Вечность и Луна

Из трясины повозку вытаскивали всем скопом. Тени тянули вперед и толкали сзади, Расгард с Хвазадом пристроились по бокам. Сапоги вязли в топи болот, трава цеплялась за колеса, обвивала и ломала спицы, словно не желая отпускать свою добычу. Посреди тишины болотистой пустоши все реже раздавались крики. Темные уходили. Уносили с собой потертые гримуары, качали головами и плакали. Спокойствие их жизни рухнуло в одночасье, больше некому было их защитить, они уходили в опасный для себя мир Аюма и света. Расгарду было плевать на их тяготы. Только слабые темные стремились жить как обычные люди, заводили семьи, рожали детей, вели хозяйство, сбивались в группы и вместе путешествовали, вместе основывали деревни, которые стабильно раз в несколько лет находила и испепеляла инквизиция. Сильным магам это было не нужно. Сильные жили сами по себе. Кроме Хвазада, с которым их связывала сама книга судьбы, Расгард близко не знал никого из темных. Даже великих, что уж говорить о слабых магах. Он даже не помнил имен своих первых учителей, они были недостойны остаться в его памяти, зато навсегда сохранил имена врагов, пусть ни тех, ни тех уже давно не было на этом свете. - Вперед! – Под размеренные команды телега наконец-то выехала из грязи. Болото чавкнуло, проглатывая пустоту на месте колес. - Да! Хвазад отряхнул руки и оглянулся на стоявших по пояс в болоте теней. Скривился. Расгард обошел телегу вставая рядом. Из тринадцати теперь на суше осталось семеро. - Вы были хорошими слугами для своих хозяев. – Он подошел к самому краю топи. – Да вознаградит иной мир ваши души. Хвазад в два шага оказался рядом и взмахнул над болотом рукой. - Апполасиас. Краткая вспышка на миг осветила мертвые лица, возвращая им жизнь. Плоды чьих-то трудов впервые за долгие годы смогли вздохнуть свободно, только для того что бы их плоть безобразными лоскутами стала гнить, обнажая стертые временем кости. Живые трупы рассыпались, обретая заслуженное упокоение. Магия мертвых претила даже темным, но давно стала самым их сильным оружием. Стала символом тьмы. Хвазад вздохнул и отвернулся, когда в болоте канул последний скелет. - Давно я не повелевал трупами. Расгард хмыкнул, оглядев оставшиеся в его услужении тени. - Их создатель постарался на славу. – Он подошел к главному среди них, натянул на безликое лицо капюшон. - Жаль это был не ты. Хвазад пожал плечами. - Что толку в безвольных марионетках? Они же не могут предать. Расгард зашипел, но отвечать не стал, залезая внутрь телеги. Хвазад уже через секунды залез следом, устроился, как всегда, рядом, и даже разделявшие их десятилетия не смогли ничего поделать. - Поглоти ее иной мир. – Расгард отодвинулся в сторону, избегая лишних прикосновений. Хвазад лишь хмыкнул понимающе, но нисколько не раскаиваясь. У каждого своя судьба. А их уже давно переплелись настолько, что невозможно различить где твоя, а где чужая. И великая книга сама не могла в этом разобраться. Не после того, как ее украл у богов Расгард, не после того, как он переписал их с Хвазадом судьбы. Впервые кто-то действительно смог повлиять на судьбу. Правда теперь расплачивался. Расплачивался вечным соперником, бесконечными неожиданными встречами, непонятными взаимоотношениями, куском чужой души, навечно к нему прикрепленным. Расгард расплачивался вечным страхом и нескончаемыми кошмарами по ночам, которые насылали на него светлые сестры, а их карающий брат воплощал в реальности. Расгард расплачивался сполна. Но он не жалел. Лишь иногда. Расгард вскинул руку, без слов приказывая теням трогать. Те безропотно подчинились, таща повозку вперед – лошадь то ли сбежала, то ли сгинула в топи, то ли ее украли – они не стали разбираться, что стало с животным, и так уже задержались дольше положенного. А время уходило. Тени тащили телегу вперед, с трудом продираясь через заросли и топи, под их ровными шагами хлюпала вода и грязь, колеса скрипели, телега дрожала и намеривалась завалиться то на один то на другой бок, но они продвигались. Неспешно, медленно тащились прочь от болота с его горькими удушающими запахами. Расгард заметил, как Хвазад старательно повязывает на лицо ткань на случай, если они снова наткнутся на вахтовые поляны, и не стал ничего говорить, хотя колкость вертелась на языке. Просто все было как-то бессмысленно. Как-то ни за чем. Расгард уперся спиной в борт и подогнул ноги, обхватив колени руками. Не такого он ждал путешествия. И не такой компании. Колеса телеги подпрыгнули на чем-то твердом и покатили ровнее, быстрее. Хвазад стянул повязку и глубоко вдохнул. Через мгновение его лицо скривилось в улыбке. - Почему мне это что-то напоминает? Расгард мрачно кивнул. Ему это тоже кое-что напоминало. *** - Рас, Аюм тебя благослови, а ну живо сюда! – Расгард вскинул голову, недовольно хмурясь, но все же поднялся и спрятал маленькую книжонку под подол. Он выглянул из-за шатра, за которым облюбовал место и предпочел бы до вечера оттуда не выходить, только вот стоявший посреди мрачно перешептывающегося лагеря человек явно имел на его досуг другие планы. Убедившись в том, что зовут именно его, Расгард вышел на свет полностью. В несколько шагов он достиг чужого поля слышимости и почти учтиво склонил голову. - Звали, старший? Искавший его маг, ненамного старше на вид самого Расгарда, зло блеснул глазами, но отчитывать сейчас не стал, просто кивнул куда-то в сторону. - Пойдем. Расгард внутренне выругался, но вслух смолчал, снова завернул за шатер поднимая с земли плащ и накидывая его поверх потертой рубахи. Он не был сильным магом и был вынужден следовать за остальными темными, выполнять нелепые поручения и не жаловаться, ведь иначе его могли сдать светлым. Сдать храму, откуда он всего месяц назад сбежал, устроив кровавую бойню. Всего месяц назад он впервые призвал иной мир, а сейчас уже учувствовал в грозящей вот-вот разразиться войне между темными и светлыми. От него ничего не ждали. Максимум выполнять что скажут, но Расгарду хотелось большего. Он слышал, как пел внутри иной мир, так сладостно манящий и просящий открыть ему дверь. Только Расгард не знал, как. А ему никто не объяснял. Расгард молча шел вдоль разбитого темными лагеря, следуя за старшим, пока наконец на краю не показалась готовая повозка, около которой толпилось еще несколько таких же темных. Некоторых Расгард знал. Не лично или по именам, просто в лицо. Как знал стоящего в отдалении от всех темноволосого парня, казавшегося старше самого Расгарда, но на самом деле младшего едва ли не на несколько лет. У Расгарда самого был младший брат, хотя он никогда его не видел: тот родился немногим позже его отправки в храм. Расгард искренне желал этому ребенку мучительной смерти. Чтобы его мать поняла. Вот оно – воздаяние. Воздаяние за все, что она с ним сделала. Ее старший сын и так умер во младенчестве, но ей понадобилось сгубить и второго. А рождение третьего наверняка стало для нее истинной отрадой, так пусть же иной мир, так призывно поющий и обещающий исполнить любое желание, заберет и его. Расгард поморщился из-за неприятных воспоминаний, а потом скривился еще раз, когда старший небрежно толкнул его вперед, в толпу собравшихся темных. Расгард врезался в кого-то плечом, но не стал извиняться. Группа мальчишек единогласно оттеснила его в сторону молчавшего мрачного одиночки. Расгард перекинулся с ним взглядом: изгои должны бы вроде держаться вместе, но нашел в чужих глазах лишь пустошь и отвернулся, презрительно скривившись. Так в тишине одиночества и щебете мальчишек они подождали еще нескольких участников странного предприятия, после чего их всех в количестве пятнадцати человек загнали в телегу и повезли куда-то, как всегда ничего не объясняя. Расгард попытался устроится поудобнее в набитом телами пространстве и почитать еще хотя бы немного, но не смог: его то и дело пихали в бок, толкали в спину, били по затылку – телега тряслась и подпрыгивала, мальчишки пытались устроиться, переползали с места на место и в итоге Расгарда все же оттеснили в угол, где он с недовольством понял, что сидит впритык с мрачным юношей, по-другому он не мог назвать этого мага. Отросшие волосы закрывали чужое лицо почти полностью, черные, как ночь или вороное крыло, местами спутанные и грязные, только глаза иногда проглядывали сквозь пряди. Цепкие, но пустые. Равнодушные. Расгард обычно старался не пересекаться со странным темным, к которому даже старшие, казалось, относились настороженно, но сейчас сидел с ним бок обок, оба зажатые в тесном углу. Как показалось Расгарду, телега катилась вперед слишком долго. Но он смог почитать. Никто не обращал на двух изгоев внимание, так что держаться рядом со странным оказалось выгодно. Наконец телега замерла, и старшие криками и руганью стали выгонять мальчишек вон. Расгард спрыгнул следом за всеми, получая свою порцию брани за нерасторопность и опасливо огляделся. Мальчишки тоже почувствовали неладное, поскольку собрались в одну кучу, приняв в нее даже странного с Расгардом, что было дурным знаком. А старшие, казалось, не обращали на это внимания, просто повели за собой эту кучу в лес. Они шли, как показалось Расгарду, четверть часа, шли плутающими дорожками, на которые, он был почему-то уверен, наложили магию, пока не остановились у пещеры. Старшие замерли в нескольких шагах от ее мрачного зева, выстроили перед собой мальчишек. Вперед вышел самый сильный среди них. - Так. - Он оглядел кучкующихся по сути детей и недовольно цокнул. – Ваша задача выбраться из леса. Но не сейчас, а когда начнется испытание. Вы поймете, когда оно начнется. Выберетесь – будете живы. Не выберетесь – умрете. Понятно? Дети стояли в молчании, а старшие просто хихикали, глядя на их недоумевающие лица. Пока, пошептавшись еще немного, не пошли прочь. Кто-то из мальчишек попытался улизнуть следом, но не смог: за спинами старших захлопнулся барьер. Дети бились в него как пойманные в сети звери, а Расгард даже не пытался. Знал, что не сможет вырваться, как бы не старался, до начала испытания – иной мир подсказал, - и удивился, когда заметил, что и странный стоит на том же месте. Тоже понял. Время тянулось долго. Мальчишки успели побиться в агонии устать и разбрестись по маленьким группкам. Расгард облюбовал какой-то камень и безразлично наблюдал за странным. Тот тоже просто сидел, поигрывая в пальцах какой-то подобранной палкой. Только Расгард заметил, что тот то и дело поглядывает на пещеру, словно бы ждет чего то. И это что-то появилось. В облике зашевелившейся тьмы, вставшей на четыре когтистые лапы. В облике зверя, порожденного мраком. Расгард безучастно подумал о том, что испытание началось. Дети было бросились прочь, но барьер все еще стоял, пока волк, самое близкое описание существа, которое смог подобрать Расгард, просто стоял, оглядываясь. Он ждал. Расгард ждал тоже. Смотрел на тьму пещеры, и вздрогнул, заметив два блеснувших на секунду красных огонька. А потом еще. И еще. Целая стая мрачных псов: чуть меньше первого, но более проворных, наверняка ищеек. И в момент, когда свора бросилась на детей, барьер пал. Расгард тут же кинулся прочь из круга, в чащу, в отличии от остальных, убегавших по проторенной знакомой тропе. За ними и кинулись псы. Напоследок Расгард заметил, что странный тоже поспешил в другую сторону, продираясь через бурелом и чащобу. А потом Расгарду потерял его из виду, видя перед собой только зеленые ветки, под ногами – коряги и палки, и ощущая позади несуществующий лязг клацающих зубов. *** Расгард вздрогнул, когда призрачные зубы впились ему в ногу и поморщился, распрямляя затекшую из-за неудобной позы конечность. Приснится же такое. Он вздохнул и вылез из стоявшей телеги. Вокруг разливалась ночь, беззвездная, мрачная, глухая ночь, когда даже птицы не кричат, а Хвазада нигде не было видно. Только тени сидели вокруг телеги, смотря пустыми глазами в никуда. Они тут же поднялись, приветствуя хозяина, но Расгард лишь махнул рукой, оглядываясь по сторонам. Тишина полей и убегающей в даль дороги казались призрачными, словно вот-вот из ниоткуда возникнет непролазный темный лес, повеет несущий кровь ветер, завоет темная тварь. Расгард вытянул вперед руку, пропуская это ощущение через себя, позволяя ему морозным покалыванием пробежаться по кончикам пальцев. Он сжал кулак и резко разжал, выпуская в никуда силу. Одним резким порывом. Мир вздрогнул, отзываясь. Рядом сверху что-то зашелестело, и Расгард обернулся, нахмурился глядя на усевшуюся поверх полога телеги птицу. - Все-таки тебе не стоило выбирать ушастую сову. – Хвазад в своем оборотном облике посмотрел на него пылающими оранжевыми глазами и спорхнул, приземляясь на землю уже двумя человеческими ногами. По его рукам и лицу все еще ползли перья, но быстро отмирали и осыпались, превращаясь на лету в пепел. Хвазад провел по волосам рукой. Вместо обыденной колкости он лишь зевнул. - Чего не спишь? Расгард пожал плечами и вгляделся в темную даль. - Летал в Йольск? Хвазад снова зевнул и встрепенулся. - Нет. – Его глаза блеснули, отражая несуществующий в реальности свет. – Помогал Софии. Расгард недоуменно поднял бровь. - Зачем? - Усмирить твоего, Аюмом одаренного, ученика. Расгард нахмурился. - Он не мой ученик. – В груди снова вскипала ярость. – Где он? - В паре деревень отсюда. София его притащит, только мальчишка быстро учится, и ей досталось из-за его магии. – Хвазад повернулся к Расгарду. Его серьезное лицо в темноте казалось мрачнее обычного. – Он ранил ее. Расгард опешил. Ранить душу не просто тяжело. Ранить душу великого почти невозможно. - Йохан? - Да. – Хвазад кивнул и вгляделся в даль. Его глаза снова блеснули, видя реальность не здесь, а где-то там, где часть души верно преследовала отступника. – Мальчишка очень быстро учится, Рас. Очень быстро. Расгард не сдержал смешка. Потом еще одного, а затем и вовсе расхохотался. - Не быстрее, чем мы когда-то. Хвазад безразлично пожал плечами. Он больше не стал ничего говорить, все еще находясь в двух местах сразу, просто залез в телегу и, устроившись вдоль стены, заснул. Расгард еще какое-то время постоял снаружи, но мертвая ночь ничем ему не ответила. Хотя, что она может ему открыть, безвольная служительница мирового мрака. Расгард проклял ее и устроился спать, позволяя безмолвным теням сторожить их сегодняшней ночью. Которая почему-то обещала быть долгой. *** Расгард встал, когда телега в солнечном свете уже медленно катилась вперед. Он сел, разминая затекшие руки и ноги, а потом, отодвинув полог, вылез к Хвазаду на облучок. Тени тащили телегу, безропотно впрягшись вместо лошади, и Хвазад ими правил. Дорога бежала за горизонт, петляя и уходя в даль, сейчас состоявшую лишь из голубизны чистого неба и зелёных склонов холмов, вздымавшихся над землей как волны. Расгард почему-то подумал, что он никогда не видел их вживую. Он скосил глаза на сидящего рядом Хвазада, но тот молчал, слишком сосредоточенный то ли на дороге, то ли на том, что опять происходило по другую сторону его души, и достал из-под полы маленькую книжку. Собранная из тонких желтых листов, перемазанная чернилами она была его личным хранилищем знаний: в ней жили и перебирались со строки в страницу заклятия, которые не удавалось подчинить: столь старыми они были. Древнее Расгарда с Хвазадом, древнее обучавших их, принадлежавшие устам первых темных, они жили по своим правилам и больше не принадлежали реальному миру. Расгард десятилетиями пытался разгадать их тайны, но пока так и не сумел. Он перелистнул несколько страниц, прокатывая внутри себя слова и пытаясь подобрать нужную интонацию. Когда проекция очередного заклятья оборвалась, рухнув куда-то в проток иного мира, Хвазад наконец-то обратил на него внимание, и даже вздрогнул от удивления. Расгард закрыл книгу. - Как София? - Как видишь, пока жива. – Хвазад хмыкнул, вытягивая ноги. – Ты бы почувствовал, случись с ней что. Расгард кивнул. Произойди с птицей что серьезное, он бы и правда ощутил, все-таки кусок души подчинялся ему. И пусть в обычное время София пропадала лишь иные боги знали где, Расгард мог ее ощутить и позвать из любой точки пространства. Они были связаны крепче, чем клятвой. - Проклятая птица. – Он посмотрел на Хвазада, не понимая одного. – Почему сам не привел его? Хвазад ответил ему таким же недоумевающим взглядом. - А он тебе так нужен? Расгард опешил. - Нет? - Вот. – Хвазад кивнул. – И мне не нужен. А так, отбиваясь и пытаясь спрятаться от Софии, он учится. И весьма быстро, стоит заметить. В его глазах промелькнул нечеловеческий интерес, который Расгард видел крайне редко. Пару раз за жизнь. Когда-то так Хвазад смотрел на него. Он хмыкнул, снова вперяя взгляд в мятые страницы. - Говорил же, что парень тебе понравился. - Не преувеличивай. Ты знаешь, я люблю сильных людей. Расгард кивнул, не мог не согласиться. - Особенно тебе нравится их ломать. Хвазад рассмеялся. Мимо текли пейзажи низенького подлеска – раздолье для охоты. - И правда. Но у тебя к пыткам больше таланта. Расгард пожал плечами и убрал книжку за пазуху, все равно ничего у него не выйдет, сколько не бейся, а просить помощи не хотелось. Вместо этого он зачем-то сказал. - Никогда не забуду того оборотного. Хвазад издал непонятный протяжный звук, видимо вспоминая, о ком идет речь. Расгард же помнил его прекрасно. Иной мир тогда едва не сошел с ума, подкидывая такие пытки, что ни один человек не вынес бы, но только не его жертва, она была жива до последнего, до момента, когда Хвазад перерезал ей горло из жалости. Расгард бы предпочёл еще поработать, но в чем-то его компаньон был прав – живого места на теле мужчины тогда уже не осталось. Расгард вздохнул, откровенно тоскуя по былым дням. По дням великой войны. - Столько крови… Хвазад хихикнул в кулак. Его ноги свободно болтались над землей, но он подобрал одну, укладывая голову на колено. Так он чем-то неумолимо напоминал Расгарду сову, в которую оборачивался. Быть может его выдавали глаза со странной многоцветной радужкой, играющей на солнце, а может топорщащиеся волосы, напоминающие уши, или слишком длинные, словно когти, пальцы с ногтями. Расгард скривился и отвернулся, пытаясь заставить себя наслаждаться пейзажами и старательно игнорируя пение прямо под ухом. Хотя пением ни один священник это бы не назвал. Так, подывывание или присвистывание, переходящие в ухание и соловьиную трель. У Хвазада всегда ловко выходило подражать птицам. Расгард так не мог, зато человеческие слова он пел несомненно лучше. Когда был послушником в храме его часто хвалили за песнопения Аюму, и пусть что те были ему до одури противны. Темные не пели. У них не было бога, которому требовалась бы такая извращенная хвала, их песни принадлежали иному миру, и он откликался в них, но это было бессловесное внутреннее пение, не требовавшее от мага ничего более собственной жадности. Но не каждый мог стать темным. Новых магов избирал иной мир. Не Аюм. Не служители. Не люди, жадные до денег и славы, нет, иной мир никогда не ошибался в своем выборе и открывался, пусть и не всегда достойным, но у него хотя бы была цель. Светлые брали к себе всех. Расгард полез под плащ и нащупал на шее небольшую подвеску, которую почему-то до сих пор не выбросил. Семейный медальон. Проклятый ошейник. Он каждый день напоминал ему о прошлом, о храме, чье благословение поистерлось, но все еще отчетливо прощупывалось на крышке. Да, с этого медальона все и началось.