, наблюдаю за ним. Он ждёт раскаяния? Точно ждёт. — Что такое ты говоришь? — шумно и глубоко вдыхаю. — Ладно, прости. Прости меня, Джастин, — как только я произнесла его имя, слезы хлынули из глаз рекой. — Я вела себя, как дура, приперла Филла, флиртовала с ним. Я дура, слышишь?! Прости меня. — я указываю пальцем на дорожную сумку в углу. — Но не делай этого. Прости, прости меня! Клянусь, я слова тебе больше не скажу, что ты какой-то не такой, я полюбила тебя еще в психиатрическом кабинете. Именно таким, какой ты есть. — я вытираю слезы тыльной стороной ладони, но голос не ломается. Слова идут из сердца. Мне страшно. Действительно, страшно, только от одной мысли о том, что я его больше не увижу. — Прости меня, — повторяю в который раз, наивно полагая, что он наказывает меня именно за мое поведение. — Я собираюсь исполнить последнюю волю Джонатана. Я женат, у нас скоро будет ребенок, — я сжимаю челюсть, слыша эти слова. Все тело напрягается. — Ты будешь мне мешать. — Не буду, я не буду! — тихо захлебываюсь слезами. Вся сжимаюсь от осознания того, насколько велики унижения. Он заставил меня принять правила игры, да еще и так, что я сама молю его об этом. — Ты мне не нужна, — резко произносит Бибер. Сердце падает в пятки. Оно сегодня особенно истерзано. Ноги начинают дрожать, но я стараюсь держаться. — Ты будешь мешать, я знаю, Кэти. Согласится на свадьбу с Дакотой было просто, потому что я знал, что все это фарс. — Бибер подпирает плечом дверной косяк. Как всегда. Его самая частая привычка. — Именно из-за тебя все приобрело более серьезный аспект, но знаешь, я нашел способ и ребенка сделать так, чтобы не трахать ее, — я сглатываю, рвано дыша. Приятное тепло наполнило душу, но ненадолго. — Меня пугает это, Кэти, раньше бы я не заморачивался над такими вещами… Теперь я хочу сделать все так, как хотел Митчел. Его последняя просьба, мое последнее, данное ему слово, будет удовлетворено. На мне теперь в два раза больше ответственности. — киваю головой. Понимаю. Со смертью его партнера все заботы о бизнесе и группировке падают на его плечи. — Мои люди — моя семья. Моя семья нуждается во мне больше, чем я в тебе. И я пришел для того, чтобы сказать тебе это в лицо. Снова киваю. Для меня уже все предельно ясно, но я позволяю ему договорить. — Ты мне не нужна. Я люблю интриги, а ты просто… — Джастин задумался. — Интересное развлечение. Искупление перед смертью матери. Сейчас мне уже не так весело, как было раньше. — он нервно стучит ногой по полу, в остальном, абсолютно бесстрастен. — Тебе нужно вернутся в прежнюю жизнь. Последние слова добивают меня, но я одним рывком вытираю слезы. Он ломает меня, ломает. Я чувствую, как от боли хрустят кости. — Безумно влюблен?! Ты сказал, что безумно влюбился, Джастин! Заставил меня в это поверить! Со мной, блять, столько дерьма случилось после того, как ты выкрал меня! Ты! Выкрал! —подхожу к нему и тыкаю пальцем в грудь, повышая голос. — Я родителей своих против себя же настроила! Ты убил Адама! Адама, блять, который, на минуту, был моим парнем! Я не могу вернуться на работу, ради которой пахала в институте! Ты, блять, хотел искупления?! Да ты мне всю жизнь вверх дном перевернул, — вскинула подбородок. Плевать, что он видит слезы. Плевать на него. На всех. — Я тебе не гребанное Лего! Хватит швырять меня об пол, а потом собирать! Хватит! Убирайся, нахрен, отсюда! — толкаю его в грудь, захлебываясь слезами, провожаю толчками до самой двери. — Убирайся! Как бы ты меня не ломал, я никогда не буду более сломленной, чем ты! Кричу вдогонку и громко захлопываю дверь. Ноги сами идут на кухню, руки сами снова берут сигареты. Я стою у окна и наблюдаю за тем, как Бибер, с совершенно спокойным выражением лица, садится в машину и уезжает.