Обратная сеть

      Тэхену оставалось дойти всего несколько десятков метров до здания бизнес-центра, как на его лицо неожиданно упала влажная капля. А за ней — еще одна, подхваченная другими, за несколько секунд накрывшими душные улицы Сеула нарастающим прохладным дождем. В воздух тут же поднялся запах пыли и мокрого асфальта, который едва ли не зашипел от переизбытка сухости, впитывая крупные водяные кляксы и становясь от них на пару тонов темнее.       Тэхен чуть ускорился, переходя на легкий бег. Его бледно-розовая рубашка теперь липла не только к плечам, но и к груди, спине и даже к животу. Пряди волос чуть склеились и стали мешать, попадая на глаза, поэтому Ким, проскочив, наконец, в приоткрывшиеся двери главного входа, зачесал их свободной рукой назад, чувствуя, как по лицу стекают тонкие влажные дорожки, перемещаясь к шее и заканчивая свой путь у ворота рубашки. Вторая рука Тэхена была занята сумкой, в которой вроде бы даже лежал зонт, но… Зачем тратить время и копошиться, пытаясь его достать, если: «Вот же вход, совсем рядом, всего несколько шагов сделать, даже намокнуть не успею…»?       Ким нажал на кнопку лифта, следом ожидая его прибытия. Когда металлические двери распахнулись, оттуда вышли две незнакомые девушки. Они на секунду обе застыли, удивленно смотря на него, а уже через несколько мгновений, будто сговорившись, синхронно покраснели, пряча смущенные улыбки и поспешив к выходу из здания. Только зайдя в кабину и увидев себя в зеркале, Тэхен понял, насколько он в результате «не успел намокнуть». Его даже охватила некоторая растерянность: прийти в офис в таком виде? Даже если там уже не осталось никого из сотрудников, вдруг расчеты Кима были верны, и на своем рабочем месте все еще находился Мин Юнги?       Изначально мысль о нем и являлась главным мотиватором для того, чтобы отправиться не домой, а обратно в здание бизнес-центра. Тэхен понятия не имел, что будет делать в этом случае, но он предположил, что Директор Мин — трудоголик до мозга костей и поэтому покидает свой кабинет, вероятно, самым последним, а после него в офисе уже никого не остается. Отсюда возникал шанс вновь встретиться с ним лицом к лицу, только вот… Что дальше? На этот вопрос у Кима не было ответа. Как и на вопрос: «Откуда взялось это странное бесстрашие, заставившее его спонтанно захотеть встретиться с человеком, с которым они были так же далеки друг от друга, как ложь и истина, черное и белое, сложение и вычитание?»       Однако теперь, когда Тэхен из-за своей же собственной лени достать из сумки зонт был похож на выброшенного на улицу щенка, от легкой, накатывающей медленными импульсами паники не спасала даже привычная безрассудность. Лифт издал короткий щелчок, и в следующую секунду двери кабины распахнулись, заставляя Кима нехотя вывалиться в просторный общий холл. Вокруг стояла умиротворяющая тишина. Вероятно, даже сотрудники других компаний, что располагались на этом же этаже, уже разошлись по домам.       Тэхен глубоко вздохнул, вновь зачесывая свои влажные темные волосы назад. «Может, их перекрасить?» — возникла неожиданная мысль, но Ким мотнул головой, раздражаясь на свои же спонтанные идеи, ибо сейчас уж точно было не время для подобных размышлений. Он медленно направился в сторону входной двери, доставая из кармана рабочий пропуск. Дождавшись характерного сигнала, Тэхен зашел внутрь и остановился прямо на проходе, отчего-то невольно сглотнув. Вокруг стояла такая же тишина, как и на всем этаже, за исключением лишь знакомого слабого гудения техники. Что делать дальше и даже куда идти, Ким не понимал. Он сделал несколько неуверенных шагов вперед, звук от которых, как ему показалось, разнесся довольно громко по опустевшему офису, но затем вновь остановился, так и оставшись примерно на проходе. Сейчас даже собственное дыхание казалось чуть ли не оглушающим.       Тэхен небрежно пошевелил плечами, стараясь этим действием заставить промокшую ткань хотя бы ненадолго отлипнуть от кожи, перестав окутывать тело неприятным холодом. Хотелось поскорее залезть в теплую ванную, наполнив ее какой-нибудь ароматной пеной со вкусом ягод или спелых фруктов, а можно и с чем-то неопределенным, что будет иметь запах лета, разлетающийся вокруг и заставляющий легкие сжиматься в наслаждении. Ким даже прикрыл глаза на некоторое время, чуть ли не физически ощущая лопающиеся о кожу пузырьки белоснежной пены. Но лопалась сейчас как раз приятная картинка, нарисованная собственным воображением, заставляя вновь почувствовать липнущую холодную рубашку, а еще уловить звук приближающихся шагов, дополненных чьими-то голосами, от которых Тэхена обдало еще большей волной холода, замораживая отныне не только кожу, но и внутренности.       — …так что теперь я буду утаскивать тебя отсюда, хён. И следить, чтобы ты вовремя оказывался дома.       — Тогда я просто уволю тебя.       — А я пожалуюсь на тебя Намджун-хёну. Скажу, что ты злоупотребляешь своими полномочиями. И тебе придется опять содержать меня.       Послышался чужой тяжелый вздох.       — Видимо, я мало тебя наказывал, раз в тебе столько наглости.       Еще несколько минут назад Тэхен переживал, что не знает, куда ему следует пойти, однако в данный момент ему показалось, что он и вовсе теперь не способен пошевелить ногами. Возможно, у него начинало развиваться сумасшествие на фоне переизбытка мыслей о некоторых личностях, но он был уверен, что сейчас слышал именно их голоса: Чон Чонгука и Мин Юнги. А уж диалог, состоявший из тех фраз, что Ким успел расслышать, ставил в полнейший тупик, наталкивая на слишком неоднозначные предположения.       Пока Тэхен мысленно задавался вопросами о собственной вменяемости, шаги стали совсем близкими, из-за чего он уже не успел бы хоть как-то среагировать, даже если б захотел, поэтому так и остался стоять столбом посреди прохода, категорически запрещая себе думать о том, насколько несуразно он в этот момент выглядел. Не прошло и нескольких секунд, как из-за угла завернули две фигуры, воплотившие в себе образы тех, кого Тэхен непроизвольно представил у себя в голове.       В пустом коридоре слабо освещенного офиса встретились три взгляда, соревнуясь в уровнях растерянности и удивления. Возможно, при других обстоятельствах Ким бы изумился тому факту, что даже с лица Директора Мина на миг слетело его эталонное спокойствие, однако сейчас от мгновенно отключившегося рассудка в ушах Тэхена, кажется, даже раздался бряцающий звон.       Тэхен чуть округлившимися глазами успел довольно коротко посмотреть сначала на лицо Мин Юнги, затем — Чон Чонгука, после чего его взгляд застыл где-то между ними, не в силах определиться, куда переместиться дальше. Если честно, больше всего хотелось просто закрыть глаза и телепортироваться куда-нибудь на необитаемый остров к одинокой пальме с кокосами, лишь бы не находиться «здесь и сейчас». Ну или хотя бы стать невидимкой, чтобы скрыть предательски краснеющие от необъяснимого чувства стыда уши.       Чон Чонгук как-то прерывисто вздохнул, и Тэхен перевел ничего не понимающий взгляд на него.       — Господин Ким… — одновременно удивленно и с какой-то оторопью произнес он. — Вы… забыли что-то из личных вещей, поэтому вернулись?       Тэхен в ту же секунду вспомнил, с какой прытью выскакивал из своего отдела под слегка расстроенный взгляд Чон Чонгука.       — Да… — неуверенно протянул он в ответ, но тут же замолчал, потому что не знал, что бы мог придумать, несмотря на то, что от него никто не требовал уточнений.       Повисла странная, неловкая тишина, которую вскоре все же прервал Директор Мин:       — Я пойду. Хорошего вечера, — как-то лениво произнес он и уже сделал шаг в сторону, однако Чонгук вдруг перевел свой взгляд на него и стремительным движением схватил за локоть, вынудив задержаться.       — Подожди, хён.       Чон смерил Тэхена каким-то быстрым взглядом, пока Директор Мин хмурился.       — У тебя же есть в кабинете запасная рубашка?       Мин Юнги удивленно выгнул бровь, а Ким нервно сглотнул, чуть ли не молясь вслух о том, чтобы его догадки не оправдались, и вопрос был никак не связан с ним.       — Да, есть, — спустя несколько долгих мгновений ответил Господин Мин, на что Чонгук улыбнулся, а Тэхен, кажется, ставил себе в голове заметку: отыскать какую-нибудь ведьму или знахарку, которую заставит проверить его на наличие порчи, сглаза или какого-нибудь проклятия. Нет, ему не могло настолько не везти. В его жизнь определенно вмешались какие-то нечистые силы.       — Отлично, — сиял радостной улыбкой Чон Чонгук, каждым своим словом заставляя Тэхена переживать несколько микросмертей одновременно. — Пойдем, откроешь свой кабинет и одолжишь ее Господину Киму. Ты же не хочешь, чтобы наш сотрудник заболел?       Тэхен искренне не понимал, как Чонгук мог справляться с этой устрашающей аурой, которая, кажется, с каждой секундой облепливала Директора Мина, словно снежный ком. Сам Ким, например, если бы ощутил на себе такой же взгляд, который впился сейчас в невозмутимое лицо Чона, в ту же секунду бы умер, а Чонгук — ничего, стоит спокойно, жив, доволен…       — Н-не стоит, — чудом зашевелив потяжелевшим языком, подрагивающим голосом проговорил Ким, рефлекторно выставляя руки вперед и концентрируясь на том, чтобы скрыть дрожь хотя бы в них, раз в голосе не получилось. — Я в порядке…       Директор Мин перевел свой хмурый взгляд на него, мельком оглядев с головы до ног, и, повернувшись вновь к Чонгуку, как будто сквозь зубы проговорил:       — Идем.       Чон расплылся в очередной довольной улыбке и, посмотрев на Тэхена, жестом попросил следовать за ними. Ким чуть не споткнулся, пытаясь переставить ставшие будто деревянными ноги, одновременно ощущая, с какой оглушающей силой в груди забилось успевшее за несколько минут настрадаться сердце. Надо же… Значит, он все-таки еще жив, и все это происходит с ним наяву.       Они медленно прошли в отдел руководства, предсказуемо оказавшийся таким же пустым, как и все помещение офиса. Мин Юнги шел впереди, а Чонгук старался находиться примерно на одном уровне с Тэхеном, чуть прикусив нижнюю губу и периодически бросая на него короткие взгляды, которые улавливались Кимом где-то на периферии зрения. Сам же он шел скорее машинально, опустив голову так, чтобы был виден только начищенный пол и кусочек обуви идущего впереди Директора Мина.       Послышался звук открывшейся двери, и Тэхен, наконец, посмотрел прямо, чуть поморщившись от резанувшего по глазам включившегося освещения. Кабинет Мин Юнги был похож на… обычный офисный кабинет — как будто вместо этого Ким ожидал увидеть что-нибудь, напоминающее склеп или мрачное логово.       Директор Мин засунул пропуск вместе с ключом в карман своего серого пиджака и подошел к стоящему в углу узкому шкафу цвета темного лесного ореха. Он вытащил оттуда вешалку с висевшей на ней белоснежной рубашкой, от вида которой Тэхен непроизвольно сглотнул. Мин Юнги приблизился к нему, молча протянув вещь и смотря в сторону стоявшего рядом Чонгука.       — С-спасибо, — выдавил из себя Ким, подрагивающей рукой потянувшись за чужим белоснежным предметом одежды.       Чон Чонгук вновь едва заметно улыбнулся и, схватив Директора Мина за руку, притянул к себе, аккуратно повернув за плечи спиной к Тэхену, после чего развернулся сам. Ким скользнул рассеянным взглядом по двум чужим спинам, мечтая провалиться сквозь землю, но все же поспешил поскорее переодеться, чуть ли не вырывая пуговицы из прорезей влажной розовой ткани. Тело не было слишком мокрым, поскольку дождевая влага полностью впиталась в рубашку Тэхена, но вот кожа от этого знатно заледенела. И ощутить это настолько весомо он смог, только когда накинул на плечи чужую вещь, пахнущую, кажется, остатками лавандового кондиционера для белья и впитавшимся от, возможно, долгого нахождения в шкафу ароматом дерева.       Ким расправился с последней пуговицей, поправив воротник, который оставил расстегнутым, и, в очередной раз сглотнув, негромко произнес:       — Простите за доставленные неудобства, Господин Мин, Господин Чон… И еще раз спасибо. Я сразу же верну, как только постираю…       Мужчины, наконец, повернулись к нему лицами, почти синхронно скользнув рассматривающими взглядами, от которых Тэхену опять стало немного не по себе. Директор Мин первым приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но Чон Чонгук почему-то его перебил:       — Не стоит переживать из-за этого, — улыбнувшись, проговорил он, затем подошел к другому шкафу и начал там спешно рыться, пытаясь найти что-то.       Вытащив, наконец, какой-то пакет, Чонгук протянул его Тэхену со словами:       — Вот, можете положить сюда свою промокшую рубашку.       Ким так и поступил, предварительно вновь поблагодарив. Он старался не слишком задумываться о том, что все это время Директор Мин, нахмурившись, молча сверлил их обоих нечитаемым взглядом.       — Я… — вновь заговорил Чонгук, но сразу же замолчал на несколько секунд, прикусив нижнюю губу. — Я бы хотел поговорить с Вами, Господин Ким, если не возражаете…       Тэхен медленно, практически бесшумно вздохнул. Конечно, он хотел бы побеседовать с Чон Чонгуком, но планировал это сделать все же на следующий день, а не «вот так». Однако раз уж все сложилось подобным причудливым, отчасти даже анекдотичным образом, то, может, так было даже лучше: быстрее разобраться хоть с чем-то и начать решать другие вопросы своей ставшей непредсказуемой жизни. Один из ее непредвиденных элементов, кстати, до сих пор стоял поблизости, оставляя на Тэхене фантомные ожоги от своего мрачного, тяжелого взгляда.       — Да, конечно… — согласился Ким, а Чонгук, кажется, едва заметно облегченно вздохнул.       Они втроем вышли из кабинета, и Чонгук, повернувшись к Директору Мину, выразительно выгнул бровь, с очевидным намеком скользнув взглядом в сторону выхода. Мин Юнги тяжело вздохнул и нахмурился.       — Всего доброго, — произнес он, посмотрев на Тэхена и едва заметно кивнув, после чего вернул еще более недовольный взгляд на Чонгука. — А с Вами, Господин Чон, мы еще сегодня поговорим.       Директор Мин направился к выходу из отдела, и Тэхен успел заметить, как Чон едва уловимо сглотнул, однако выражение его лица оставалось довольно невозмутимым. Он повернулся к Киму, слабо улыбнувшись и негромко проговорил:       — В нерабочее время можно просто Чонгук. — Чон протянул правую ладонь, как будто они заново знакомились.       — В нерабочее время можно просто Тэхен, — ответил ему тем же Ким, заставив легонько рассмеяться.       — Я… могу подбросить тебя, и по пути мы могли бы поговорить, — неуверенно предложил Чон. — Только не спеши отказываться…       Тэхен сделал негромкий глубокий вздох. Ему не очень нравилась эта идея, но все же это было весьма удобным вариантом, несмотря на то, что неловкости и без того уже хватало через край.       — Если тебя не напрягает, что, возможно, придется тащиться в другой конец города, то ладно.       — Это ерунда, — вновь улыбнулся Чонгук, и они, наконец, направились к выходу.       Всю дорогу до парковки оба провели в молчании, которое висело над ними облаком неразрешенных взаимных вопросов. Тэхен лавировал между своим первым положительным впечатлением о Чоне и озадачивающими запутанными мыслями, которые лезли в голову из-за невольно подслушанного диалога двух разного уровня руководителей.       Они подошли к одной из немногих оставшихся на парковке машин и забрались внутрь. Чонгук спросил адрес, и пока Тэхен вводил его в навигаторе, они смогли покинуть территорию бизнес-центра. Чон смотрел на дорогу, нервно покусывая нижнюю губу, как будто не знал, с чего начать разговор, однако вскоре, остановившись на одном из светофоров, он спешно вздохнул и выпалил почти на одном дыхании, заставив Тэхена даже от неожиданности вздрогнуть:       — Не подумай, что я хочу подмазаться к тебе из-за того, что ты общаешься с Чимином. Я попросил у хёна его рубашку, потому что ты был бледный как мел, с синими губами, и мне реально стало страшно, что ты заболеешь. Кстати, советую погреться в ванной и выпить имбирный чай, как приедешь домой. И подвезти тебя я предложил для того, чтобы не тратить слишком много времени на разговор, поскольку мы оба вернулись бы к себе довольно поздно, а завтра на работу, так что… — Он замолчал буквально на мгновение, а затем почти неслышно добавил. — Я и так боюсь подумать, что со мной сделает Юнги-хён…       Тэхен все это время смотрел на него с удивлением и чуть приоткрывшимся ртом, но на последней фразе не смог сдержаться и, прикрыв рот ладонью, тихо хихикнул.       — Блядь… прозвучало, наверное, еще более ужасно, чем я себе представлял… — снова вздохнув, произнес Чонгук.       Они оба уже более свободно рассмеялись, и, вероятно, именно это стало отправной точкой для снятия того неловкого напряжения, витавшего ранее в салоне автомобиля. Тэхен подумал, что Чон, кажется, и вправду был неплохим парнем, но вот один вопрос все же не оставлял в покое:       — Кстати, насчет тебя и Директора Мина… — нерешительно проговорил Ким.       Чонгук тут же энергично подхватил, освобождая его от прямого вопроса:       — О… не подумай ничего такого… Я и Юнги-хён… Мы родственники. Он мой дядя, если быть точнее. По некоторым причинам последние два года я живу у него и стараюсь приглядывать за ним.       Тэхен непроизвольно выгнул бровь. Он даже не знал, что именно его удивляло: тот факт, что Чонгук оказался так близко связан с Мин Юнги, или что за Директором Мином требовался присмотр. Ведь обычно делают наоборот: старшие приглядывают за младшими, а Чон уж точно не казался взрослее, чем его вечно хмурый родственник.       — Странно, что тебя тогда представлял коллективу Директор Ким, а не твой дядя, — поделился кусочком своих обрывочных мыслей Тэхен.       Чонгук коротко улыбнулся, на секунду переводя взгляд с дороги на него.       — Намджун-хён просто хотел таким образом поддержать меня. Я знаю его довольно давно. Они с Юнги-хёном достаточно близки. А поскольку я с самого детства проводил больше всего времени именно с дядей, то и Намджун-хён был рядом.       Ким понятливо хмыкнул, поджав губы и пытаясь переварить полученную информацию. По идее ответы на некоторые вопросы должны были как-то успокоить, что-либо разъяснить, но Тэхену хоть и стало понятнее, однако почему-то не стало легче. Его оплетало неведомое смятение, посылающее по позвоночнику покалывающие мурашки, а рассудок категорически отказывался находить этому какую-либо внятную причину. Постаравшись отмахнуться от тягостного ощущения, Ким решил сместить фокус разговора в более удачное и для себя, и для Чонгука русло:       — Ты хотел что-то узнать о Чимине?       Было видно, как Чон непроизвольно напрягся, буквально на мгновение чуть сильнее сжав руль. Он медленно вздохнул, слегка нахмурив брови.       — Не совсем… Я вроде уже это понял, но все-таки хочу спросить: вы ведь просто друзья?       Тэхен мягко улыбнулся, смотря на приятный профиль Чона, сосредоточенного на дороге. Это неловкое волнение, которое сквозило от него со всех сторон, позволяя ощутить чужую искренность, определенно подкупало и вызывало теплоту внутри. Необходимость озвучивать столь очевидный вопрос, ответ на который действительно можно было давно предугадать с вероятностью едва ли не в девяносто девять и девять десятых процентов, лишь еще больше убеждала в глубоком уровне неравнодушия по отношению к Чимину.       — Расслабься, Чонгук, — усмехнулся Ким. — Мы всегда были только друзьями. Без привилегий, без подтекстов и других радостей жизни. И вообще, я по девушкам. Но к любой ориентации отношусь нормально.       Чон как будто на секунду облегченно выдохнул, словно до этого момента и вовсе не дышал, но затем на его лице проскользнуло мимолетное удивление, и он, почти незаметно приподняв бровь, быстро посмотрел на Тэхена, тут же возвращая свое внимание дороге.       — Что? — не понял Ким.       — Ничего, просто…       — Если тебя удивило, что я был вместе с Чимином в гей-клубе, то я находился там просто за компанию, — пояснил Тэхен, предполагая, что дело было в этом.       — Я уже понял, просто… — Чонгук помолчал несколько секунд, после чего усмехнулся. — Забудь.       Ким обиженно фыркнул, даже не задумываясь о том, что раньше позволял себе такую реакцию только рядом с близкими друзьями, из которых на данный момент остался только Чимин. Вероятно, Чонгук все же каким-то образом, на интуитивном уровне располагал к себе и вызывал чувство доверия.       — Слушай… Я не хочу просить тебя помогать мне, — вдруг более серьезным тоном заговорил Чон. — Но мне бы очень хотелось иметь возможность общаться, если ты не против.       Тэхен, который до этого успел повернуться к стеклу, рассматривая медленно засыпающий, покрытый лужами недавно прошедшего дождя город, вновь перевел свой взор на Чонгука, задумчиво хмыкнув.       — Знаешь, ты мне нравишься, — протянул он, тут же поправившись: — Не в том смысле. А как… не знаю… Возможно, мне бы хотелось видеть рядом с Чимином такого человека, как ты. Но вам предстоит еще многое узнать друг о друге. Я не имею права рассказывать, но должен предупредить: Чимину с недавних пор стало непросто подпускать к себе кого-то.       Чон тоже как-то задумчиво посмотрел вперед, слегка прищурившись.       — Мне это кое-кого напоминает, так что… Думаю, я понял, о чем ты. Спасибо, хён…       Ким удивленно приподнял брови, не ожидав услышать к себе такое обращение. А Чонгук, вероятно, сказал «на пробу», потому что сразу после — посмотрел на него виновато-вопросительным взглядом. Тэхен лишь дружелюбно улыбнулся, коротко ответив:       — Пока не за что.

***

      Чонгук вернулся к себе домой почти к полуночи, одолеваемый представленным в воображении недовольным лицом Юнги и его шипящими возмущениями. Чон невольно начал прислушиваться чуть ли не к каждому шороху, как будто его дядя мог в любой момент выскочить откуда-нибудь из-за угла и тут же отвесить ему пару подзатыльников, несмотря на то, что он так не делал, даже когда Чонгук был гораздо младше.       Он медленно снял свои полуботинки, от которых с непривычки ныли ступни, заставляя с тоской вспоминать любимые кроссовки или кеды, затем медленно прошел в квартиру, стараясь сделать свои шаги максимально бесшумными. Юнги нигде поблизости не наблюдалось, и Чон уже подумал, что тот либо сидит в своем кабинете, либо и вовсе не дождался его и лег спать, но, проходя мимо темной гостиной, Чонгук заметил мерцающие вспышки от работающего телевизора и его слабое жужжание из-за практически выключенного звука.       Напротив висевшего на молочно-кремовой стене широкого экрана, на таком же светлом диване, свернувшись клубочком, задремал Юнги, подложив одну руку под щеку, а вторую сжав меж колен, тем самым напоминая Чонгуку маленького беззащитного котенка. Да, его хён был старше него почти на девять лет, часто ворчал и возмущался без повода, казался окружающим серьезным, холодным, неприступным. Однако Чонгук помнил, какой теплой улыбкой его одаривал Юнги, когда проводил с ним время в детстве, заботился о нем, помогал. Чонгук знал его другую сторону, которую его хён стал еще больше скрывать в себе в течение последних двух лет.       Чон легонько улыбнулся, вспомнив некоторые картинки из прошлого. Он тихими шагами приблизился к шкафу и, достав оттуда мягкий коричневый плед, осторожно накрыл им Юнги, стараясь не разбудить. Посмотрев вскользь на умиротворенное лицо дяди, Чонгук сделал шаг в сторону выхода, собираясь отправиться в душ, но внезапно почувствовал, как вокруг его запястья обвились тонкие длинные пальцы, заставив чуть ли не подпрыгнуть от неожиданности.       — Стоять, — раздался рядом тихий сонный голос, от которого у Чонгука сердце ушло в предсмертный пляс.       Юнги зашевелился, глубоко вздохнув и будто нехотя открыв глаза, несколько раз при этом моргнув. Он лениво принял сидячее положение, после чего отпустил руку племянника, который сначала застыл каменным изваянием, но затем нерешительно сел в стоящее рядом кресло, предвкушая серьезный разговор. Мин медленно зевнул, следом, наконец, посмотрев на Чонгука.       — Я куплю тебе новую рубашку, хён, — тут же выпалил Чон, бегая взглядом по ставшему хмурым лицу своего родного человека.       — Сначала доживи до своей первой зарплаты.       Чонгук закатил глаза, скрестив руки на груди.       — Напомните мне, пожалуйста, что такое субординация, Господин Чон? — продолжил недовольным тоном Юнги.       — Хён, рабочий день уже закончился, и рядом никого не было… — попытался защититься Чонгук, хотя внутри все же понимал, что из-за волнения повел себя не совсем так, как следовало.       — Рядом был посторонний, Чонгук. И я тебе неоднократно говорил, что на работе мы не позволяем себе фамильярностей.       — Я понял, хён. Прости.       Мин несколько секунд помолчал, после чего с новой порцией раздражения в голосе добавил:       — И ты знаешь, как я не люблю, когда кто-то трогает мои вещи. Можешь передать своему коллеге, чтобы не возвращал мне ее.       Чонгук несколько секунд внимательным взглядом рассматривал сердитое лицо Юнги, после чего почувствовал, как его собственные губы начинают изгибаться в хитроватой улыбке, поэтому он небрежно прикрыл рот ладонью, чтобы дядя этого не заметил.       — Нет уж. Это довольно невежливо, хён. Хочешь — сам скажи, — стараясь говорить ровно, ответил Чон.       Юнги скользнул в его сторону раздраженным взглядом, но ничего не сказал, лишь тяжело вздохнув и сильнее кутаясь в плед.       — А знаешь, хён… может, дело совсем в другом? — Загадочно начал Чонгук, буквально физически ощущая, как дама с косой уже подходит к порогу их квартиры, но не в силах остановиться. — Может, ты так разозлился оттого, что тебя застал врасплох вид красивого парня в мокрой рубашке?       Чонгук прикусил нижнюю губу, чтобы не рассмеяться от вида явно взбешенного дяди, из ушей которого теперь разве что не шел пар. Юнги прерывисто вздохнул, очевидно, стараясь оставаться спокойным, несмотря на то, что в его взгляде молнии соревновались между собой в уровне смертоносности, после чего встал с дивана, забирая с собой плед.       — Я тебя все же уволю, — ледяным голосом произнес он, прежде чем покинуть гостиную.       Чонгук все-таки не выдержал и тихо рассмеялся. Ему не то чтобы доставляло удовольствие выводить из себя своего хёна — хотя стоило признать, что подобная черта являлась у них чем-то вроде семейной особенности, — однако ему и правда показалось на какую-то долю секунды, что Тэхен своим нескромным видом выбил равнодушного ко всему Юнги из привычной ему колеи, и его злость больше походила на защитную реакцию от неожиданных мыслей, которые наверняка ему не нравились. Стоило признать, что Ким был довольно хорош собой да и вел себя забавно, любопытно. Но Чонгук знал, что хён уже давно на всех смотрел, не замечая лиц, относясь к людям, как к элементам, с которыми он был вынужден взаимодействовать. Его настоящее «я» выглядывало лишь иногда: когда находилось в окружении Чонгука или Намджуна. Но даже от них Юнги иногда закрывался, невольно выстраивая ограничительный барьер и оставаясь по ту сторону наедине со своими мыслями и чувствами.       Чонгук даже вздрогнул, когда в проеме вновь показался дядя, все так же укутанный в уютный плед.       — Ужин в холодильнике, — уже гораздо более спокойно проговорил он.       Чон ощутил, как внутри схлестнулись в необъятный единый поток чувства благодарности и нежности по отношению к родному человеку. Несмотря на то, что они оба сидели на работе допоздна, отчего несомненно устали, а Чонгук еще и успел позлить своего хёна, тот все же, приехав домой, заботливо приготовил для них ужин. Чон, как ребенок, подскочил со своего кресла и тут же подбежал к Юнги, чуть ли не повиснув на нем.       — Спасибо, хён, — улыбался он, утыкаясь лбом в чужое костлявое плечо.       В такие моменты Чонгук вновь чувствовал себя маленьким мальчиком, которому, вероятно, не хватило любви родителей, а больше всего — отца; но который все же получил ее кусочек от другого родного человека, к кому он будет испытывать чувство благодарности, наверное, до конца своих дней. Именно поэтому, зная, каким замечательным человеком на самом деле был Юнги, Чон искренне хотел, чтобы тот был счастлив, ибо определенно этого заслуживал.       — Боже… — Тяжело задышав от тяжести повисшего на нем тела, шутливо-возмущенным тоном произнес Мин. — Когда ты был маленьким, ты мне напоминал маленькую забавную мартышку, но теперь, похоже, перерос даже самую крупную Гориллу.       Чонгук засмеялся, обхватив Юнги в еще более крепких объятиях, но через несколько секунд все же отпустил.       — Ты идешь спать? — уточнил он, на что хён лишь несильно кивнул. — Тогда спокойной ночи.       Мин пробубнил что-то подобное в ответ, исчезая у себя в комнате, а Чонгук, наконец, отправился в душ.       Когда он добрался до ужина, время уже беспощадно перевалило за полночь, заглядывая в окна темнотой засыпающего Сеула, накрытого чернильной пеленой бескрайнего неба. Сеула, который вместо звезд мог подарить лишь попеременно сияющие неживые огни, перемещающиеся от фонарных столбов к чужим квартирам или неоновым вывескам общественных заведений. Даже луна почему-то сбежала в ту ночь с небосвода, оставив его однотонным одиноким полотном.       Чонгук уже выключил свет в своей спальне, собираясь лечь спать, но неожиданно вспомнил о коробке, которую утром спрятал от Юнги у себя под кроватью. Он сам не мог себе объяснить, из-за чего ему вдруг захотелось достать ее и взять в руки ту самую фотографию, на которую застывшим взглядом смотрел его хён, и которую так спешно Чон у него отобрал. Глядя на человека, изображенного на небольшой цветной карточке, хотелось одновременно широко улыбнуться и прижать ладонь к груди, как будто успокаивая скованное невидимыми металлическими обручами сердце.       Чонгук все же позволил своим губам изогнуться в слабой улыбке, после чего осторожно убрал изображение обратно в коробку и, закрыв ее, спрятал в ящик стола, ключ от которого закинул в карман своей висевшей в шкафу теплой куртки, купленной на случай небывалых доселе морозов.       Завалившись в постель и укрывшись мягким воздушным одеялом, Чон невзначай воспроизвел в своей памяти разговор с Тэхеном, из-за которого в душе самовольно расцвела своеобразная, необъяснимая надежда, словно сдерживаемый ранее родниковый ключ, которому, наконец, позволили пробиться на свободу. Надежда на то, что даже самая мрачная ночь способна подарить ярчайший рассвет…