Вечность и Луна

*** глава 23. - Вот ты дурочка многолетняя! - Ай! Полегче, сестра, полегче! – Настоящее закрывалась от сестры руками, постоянно ойкая. Они стояли в той же деревне, откуда их сдернуло заклинание, посреди пустой улицы. Будущее оглядывался, пытаясь выискать хоть кого-нибудь, кто заметил бы их сияющие, вполне нечеловеческие перемещения. Никого. А меж тем Прошлое отчаянно колотила Настоящее. - Давайте спустимся в реальность, ничего с нами там не будет, и книгу давайте возьмем! А?! Вот, - она стукнула сестру по голове. - Вот погляди во что это все обернулось, дурында! Вроде бы бессмертная опытная богиня, а ведешь себя как дитя малое! - Вы обе сейчас ведете себя как дети малые. – Будущее поймал руку сестры, занесенную для очередного легкого воспитательного шлепка, и заглянул обоим в глаза. – Прошлое права, книгу лучше было оставить в канцелярии, ничего бы ей там не сделалось. А тут, то светлые, то темные, здешние маги за нами постоянно гоняются. - Вот-вот! - Ну я же не знала, что они научились нас вызвать! – Захныкала Настоящее, и тут же закрылась от очередной оплеухи старшей. - Балбеска, честное слово! – В сердцах проговорила Прошлое, но руку опустила и повернулась к брату. – Что делать будем? Будущее вздохнул. - Если бы я только знал, сестра, если бы я только знал… - Он посмотрел на книгу в своих руках. – Многое изменится, когда этот маг оплатит кровью, и боюсь эти изменения разрушат реальность. - Хах. – Прошлое хмыкнула. – Это уже не наша беда. - Не наша. – Согласился будущее. – Но Аюму стоит все-таки сообщить. Он как-никак долгие века оберегал реальность от всякой ерунды. А мы так запросто вывернули все это наизнанку. - Простите… Я правда не знала. - Да ладно. - Будущее махнул рукой. – Я тоже не знал. Но теперь канцелярии придется многое, даже слишком многое переписывать. Созывать советы, строить предположения, спорить… Он посмотрел в небо. - Надеюсь они разберутся. *** Расгард сидел на полу долго. Солнце успело сесть и встать снова, войдя в зенит, когда София царапнула его когтем по намертво стиснутой на кинжале руке. И только тогда он вздрогнул. Смог с трудом встать. Мир вокруг залитый благословением Аюма казался далеким безликим призраком себя прошлого, неживым, вымершим, пустынным. Расгард смел все травы, камни и склянки в мешок, завязал тесёмки и, не глядя ни на что, вышел. София метнулась следом за ним, уселась на плечо. А Расгард шел вперед, не разбирая дороги. Он не заметил, как исчезла избушка. Как сросся за ним лес. Как выстлалась под ногами тропа. Расгард шел вперед без мыслей и чувств. Шел, чтобы стать новой версией себя. Кинжал даже не жег кожи. Не холодил ее. Казалось, Расгард перестал чувствовать, но это было обманом. Он чувствовал. Чувствовал твердь под ногами, порывы ласкающего ветра в лицо, скользящую рядом притихшую силу. Он чувствовал голод и чужой страх, когда в змеином облике загонял в нору барсука, чтобы съесть того на ужин. Чувствовал, как кружат над ним звезды. И слышал перешептывания земли: отступник, проклятый, истинный, отрешенный. С каждым своим шагом по обратной дороге, Расгард обретал знание. Он знал – назад не повернуть. Он знал – Хвазад встретит его по-дружески раскинутыми руками и нахмуренными бровями. Он знал, ему хватит сил воткнуть в чужое сердце кинжал. Потому что он всегда был готов к тому, чтобы предать. Почему-то всегда. Он знал, что больше никогда никто не назовет его другом. Знал, что во всем мире не останется ни единого костра, у которого его встретят отражающие пламя оранжевые глаза. Знал, что София исчезнет, последовав за остальной душой на ту сторону небытия. Как и знал, что тогда восстановится его собственная. Он знал, что нарушит клятву. И знал, что некому будет взимать за это кровавую плату. Он знал, но… Боги! Как же ему не хотелось знать! Расгард проклинал судьбу. Проклинал богов. И лишь крепче стискивал способный все изменить кинжал. Ноги сами вынесли его из знакомого леса к не менее знакомому холму, и только здесь Расгард остановился. Сколько он шел? Семь дней или меньше? Это было неважно. Больше неважно. Расгард спустился с холма, направляясь к поредевшим палаткам темных. Совсем скоро ему навстречу попался один из них. - Где Хвазад? Темный удивился. Окинул пришлого взглядом и не узнал. Расгард повторил вопрос. - Где Хвазад? - Не здесь. Наверняка сражается. Светлые наседают все упорнее, словно их Аюму кто-то шило в задницу всадил – сила так и хлещет! Темный сплюнул на землю и хотел было уйти, но Расгард не дал. - Где идет бой? - В дне отсюда. Там равнина, не пройдешь. – И он ушел. А Расгард поднял глаза к горизонту. Солнце медленно клонилось к нему, как мать наклоняется над люлькой младенца. Он отвернулся и зашагал к своему шатру. Тот стоял на месте. Даже вещи остались на местах. Расгард небрежно скинул мешок и тут же вышел. При нем был лишь кинжал, а добраться надо было незамеченным. Он протянул кинжал Софии. Та взяла, тут же поднимаясь в воздух. Сам он, наложив с десяток заклятий невидимости, змеей скользнул в траву. Мир вокруг заиграл новыми ощущениями и красками: когда Расгард только обернулся, не сразу смог привыкнуть, а теперь этот опыт казался таким далеким. Словно никогда не существовавшим. Тогда вокруг него были все: и посмеявшийся над чужим ужасом Люмард, и мягко усмехнувшийся Винард, и Хвазад, что казалось искренне радовался чужому обращению… Расгард скользил вперед, оставляя позади не только прошлое. Но и многие слишком неподходящие воспоминания. Он оставлял за спиной все. Все что потом смоет кровь. Зачем? Он долго думал, зачем? И не понимал. У него не было причин убивать. Не было причин цепляться за собственную жизнь – Расгард никогда не держался за нее слишком сильно. Он мог объясниться собственной алчностью, завистью, обидой, даже ненавистью, но все это не дотягивало до реального мотива. Зачем? Расгард так и не смог ответить на этот вопрос. И вряд ли ответит когда-нибудь. Солнце давно встало над развернувшимся перед ним равниной. Расгард видел спины темных. Видел маячившие в далеке стяги светлых. Чувствовал переплетение сотен протоков и сил, чувствовал, как рвется впереди мощнейший. Расгард не ощущал учителей – а если они не вступают в бой, значит их нет здесь. На его счастье. Расгард пополз вперед. Змеей, скрываясь в траве, незримый никем, ни единым магом, над ним летела столь же незаметная тварь. Летела, чтобы помочь своему хозяину убить своего создателя. Расгард посмеялся бы над ней, если бы мог – змеиная пасть не очень подходит для смеха. Ничего. Он посмеется потом. Расгард прополз между рядов магов прямо к концу их нелепого строя. Перед ним осталась стоять лишь первая линия. Лишь самые сильные. Он прекрасно видел светлых. Мог различить малейшие детали их форм. После прошедших битв по равнине было разбросанно множество тел, сваленных кое-как, друг на друга, без разделения на светлых и темных, но сегодняшний бой… Сегодняшний бой еще не начался, пусть силы и потрепали друг друга, сдаваться не желал никто. Расгард замер вместе с Софией, готовый к броску, еще сантиметр, еще немного… - «Не делай этого». Расгард поднял голову, встречаясь взглядом со старшей. Она смотрела прямо на него. И говорила одной своей волей. - «Прошу, не надо, Расгард». Он не ответил ей. Обратился. Всколыхнулась сила, упал в руку кинжал, начал оборачиваться Хвазад. Он не успел. Нож вошел прямо под ребра, задел сердце, дрогнувшее в отчаянной мольбе. Расгард старался не смотреть ему в глаза. Выдернул клинок и обратился, улепетывая прочь. От светлых его отделяли жалкие десятки метров. Только там, уже в самом сердце из строя, он обратился вновь. Обернулся, глядя на плоды своих рук. Софии больше не было рядом. Верная сипуха наверняка сейчас сливалась с небытием. Расгард поднял взгляд. Засвистели первые заклинания, поднялись щиты. Хвазад еще стоял. А рядом с ним старшая. Расгард видел, как она поджимает губы, словно в обиде, но отчего-то никак не мог различить чужого выражения, которое сейчас было единственным, что он поистине желал видеть. Что на нем? Страх? Горечь? Обида? Ярость? Или обычное непонимание, застывшее навечно? Светлые двинулись вперед. Оставаться не было смысла. Расгард зашагал прочь. Мимо светлых, занятых сейчас совсем не им, мимо последних их рядов, к стоящему неподалеку холму. Он успел забраться до половины, когда его скрутило. Боль хлестала тело хуже любого бича, хуже ножа резала по венам, обжигала хуже огня. Расгард резко обернулся. Он знал мучавшую его силу. Знал. Это был последний порыв умирающего мага. Последний и оттого чудовищный. Расгард похолодел, когда увидел, как над землей поднимаются падшие. Как они встают на свои израненные ноги, как двигаются вперед. Он видел, как завопили от страха темные, шарахнувшись прочь с поля боя, видел и слышал, как сначала замерли, а потом завопили светлые, на которых двинулась эта мертвая рать, поднятая угасающей волей. Мертвые шли убивать живых. Они не творили магию как когда-то, когда их тела еще двигали вперед души, они рвали зубами и руками, и им было без разницы кого рвать. Светлые сбивались с темными, пытаясь защититься, а каждый умерший вставал в ряд восставших монстров. Расгард слышал, как по всему полю носится единственное: «великий!» и внутренне холодел. Он перевел взгляд на Хвазада, стоявшего в самом центре поднятой им бури, даже старшей не оказалось рядом. Никого не оказалось рядом. Только мертвецы окружали своего готового перейти к ним собрата. Расгард видел, как тот поднимает голову, почувствовал, как встретились их взгляды и словно прирос к месту. Он не видел чужого лица. Не мог различить что шепчут чужие губы в этом хаосе криков и мольб. Но прекрасно ощущал, как истончается узор на ребрах. Как исчезает оборванная его рукой клятва. Ему этого не простят. Но никто не отомстит. Разве что само возмездие покарает клятвопреступника. Ведь клятвы на крови нерушимы. Расгард смотрит до конца. Смотрит как опускается на землю Хвазад, как его сердце гулко отбивает последние удары. Смотрит как обрываются, так и не развернувшиеся в полную мощь протоки его сил. Смотрит и смеется. Безумно смеется. А потом мир стирает багровая пелена. Расгард размазывает по лицу чужую кровь и поднимает собственную силу, чтобы остановить… Нет. Попытаться… Иной мир вторит ему как никогда до этого. Переписанная судьба вступает в свои права, прокладываются новые протоки, и иные боги предстают перед ним во всем своем великолепии. Расгард не думая отдает им свою душу. Она ему не нужна. Он становится их псом в обмен на силу, и иной мир смывает реальность. Расгард хохочет, без слов и крови уничтожая поднятых мертвецов, не заботясь о том, задел ли он кого-нибудь из живых. Ему плевать. По лицу стекает что-то теплое и мокрое, и Расгард знает, что это кровь, но когда утирает ее рукавом, красных пятен почему-то не остается. А потом все стихает. Иной мир сворачивается верной змеей под сердцем, мертвые снова принадлежат небытию, живые, перемешавшись друг с другом пытаются прийти в себя, а как придут наверняка по новой начнут сорванную схватку. Расгарду уже плевать. Он не намерен дальше участвовать в великой войне. Он уходит. Уходит не оборачиваясь, и уже не видит, как старшая и еще несколько ведьм склонились над навсегда оставленным им на том поле телом.