I
Тэхен не мог не задержать дыхания, когда заходил в квартиру, в которой уже однажды бывал в приятнейшей компании своих друзей; в которой осознал и принял еще одну неизведанную ранее частицу собственной души, поддавшись голосу сердца; в которой переступил новую для себя грань и впервые несмело поцеловал Юнги, не решившись дождаться его пробуждения. С того момента прошло не так много времени, однако те воспоминания ощущались немного далекими, вытесненными событиями, что несдержанным вихрем закружились сразу вслед за минувшим совместным вечером. Сейчас находиться здесь было еще более волнительно, но теперь это волнение имело под собой немного иного рода почву. Юнги стянул с себя куртку, скинул обувь и повернулся к Киму, дожидаясь, пока он сделает то же самое, после чего мягко обхватил его запястье и повел за собой. — Я собираюсь приготовить кофе, — сообщил Мин, заходя на кухню и отпуская руку Тэхена. — Тебе сделать чай? Или, может, ты голоден? Ким негромко рассмеялся. — Хён, мы только что из бара, — напомнил он. — Но вот от чая не откажусь. Юнги кивнул и начал возиться с чашками, чайником и кофемашиной, а Тэхен медленно опустился на ближайший стул, осматривая кухню: ее отделка была идентична остальной части квартиры, не выбиваясь из общего стиля и цветовой гаммы, но, как Ким уже успел заметить ранее, здесь тоже имелся свой уникальный оттенок, который отсутствовал в других комнатах, — бледно-лимонный, едва различимый и неожиданно отдающий слабой холодностью, что при таком теплом цвете казалось крайне необычным. Юнги поставил на стол две чашки, расположившись напротив Тэхена, и в воздухе тут же насыщенным маревом схлестнулись горький запах кофе и сладость фруктового чая. Ким придвинул чашку к себе, немного рассеянно прикасаясь к ней пальцами и тут же отдергивая их обратно, ненадолго спасаясь от горячей керамики, чтобы потом еще несколько раз повторить это бессмысленное действие. Он поглядывал на россыпь искусственных огней, мерцающих за панорамным окном, а Мин, кажется, наблюдал за ним. — Ты замерз? — Задумчиво спросил он, протянув руку и накрыв своей широкой кистью такую же крупную и совсем не холодную ладонь Тэхена. Ким отрицательно промычал, но отчасти в противовес этому сжал чужие пальцы сильнее, не давая отстраниться. Юнги сделал осторожный глоток из своей чашки, затем поделился с Тэхеном, для чего выходил с Намджуном из бара, и объяснил вкратце пару важных задач, которые нужно будет выполнить в понедельник в офисе. После этого между ними завязалась легкая нейтральная беседа, которая вскоре закончилась пустыми чашками и предложением посмотреть какой-нибудь фильм. — Я хочу сразу принять душ, если ты не против, — протянул Мин, вытирая вымытую посуду и убирая ее в шкаф. — Но сначала поищем, во что тебе можно переодеться. Он скользнул открытым изучающим взглядом по фигуре Кима, отчего Тэхену рефлекторно захотелось выпрямить плечи — что он и постарался незаметно сделать, ощущая, как по телу пробежало что-то эфемерное, теплое и немного покалывающее. — Тебе бы больше подошло что-нибудь из шкафа Чонгука, но не хотелось бы копаться у него. Футболку я тебе найду, а вот… — Ким почувствовал, как взор Юнги закрепился на его ногах. — Боюсь, мои штаны будут коротковаты. — Мин забавно поморщился, после чего поднял взгляд обратно на лицо Тэхена. — Надеюсь, шорты подойдут? Ким с легкой хитрецой улыбнулся, заметив забавный акцент Юнги на их разнице в росте. — Не переживай, хён. Мне не принципиально. Мин негромко хмыкнул и попросил следовать за ним. Они оказались в комнате, по которой Тэхен, даже не обладая никакой информацией, наверняка смог бы с точностью определить ее хозяина. Все те же доминирующие серые тона, разбавленные, однако, глубоким темно-синим цветом — таким могли похвастаться сдвинутые по краям огромного окна шторы из плотной ткани, широкая кровать, постельное белье которой было точно такого же оттенка, создавая в центре комнаты эффект внушительной чернильной кляксы. Спальня выглядела очень чистой и аккуратной, минималистичной и немного строгой — совершенно не в стиле Кима, но как раз в духе ее владельца. Тэхен оторвался от разглядывания интерьера, когда Юнги подошел к нему, протягивая сложенные вещи: белую футболку и черные шорты. Мин проводил его до ванной комнаты, которой обычно пользовался Чонгук, после чего они ненадолго разошлись, договорившись встретиться в гостиной. Ким быстро принял душ, переодевшись в выданную ему домашнюю одежду, которая окутывала легким остаточным флером чужого кондиционера для белья, хотя для Тэхена этот ненавязчивый запах так банально и предсказуемо ассоциировался непосредственно с самим хозяином вещей. Ким промокнул свои влажные, взъерошенные волосы полотенцем, которое перед уходом ему оставил Юнги, и, растрепав пряди рукой еще сильнее, отправился в гостиную. Мин уже сидел на диване перед светящимся приветственной заставкой широким экраном, но не смотрел на него, с сосредоточенным видом что-то пролистывая в своем смартфоне. На звук шагов он обернулся и, окинув Тэхена с головы до ног спешным взглядом, вернул свое внимание телефону. — Я пока что не нашел, что тебе предложить. Но, может, у тебя есть идеи? Ким плюхнулся на диван рядом с ним, быстро взглянув на чужой смартфон, где Юнги, оказывается, просматривал рейтинг каких-то фильмов. — Хён, а давай посмотрим аниме? — Озвучил свою мысль Тэхен. — Или мультик. Ему действительно хотелось посмотреть нечто подобное, чтобы максимально расслабиться и погрузиться в какой-нибудь выдуманный мир — желательно, где добро обязательно победит зло, а все герои в конце будут жить долго и счастливо; даже если это сильно расходится с тем, что случается в реальной жизни. Мин повернулся, с легкой улыбкой на губах разглядывая его лицо. — Надеюсь, я не буду чувствовать себя дедом, — проговорил он, а Тэхен коротко хохотнул. — Хён, самые крутые деды точно смотрят мультики. — Он демонстративно провел взглядом по его фигуре. — И ты неплохо сохранился для старика. Юнги возмущенно пихнул его локтем, выбивая новую порцию смеха, а затем открыл в смартфоне страницу со списком аниме и мультфильмов и передал устройство Тэхену, позволяя выбрать на свой вкус. Мин предложил принести с кухни чипсы, попкорн и напитки, но Ким отказался, все еще ощущая заметную сытость от еды из бара. Они запустили выбранный Тэхеном мультфильм и устроились поудобнее на диване. Большую часть просмотра они провели в молчании, лишь иногда переговариваясь насчет каких-то милых или забавных деталей. Ким увидел на экране грациозного черного кота с яркими желтоватыми глазами и тут же прокомментировал, что он очень напоминает Юнги — такие же плавные, уверенные движения и хитрость во взгляде, которую можно заметить, только если чрезмерно внимательно присмотреться. Мин на это закатил глаза и фыркнул, пихнув восторженного Тэхена плечом. Себя же Ким нашел в задорно прыгающем попугае, чей окрас собрал в себе целую палитру всевозможных оттенков, а неугомонный нрав довольно насыщенно передавал внутреннюю стихийность Тэхена. Ближе к концу мультфильма Ким почувствовал, как у него затекли мышцы спины, и он попытался медленно потянуться в разные стороны, а затем ему в голову пришла спонтанная идея, от которой сердце громко стукнуло, послав волну вибрации по ребрам. Он осторожно придвинулся к Юнги и молча, неторопливо стал вытягиваться вдоль дивана, положив голову на чужие колени. Конечно же, Мин сразу переключил свое внимание с экрана на него, мягко опустив ладонь на его все еще немного влажные волосы. — Тебе так ничего не видно, — улыбнулся он, легонько перебирая пальцами темные пряди. — Зато мне хорошо видно тебя. И… — Ким слабо поерзал на месте. — Так гораздо удобнее. — Если ты устал, мы можем лечь спать, — немного убаюкивающим голосом предложил Юнги. — Осталось минут пятнадцать. Давай досмотрим. Мин медленно, глубоко вздохнул и кивнул, поднимая голову обратно к экрану и продолжая так же мягко копошиться в шевелюре Тэхена, который повернулся в ту же сторону. Из такой позиции было действительно неудобно смотреть мультфильм, но приятное ощущение чужих пальцев, слегка массирующих кожу головы, полностью перекрывало этот крохотный недостаток. Ким, как ему и хотелось, чувствовал себя в тот момент максимально расслабленно и умиротворенно, поглядывая на забавных героев, которые храбро преодолевали свалившиеся на них испытания, чтобы в итоге спасти мир и навсегда защитить его от зла. Оправданно детская, по-хорошему наивная концепция, каждая деталь которой так и кричала о нереалистичности, но тем не менее заставляла хотя бы ненадолго пробудить внутри себя веру во что-то хорошее. Тэхену особенно была близка эта умеренная мечтательность, ибо он считал, что в чудеса следует верить не только когда они происходят, но и когда их нет. Он отвернулся от финальных титров, посмотрев на Юнги, чье бледное лицо было окутано слабыми мерцающими тенями из-за приглушенного освещения комнаты. Возможно, одно из чудес Тэхена сейчас как раз таки столь ласково перебирало его пряди, опустив свой пронзительный, завораживающий взгляд вниз и слабо улыбаясь. Ким плавно потянул его руку к своему лицу и оставил легкий поцелуй на чужом запястье, отчего Юнги, кажется, на пару секунд замер. Тэхен вновь коснулся губами светлой кожи и провел почти невесомый след по всей кисти, коротко целуя выпирающие косточки. Мин зашевелился и положил свободную руку ему на плечи, помогая принять сидячее положение, после чего тут же притянул к себе, удерживая за талию и настойчиво целуя. Ким расположил руки на плечах Юнги, скользя ладонью от его шеи к затылку, и оставил легкий укус на чужих губах, следом неравномерно втянув носом воздух. Мин прервал поцелуй и, учащенно дыша, тихо произнес: — Мы можем переместиться… Тэхен утвердительно промычал и поднялся с дивана, почувствовав, как его легонько повело в сторону от резкого движения. Он тут же взял Юнги за руку и вместе с ним отправился в спальню. Сердце Кима еще интенсивнее заколотилось в грудной клетке, посылая слабый звон в ушах и неторопливый жар по телу. Настырный разум до сих пор пытался напоминать о многих непривычных ощущениях, что маячили где-то на горизонте сознания, заслоненные недвусмысленным желанием близости чужого тела, припухших губ, горячего дыхания. Остановившись в метре от кровати, Мин повернулся к Тэхену. Он выглядел так, будто хотел что-то спросить или сказать, но немного сомневался в этом, из-за чего не спешил. Однако Ким снова приблизился к нему, вовлекая в очередной поцелуй — на этот раз чуть более спокойный, нежный, трепетный. Юнги мягко погладил его по пояснице, пробравшись рукой под ткань футболки, после чего все же отстранился и тихим голосом произнес: — Не молчи, если захочешь остановиться, ладно? Тэхен в ответ лишь слабо, но уверенно кивнул, вновь прижимаясь к чужим губам. Он понимал, откуда возникала данная просьба: он ни разу не занимался чем-то подобным с другим мужчиной, и, вероятно, Мин беспокоился, что в какой-то момент Тэхен почувствует дискомфорт и осознает, что происходящее ему неприятно. Хотя сам Ким был практически убежден в том, что этого не произойдет. Ему действительно было немного странно и необычно хотеть целовать человека своего же пола, ощущать его широкие ладони на своей коже, изучать его тело в ответ; но в том, что его вела чистосердечная жажда стать как можно ближе к тому, кто вызывал внутри него целую эксплозию невероятных, одурманивающих все его естество чувств, Тэхен ни на секунду не сомневался. Он осторожно сжал пальцами край чужой футболки, медленно потянув ее вверх, и Юнги, прервав очередной поцелуй, помог снять с себя ненужную вещь, после чего избавил от тонкой белой ткани и самого Кима. Они на несколько секунд будто замерли, разглядывая друг друга, и Мин словно не торопился делать что-либо дальше, давая Тэхену новый небольшой временной интервал и предоставляя полную свободу действий. Ким осторожно коснулся чужого плоского живота, ощутив, как мышцы под его пальцами едва заметно напряглись. Юнги был стройным, но спортивного рельефа у него не наблюдалось — можно было сказать, что их телосложение в этом плане выглядело схоже. И даже при слабом освещении Тэхен, как завороженный, наблюдал за манящим контрастом их оттенков кожи — словно тонкое переплетение разных сортов шоколада. Он плавно провел рукой чуть выше, двигаясь к грудной клетке, легонько задев пальцем полутвердый сосок, и, уловив чужой прерывистый выдох, остановился в районе ключиц, после чего снова приблизился, вожделенно целуя, проникая языком в рот Юнги и прижавшись своим полуобнаженным телом к теплой светлой коже. Грудная клетка в этот же миг впитала в себя такой же ускоренный ритм чужого сердца, и Ким следом ощутил на своей пояснице властные, но все еще ласковые прикосновения широких ладоней. Тэхен переместил одну руку на чужую спину, поглаживая бархатистую кожу, и тут же невольно остановился, осторожно проводя пальцем по, как ему показалось, длинному шраму. Он уже хотел сделать вид, что ничего не заметил, и скользнуть ладонью дальше, к бледной шее, но Мин вдруг отстранился и медленно повернулся к нему спиной, чуть поджав плечи и позволяя рассмотреть когда-то пострадавший участок тела. — Осталось после падения с крыши, — негромко произнес он, немного выравнивая свое сбившееся дыхание. Ким действительно увидел длинную полосу, выделяющуюся еще более бледной широкой нитью на правой лопатке Юнги. Он вновь осторожно провел рукой по гладкому шраму, заметив вокруг еще несколько похожих, но гораздо меньших по размеру. Возникший внутри него в следующую секунду порыв был до боли очевидным и даже заурядным, но Тэхен не мог его проигнорировать, поэтому позволил в тот момент своим чувствам взять полный контроль над разумом. Он легонько прижался губами к бледной коже, обводя кончиком языка контур шрама и ощущая, как Мин едва уловимо вздрогнул, напрягая мышцы спины. Ким привыкал к слабому терпкому вкусу, оседающему на губах, покрывая нежными поцелуями теплую кожу, поднимаясь выше и оставляя уже более чувственный поцелуй прямо над выпирающим шейным позвонком. Он успел рассмотреть легкие мурашки, выступившие на чужой шее, прежде чем Юнги повернулся обратно к нему и, обвив руками его талию, вновь требовательно поцеловал, прижимая его тело к своему и заставляя пятиться в сторону кровати. Тэхен разместился на краю постели, позволив Мину нависнуть сверху и притягивая его к себе еще ближе, еще теснее, скользя руками по разогретой коже спины, ощутив, как похожий жар наполнял его собственное тело, медленно скапливаясь внизу живота. Ким слегка поерзал бедрами и смог почувствовать чужой потвердевший член, следом поймав губами едва различимый низкий стон Юнги. Мин разорвал очередной поцелуй, на секунду заглянув в глаза Тэхену, после чего легонько поцеловал его в подбородок, затем чуть ниже, спускаясь к шее, слабо покусывая и вынуждая Кима чуть запрокинуть голову, сильнее вжимаясь затылком в край подушки. Пальцы Юнги в это время исследовали живот и грудную клетку Тэхена, посылая по телу новые обжигающие импульсы, от которых в собственных шортах также становилось тесно. Ким прикрыл глаза, отчего восприимчивость к получаемым ласкам лишь усилилась. Он почувствовал, как Мин провел языком по его шее, как раз в том месте, где лучше всего улавливался его бесновавшийся пульс. Юнги несильно, но резко выдохнул, посылая волну мурашек по коже Тэхена, а затем тихо проговорил: — Настолько волнуешься или настолько возбужден? Ким облизнул губы, следом глубоко вздохнув, и со слабой ухмылкой ответил: — И то, и другое, хён. Мин в ответ как-то протяжно промычал, и Тэхен, все еще не открывая глаз, стал ощущать его поцелуи в районе ключиц, затем чуть ниже — от почти невесомых и нежных до более пылких и несдержанных, перемешанных с легкими укусами. Ким издал негромкий стон, когда почувствовал, как чужой язык скользнул по его соску, оставив на коже влажный прохладный след, а затем двинулся дальше, останавливаясь в области живота. Тэхен чуть приподнял голову и посмотрел вниз, перехватив чужой мутноватый взгляд. Юнги часто дышал, его рот был приоткрыт, а губы — покрасневшими, слегка блестящими от слюны; и Ким сам глубоко и рвано вздохнул, ощутив слабый звон в ушах от промчавшейся по телу новой волны жара. Мин ласково провел ладонью по его выпирающей бедренной косточке, после чего зацепил пальцем резинку шорт и осторожно спросил: — Позволишь? Тэхен тихо усмехнулся, пытаясь скрыть за этим усилившиеся волнение и нетерпение. — В таком положении твой вопрос звучит почти как издевательство, хён, — с легкой жалобной хрипотцой в голосе проговорил он, откинув голову обратно на подушку, вновь прикрыв глаза и ощутив на коже чужой ответный смешок. Он немного приподнялся, помогая Юнги стянуть шорты вместе с бельем. Всего на секунду его охватило едва уловимое беспокойство, ударившее по голове все той же непривычностью ситуации, но, заглянув в глаза Мина и увидев в них неожиданно яркий всплеск заботы, восхищения и теплоты, Ким вновь погрузился в сладкое облако блаженства, растекшееся по венам тягучим сиропом. Он рвано вздохнул, в очередной раз прикрыв глаза, и издал приглушенный стон, когда почувствовал, как чужие теплые пальцы осторожно сомкнулись на его члене. Тэхен легонько дернул плечом, пытаясь отогнать пронизывающие его тело настырные мурашки, которые, однако, приносили с собой дополнительную эфемерную волну удовольствия. Ким снова не сдержал — на этот раз чуть более громкого — стона, когда ощутил на своей головке горячий влажный язык, скользнувший ниже, обводящий как будто каждый миллиметр кожи по всей длине его возбужденной плоти. Сразу после этого разум Тэхена полностью заволокло раскаленной пеленой, сводя к катастрофическому минимуму его способность концентрироваться на чем-либо, кроме плывущей вокруг и глубоко внутри него эйфории. Он будто оказался выброшенным в безмерное пространство, которое постоянно сжималось, натягивая тонкой проволокой наслаждения его ставшие оголенными нервы. Казалось, они сматывались в один громадный клубок, что перекатывался внутри тела Тэхена, задерживаясь внизу живота. Он не в первый раз получал подобную ласку, но ему впервые настолько беспрепятственно срывало самообладание. Он чувствовал на своем члене жар чужого влажного рта, скольжение мягкого языка, клочки учащенного дыхания; ощущал теплую вязкую слюну Юнги, что медленно стекала к внутренней стороне бедра, томительно щекоча кожу; Тэхен улавливал, как чувствительная головка упиралась в чужое расслабленное горло, задевая гладкое нёбо. Он небрежно сжал пальцами ткань постельного белья, пресекая собственный порыв податься бедрами вперед оттого, насколько его переполняло удовольствие, концентрация которого казалась запредельной. Время в тот момент измерялось для него не минутами или секундами, а количеством продолжительных обжигающих вспышек, что неминуемо вклинивались в каждую его клетку; многообразием вырвавшихся и сдержанных стонов, от которых едва заметно запершило в глотке; мелкими ранками на губах от периодического царапанья по ним зубами. — Юнги… почти… я близко, — с трудом пробормотал он, немного путая слова и ощущая, как знакомые признаки приближающегося кайфа замаячили совсем рядом. Тэхен кончил через несколько секунд, издав протяжный глубокий стон и непроизвольно чуть выгнув позвоночник. Перед его опущенными веками не мерцали звезды — они грузными гроздьями осыпались вниз, оставляя воображаемый небосвод темным и пустым, открытым и уязвимым; они, словно охапка снега, слетевшая с покачнувшейся ветки, кажется, ударяли Кима прямо по затылку — либо же это был его бешеный пульс, терзавший многострадальные кровеносные сосуды блаженным затяжным возбуждением. Тэхен провел своей слегка подрагивающей рукой по взмокшему виску, стирая несколько капелек пота, а затем мягко опустил ее на свою грудную клетку, ощущая исходящую от нее вибрацию, вызванную громким стуком сердца и учащенным дыханием. Почти на границе слуха он уловил сглатывающий звук, осознавая, что Юнги, очевидно, не стал отстраняться и проглотил его сперму. Ким медленно протянул к нему свободную ладонь, и Мин сразу подался навстречу, плавно укладываясь рядом на постели. Тэхен, наконец, начал ощущать постепенное возвращение сил, выпутываясь из остаточной блаженной дымки, и, легонько притянув его к себе, напористо поцеловал, терзая языком чужие солоноватые губы. Ким мягко провел рукой по бледному животу, опускаясь вниз и задерживаясь в области паховой зоны. Юнги неглубоко, прерывисто втянул носом воздух и, слегка отстранившись, произнес: — Я могу сам позаботиться об этом… Тэхен не дал ему договорить, впиваясь в его губы не слишком сильным, но немного болезненным укусом. — Хён, если мне непривычно держать в руках чей-то член, это не значит, что я не хочу хотя бы попытаться сделать тебе хорошо. — Он спешно сглотнул. — Не уверен, что смогу повторить то же самое, но… если позволишь… Ким провел рукой по чужой возбужденной плоти, все еще скрытой за тканью одежды, и, получив слабый кивок, осторожно избавил Юнги от последних ненужных вещей. Его тело все еще оставалось под некоторой слабостью после испытанного оргазма, но внутри разгоралось необычное предвкушение, граничащее с интересом и легким волнением. Он аккуратно коснулся ладонью чужого твердого члена, уловив негромкий неравномерный выдох Мина, и, не спеша сомкнув пальцы, сделал плавное движение, пытаясь одновременно постигать собственные ощущения от своих же действий и наблюдать за реакцией Юнги. Все та же непривычность не собиралась никуда уходить, но, кажется, больше не была способна перетянуть на себя внимание Тэхена, уступая его уверенности и укрепляющемуся с каждой секундой желанию доставить удовольствие тому, кто столь глубоко врастал в его душу и сердце. Ким мягко провел большим пальцем по чужой головке, распределяя выступившую смазку, затем начал неторопливо водить ладонью по всей длине члена Юнги. Сначала он ориентировался на собственные ощущения, которые были ему знакомы, — выбирая тот темп, интенсивность движений, которые нравились ему самому; но вскоре Мин начал слегка помогать ему, иногда чуть придерживая за запястье — как будто прося немного замедлиться — а иногда, наоборот, порывисто подаваясь бедрами вперед, настраиваясь на другой темп. Дыхание Юнги становилось еще более частым и коротким, а с губ периодически срывались тихие, хрипловатые стоны. Тэхен наклонился к нему, бережно поцеловав, после чего поймал языком скатывающуюся по шее солоноватую капельку пота, следом покрывая короткими, чувственными поцелуями чужие ключицы и грудь. Ким не знал, сколько времени прошло, прежде чем он уловил особенно низкий и протяжный стон Мина, а буквально через секунду почувствовал, как по пальцам растеклась теплая вязкая жидкость. Он заглянул в лицо Юнги, наткнувшись взглядом на чужие опущенные, чуть зажмуренные веки, едва заметный румянец на щеках, приоткрытый рот, жадно заглатывающий необходимые порции воздуха. И если бы внутри Тэхена еще оставалось что-то вроде легкой неуверенности во всем происходящем, борьбы между сердцем и разумом или непроизвольных, слабых сомнений, то в тот же миг они бы безжалостно рассыпались чахлым, жалким пеплом, ибо вид столь чувствительного, открытого, беззащитного Юнги выжигал в Тэхене все, что попадалось на пути, оставляя лишь непреодолимую жажду увидеть его таким снова; стать многогранным источником его удовольствия, неиссякаемым резервом сил и тяги к жизни; превратиться в поддерживающую его опору — даже если ее пределом окажется та самая изгородь из плюща, с которой однажды сравнивал себя Ким. Мин, наконец, открыл глаза и, бархатно ему улыбнувшись, произнес тихим, хриплым голосом: — Иди ко мне. И Тэхен опустился рядом с ним на постель, тут же оказываясь в нежных, трепетных объятиях и ощущая на губах сладостный вкус неторопливого, горячего поцелуя.***
На следующее утро Тэхену потребовалось примерно секунд десять на то, чтобы понять, что он находился не в своей постели; еще секунд пятнадцать — чтобы выпутаться из одеяла и кратко осмотреться, отметив про себя явно давно остывшую вторую половину кровати; и еще не меньше минуты — на то, чтобы вскользь воспроизвести в памяти события вчерашнего вечера, произошедшие в этой комнате. Ким помнил, как неохотно вставал с этой самой постели, будучи слишком разнеженным и достаточно уставшим; как приобрел внезапный прилив бодрости, когда Юнги предложил совместный душ, который по итогу вылился в ленивые ласки, неторопливые касания мыльной кожи, мокрые поцелуи и наполненность легких приятнейшим запахом лемонграсса, мяты и хвои; как засыпал, уткнувшись носом во влажные черные волосы, чуть ли не мурлыча от переполнявшего его тепла, которым любезно делилось прижатое к нему тело. Тэхен изогнул губы в легкой довольной ухмылке, после чего провел по ним языком, ощущая слабое болезненное покалывание — последствие вчерашней жадности, несдержанности, потребности в головокружительной близости. Он резво сполз с кровати и, быстро надев шорты, вышел из спальни, направляясь в сторону кухни, где, как ему показалось, раздавалось едва слышимое звяканье посуды. Его догадки подтвердились, когда он уловил разлетевшийся вокруг запах кофе, сахарной пудры и каких-то специй. Вероятно, Юнги заметил звук его шагов, поэтому сразу же поставил чашку с недопитым горьким напитком на стол, подошел к нему и, легонько обняв за талию, коротко поцеловал. — Доброе утро, — негромко произнес он. Тэхен в ответ промычал и попытался отстраниться, а, потерпев поражение, недовольно проворчал: — Хён, я еще не чистил зубы. Мин на это закатил глаза и хотел что-то сказать, но Тэхен невольно его перебил: — Ты давно проснулся? Почему не разбудил? Чонгук скоро вернется? Юнги добродушно рассмеялся, потрепав его по волосам, а затем мягким, ровным тоном проговорил: — Давай ты сейчас сходишь в ванную, я положу тебе на тарелку омлет, который я все утро для тебя готовил, заварю чай, ты позавтракаешь, и мы обо всем поговорим. Согласен? Тэхен чуть нахмурился, но все же кивнул и медленно вышел из кухни. Он вернулся минут через пятнадцать, убирая пальцами со лба мешающие влажные пряди и перехватывая несколько остаточных капель воды, что спешно пытались спрятаться за воротом его футболки. Юнги сидел за столом, что-то просматривая в телефоне, а, заметив Кима, жестом руки указал на место напротив, перед которым уже стояла тарелка с вкусно пахнущей едой и чашка горячего чая. Тэхен поблагодарил за завтрак и потянулся за палочками. Ему хотелось много чего сказать, а также задать несколько вопросов, однако они столь стремительно и безвозвратно разбивались в голове на отдельные кипы бессвязных слов, что Ким так и не смог ничего сформулировать. Он положил в рот первый кусок омлета и уже через несколько секунд издал тихий довольный стон. — Хён, ты потрясающе готовишь, — наконец, сказал он хоть что-то, следом делая глоток чая. Мин оторвался от телефона и мягко ему улыбнулся, скользя взглядом по лицу. Казалось, что Юнги в тот момент ощущал нечто похожее, поэтому выглядел задумчиво, но не торопился что-либо говорить. Тэхен прожевал еще пару кусков, после чего отложил палочки в сторону и, сделав глубокий вздох, решил поддаться некоторой крайности — как он уже делал несколько раз рядом с Мином — и бездумно озвучить то, что терзало его беспокойный рассудок: — Юнги… Я знаю, что мы ничего друг другу не обещали, и… Я ни разу не заводил отношений с человеком своего же пола. Да и в принципе давно не был в отношениях, и все они длились совсем недолго. Но сейчас не это важно… Может, происходящее между нами должно быть чем-то очевидным и говорить само за себя, но… я все равно озвучу это вслух: мне бы хотелось попробовать с тобой и дальше двигаться вместе, заботиться о тебе… Не знаю… быть не просто твоим ассистентом или любовником, а кем-то… Черт… Кажется, люди называют это «встречаться»… У нас может не получиться, мы можем понять, что не подходим друг другу, но мы не узнаем этого, если не попробуем. Если… ты тоже этого хочешь. Последнюю фразу Ким произнес на выдохе, отчего она получилась гораздо тише, чем предыдущие; и определенно не громче той тишины, которая на несколько секунд повисла на кухне; и значительно тише ударов встревоженного сердца Тэхена. Он не помнил, когда в последний раз настолько волновался из-за собственных мыслей и чувств, а также из-за жажды чужого ответа, что тесно переплеталась с неконтролируемым, сковывающим внутренности страхом услышать не то, чего требовало все его оголенное до предела, уязвимое естество. — Ты думаешь, я планировал затащить тебя к себе в постель, затем поставить галочку в своем ежедневнике и сразу после — забыть о твоем существовании? — Заговорил Юнги, слегка приподняв бровь. — Тэхен… — Он неглубоко вздохнул и, протянув руку, медленно погладил его кисть, ласково водя пальцами по выпирающим косточкам. — Если я чего-то не говорил напрямую, это не значит, что я этого не хотел. Я старался не давить на тебя, чтобы ты сам пришел к тому, что тебе нужно: будь то желание стать ближе ко мне или же, наоборот, — послать меня нахер. Я рассказал тебе о своих отношениях с Минджуном, в которые бездумно вступил, и ты знаешь, к чему это все привело. Мне не хотелось, чтобы мы оказались в похожей ситуации. Ты являешься моим прямым подчиненным в компании, ты младше меня почти на семь лет, ты не имеешь опыта отношений с мужчинами — мне было важно, чтобы ты обо всем этом хорошо подумал и убедился, что ничего из перечисленного не вызывает у тебя неприятия. В противном случае даже «пробовать» не имело бы смысла… Ким приоткрыл рот, чтобы прервать чужую речь и попытаться объяснить и доказать свою чистосердечность, уверенность, потребность в Юнги, в которой он больше ни на секунду не сомневался, но Мин не позволил ему этого сделать, тут же заговорив дальше: — Я осознаю, что на текущий момент ты уже прошел этот этап, и все, что ты до этого сказал, было искренним. И я правда рад, что ты выбрал путь в мою сторону, а не в противоположную. Потому что… как раз таки я уже давно знаю, чего хочу. Юнги замолчал, направив свой взор прямо в глаза Тэхена и продолжая нежно и неторопливо поглаживать пальцами его руку, отчего Ким не смог сдержать легкой расслабляющей улыбки, почувствовав, как с его плеч свалился воображаемый увесистый кирпич, вобравший в себя весь груз его волнений и сомнений. — То есть, я могу теперь совершенно законно потребовать поцеловать меня и полностью оправданно обидеться, если ты этого не сделаешь? — Прищурился Ким, потирая пальцем подбородок. Юнги фыркнул и тихо рассмеялся, после чего встал из-за стола и подошел к Тэхену, вынуждая его подняться следом. — Как будто я когда-то отказывался или смог бы отказаться… — с легким возмущением произнес он, прежде чем наклониться и прижаться к губам Кима своими. Тэхен довольно промурлыкал прямо в поцелуй, одновременно углубляя его, после чего разместил одну руку на чужом затылке, а второй мягко пробрался под ткань футболки Мина, медленно поглаживая его спину. Он немного развернулся, вынуждая Юнги прислониться поясницей к краю стола, а затем сам прижался ближе к теплому телу, ощущая, как чужие руки скользили по его талии, животу, грудной клетке. Ким разорвал поцелуй и коснулся губами бледной шеи, зарывшись пальцами в угольно-черные волосы и легонько оттягивая их, заставляя чуть запрокинуть голову и подарить больше доступа к манящей коже. В его руках сейчас находился его… парень? Это слово почему-то не особо нравилось. Оно будто обесценивало тот спектр чувств, что поселились внутри Тэхена, смешались с кровью, изменив ее химический состав, и перенастроили струны души — словно старенький рояль, который после необходимых изменений стал выпускать на волю потрясающие, чистые звуки. Его… мужчина? Откликалось чуть больше, но все равно казалось чем-то не тем, что требовалось. Его… партнер? Объективно подходящее определение, но слишком сухое для Тэхена. Его Юнги. Отзывчивое сердце, кажется, восприняло это звучание, как лучшую музыку на свете. Ким вздрогнул, услышав неожиданный и непонятный шум, после чего тут же отстранился от Мина, отходя на несколько шагов, рассеянно проводя рукой по слегка растрепанным волосам и пытаясь выровнять свое сбившееся дыхание. Где-то в коридоре послышались шаги, и через несколько секунд на кухню зашел Чонгук, который тут же застыл в дверном проеме, перемещая спешный, немного ошарашенный взгляд с фигуры Тэхена на фигуру Юнги. Между ними застряла неловкая и отчасти комичная пауза, которую, впрочем, быстро нарушил Чон, усугубив странность ситуации еще больше: — Я готов притвориться, что ничего не понял, — ровным голосом произнес он, приподнимая руки в примирительном жесте, однако было слишком заметно, как он старательно сдерживал улыбку. Мин коротко рассмеялся, скрестив руки на груди и делая несколько шагов в сторону своего племянника. — Все ты понял, Чонгуки, — ласково ответил он, потрепав Чона по волосам. — Я и Тэхен… Мы теперь вместе. Чонгук, наконец, перестал сдерживать улыбку, позволив ей стать максимально широкой, и тоже скрестил руки на груди. В его взгляде как будто всего на мгновение промелькнула ненавязчивая грусть, и Ким предположил, что она могла быть связана с некоторыми воспоминаниями о прошлом Юнги. Однако уже в следующий миг ее сменило умеренное воодушевление, и Чон, сосредоточив взгляд на лице своего дяди, негромко произнес: — Я рад за вас, хён. И казалось, что в этой небольшой фразе закрадывалось слишком много дополнительных важных и согревающих душу слов, прочитать которые способен был только Юнги, и озвучивать которые не требовалось, но знать — было необходимо. И Тэхен почти незаметно улыбнулся при мысли о том, сколько искренности, любви и тепла за текущее утро удалось впитать в себя этой кухне.***
Выходные не могли продолжаться вечно, поэтому в понедельник пришлось вернуться в рутинную рабочую среду. Попав в окружение привычных стен офиса, Тэхен чувствовал, как вновь окунался в обычную трудовую жизнь, в которой какие-либо личные перемены временно отодвигались на второстепенный план. И все же полностью отгородиться от них не удавалось, поэтому их блаженное влияние выражалось в желании чаще улыбаться другим сотрудникам или клиентам, тем самым как будто передавая частицы собственного положительного настроя, заряжая неким добродушием, что впоследствии, вероятно, позитивно отражалось на заключении выгодных для обеих сторон сделок или установлении прочных контактов с новыми потенциальными клиентами. Юнги, как всегда, с завидным профессионализмом, сосредоточенно занимался своими обязанностями, вызывая непроизвольное восхищение своей собранностью и решимостью, но даже его взгляд при виде Тэхена неизбежно теплел и наполнялся множественными эмоциональными искрами. Друзья об их отношениях узнали еще в воскресенье — спасибо Чонгуку, который растрепал по телефону и Чимину, и Намджуну, едва дождавшись слабого хлопка входной двери, с которым Тэхен покидал квартиру Юнги и направлялся к себе. Реакция Намджуна удивила лаконичным и неожиданно эмоциональным «Ну наконец-то, блядь!» Мин после объяснил, что Намджун почти сразу догадался о его появившейся симпатии к Тэхену, и хоть особо не лез, но иногда все же не упускал возможности пошутить на эту тему. Именно поэтому та разыгранная сцена в кабинете Юнги, свидетелем которой стал Намджун, не вызвала у него удивления — он тогда скорее обрадовался увиденному, хоть и причин для этого на тот момент, к сожалению, не было. Без дружеских поддразниваний не обошлось и для самого Тэхена — они посыпались на него со стороны Чимина, который, помимо ликования, упивался некоторыми воспоминаниями, в которых Ким в разных вариациях гордо утверждал, что между ним и «Господином Мином» ничего не может быть. Тэхен, читавший в воскресенье вечером кучу подобных сообщений у себя на телефоне, пообещал отправить говорливого друга в черный список, хотя на самом деле смотрел на экран с широкой улыбкой, внутренне разделяя с Паком его веселье над тем, как искусно судьба проявила свое чувство юмора: превратила фальшивую влюбленность в самую настоящую, усилив ее в несколько крат, сделав настолько яркой и ослепляющей, что хотелось всю оставшуюся жизнь провести за солнцезащитными стеклами. Когда запас подколов Чимина немного иссяк, Пак предложил на выходных провести время всем вместе, но на этот раз без баров и выпивки — так, чтобы Намджун, наконец, мог пригласить с собой Джио, и она чувствовала себя комфортно в их компании. Чимин сразу же загорелся идеей отправиться на каток и всей дружной толпой покататься на коньках — он озвучил это во вторник вечером, когда попросил всех после работы собраться в кабинете Юнги. Намджун, услышав подобное предложение, смущенно почесал затылок и тяжело вздохнул. — Боюсь, я буду неуклюжим бегемотом, который большую часть времени проведет в горизонтальном положении, — с досадой произнес он, однако уже через пару секунд чуть энергичнее добавил: — Но Джио вроде нравится кататься на коньках, поэтому, думаю, мы согласимся. Чимин победно улыбнулся и перевел свой взгляд на Чонгука, который почему-то тихонько хихикал и поглаживал по плечу Юнги, чье лицо казалось неожиданно мрачным. — Советую тебе надеть несколько слоев одежды, хён, — напевал Чон ему на ухо, но так, что слышали все присутствующие. — С твоей костлявостью ты будешь цвета баклажана. Мин отпихнул своего веселящегося племянника локтем, а Пак осторожно спросил: — Юнги-хён, ты не умеешь кататься? Юнги слегка нахмурился и неохотно приоткрыл рот, чтобы что-то ответить, но Тэхен его перебил: — Я могу научить. Чимин хитро ухмыльнулся, а Мин, подняв свой взгляд на Тэхена и молча вглядываясь в его лицо несколько секунд, наконец, слабо кивнул. — Отлично, — облегченно выдохнув, произнес Пак, после чего аккуратно схватил за локоть Чонгука и, попрощавшись со всеми, увел его за собой на выход. Намджун покинул кабинет следом, перед этим что-то пробормотав о том, что надо сообщить Джио об их возможных планах на выходные. Тэхен подошел к Юнги и плавно обвил руками его талию, прижав его тело к своему, а Мин коснулся пальцами волос Кима, убирая со лба мешающиеся пряди. — Останешься на выходных у меня? — Переместив ладонь к подбородку Тэхена, тихо спросил он. Ким растянул губы в улыбке, в которой позволил себе открыто продемонстрировать некоторую степень азарта. — Опять будешь приставать? Юнги в ответ фыркнул, на секунду прищурившись. — В прошлый раз приставать начал ты. — Черт… Точно, — рассмеялся Тэхен. Он наклонился вперед, наконец, целуя чужие притягательные губы, по которым за весь день успел катастрофически соскучиться. Его руки увереннее заскользили по чужой стройной фигуре, пытаясь добраться до открытых участков бледной кожи: касаясь теплой шеи, пробираясь пальцами под крохотные щели между пуговицами на рубашке, про себя надеясь, что эти же пуговицы не выдержат его настойчивости и сами расстегнутся. Он непроизвольно подался корпусом вперед, вынуждая Мина сделать пару шагов назад и прислониться к офисному шкафу, про себя отмечая свою новую странную привычку прижимать Юнги к различным твердым поверхностям. Ким на секунду отстранился от чужих покрасневших губ и, тяжело дыша, произнес: — Хён, я хочу кое-что попробовать. — На выходных? — Немного растерянно уточнил Мин, пытаясь выровнять такое же сбившееся дыхание. Тэхен отрицательно промычал, а затем зацепил пальцем чужой ремень и скользнул ниже, накрывая ладонью пока что недостаточно твердый член, легонько сминая рукой ткань идеально выглаженных брюк. — Нет, сейчас, — ответил он, выхватывая губами вырвавшийся стон Юнги. — Дверь не закрыта, — усмехнулся Мин. — Все уже ушли. — А если, к примеру, вернется Намджун? — В голосе Юнги четко ощущалось его собственное неверие в вероятность озвученного, ибо Намджун покидал кабинет уже со своими личными вещами и с решительным намерением отправиться куда-то на встречу с Джио, но Мин все равно спросил, скорее еле заметно поддразнивая Тэхена. — Значит, после того, что он увидит, навсегда разучится входить без стука. Юнги хрипло выдохнул, что было похоже на не совсем удачно сдержанную усмешку, после чего притянул Тэхена к себе для нового поцелуя, зарываясь пальцами в его темных прядях. Ким провел языком по ровному ряду чужих зубов, затем по губам и, не отрываясь от чужой горячей кожи, оставил немного влажный след до мочки уха, слегка прикусив ее. Одновременно с этим Тэхен неторопливо расстегнул брюки Юнги и приспустил их вместе с бельем. Оставив короткий, нежный поцелуй на бледной шее, Ким осторожно опустился на колени, следом мягко сомкнув пальцы у основания чужого члена. Он скользнул языком по головке, пробуя на вкус выступившие капельки смазки, затем провел им по всей длине и после этого плавно обхватил губами, продвигаясь, насколько ему позволяло его отсутствие навыков в подобном типе ласк. Он не мог заглатывать слишком глубоко, ощущая сопротивление собственного горла, с которым пока что не был в состоянии бороться, поэтому мягко помогал себе рукой, параллельно с этим прислушиваясь к иногда вырывающимся стонам Юнги. Тэхен ощущал его длинные пальцы на своем затылке, которые мягко перебирали пряди, не пытаясь давить, а как будто, наоборот, поощряя и стараясь придать больше уверенности. Ким вновь испытывал первичную непривычность собственных действий, познание своей же реакции, но она звучала так далеко, что обещала вскоре полностью растаять и больше не напоминать о себе совсем. Возможно, ему было самую малость странно и любопытно, ведь раньше он только принимал подобную ласку и даже не задумывался о том, чтобы самому попытаться кому-то доставить удовольствие таким способом. А затем он слышал низкий стон Юнги, улавливал его учащенное дыхание, чувствовал его пальцы в своих волосах, и его сердце охватывало безудержное пламя, запускающее по венам густые потоки лавы. Тэхен ощутил, как хватка в его волосах стала чуть сильнее, но все еще оставалась безболезненной. Мин аккуратно тянул его вверх, вынуждая отстраниться, и Ким выпустил его член изо рта, продолжив движения рукой. Прошло не более десяти секунд, как Тэхен почувствовал в ладони теплую светлую жидкость. Он немного учащенно дышал, на его подбородке оставался след от проскользнувшей по нему слюны, а в уголках глаз собрались крохотные капли влаги. Он посмотрел на чуть запрокинувшего голову и прикрывшего глаза Юнги, который жадно дышал ртом, а Тэхен откладывал в глубины своей памяти эту притягательную картину, помечая ее как нечто особо ценное. Спешно сглотнув, Ким мягким, быстрым движением скользнул напоследок языком по чужой чувствительной головке, ощутив во рту вкус спермы и выбив из Мина еще один низкий стон, разнесшийся по ушам услаждающей вибрацией. Тэхен поднялся с колен, чистой рукой чуть помассировав затекшие мышцы ног, а затем поймал на себе расплывчатый взгляд разнеженного Юнги и улыбнулся. Мин неопределенно махнул кистью куда-то в сторону и хрипловато произнес: — В ящике стола есть салфетки. Ким на чуть ватных ногах добрался до чужого рабочего места и, достав салфетки, вытер свою руку, а затем передал их Юнги. Тэхен провел языком по припухшим, покалывающим губам и глубоко вздохнул, улавливая звук застегивающейся ширинки и бряцанья ремня. Мин медленно подошел к нему, скользнув взглядом по его лицу, а затем, коротко поцеловав, загадочно протянул: — Как же мне тебя мало… Ким не успел что-либо спросить, почувствовав на своих губах новый нежный поцелуй — ласковый, заботливый, трепетный, словно тонкие крылья бабочки, к которым необузданно хочется прикоснуться, но невыносимо страшно навредить этой хрупкой красоте, поэтому остается лишь смотреть и восхищаться издалека, растирая кончики пальцев от ощущения фантомного зуда. Возможно, Тэхен не только впервые в своей жизни чувствовал столь буйный, исступленный вихрь влюбленности внутри себя, но и в самый первый раз оказывался эпицентром чужой, не менее проникновенной бури.II
Суббота расчистила небо от застывших на нем в течение последних нескольких дней хмурых туч, щедро позволяя понежиться под слабо греющими лучами октябрьского солнца. Тэхен улыбнулся, потянувшись в своей уютной постели и вспомнив о том, что ему сегодня предстояло провести время на ледовом катке в их большой и шумной компании. Чимин завел групповой чат на пятерых — Джио крайне мягко и по вполне понятным причинам отказалась присоединиться — и периодически присылал туда что-то важное и не очень, пытаясь, вероятно, заразить как можно больше участников своим предвкушением. И Ким совсем не удивился, когда, проснувшись и отыскав в складках одеяла телефон, увидел целый ворох непрочитанных сообщений, где в основном мелькал сам Пак и на втором месте по активности — Чонгук. Они договорились встретиться ближе к вечеру возле выбранного ими катка и дальше уже отправиться всем вместе. Тэхен решил в первую половину дня заняться рутинными домашними делами вроде стирки или уборки, поскольку знал, что другого времени у него на это не будет: вечером он поедет к Юнги, а вернется в воскресенье не раньше полудня и совершенно точно не сумеет заставить себя потратить остаток выходных на размахивание тряпкой по квартире. Благодаря подобным нудным, но необходимым задачам, вечер для него наступил довольно быстро, и вот, Ким уже закрывал входную дверь, застегивая следом свою короткую утепленную куртку цвета изумруда и направляясь к ожидающему его внизу Юнги. Мин, как обычно, встретил его легким согревающим поцелуем, от которого любая холодная картина осени превращалась в жаркий курортный пейзаж. Тэхен рассматривал иногда мелькающие за стеклом автомобиля деревья, сбросившие со своих верхушек пожелтевшую листву, и делился с Юнги некоторыми воспоминаниями, связанными с этим временем года и со своим детством — когда он еще жил в Тэгу. — Знаешь… — задумчиво протянул Мин, чуть прищурившись и не отрывая сосредоточенного взгляда от дороги. — Я не говорил, но мои родители живут там же. Правда я очень редко там бываю. Раз в год или даже два. Ким удивленно приподнял бровь и несколько секунд просто вглядывался в профиль Юнги, ничего не говоря, однако затем слабо улыбнулся и неуверенно произнес: — Возможно, однажды мы могли бы съездить туда вместе. Мин приподнял уголки губ в ответной едва заметной улыбке, однако его выражение лица оставалось серьезным. — Возможно, — негромко повторил он. Они плавно сменили направление разговора, и дальнейший путь пролетел максимально незаметно, растворившись в любопытстве Тэхена на тему того, почему Юнги не смог научиться кататься на коньках и как часто вообще посещал каток. Мин на это ответил, что не любит ощущение холода, исходящее ото льда, поэтому пробовал стоять на коньках всего пару раз еще в студенческие времена. Он припарковал машину, и они вдвоем направились к Чонгуку и Чимину, чьи вертящиеся макушки заметили еще издалека. На улице ощущалась живописная осенняя прохлада, насыщающая воздух приятной свежестью, а отсутствие ветра помогало не испытывать острой жажды поскорее заскочить в любое закрытое помещение. Ким невольно поморщил нос, а затем глубоко вздохнул, выпустив изо рта крохотное облако почти незаметного пара. Они подошли к ребятам и, поздоровавшись, стали ждать Намджуна и Джио. Чонгук как будто специально хвастался своими навыками, которые пообещал продемонстрировать на льду, — чтобы подействовать на нервы немного волновавшемуся Юнги. А Тэхен с Чимином незаметно посмеивались над этим безобидным, очаровательным зрелищем. Наконец, к ним практически подбежали Намджун и Джио, извиняясь за опоздание и коротко рассказав увлекательную историю о том, как «уважаемый Директор Ким» каким-то не слишком понятным образом перепутал адрес своей девушки и отправил водителя почти в противоположную сторону, потеряв драгоценное время. После этого все шестеро смогли таки зайти на территорию катка. Тэхен с усилившимся предвкушением осторожно провел пальцем по лезвию одного из коньков, которые он, как и остальные ребята, взял напрокат, а затем мягко улыбнулся, пронаблюдав за Юнги, внимательно завязывающим шнурки. Он казался довольно невозмутимым, но Ким все равно видел в его взгляде легкое беспокойство. Тэхен присел на скамейку рядом с ним и приступил к тому же занятию. Чонгук и Чимин уже энергично кричали им со льда, привалившись туловищами к ближайшему бортику и настоятельно советуя поторопиться. Затем Чон чуть отъехал и начал кружить поблизости, с хитрой ухмылкой поглядывая на замедлившегося в своих действиях Юнги. Тэхен наклонился к его уху и тихо произнес: — Хён, я прослежу за тем, чтобы Чонгук не увидел ни одного твоего падения. Мин невесело усмехнулся, но все же кивнул и позволил Тэхену помочь ему подняться со скамьи, а затем аккуратно ступить на лед. Юнги предсказуемо сразу же вцепился пальцами в бортик, вынудив свою бледную кожу стать еще белее. Тэхен легонько улыбнулся и, одной рукой мягко погладив его по спине, другую протянул к его ладони, безмолвно прося довериться. Мин уже еле заметно отстранился от бортика, но тут послышался слабый грохот, и, повернувшись, ребята увидели пытающегося подняться со льда Намджуна, над которым беспокойно нависала Джио. Они оба казались немного суетливыми, но сложно было не заметить их заботу, нежность, влюбленное восхищение во взглядах, направленных друг на друга. Тэхен обратил свой взор на Чимина и Чонгука, на лицах которых можно было прочитать все то же самое. И хоть Чон все еще с хитрым любопытством поглядывал на Юнги — в основном он просто наслаждался временем с Паком, любовь к которому читалась чуть ли не в каждом его жесте. Они иногда катались совсем рядом друг с другом, почти незаметно соприкасаясь кистями рук, периодически — как будто играли в догонялки, стараясь не задеть других людей, но и в том, и в другом случае они выглядели счастливыми, и, наверное, именно это чувство наиболее очевидно объединяло в тот момент всех шестерых. Они пришли сюда все вместе, проводили время на одном и том же катке, но в первую очередь — находились рядом с теми, без кого, вероятно, уже не хотели бы представлять свою дальнейшую жизнь. Тэхен осторожно погладил пальцами кисть Юнги, которой Мин все еще довольно крепко удерживался за бортик, но после этого крохотного, трепетного жеста будто начал пытаться расслабиться и, наконец, вложил свою ладонь в руку Тэхена. Учить Юнги кататься на коньках оказалось занятием весьма непростым. Киму и самому было далеко для профессионала, но на любительском уровне он катался вполне неплохо. Он старался объяснить какие-то простые, базовые вещи, следил за тем, как Юнги держал равновесие и пробовал делиться некоторыми легкими советами, которые когда-то помогали и ему на раннем этапе. В результате с заметным трудом, но примерно через полчаса Мин уже мог кататься сам, слабо удерживая в своей руке ладонь Тэхена, но скорее просто для внутреннего спокойствия, а также поддавшись жажде прикосновения к теплой желанной коже. Чонгук довольно быстро перестал дразнить Юнги, сосредоточившись на собственном катании, и, как обещал, действительно продемонстрировал довольно высокие для непрофессионала навыки, беззаботно кружась по льду, а также вызывая восторг Чимина и некоторых засмотревшихся посторонних людей, которые в основном тоже стояли возле бортиков и, быть может, хотели бы однажды повторить нечто подобное. Еще минут через двадцать Юнги сообщил, что подустал и планировал отправиться на скамейку, куда совсем недавно плюхнулся румяный и тяжело дышащий Намджун. Тэхен, прежде чем кивнуть, вновь мягко погладил прохладную бледную ладонь, и Мин, улыбнувшись, неторопливо и не совсем уверенно — зато самостоятельно — добрался до выхода со льда. Тэхен сразу после этого догнал Джио и, подстроившись под ее скорость, с легкой улыбкой и неприкрытым любопытством поинтересовался: — Как успехи у Намджун-хёна? Девушка рассмеялась и мягким голосом произнесла: — Он умеет кататься, но часто на что-то мысленно отвлекается, поэтому падает. — Она чуть притормозила, немного развернувшись к нему. — Тэхени… Ты, наконец, добился внимания человека, в которого так давно был влюблен… Я очень рада за тебя, правда… Тэхен непроизвольно рассмеялся. — Спасибо… — с некоторой неуверенностью ответил он. Они решили сделать завершающий круг, во время которого Тэхен прокручивал у себя в голове фразу, что возникла самой первой сразу после слов Джио: «Знала бы ты, с чего в действительности все начиналось, и какое огромное количество событий вывернулось наизнанку…» Однако озвучивать ее он бы совершенно точно не стал. Уже почти у выхода к ним присоединились Чонгук и Чимин, и они вчетвером покинули лед. После длительного нахождения в довольно прохладной обстановке хотелось порадовать чуть продрогшее тело порцией горячего напитка, поэтому ребята отправились в одну из близлежащих кофеен, где можно было найти свободный столик на их большую компанию. Тэхен согревал одну руку, обхватив приятную поверхность чашки с ароматным чаем, а второй — незаметно сжимал под столом такую же прохладную, но невыразимо притягательную ладонь человека, от которого мурашки по позвоночнику ощущались гораздо острее, чем от самого сильного ветра. Ребята болтали, уплетая заказанные десерты, запивая чаем или кофе, выхватывая друг у друга одну тему за другой, и если бы Тэхена попросили составить список самых ценных моментов его жизни, он бы без каких-либо колебаний включил в него этот день. Насыщенный аромат кофейных зерен, веселый и беззаботный смех вокруг, ощущение ласковой ладони в собственной руке — возможно, некоторые люди не способны были когда-либо найти свое счастье, как раз потому что не замечали или не придавали значения подобным моментам, считая их обыденностью или неотъемлемой данностью, и таким образом проводили весь свой жизненный путь в поисках того, что всегда было в их шаговой доступности. Ребята прощались уже в плотно сгустившихся сумерках, сильнее кутаясь каждый в свою верхнюю одежду и пряча быстро замерзающие пальцы в перчатках или карманах. Чонгук в этот раз даже не стал ни о чем предупреждать — сразу уверенным шагом направился с Чимином, пообещав, что в воскресенье заранее позвонит, прежде чем вернуться обратно домой. Тэхен на это ухмыльнулся, а затем двинулся вслед за Юнги к его машине. По дороге к квартире Мин поделился мыслями о том, что Чонгук, вероятно, пусть и не в ближайшем времени, но довольно скоро захочет съехать и перебраться к Чимину или снять другую совместную квартиру — в зависимости от того, какой вариант их обоих больше устроит. После этого Ким невольно задумался о том, какой могла бы выглядеть его совместная жизнь с Юнги. И хоть для них говорить об этом пока что было слишком рано, Тэхен не сомневался в том, что однажды все же хотел бы добраться до этого этапа. Зайдя в квартиру, Мин протянул ему свой телефон, попросив выбрать и заказать еду для доставки, а затем отправился в спальню за домашней одеждой для себя и Тэхена. Этот вечер субботы во многом напоминал предыдущий, не считая совместного ужина, которого в прошлый раз не было. Просмотр не пресыщенного смысловой нагрузкой фильма; греющие и тело, и душу объятия, бесчисленное количество поцелуев, ласковые прикосновения, приводящие за собой сладкие стоны, пылкие укусы, напрочь сбившееся дыхание и учащенный пульс, разогретая и липкая от пота кожа — все то, что пьянило Тэхена сильнее любого алкоголя, насыщало душу необходимым теплом и становилось дополнительным, поддерживающим механизмом, приводящим в более устойчивую работу его наполненное любовью сердце.***
Тэхен проснулся посреди ночи, сонно моргая и слыша тихие звуки какого-то мычания или даже скулежа, от которого внутри все моментально холодело. Он присел на кровати и повернулся к Юнги, понимая, что слышит именно его голос, пробивающийся через неравномерное, беспокойное дыхание. Мин спал на спине, его голова была немного запрокинута, а рот приоткрыт. Тэхен спешно, однако очень осторожно коснулся его плеча, пытаясь разбудить. — Хён… эй… Юнги, тише… проснись, — бормотал он, меняя громкость своего голоса с уровня слабого шепота до негромкого разговора. Он заметил, как Юнги вздрогнул и, все еще не открывая глаз, медленно пошевелился, продолжая шумно дышать ртом. Ким бережно убрал его черные волосы со лба, ощущая на кончиках пальцев несколько капель холодного пота, а затем мягко погладил по щеке, нерешительно спрашивая: — Хён, тебе кошмар приснился? Мин глубоко вздохнул и, наконец, открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на лице Тэхена. Он слабо кивнул, а затем взял в руку ладонь Кима и почти невесомо прижал к своим губам, щекоча кожу теплым дыханием. Тэхен придвинулся к нему, обнимая за талию, прижимая ближе и ощущая такую же теплую, чуть подрагивающую ладонь у себя на спине. — Расскажешь? — Осторожно попросил он, а Юнги снова глубоко вздохнул. — Мне снилась авария, но на месте Минджуна… был ты. Ким тоже сделал глубокий вздох, прижимая Мина к себе еще крепче и чувствуя, как в его шею уткнулся чужой прохладный кончик носа. — Хён, думаю, ты просто волнуешься за меня… Но я здесь, рядом с тобой, слышишь? Тэхен знал, что говорил очевидные вещи, которые обычно не то чтобы сильно помогали успокоиться, но ему казалось важным сказать это вслух, произнести еще раз, и даже не один, если в этом будет необходимость. Юнги утвердительно промычал, посылая по коже легкую вибрацию и прижимаясь еще сильнее, почти до слабой ломоты в костях. Они какое-то время молчали, согреваясь теплом друг друга, погружаясь каждый в свои мысли, обмениваясь внутренним спокойствием, поэтому Ким невольно еле уловимо вздрогнул, когда услышал тихий хрипловатый голос: — Это была одна из причин, почему Чонгук стал жить со мной, — вновь заговорил Мин. — В первый месяц… ему приходилось часто будить меня, и я тогда реагировал более жутко. Сейчас я почти научился отличать сон от реальности, но все еще не всегда могу вовремя проснуться. И… клянусь, мне давно не снилось ничего подобного. Просто… по мере того как мы с тобой сближались, я начинал еще больше думать о тебе и… ты прав, я сильно волнуюсь. Он замолчал, и в комнату вернулась ночная тишина, которую нарушало лишь их выровненное негромкое дыхание. Тэхен наклонился и прижался губами к затылку Юнги, неторопливо втягивая носом запах его шампуня, который за это время стал столь необходимым, умиротворяющим, родным. Он непроизвольно сглотнул, прежде чем осторожно задать интересовавший его вопрос: — Хён, не пойми неправильно, но… Ты не посещал специалиста? Мин ответил не сразу, как будто обдумывал или вспоминал что-то: — Можно сказать, что для меня это было обязательным. Сначала после аварии, потом после падения с крыши. В первом случае из-за того, что все произошло у меня на глазах, во втором — требовалось убедиться, что это была случайность. Если не считать восприимчивость к кошмарам, то со мной все в порядке. Ким тяжело вздохнул, а затем негромко произнес: — Просто… ты не единственный, кто волнуется, хён. Он почувствовал, как Юнги пошевелился и, оставив ласковый поцелуй на его шее, так же тихо ответил: — Я знаю, прости. Тэхен мягко провел ладонью по его спине, после чего вновь жадно втянул носом запах чужих волос и уже с меньшим волнением в голосе предложил: — Мы можем поговорить о чем-нибудь… Или ты хочешь попытаться снова заснуть? Мин совсем немного отодвинулся, принимая более удобное положение, а затем нерешительно ответил: — Не скажу, что мне очень этого хочется, но, думаю, нам лучше все же попробовать поспать. Ким вздохнул и тоже осторожно повернулся, приготовившись опять расслабиться, будучи не совсем уверенным, что получится сделать это. На самом деле в тот момент в его голову закралась одна сомнительная мысль, которая теперь назойливо вертелась внутри, не давая покоя, и над которой он пообещал себе подумать утром, а сейчас он неохотно закрывал глаза, бережно поглаживая чужую поясницу и в самом прямом значении этих слов полушепотом желал спокойной ночи.***
На следующее утро Юнги выглядел вполне бодро и невозмутимо, будто за ночь ничего необычного не произошло, — тем самым в некоторой степени подтверждая, что уже во многом научился справляться со своими кошмарами, которые его не слишком беспокоили. Однако Тэхен все равно не мог отделаться от навязчивой мысли, которая посетила его в ту ночь. Он старался не зацикливаться на ней, но все же она постоянно кружилась где-то рядом: когда он принимал душ, когда требовательно прижимался к телу Юнги или терзал его губы и бледную кожу поцелуями, когда они вдвоем вновь завтракали приготовленной домашней едой, когда домой вернулся Чонгук и присоединился к ним. Как ни странно, именно с появлением в квартире Чона Тэхен стал еще больше анализировать собственные размышления на тему прошлой ночи, и все потому что в этот раз не что иное, как помощь Чонгука, требовалось ему для осуществления своей сомнительной задумки. Ким решил дать себе несколько дней на то, чтобы здраво оценить возможные последствия и необходимость совершать то, о чем он думал, в очередной раз предугадывая вероятную реакцию Юнги. Именно в таком размытом, туманном состоянии Тэхен провел всю рабочую неделю, наслаждаясь лишь не столь частыми из-за работы возможностями украсть короткий поцелуй или понежиться в объятиях заботливых, ласковых рук, отдавая не меньше тепла взамен. Однако в пятницу Ким все-таки подошел к Чонгуку и попросил прислать ему сообщением на телефон кое-какую информацию. Чон предсказуемо удивился, а в его взгляде промелькнуло волнение, которое, впрочем, довольно быстро сменилось некоторым пониманием, не лишенным слабого отпечатка грусти. Он кивнул и даже согласился не говорить об их разговоре Юнги, поскольку этой своеобразной тайне в любом случае предстояло существовать не больше двух дней. В субботу Тэхен вновь поехал к Мину в квартиру, застав в дверях собирающегося уходить Чонгука. Чон ему мягко кивнул, выражая взглядом что-то вроде поддержки, а затем уже привычным образом отправился к Чимину. Ким решил сразу предупредить Юнги об их необычных планах на воскресенье, но не раскрывая каких-либо деталей: — Хён… — нерешительно позвал он, когда они сидели на диване в гостиной, и Тэхен плавно потирался виском о чужое плечо, иногда оставляя на бледное шее легкие, невесомые поцелуи. — Я бы хотел, чтобы мы завтра рано утром съездили в одно место. Мин несколько секунд обдумывал его слова, а затем, догадавшись, произнес: — Но куда именно — ты мне, конечно же, не скажешь. — Прости, — невесело усмехнулся Ким. Юнги тяжело вздохнул, а затем притянул его к себе для медленного, нежного поцелуя. — Хорошо. Завтра утром я в твоем полном распоряжении. Тэхен оставил еще один ленивый, ласковый поцелуй на чужих губах, пытаясь вложить в него хотя бы частицу той благодарности, которую он в тот момент испытывал за очередной жест доверия. Той ночью Ким не мог заснуть, даже слыша рядом успокаивающее размеренное дыхание Юнги, поэтому лишь бесшумно ворочался на постели, ощутив наутро предсказуемый недостаток сна, из-за которого поселившееся внутри волнение заметно усилилось, образуя в горле грузный ком и насылая неприятную рассеянность. Тэхен чуть не поранился, когда брился, не мог найти свой телефон, который лежал прямо перед ним, а затем нелепо завис за завтраком, бесцельно уставившись в чашку с чаем, будучи погруженным в свои мысли. Мин, казалось, подмечал в нем эти детали и видел перемены в его настроении, но любезно ничего не спрашивал, лишь иногда ненадолго хмурясь. Они выехали из дома, еще когда большая часть жителей города, вероятно, наслаждалась сном выходного дня. Юнги пару раз зевнул, поднеся руку ко рту и прикрыв на несколько секунд глаза, и Ким еле удерживался, чтобы не повторить то же самое. Но он находился за рулем, из-за чего старался быть максимально сосредоточенным. Он намеренно не ввел нужный адрес в навигаторе, выбрав случайное место поблизости, но и без того подозревал, что его цель покажется чересчур очевидной. В какой-то момент они остановились недалеко от цветочного магазина, и Мин вопросительно выгнул бровь, однако Тэхен, прихватив телефон для оплаты, спешно выскочил из машины, бросив перед этим лишь: — Я быстро. Покупателей в столь ранний час не было, поэтому уже минут через пять Ким вышел из магазина с букетом фиолетовых гиацинтов, который аккуратно расположил на заднем сиденье. Юнги смерил его беспокойным взглядом, но ничего не сказал — лишь тихо сглотнул и отвернулся в сторону бокового стекла. Оставшийся путь был совсем недолгим, и они провели его в отчасти неловком молчании. Тэхен обдумывал, что скажет, когда они доберутся до пункта назначения, а Юнги выглядел так, будто уже о чем-то догадывался и испытывал слабое, объяснимое напряжение. Наконец, Ким остановился, заглушил двигатель и тяжело вздохнул. Он прикусил нижнюю губу, а затем нерешительно произнес: — Прости, хён. Мне следовало посоветоваться с тобой, прежде чем привозить нас сюда… Мин повернул голову в его сторону, но все еще ничего не говорил. И хоть он не выглядел разозленным или разочарованным за неоднозначное самовольство Тэхена, Ким все равно ощущал себя довольно неуверенно и тревожно. — Чонгук сказал, что ты был здесь всего один раз, когда он попросил тебя съездить с ним. И ты сам признавался, что не пошел на похороны… Хён, твой недавний сон… Ты говорил, что иногда ощущаешь что-то вроде чувства вины за то, что испытываешь ко мне… Я понимаю: в некотором роде это всего лишь дурацкий символизм, и люди, которые умерли, уже не узнают, посещает ли кто-то их могилу или нет, не услышат то, что им хотели бы сказать, но… Подобные места — они ведь не для мертвых. Они для живых. И пусть они не способны залечить какие-то душевные раны, но иногда именно здесь можно заглянуть вглубь себя и найти что-то, что облегчит движение вперед. Тэхен невольно сглотнул, прерывисто вздыхая. — Юнги, мы можем сейчас развернуться и уехать, но… мне кажется, что тебе это нужно. — Он кивнул в сторону виднеющегося вдали множества памятников. — Нам это нужно. Мин еще несколько секунд молча смотрел на него, а затем плавно протянул руку к его подбородку, легонько поглаживая кончиками пальцев. Все это время Тэхен чувствовал себя так, будто погрузился глубоко под воду, лишаясь способности дышать, — опасаясь реакции на свой сомнительный поступок. — Не скажу, что твои идеи не заставляют меня понервничать, — медленно заговорил Юнги. — Но после твоего возвращения с букетом я догадался, что мы едем сюда. Я мог попросить тебя развернуться еще в тот момент. Однако, возможно, в чем-то ты прав… Ким облегченно вздохнул, ощущая, как бесновавшееся в нем до этого волнение, потихоньку растворялось, усмиряя подскочивший пульс. Он потянулся к заднему сиденью и, взяв букет, передал его Мину. — Я подожду сколько нужно, — мягко проговорил он. Юнги кивнул и с букетом в руках вышел из машины, направившись в сторону кладбища. Тэхен выбрался следом, но остался на том же самом месте, прислонившись спиной к закрытой дверце. Он думал о том, стоило ли ему напроситься вместе с Мином, оказывая своим присутствием некоторую поддержку, но затем ему показалось, что, возможно, Юнги требовалось как раз таки побыть одному перед могилой того, с кем его связывал столь значимый эпизод его жизни, а поддержка Кима и без присутствия рядом была для него ощутима. Более того, в какой-то степени нахождение там Тэхена воспринималось бы лишним, неуместным. По крайней мере, пока что — именно в данный момент. Он не знал, чего ожидал получить от этой поездки, и что она в принципе могла бы дать и ему, и Юнги. Он лишь интуитивно следовал за своим сердцем, притянувшим себя к одному конкретному человеку, ради которого хотелось совершать любые малопонятные действия, если наблюдался хотя бы один шанс помочь или направить к чему-то важному, полезному, благотворному. Ким поежился, ощутив прошедшую по его телу волну холодного утреннего ветра, но он не хотел возвращаться в машину, не дождавшись Юнги, поэтому бесцельно скользил взглядом по расстилающейся широкой территории, иногда замечая вдалеке редких прохожих и периодически слыша мрачные крики летающих поблизости птиц. Мин вернулся минут через двадцать. Он выглядел довольно спокойным, хоть и со слабым отпечатком тоски на лице. Он остановился в полуметре от Тэхена и, подняв на него прямой, внимательный и наполненный теплом взгляд, мягко произнес: — Я начинаю понимать, насколько мне на самом деле повезло встретить тебя в своей жизни. Ким нервно прикусил губу, ощутив громкие удары собственного взволнованного сердца, за которыми с глубин его души поднялся неудержимый чувственный порыв. Он всего за доли секунды закружился мощнейшей стихией, хотя его истоки проросли внутри уже довольно давно и теперь нещадно требовали выхода наружу. Тэхен медленно вздохнул и, пытаясь скрыть легкую дрожь в голосе, решительно заговорил: — Юнги, я хочу кое-что сказать, и… прежде чем ты закатишь глаза и ответишь, что это слишком слащаво, пожалуйста, выслушай меня. — Он снова сделал глубокий вздох, а заметив на чужих губах едва уловимую бархатную улыбку, продолжил: — Я безумно влюблен в тебя. Настолько, что до сих пор не могу поверить, что способен чувствовать такое… Мне в голову часто приходят неоднозначные идеи, которые многим кажутся странными, я притягиваю идиотские ситуации, иногда я что-то делаю и с запозданием думаю о последствиях… Но я будто впервые в своей жизни настолько уверен, что я там, где я должен быть. Рядом с тем, с кем хочу находиться. И меня правда не волнует наша разница в возрасте или в статусе, потому что… Я не смогу защитить тебя от кошмаров, но я хочу быть рядом, чтобы обнять тебя и помочь заснуть снова. Я не могу избавить тебя от страхов, пообещав, что со мной ничего не случится, и ты никогда не потеряешь меня, ведь тогда я совру. А я не хочу врать тебе, хён. Это не находится в нашей власти, но мне под силу сделать так, чтобы время, которое мы проведем вместе — будь то месяц, год или многие десятилетия — оказалось самым ярким, запоминающимся и наполненным искренностью, и чтобы никто из нас не стал жалеть об этом. Я не хочу, чтобы мы оглядывались на прошлое или беспокоились о будущем. Я хочу создавать с тобой всевозможные «здесь и сейчас», и чтобы их количество становилось неисчислимым. Юнги, я… Тэхен не договорил, ощутив на своих губах несдержанный, но столь пронизывающий своей теплотой поцелуй, что сердце еще усерднее забилось в грудной клетке. Юнги немного отстранился, и прежде чем вовлечь в новый чувственный поцелуй, ласковым голосом произнес: — Я тебя тоже. Так же слащаво и так же невообразимо. И этого казалось более чем достаточно для них обоих, и кроме прочего — являлось единственным, что в данный момент имело значение. Возможно, это было не самое удачное место для подобных признаний, а может, — в их конкретном случае оно являлось единственно правильным и подходящим. Возможно, однажды они поругаются из-за каких-то спонтанных выходок Тэхена или из-за непреднамеренной холодности Юнги. Из-за разбросанных вещей, чьей-либо ревности, забывчивости, из-за задержек на работе или грязной посуды в раковине — чего-то, что ждало их впереди, с чем неизбежно приходится сталкиваться, когда впускаешь кого-то в максимально близкие пределы своей жизни, в ком видишь равного партнера, с кем жаждешь идти по тропе неизвестности рядом, рука об руку. Однако до тех пор, пока каждый из них был готов не только поддерживать греющее пламя внутри себя, но и не навредить такому же огню в сердце другого, подпитывая его своими чувствами, оберегая и защищая, — те самые «здесь и сейчас» имели все шансы сбиться со счета, так и не достигнув когда-либо финальной точки. Быть может, именно так и зарождаются бесконечности.