Остуда

             На большом кладбище были похоронены много солдат, отдавшие свою жизнь за то, чтобы вернуть стену Марии и узнать, что есть за пределом стены. Пускай в могиле нет ни остатки людской плоди, всё равно ставят могильную плиту с именем и датой рождения и смерти.       Рыжая женщина, в форме военной полиции, положила две астры, несущие символ печали и тоски, перед надгробием. Эта была Глория Бернхарт. Она держала в руке свои овальные очки, сидела на корточках, тихо пялилась на могильную плиту с именем Эрвин Смит. — Эрвин, уже два года прошло... И до сих пор я не могу принять, что тебя больше нет в живых. — Ветер ласкал её распущенные волосы, словно играя в пляску с его потоком. Взгляд Глории был печальным и мягким. — Только с тобой могу поделиться своими чувствами и мыслями, потому что никому не рассказываю, что твориться у меня в душе, в жизни. Не удивительно, что я таки не нашла своего спутника жизни и даже не пыталась. Никто мне не нравится. Кроме тебя, никого не вижу. Помню до падения стены Марии, когда я работала в Шиганшина, в бригаде полиции, каждый раз выходила, смешавшись среди людей, провожала тебя взглядом. Смотрела только на тебя, пока ты не скрылся, пока не отпустили ворото. Почему же меня устроили работать именно в Шиганшина? Почему вам приходится проходить именно этот район, где я работаю? Судьба ли это? Познакомившись с тобой поближе, поняла, что есть такие люди, которые притягивают окружающих к себе харизмой. Я скрывала свои эмоции перед тобой как могла. Твоя харизма была независимой, словно магнитом, притягивающим меня в твою сферу. Не могла противостоять этому. Ты был как свет в темноте. И каждый раз, когда мы встречались взглядами, я ощущала странный покачивающий шум в сердце. Твое присутствие было магическим, оно наполняло мой мир яркими красками и нежными звуками. Я не могла устоять перед твоим обаянием, твои слова пленяли мой ум, а твое касание окутывало тело меня нежностью. Сама не заметила, как погрузилась в твой мир, забывая о времени и проблемах. Только ты был единственным мужчиной, который понимал меня тонко. Прости, я боялась любить тебя, боялась испытать боль от потери. Но всё таки, узнав о твоей смерти, в одиночестве, сидя у себя в кабинете, внезапно зарыдала. И сейчас чувствую эту боль, он стал шрамом на моем сердце. Теперь мой смысл жизни состоит только из работы и работы. Только так спасаюсь от депрессии и одиночества, которые царапают меня дома до такого, что заставляет задуматься в чем мой смысл жизни. Вся моя жизнь это работа в полиции и больше ничего. Эрвин, я не жалею, что упустила шанс. Всё равно из этого ничего хорошего не вышло бы. Стало бы ещё хуже. Спи спокойно, Эрвин. — Глория встала и посмотрела на голубое небо. Ветер играл с её распущенными волосами. — Ты, попав туда, наверно всё увидел и знаешь, что за стенами существует цивилизация, которая намного развита, чем мы. — она, услышав шорох со спины, обернулась, увидела кто это, — Капитан Леви? Давно тут стоишь? — после смерти Смита она стала по отношению к нему лояльна так же, как к простым гражданам. Раньше относилась к нему с открытым презрением, узнав, что в прошлом тот был преступником в подземном городе. Глория была рада, что брюнет, попавшие в первое место топ лучших, не пошел в военную полиции. Женщина не всегда была такая стерва, как все думают. Она относилась к простолюдинам с терпением и как-то нейтрально, но преступников она терпеть не может, что дала себе волю их избить или сильно бить хлыстом, и даже жёстко и остроумно унизить их словами. — Нет, только что пришел. — ответил Аккерман, не ожидал встретить "злого двойника Ханджи" на кладбище и особенно у могилы Смит. Однако он соврал. Стоял и всё слышал, что говорила рыжая женщина. Понял, что о ней ничего не знает. Считал её шаблонной стервой, которую никак невозможно оправдать.       Глория надела свои овальные очки и безмолвно покинула кладбище. А Леви стоял над могильной плитой Эрвина Смита, думая о чем-то важном, мысли известные только ему.