***
Переезд в Японию — решение до безумия спонтанное. Тэхён никогда в жизни не думал о том, чтобы куда-то уехать. Жить отдельно от родителей хотелось ради своего и их комфорта, но отдельно — всё ещё в родном городе. Как будто оборвать всё и уехать из любимых мест вовсе не про него. Дело не в страхе и не в отсутствии амбиций. Тэхёну просто всё это было не нужно. Сеул ему всегда безумно нравился — шумный, переполненный людьми город. Множество возможностей, отличные условия для развития, богатый водоворот развлечений, которые за всю жизнь не испробовать. Зачем же уезжать? За всю жизнь ни разу не было желания убежать — затеряться не составит труда всё в том же Сеуле. Оказалось, у него просто не было повода. После ухода из бассейна жизнь на некотрое время останавилась. Тэхён из тех, кто вертится и ищет новые возможности, но теперь хотелось замедлиться. Потребовалось время, чтобы подумать о плохом. Нужно порой переживать о никчёмности, одиночестве и страхах — только бы не закопаться. Тэхён дал себе время отдохнуть и к окончанию срока получил ту самую возможность без особых усилий. Об уходе из спорта узнал бывший тренер и на всякий случай решил поделиться предложением. Набор в новую команду в Токио. Тэхён нахмурился, увидев письмо, но мгновенно этот жизненный толчок принял. Язык знает, кроме спорта всё равно пока других занятий не нашёл, а новая среда поможет обновиться. Родители были в восторге, Тэхён воодушевился тоже и весь первый день благодарил своего ангела. Как такую удачу иначе назвать? Потом стало страшнее, но отступать оказалось поздно — его уже успели зарекомендовать и выслать приглашение. Тэхён и мысли не допускал, что он этого всего и правда достоин, но по прошествии времени стал навещать страх не справиться. Снова он впрягался в это соревнование — попытки, надежды, крах. Может быть, в этот раз всем на свете докажет, на что способен? А способен ли? Теперь снова есть шанс выяснить. Сбежать от неприятностей и собственных чувств и попытаться утонуть в новых трудностях. Чем не спасение?***
Чонгук упрямо повторяет новые и непривычные для себя движения. Тело поддаётся с трудом, но это и заряжает. Снова и снова, пока лёгкие не загорятся. Он выныривает и громо ловит губами воздух. Откидывая волосы и часто моргая, цепляется рукой за скользкий бортик. Тяжёлый костюм так и тянет под воду, а он ещё даже не доделан. Съёмочная группа столпилась у мониторов, зовут и его посмотреть, нехваливают, но подойти никто не додумывается. Чонгук с большим трудом выбирается из бассейна сам и впервые задумывается, что в мечтах сьёмки представлялись ему более приятными. — Мне не помешает помощь, — замечает Чон, обращая на себя внимание и от этого же тушуясь. Что он забыл на этом месте? Он никакая не звезда, чтобы иметь ассистентов. Он станет лицом проекта, но лавры тут принадлежат вовсе не ему. Он здесь на тех же правах, что вода в бассейне. Разве что даёт чуть больше эмоций. И потому восторги режиссёра в его адрес кажутся лишними, адресованными простому самозванцу. Чонгук слушает, но улыбается только его оболочка. На плечи накидывают халат, кто-то промакивает волосы полотенцем, на столе стакан холодного кофе. Но всё какое-то не такое. — Тебе на актёрское нужно было, а не в пловцов, — заявляет режиссёр, уже совсем по-свойски пихая Чона в плечо. — Я думала, меня мой сценарий точно тронуть не сможет, но смотрю на тебя и плакать хочется. Чонгук устало улыбается. Смотрит на экран и заново погружается в предыдущие два часа работы. На уши давит, щиплет глаза, вода то и дело пытается проникнуть внутрь. Чонгук кружится рядом с камерой, отрабатывая пробные движения. Сначала пытался реализовывать слова режиссёра, а потом погрузился в личное, и вот это уже сработало. Запрет, боль, притяжение, страх — всё это не работает, если ты не не можешь такое вообразить. Всё это распускается совершенно чарующими эмоциями, если ты передаёшь нечто знакомое, переживаемое здесь и сейчас. Чонгук извивается, обрывает плавность ломанными движениями, заглядывет в камеру и глазами требует ответов. Смотрит пристально сквозь воду, клонит голову в бок, долго не моргает. Пугливо отплывает из поля зрения, потом нападает и сотрясает собой воду. В бассейне тесно, и теснота эта в каждом движении. От поворотов кружится голова и порой забываешь, где верх, где низ. Куда двигаться, чтобы вырваться на воздух. В венах пульсирует, звуков, кроме сердца, больше нет. Чонгук показывает это руками на шее, внутренней агонией. Потом дёргается, улыбается жутко, смеётся без звуков — показывает, что играл. Или взаправду чувствовал что-то? Попробуй в этой рыбе разберись. Непонятное дикое существо в недоделанном костюме. Этого и не видишь, пока он продолжает гипнотизировать. Приближается вплотную, ловко отплывает в угол бассейна и смотрит, смотрит из темноты. Глазами сверкает, отпугивает, но заставляет протянуть к себе руку, навстречу нырнуть, чего бы это не стоило. Страшно с ним, но глаз никак не оторвать. Завораживающая причудливая красота. — Как ты это делаешь? — где-то далеко над водой вскрикивает режиссёр. Чонгук всё смотрит не моргая. — Мне просто всё это знакомо.***
Тяжёлый день требует после съёмок ещё и тренировки. В бассейне находиться многим сложнее. Слова мамы о том, что Тэхён ушёл, уложились в голове плохо, а вчерашний вечер слов не принёс и вовсе. Теперь же это ощущалось по-настоящему, и Чонгук знает — это репетиция. Возможность подготовиться к тому, что Тэхён исчезнет во всех отношениях. Уйдёт и просто оставит наедине с неготовностью расставаться. От этого Чонгук и бежит утром. Проснуться вместе, смотреть друг на друга и молчать, что ещё оставалось? Вести себя обыкновенно они больше никогда не смогут. Оба уже отчётливо показали личную слабость друг перед другом. Куда теперь двигаться? Нормально у них не получится, а врозь и вовсе невозможно. Чонгук проходит дистанцию и жутко задыхается. Он без него никак не может. Вырывается из воды в перерыв и в жутком отчаянии требует встречи. Набирает сообщение мокрыми дрожащими пальцами, словно чувствуя — что-то непоправимое происходит прямо сейчас. В мозг частичками укладывается осознание конца. Болезненное невообразимое осознание. Сильнее какого-либо за прошедшие годы. Чонгук возвращается в бассейн в ещё более ужасном состоянии. Тэхён отвечает согласием практически мгновенно, не позволяет бросить телефон и ещё на время продлить ожидание лучшего. Он соглашается и этим показывает, что встреча будет сложной. Серьёзной и обличительной. Придётся снять маски. Чонгук рассекает собой воду и в этот момент мучительно думает о прошлом и настоящем. Тэхён в скором времени тоже способен будет отойти в тень. Может быть, там ему и было место с самого начала. Обиды на прошлое, засевшая там боль и тоска — и Тэхён туда же. Там ему и место. Всё до боли закономерно, предсказуемо настолько, что не стоило и начинать. Так же понятно, как закончившиеся на печальной ноте первые отношения. Первый незрелый опыт. Конфликты, быстро сменившие идиллию, два неокрепших человека, себялюбие и буйство чувств. Зачем же не разобравшись падать в это снова? Как будто бездна спрашивает разрешения. Рядом пустота. Тэхёна нет на соседней дорожке — Чонгук не ощущает вибрации его тела сквозь воду. Пусто. И пустота эта, вероятно, растянется до бесконечности. Пустое пространство, напоминающее плотный вакуум их взаимного молчания. Чонгук смотрит на дорожку, занятую не им, а думает о совсем другом человеке. О парне, надломившем его многим раньше. О том, кто был первым, и за долгие годы так и не смог выветриться из сердца. Чонгук за прошедшие годы и приобретённый опыт не устал удивляться. Разве может человек проникнуть так глубоко, и почему советы бывалых никак не работают на самом Чонгуке? Почему чувства протягиваются сквозь года и время совсем не лечит? Почему другие люди и совершенно новые истории увлекают лишь мимолётно, а потом очень быстро обращаются маловажным и на своём недолгом пути вовсе начинают вызывать отвращение? Почему сама вселенная над Чонгуком грубо насмехается? Многовато в его жизни стало этих «почему».***
V — Love Me Again
Ноги тонут в тёмном начищенном паркете. Чонгук слышит стук собственных шагов в шуме вечернего бара. Или это сердце? Он с тяжестью смотрит на уже ждущую его фигуру. Спина и затылок. Насколько могут эти части тела быть холодными? Чонгук целовал его и там, чтобы точно знать — о бархатную кожу можно обжечься. Не так больно, как о его глаза. Он не запоминает, как подходит и замирает совсем рядом. Как в тот вечер Хэллоуина? Вовсе нет. Тогда он смотрел в глаза выдуманного ими незнакомца, и это разбивало сердце особенно изощрённо. Чонгук тихо вздыхает, выпуская из себя застоявшееся тягучее чувство. Боже, как же давно он в него влюблён. — Привет, — довольно сухо. — Привет, — не менее холодно в ответ. Так здороваются те, кому уже давно абсолютно всё ясно. Он разворачивается медленно, вальяжно, как он это умеет. Поднимает взгляд, чтобы с движением ресниц вспыхнуло всё внутри. Думаете, это внезапная влюблённость? Ох… всё гораздо хуже. Чонгук бесконечно корит себя за это движение, но всё равно протягивает руку. Скользит по столу пальцами, спотыкаясь о его ладонь и не имея возможности оторваться от чужого тепла. Те же нежные невесомые ткани — его кожа. Чонгук ловит чужой пульс пальцами или полностью придумывает себе это биение, но точно знает — у Тэхёна тоже замирает сердце. Это читается как «Я всё равно нашёл тебя. Полюбишь меня снова?». Скольких сил им обоим стоит удерживать руки снова соединёнными? Как дорого обходится это мелкое прикосновение? Вселенной не знакомы такие числа. Чонгук закрывает глаза и медленно качает головой. За тёмной пеленой воспоминаний улыбки и смех, семнадцатилетний парень в песочном пальто кружился перед ним в ворохе листьев, и потом голосом Тэхёна шепчет по телефону «я дома». Та же боль пронзает грудь, сколько бы лет не прошло. Это «дома» так страшно проникает в самое нутро и там обращается в жуткую несправедливость жизни. Ну почему? Почему их «дома» не совпадает друг с другом? Так хочется обнять себя как в те далёкие времена, где было необъятное первое чувство и полотна переписки вместо прикосновений. Звонки со словами любви и слёзы после них. Выливавшаяся в частые ссоры неудовлетворённость. Чонгук с трудом распахивает глаза. Этот человек перед ним всё такой же. И кажется… он точно так же совсем ничего не понимает. А сердце всё равно по нему так крупно сокращается. Чонгук задыхается? Он словно уже давно похоронен в этом чувстве. Это так сложно, но он так невыносимо в него влюблён. В каждую тонкость, в каждую грань, во всё плохое и хорошее. Идеальных любить несложно, но в первые месяцы их знакомства Чонгук только это и мог. Влюбился в прекрасного незнакомца, а глубже в свои восемнадцать проникнуть так и не смог. Но оно настигло — тогда в глупых ссорах, и теперь, спустя столько лет, снова. Стоит прямо перед ним. Разве он изменился? Вовсе нет. Чонгук болезненно стонет внутри. Он просто углубился. Теперь всё сложнее, но он не может без этого существовать. Рука так и очерчивает узоры на его коже, скользит уже по запястью. Так приятно. Он закрывает глаза тоже. Боится щекотки, кажется. Он писал об этом, но никогда не представал перед ним без одежды. Они даже не спали в том смысле, который Чонгук считает объединением. О чём ещё можно говорить? Возможно ли теперь полюбить также сильно? Кажется, Чонгук уже в это чувство безвозвратно упал. Глаза снова сталкиваются. Это взаимно?