Психопат

— Доктор, Джеки был для меня всем! — рыжая девушка рыдала навзрыд, сидя в мягком кресле напротив. На журнальном столике лежала добротная куча испорченных влажных салфеток. — Я не представляю жизни без него, я будто замерла на месте. Я не знаю, чем заниматься, не знаю… — Бьянка икнула, сквозь рыдания, заставив меня отложить ручку на стол. — Я ничего не представляю, я никто без него… — Я правильно понимаю, что вы скучаете по нему лишь потому, что у вас нет хобби? — рыжая копна замерла, услышав мой вопрос и принялась его обдумывать. Девушка лишь на пару лет моложе меня и проходит ровно то же, что я проходила пол года назад. Для того, чтобы, наконец, пришло облегчение, ей придется пройти все пять этапов расставания. Знаю это по собственному опыту. Пока Бьянка думала, как ответить, моя голова сама прокрутила то, что я хотела бы забыть навсегда. Отрицание. Я поняла, что Бибер не пошутил, а действительно бросил меня, спустя неделю. Понимала головой, но что-то внутри заставляло каждый раз подскакивать с кровати и подходить к окну, когда снаружи становилось слышно гул заезжающей на парковку машины. Ничего незаурядного ведь не случилось? Мы поссорились, наговорили друг другу кучу лишнего, но ведь так было уже не раз, верно? Я не подходила к зеркалу неделю. Неделю не умывалась, не чистила зубы. Неделю не ходила дальше продуктового у дома, боясь пропустить возвращение Бибера. Казалось до жути невозможным то, что он может прожить без меня так долго. Гнев. Как только я осознала, что он без меня, оказывается, может, стало так яростно, что я стучусь с одной стороны, а этот психопат, расслабившись, сидит по другую сторону, закинув ногу на ногу. Я сидела у телефона, подмяв ноги под себя, который нашла в дорожной сумке, небрежно кинутой им на пол. Сидела и слушала гудки, заливаясь слезами. Не знаю, какой раз по счету я пыталась сегодня до него дозвониться. Во мне бушевала злость огромных масштабов. Настолько, что ее можно было назвать женским именем, прямо как ученые называют ураганы. — Вас приветствует автоответчик. Оставьте свое сообщение после звукового сигнала, — вещал женский голос из динамиков, заставляя меня еще больше разозлиться. — Ты, чертов кусок говна, возьми трубку! Я тебя ненавижу, ненавижу! Блять, если бы желание на падающую звезду сбывались, то ты бы уже сдох трижды! Ненавижу! — кидаю телефон на кровать, но он отскакивает и падает на пол. Закон подлости. Животный крик вырывается из губ, в стену летит кружка с кофе, пачкая светлые обои, линолеум. Из горла снова и снова вырывается ор, и это даже не крик. Это настоящий ор сердца от боли, от постепенно наполняющей пустоты, от полного непонимания того, почему я сейчас здесь, почему я одна. — Наверное, да, — наконец, отвечает рыжеволосая, заставив меня вылететь из мыслей. Я глубоко вздыхаю. — Скажите мне, есть ли какое-нибудь занятие, занявшись которым, вы можете просидеть кучу времени, даже не заметив этого? Девушка снова задумалась. Рыдания прекратились. Найти хобби — самый примитивный совет, который могут дать люди, но самое простое обычно оказывается верным. Я оттянула рукав бежевого брючного костюма, и снова задумалась. Торг. Ну пожалуйста, Джастин, — я пачкала слезами и слюнями все тот же телефон, пьяная вдрызг. Бибер все не поднимал трубку, а, уже надоевшая мне женщина с автоответчика, кажется, скоро сама начнет отвечать мне что-то помимо запрограммированных слов. — Пожалуйста! Хочешь, я изменюсь? Не уходи! Хочешь, я буду такой, какой ты хочешь, Джастин? — я шмыгаю носом и приставляю к губам фужер, наполненный красным вином. — Просто будь со мной рядом. Ну пожалуйста! Телефон отключился. На черном экране высветилась батарея с минимальным зарядом. Обессиленно кинула его рядом, захлебываясь слезами. Вот бы на сердце можно было надеть бронежилет. Бибер был моим бронежилетом. — Пожалуйста, вытащи меня, я так больше не могу! — вою, обнимая колени. — Вытащи меня… Кидаю телефон на пол, колени подгибаются, я сама падаю рядом. Съеживаюсь всем телом, подгибаю ноги к груди и вою, вою, вою. Что-то внутри дерет в разные стороны, визжу, выгибаюсь. Страх потери становится настолько болезненным физически, что я не могу вытерпеть его. Депрессия. Открыв глаза, глупо смотрю в потолок, не в силах даже дышать. На грудь будто наступили и давят, давят, давят. Череда тумана, мрака и бодрствования стали настоящим адом. Я не могу ни встать, ни глубоко вздохнуть, ни позвать на помощь. Я просто хочу умереть от боли. Апатия камнем наваливается на все тело, и я понимаю, что не могу нормально существовать. Не знаю, сколько времени я не видела людей. В последний раз я выходила из квартиры лишь для того, чтобы надолго затариться сигаретами. Снег начал таять, повсюду, с крыш бежала вода. Раньше я радовалась приходу весны, а сейчас плевать. Не помню, когда ела, не помню, спала ли я сегодня. Все дни смешались в один и тот же колейдоскоп. День сурка, в котором я жалею, что просыпаюсь каждое чертово утро. Утро, не приносящее ничего хорошего. Вина, лежащая на моих плечах настолько велика. Только подумать, я ведь все делала не так. Огрызалась, подставляла, дралась. Совала свой нос в чужие дела. Понятно, почему он от меня ушел, потому что я ни на что не способная идиотка. Я так и не смогла узнать его до конца. Хотя, будь он сейчас здесь, сказал бы, что я итак узнала его больше, чем нужно. Но была и другая сторона. Я устала от него. Устала от попыток возненавидеть его. Устала горевать о том, что он не может быть хотя бы чуточку таким, как Филл. Будь так, все было бы намного проще. Бибер изранил мое сердце и это оказалось чертовски больно, а я ведь раньше я думала, что находится рядом с ним больно. Оказывается, нет. Лучше бы он ударил меня, избил. На коже синяки заживают, а внутри нет. Тогда я впервые поняла, что сдаюсь. — Если так уж подумать, я люблю читать, — вдруг заинтересовавшись в разговоре, рыжеволосая перестала плакать. Я поняла, что это то, что она бы хотела обсудить в данный момент. — Какое последнее произведение вы прочитали? — Вишневый сад, — она вдруг выпрямляет понурые плечи в кресле и становится просто невероятно привлекательной. — Чехов? — бурчу себе под нос, прекрасно зная ответ. — Вам не нравится? Задумываюсь, на миг поднимая глаза в потолок. Непривычный формат психологических сеансов до сих пор иногда затормаживает. Сидя в тюремном кабинете, задавая вопросы, я могла не отвечать на заданные мне. Но, после переквалификации в психолога, я просто обязана отвечать на вопросы пациентов. — Не очень люблю книги, написанные в стиле сценария. Но это не делает ее менее прекрасной для вас, — добавляю, быстро улыбнувшись. Бьянка кивает, безмолвно соглашаясь. Кажется, она только начинает привыкать к той мысли, что определенные вещи, которые ей нравятся, могут быть не такими привлекательными для других. Ставлю в голове галочку. Явно, ее бывший муж часто критиковал выбор девушки. — До сих пор не понимаю, почему ее принято считать комедией? — выдавливает девушка. Я вижу, что ей комфортно говорить на эту тему, и стараюсь ее продолжить. — Я бы назвала ее лирической комедией, — складываю руки в замок. — Интереснее, на мой взгляд, почему Раневская была против вырубки вишневого сада? Девушка сразу же оживляется, и я понимаю, что снова попала туда, куда нужно. — Думаю, ей было жаль прощаться с воспоминаниями. Она не понимала, что воспоминания так и останутся с ней, даже если сад перестанет существовать. В ее сердце он навсегда может остаться таким, как был… Киваю, полностью согласная с ее ответом. — Вы когда-нибудь пробовали писать? Девушка задумывается, ее зеленые глазки бегают по кабинету. Думаю, она пробовала, но сомневается, говорить об этом или нет. Принятие. После очередной бессонной ночи. Ну, или как мне казалось, бессонной, я вдруг проснулась и поняла, что жива. Я чувствовала свое тело. Мне вдруг стало до безобразия неприятно лежать на неприятно пахнущем постельном белье. Несколько предыдущих дней я думала над будущей жизнью. Думала над тем, что мне делать. Думала, как возвращаться на работу. Думала. Думала. Думала. Взгляд упал на документы на недвижимость, приобретенные за счет Бибера, и я вдруг поняла, что хочу избавится от них. От всего, что связывало нас. Хочу избавится от своего вишнего сада лишь потому, что единственное, что он мне дает - это боль. Джастин немало сделал для того, чтобы испортить мне жизнь, так пусть приложит руку и к тому, чтобы ее выправить. Я нарисовала на бумаге план будущего кабинета за несколько часов, вдруг воодушевившись. Старалась не растерять тот малый интерес к будущей жизни. В тот же день обратилась к агенту по недвижимости, и тот, в свою очередь, за неплохой процент продал и дом, и лайнер в придачу, даже дороже цены покупки. В тот день я впервые созвонилась с Эйприл. Подруга виновато опустила глаза в пол, но помочь согласилась. Она забрала ту самую дорожную сумку, набитую деньгами от продажи. Забрала и обещала передать адресату. На разницу я сняла небольшое помещение в бизнес-центре и купила недорогую мебель. Этого хватило для того, чтобы начать. Этого хватило для того, чтобы купить краску и покрасить стены самой. Купить шкаф и собрать его, вооружившись инструментами. Этого хватило для того, чтобы в голове появилась цель. Цель, которая могла бы поднять меня с кровати. Работа с головой людей — это то, к чему я стремилась всю свою, пока еще, недолгую жизнь. Я даже не стала стараться пробиться на старую работу, психотерапевтом быть мне не светило. А вот психологом можно было попытаться. Что я и сделала. И совсем не прогадала. Психология оказалась не такой сложной, учитывая мое профильное образования. Азы я знала еще со времен института, а углубится мне помог углубленный курс, приобретенный у одного из ведущих психологов страны. Так и получается. В шкафу, на одной из полок гордо стоит сертификат об обучении, а я, уже чуть больше месяца, принимаю людей в собственном кабинете. Раны затянулись. Весь печальный опыт, включая изнасилование, раскопку могил, убийства прямо перед носом, ушло на дальний план и, сейчас, складывалось такое ощущение, что было десятки лет назад. — Пробовала, — наконец кивает девушка. — Джеки постоянно говорил, что это все ерунда. — Послушайте, Бьянка, — я наклоняю лицо ближе к ней, приветливо улыбаясь. — Джеки занимается тем, что ему нравится и имеет собственное мнение на все. Его имеют все люди, — я берусь за блокнот. — Но только вы, исключительно, вы, решаете, что вам нужно для того, чтобы быть довольной. Не позволяйте никому забирать то, что приносит вам удовольствие. — девушка улыбается в ответ, а я слышу щелчок секундомера и выпрямляюсь. — Откажитесь от своего вишневого сада. Тем более, ничего, кроме боли, он вам не приносит. Мы поняли друг друга. Наконец, улыбаясь, девушка кивает, прощаясь, и выходит из кабинета. Двигаю челюстью из стороны в стороны. Работа психологом заставляет улыбаться, и в большинстве случаев тогда, когда врач этого не хочет. Приходится натягивать улыбку. Я устанавливаю блокнот на ноги и начинаю записывать в него прогресс сегодняшнего сеанса. Неожиданно, дверь раскрывается, и в него вихрем вносится брюнетка, радостно что-то вереща. — Ты чего так сияешь? Хайлайтер проглотила? — Эйприл присаживается рядом со мной и заключает в крепкие объятия. Совершенно не желая тактильности, мягко отстраняю ее от себя. — Что произошло? — Дилан… — она машет ладонями у лица, прогоняя слезы, а я наклоняю лицо в ее сторону, скептически выгибая бровь. Глаза цепляются за посторонний предмет на безымянном пальце, и я прикрываю глаза, не сдерживая улыбку. — Поздравляю! — наконец, выдаю, и сама лезу обнять ее. Предложение — знаменательное событие, особенно от человека, которого ты любишь. — Надеюсь, ты не беременна? Сказала, а потом прикусила язык. Это вообще не мое дело. Подруга фыркнула от смеха и отрицательно закивала головой. Я сразу расслабилась. — Нет, ты что! Я и замуж пока не собираюсь, — вдруг выдает Эйприл, на что я скептически выгибаю бровь. — Чего так смотришь? Пока мне нравится быть в статусе невесты. — киваю, обдумывая ее слова. — Это было так шикарно, он пригласил меня… Я встаю, прерывая ее. — Избавь меня от розовых соплей, — убираю со стола мусор и раскладываю все принадлежности красиво. Подхожу к шкафу, кладу на место блокнот. Стараюсь абстрагироваться от всего вокруг, и у меня получается. Не хочу это слышать ни потому, что завидую, или же мечтаю о чем-то подобном. Нет. Просто стараюсь абстрогиваться. Рано или поздно за каждый счастливый момент приходится платить, и я, несомненно, буду рядом с ней, когда придет час расплаты. Но окружать себя розовыми соплями не желаю. — Ладно, — сдается подруга. Былого энтузиазма в глазах нет, но я не сдаюсь и не предлагаю ей продолжить, как сделала бы раньше, почувствовав вину. Я лишь, закончив уборку, прохожусь пальцем по лаковой поверхности полки шкафа и смотрю на него. Удостоверившись в том, что пыли нет, хватаю с напольной вешалки сумочку и разворачиваюсь к Эйприл. — Пообедаем где-нибудь? Та кивает и подскакивает с дивана. Мы молча спускаемся на лифте на первый этаж. Заходим в излюбленное мной кафе тайской кухни и, выбрав столик у панорамного окна, усаживаемся друг напротив друга. Подтверждаю записи на завтра, бегло читая информацию на экране айфона. Уже, не раз обедавшая со мной здесь, Эйприл, делает заказ. И когда, наконец, мне приносят жареный рис с курицей, я откладываю телефон и принимаюсь за еду. Не скажу, что с Эйприл стало как-то некомфортно. Скорее, стало просто… по-другому. Сначала я молила ее о том, чтобы она докладывала мне о Бибере как можно больше информации, а после уже молила о том, чтобы ничего не мне говорила, даже если я буду просить. Не просто так. В один из таких дней она принесла мне новость, которая вогнала меня в еще большую обиду. Джастин застрелил Филла. Филла, единственного человека, который пытался дозвониться мне каждый гребанный день моего добровольного заточения в квартире. Я названивала Биберу, а Торрес названивал мне. А он просто взял и застрелил. Так легко и просто у него все это получалось всегда. Избавляться от ненужных людей. Так просто. Я оплакивала Филла. Место, куда я выехала первый раз, за то долгое время — его могила. И до сих пор я езжу туда каждые две-три недели. Считала себя виноватой в его смерти, да и как бы там не было, считаю до сих пор. Нужно отдать Эйприл должное. Не смотря на то, что она чертова сплетница, она сдержала обещание, хотя я видела пару раз, как она, буквально, чесала язык о десна. — Как продвигаются дела с кабинетом? — черпая ложкой том ям, произносит Эйприл. Пожимаю плечами. — На планете всегда будут люди, а у них всегда будут проблемы с головой, — запиваю рис водой. — Работа есть. — Как-то жестоко сказано, — вздыхает подруга. Я вижу, ей некомфортно. — Зато честно. — отрезаю и отправляю кусочек куриного филе в рот. — Как ты? Эйприл, узнав о том, что я хочу заняться своим делом, настаивала на работе вместе, но я не собиралась работать с кем-то на контрасте. Это еще больше отдалило нас друг от друга. — Все не так просто, как у тебя, — по-доброму усмехаюсь. Не сомневаюсь в том, что она со всем справится. — Мы с Диланом собираемся отметить помолвку на следующих выходных. Ты придешь? Задумываюсь. — Он там будет? — конечно же, я про Бибера, и она это прекрасно поняла. Не то что бы, мне было не все равно, но внутри я опасалась этой встречи. Мне пришлось долго работать над собой для того, чтобы выплыть, и подставлять все под удар я больше не собираюсь. — Нет, — Эйприл делает глоток воды из фужера. — Они с Дакотой еще неделю назад улетели в Амстердам. На месяц. — осознав, она приложила ладонь к губам. — Ой, прости. Улыбаюсь. Я сделала себе личный бронежилет, сшила по меркам своего сердца из чертовых слез, пролитых в его честь. Больше Бибер в него целиться не сможет. — Ничего. Я приду. — смотрю на наручные часы и принимаюсь отправлять рис в рот усерднее. Второй сеанс через пол часа. — Отправишь время и место в сообщении, хорошо? Та кивает, улыбаясь. Возможно, она и хотела бы сблизиться со мной так, как раньше, но, от чего-то, я не могу подпустить ее ближе, чем сейчас. Не могу рассказывать все так открыто и эмоционально, как раньше. Интуиция шепчет о том, что не нужно этого делать. Интуиция, в последнее время, говорит о том, что нужно меньше и говорить и больше слушать. Всегда. Со всеми. Обед завершился, мы с подругой обнялись на прощание, и я, стуча каблуками, вошла в кабинет. Нашла личное дело следующего пациента и принялась читать его, коря себя за то, что делаю это за десять минут до сеанса. Короткий стук в дверь выдергивает из содержимого и, быстро засунув лист А4 под декоративную подушку, прочищаю горло и тихо говорю: — Войдите. Худощавый парень проходит и, стушевавшись на секунду, садится на диван. Снимает с лица капюшон, и я вижу худое лицо. Кости, обтянутые кожей. Синяки под глазами, расширенные зрачки, несмотря на то, что в кабинете изобилие белого, от ярких ламп, света. Сглатываю и спускаю глаза на ладони, наполовину прикрытые рукавами худи. Мелкий тремор рук. Подхожу к шкафу, открываю ящик и достаю маленький ручной фонарик. — Можно? — спрашиваю разрешения и, увидев утвердительный кивок головой, подхожу к нему. Нажимаю на кнопку, лучь бьет в глаза парня по очереди, которые я придерживаю двумя пальцами. Так и есть. Зрачки не уменьшаются. Снова щелчок кнопки, свободной рукой беру юношескую руку и поглаживаю большим пальцем. Влажный кожный покров. Усаживаюсь на свое место и наблюдаю за тем, как парень облизывает губы. — Вам не ко мне, — сощуриваю глаза. — Вам нужно в наркологический диспансер, и незамедлительно. Наркоман. Причем, принимает совсем недавно, но уже что-то тяжелое. — Я думал, вы мне поможете, — я слышу сломанный голос и сглатываю. Видимо, его на прием записал кто-то из друзей, так как, он явно несовершеннолетний, а я с такими не работаю. — Я не нарколог, у меня нет и половины оборудования из того, что поможет тебе пережить абстинентный синдром, — делаю заключение. Кручу в голове его анкету и не могу вспомнить имя. — Как тебя зовут? Он намного младше меня, и я сразу же перехожу на ты. Подсознательно. — Можно я не буду оглашать его? Киваю. — Хорошо. Как мне можно тебя называть? — Друзья называют меня пипеткой, — сжимаю губы в тонкую линию для того, чтобы не улыбнуться. Забавно. — У тебя хорошие друзья. — Они все наркоманы, — парень в сотый раз облизывает губы, и я наклоняюсь, заполняю прозрачный стакан водой и подталкиваю к нему. Пипетка усмехается. — Выкинете его после меня? — Я не так много зарабатываю, чтобы каждый раз покупать новые, — закидываю ногу на ногу. От чего-то становится интересно с ним разговаривать. Парень бегло усмехается. — Вы необычный психолог. — Раньше посещал кого-то еще? — я все же открываю блокнот, принимая решение взять его в ряды пациентов. В любом случае, нужно уговорить его на реабилитацию. Кто знает, может у меня и выйдет, не просто так же парень пришел за помощью. — Нет. — Тогда откуда знаешь о том, как ведут себя другие доктора? Он пожимает плечами, бегая глазами по кабинету. — Зачем начал принимать? Ты ведь попробовал совсем недавно, верно? Пипетка кивает, снова облизывая губы. Его руки трясутся, я вижу, что его немного ломает, но не подаю вида, что замечаю это. — Старшая школа, выпускные экзамены. Родители давят на меня. Отец думает, что я ему всем обязан, приказывает. Месяц назад поменял школу, влился в компанию, даже не знал кто они и чем занимаются, пока один из них не предложил попробовать. Несколько раз отказался, а на третий — согласился. Киваю, записываю в блокнот каждое сказанное слово. — Хочешь бросить? — У самого уже не получается. Я быстро… привык. Снова киваю и, закончив писать, укладываю ручку между страниц. — Послушай, пипетка, и запомни. Все, что ты используешь — использует тебя. То, что ты употребляешь — употребляет тебя. Я сейчас не только про наркотики. — парень поднял глаза на люстру, задумавшись. — В среднем, классическая детоксикация занимает две недели, и это будут самые адовые четырнадцать дней из тех, что ты мог когда-то пережить. Все можно сделать более ускоренно, и у меня есть такая знакомая, которая заберет тебя прямо из кабинета и сделает все бесплатно. После детокса тебе нужны будут медикаментозная и психологическая терапии, я готова тебе помогать. Парень успокаивает свои руки, сцепляя замок из пальцев. Конечно, у меня не было волшебной знакомой, я просто решила позвонить в какую-нибудь клинику с хорошим рейтингом и заплатить за то, чтобы пипетку прокапали. Отчего-то мне хотелось спасти совсем еще молодого парня, хотя и относилась я что к нему, что к его ситуации — абсолютно равнодушно. — Родители… Я не хочу, чтобы они знали. — Дай телефон, — протягиваю руку, немного подергав пальцами. Парень, не колеблясь, достает старенький смартфон с кармана и укладывает в мою ладонь. Листаю телефонную книгу и нахожу контакт с номером его матери. Переписываю номер в свой айфон и нажимаю на вызов. Парень нервничает, когда мы оба слышим гудки из трубки, а я, определившись с враньем, совершенно спокойно прочищаю горло. — Да? — раздается женский голос. Пипетка немного дергается. Видимо, разочаровать родителей — последнее, чего он хочет. — Здравствуйте, меня зовут Анна, я представляю приемную комиссию Йоркского университета. Мы ежегодно отбираем претендентов для обучения на бюджетной основе, просматривая личные дела учеников старших школ. Ваш сын является одним из претендентов, но для этого ему необходимо пройти дополнительные тесты, а нам оценить его подготовку. Отпустите его к нам на неделю? — выдыхаю, и слышу облегченный вздох по ту сторону телефона. — Конечно! Конечно! — видимо, женщину сильно заботило будущее сына. Явно, она была расстроена хреновыми изменениями парня. — Вы можете поговорить с ним, прямо сейчас. Отбор будет происходить на базе отдыха университета. Он находится в бору, там проблемы со связью. Передаю трубку и парень с благодарным видом берет телефон в руки. Я встаю и подхожу к окну, не слушая их разговор. С чего бы это мне помогать чужим людям? Ну, как минимум потому, что мне никто не помог. И не потому, что некому, а потому, что я решила, как воин, разобраться с проблемами сама и, сама того не понимая, вжилась в роль гипсовой статуи. Разворачиваюсь, когда разговор заканчивается. — Готов? — парень кивает, а в глазах поблескивают слезы. Достаю из собранной сумки кокосовый гель для душа и ступаю второй ногой в ванную. Верчу вентиль, добавляя горячей воды и наслаждаюсь, когда капли расслабляют мышцы тела. Пипетку я довезла до самых ворот наркологического центра. Отдала прямо в руки доброй полноватой женщины на ресепшене и, убедившись, что он попадет туда, куда надо, отправилась домой. Дома встретили собранные сумки, куча коробок. Страшно подумать, сколько вещей хранилось в квартире, хотя, на первый взгляд их немного. Послезавтра переезд. В этой квартире я пережила так много всего, что стало просто необходимо сменить жилплощадь. Некоторые отрезают волосы под каре, некоторые объедаются сладким и набирают пару лишних килограмм, а я решила сменить обстановку. Агент по недвижимости помог найти быстрее, чем я бы сделала это сама. В Америке с квартирами напряжно. Нашлась неплохая двушка, ближе к бизнес-центру, будет не так далеко ходить на работу. Приняв душ, залезла голая под одеяло и прикрыла глаза. С каждым днем все равнодушнее и равнодушнее. Как раз то, что мне нужно.