"Обречённые души" том 2

      Громкий, заразительный смех отвлек людей, стоящих вокруг его источника, заставив отвлечься от своих дел и обернуться на него. У лавки художника, согнувшись пополам, смеялся молодой человек, одной рукой держась за живот, а другой за плечо товарища. Когда он поднимал голову, всё внимание приковывалось к его красивому лицу и широкой улыбке. В прищуре виднелись серые глаза. Волосы, убранные в высокий хвост и удерживаемые алой лентой, подрагивали, шлепая по спине в черных одеждах.       - Что за клоун, - фыркнул круглолицый молодой человек лет двадцати. Если бы не его далеко друг от друга посаженные узкие глаза, можно было принять его за красавца.       - Не знаю, но судя по цветам того, что рядом с ним, они из клана Тан. Может, это тот самый оборванец, что глава Тан посадил себе на шею три года назад? - ответил круглолицему один из стоящих пяти молодых людей.       - Таньин-голодранец который? - ухмыльнулся другой из компании.       - Да вроде так его звали. Таинственный придурок, ха, - подтвердил его собеседник. - Слышал, как в прошлом году на одном постоялом дворе кто-то из клана Тан жаловался н этого Таньина. Мол, строит из себя умного типа, учит всех каким-то древним заклинаниям, а сам их толком выполнять и не умеет. Тот парень еще рассказывал, что голодранец все вечера в библиотеке проводит. Видимо, там найдет что и хвалится потом перед всеми, что знает. Сперва бы хоть выполнять научился. В общем, его там мало кто любит. Но по какой-то причине глава Тан ему благоволит. А ещё поговаривают, что дочка его похаживает к этому Таньину в библиотеку, ха. Чем они там занимаются, одному Будде известно.       - Хань Куан, ты можешь сколько угодно злословить про этого парня Таньина, но молодую госпожу Тан не смей позорить, - молодой человек, осадивший старшего сына главы клана Хань, до этого молча слушал, но стерпеть поливания грязью благородной госпожи не смог. Тем более, эта самая госпожа была ему по нраву, и он хотел бы в будущем просить отца о браке с нею.       - Лу Ксиаобо, уж не положил ли ты глаз на Тан Мингю? - молодой человек с похожим лицом на Хань Куана обнял за шею Лу Ксиаобо и громко прошептал вопрос так, чтобы слышать могли только два их друга.       - Что, если и так, Хань Хи? - с вызовом посмотрел на младшего Хань Ксиаобо.       - Ну, тебе хорошо. Твой клан достаточно богат и влиятелен, и глава Тан без проблем отдаст тебе свою драгоценную дочурку, - подал голос старший Хань.       - Главное, чтобы она сама была не против. Насколько я слышал, глава Тан так любит ее, что выбор мужа так же будет зависеть и от нее самой, - подхватил младший.       - Да быть этого не может! Когда такое было, чтобы женщины в такое лезли. Кто их вообще когда спрашивал, - возмутился Цзоу Фухуа.       - Ну, иногда все же такое случается, - Хань Куан почесал затылок и продолжил: - Я тоже слышал, что Тан Юаньчжун очень благоволит своей дочери и всячески ей потакая. Говорят, она, подобно мужчинам, обучается боевым искусствам и заклинательству.       - Тц, женское дело - детей рожать и за хозяйством следить, - фыркнул Фухуа.       - Так не всегда было, брат Фухуа, - опять возразил наследник клана Лу. - Ты же знаешь, что пару сотен лет назад женщины наравне с мужчинами занимались культивированием и даже имели немалые успехи на этом поприще. И ты не забыл об ордене женщин-лекарей с севера? Они тоже заклинатели, но упор делают только на лечении. Зато они и заклинания, и талисманы, и музыку знают. Сам глава ордена Гусу Лань Лань Сичень обучал первых из них игре на гуцине и флейте.       - Я так же слышал, что в ордене этом собрались уродины, калеки, да дочери бедных кланов, которым брак и не светит вовсе, - усмехнулся наследник клана Цзоу. - Ладно, фиг с ними, с этими бабами. Как думаете, этот оборванец тоже будет участвовать в охоте?       - А что, боишься его, брат Фухуа? - съехидничал младший Хань.       - Еще чего! Сам пускай боится. Ещё я всяких оборванцев и мошенников не боялся, - фыркнул Цзоу младший и направился в сторону дома.       Цзоу Фухуа - единственный наследник клана Цзоу, самого влиятельного на юге Поднебесной. Резиденция его находилась в городе Цзиньсин , столице провинции Цзиньшань . Именно они раз в три года устраивали межклановую Ночную охоту. Но это была не только охота, а целый комплекс мероприятий, направленный на установление связей между кланами. И это касалось более близких дружественных отношений. В это время проводились соревнования среди молодых людей в шести искусствах , а также служили своего рода смотринами для дочерей кланов, что вошли в возраст для брака. Ничего удивительного, что после охоты проходила волна помолвок или даже браков между кланами и орденами. И, конечно же, сама охота, что, по сути, была одним из этапов соревнований молодых людей. Только здесь уже рассматривались их умения, как заклинателей.       Молодые господа Хань были правы. Таньин, вместе со своим другом Бань Дже прибыли в составе клана Тан и оба должны были участвовать в предстоящих соревнованиях и ночной охоте. Помимо них прибыл так же глава клана и его дочь, которую Тан Юаньчжун планировал сосватать возможному понравившемуся ей молодому господину. Сама же молодая госпожа Тан ни на какие помолвки настроена не была, и все чего она хотела - побольше проводить время с полюбившемся ей Таньину.       Девушка не раз пыталась понять, что творится у молодого человека в голове. Он не отталкивал ее явно, но и сближаться намерений с его стороны она не видела. Заводить разговор об этом первой она опасалась и смущалась. Да и не должны девушки первые об этом заговаривать. И потому она лишь позволяла себе посещать тренировки молодых учеников, оправдывая свое пребывание тем, что хочет научиться каким-либо техникам ведения боя на мечах. Слова о том, что она занимается культивированием, не были ложью. Когда Тан Мингю изъявила желание развивать золотое ядро, ее отец был невероятно счастлив. Таким образом, его сожаления по разбитой мечте о наследнике мужского пола утихли.       К сожалению, его супруга скончалась после того, как произвела на свет дочь. А так как Тан Юаньчжун был однолюбом, заводить других жен или наложниц, он не стал. Но зато его дочь получала всю родительскую любовь. И строгость тоже. Глава Тан воспитывал ее как сына, не забывая, впрочем, что она девочка. Помимо вышивки, шитья и ведения домашнего хозяйства, Мингю изучала письмо, музыку, а также некоторые военные науки. Например, она стреляла из лука, знала боевые искусства и прекрасно умела обходиться с мечом. Это не было то, чем можно было хвалиться между отцами, но Тан Юаньчжуню было достаточно хвалиться успехами дочери членам своего клана. Ради чего устраивались ежегодные игры между учениками, в которых наряду с молодыми юношами участвовала и Мингю. К большому сожалению главы Тан, его дочь не может участвовать в Ночной охоте клана Цзоу.

***

      Организаторы мероприятия предоставили для каждого участвующего клана по паре-тройке собственных покоев, вмещающие по два-три человека. При это все представительницы прекрасного пола размещались на женской половине резиденции, где также им были предложены отдельные павильоны. Большинство воспользовалось щедрым предложением. Но были такие, как клан Тан, которые сняли отдельный дом в городе. Все знали, что глава Цзоу был любителем собирать компромат на всех и вся. Кажется, все были у него на крючке, и если надо, он умело дергал за него, желая получить выгоду. Жить под постоянным наблюдением и слежкой мало кому хотелось. Потому все более-менее крупные кланы предпочитали тратиться и снимать дома для своей делегации.       - Как ты можешь быть таким спокойным, Таньин-сюн? - Бянь Дже с завистью смотрел на то, как его друг спокойно готовится ко сну.       На самом деле оба прекрасно знали, что спать тот вовсе не собирался. Он разобрал постель и приготовил набор одежды на завтрашний день, а сам собирался отправиться в кухонную часть дома, чтобы заняться там своими исследованиями.       - А чего мне беспокоиться? - молодой человек достал из мешочка-цянькунь комплект одежды, что не имел отличия от того, что уже был на нем.       - Ну, например, из-за верховой езды.       - А от этого будет смысл? Или я смогу за ночь научиться лучше сидеть в седле? Что тут поделать, если у моего учителя не было лошадей. Зато я хорош в остальном, - Таньин улыбнулся.       - Только не выпендривайся там, - фыркнул Дже. - А то у нас куча тех, кто тебя терпеть не может из-за твоего бахвальства. Не хватало еще и в других кланах “почитателей” таких найти.       - Что плохого в том, чтобы показать, что я хорош? Тебе тоже не мешало бы, - Таньин бросил в друга верхнюю рубаху.       - Еще чего? - фыркнул Дже, возвращая предмет одежды.       - Тебе пора невесту себе подбирать. Покажешь себя, и все они будут твои. Выбирай любую, - ухмыльнулся сероглазый молодой человек, складывая рубаху.       - А ты зачем выпендриваешься, коли собираешься всю жить в монахах проходить? - съехидничал Дже.       - Пока не монах. Хочу девичьи сердца смущать и заставлять полыхать от своей красоты и умений, - засмеялся Таньин.       Бянь Дже был единственным, кого Усянь посвятил в свое отсутствие каких-либо романтических или тем более плотских чувств. И это не было его желанием. Он был вынужден это сделать. Дже заметил посещения библиотеки молодой госпожой Тан и предъявил другу претензии по его неподобающему поведению. К тому времени они уже хорошо знали друг-друга, и Дже поверил Таньину. А потом принялся “помогать” ему, высказывая предположения, что, мол, ему нравятся мужчины или, может, женщины постарше или совсем пожилые. На что друг закатывал глаза, потому как устал приводить доводы и разубеждать. Ну не мог же он рассказать, что уже давным-давно его пленили янтарные глаза, что являются во снах.       - И куда делся тот мрачный “старикашка”, которого подобрал глава Тан три года назад? - закатил глаза Бянь Дже, укладываясь в постель.       - Сам виноват, что научил меня веселиться, - показал язык напоследок Таньин, выбегая вон из покоев, закрывая за собой дверь.       На кухне молодой человек запасся чаем, большой чашкой сухофруктов и разложил на столе свои письменные принадлежности, доставшиеся ему от учителя. Баошень-саньжэнь практически ничем не обладала в этой жизни, кроме меча, нескольких комплектов одежды и набора для письма, выполненного из черного нефрита. Она рассказывала, что получила этот дар от одного из императоров Поднебесной, когда уже лет двести или триста пребывала в бессмертном состоянии. Таньин протер все предметы от “пыли”, с нежностью поглаживая каждый, вспоминая, как бессмертная учила письму и сколько раз ему попадало по рукам ферулой за кривые иероглифы.       Перевалил за половину час быка . Когда на кухню зашёл Тан Юньчжин и, увидев там молодого человека, тепло улыбнулся.       - Ты опять не спишь.       - А? - Таньин поднял на мужчину затуманенный мыслями взгляд, на лице расцвела улыбка, когда он понял, кто пришел. - Простите, господин Тан.       - Твоя хитрая физиономия говорит, что не так уж и раскаиваешься, - засмеялся мужчина.       - Вы же знаете, рано ложиться, как и вставать, не моё, - состроил лицо мученика молодой человек.       - Знаю, знаю… Очень жаль, что жизнь везде начинается так рано. Когда собираешься ложиться? Скоро уже вставать, ты же знаешь, утром начнутся соревнования.       - Я как раз собирался уже идти ложиться, - Усянь помассировал рукой шею, затекшую от длительного склоненного состояния.       - Над чем ты работаешь? - поинтересовался Тан Юньчжин.       - Хочу усовершенствовать компас зла, - молодой человек показал чертеж. - Хотелось бы сделать так, чтобы с его помощью можно было бы найти не только нечисть.       - Мгм, - глава Тан всмотрелся в начертанное на бумаге, но он плохо разбирался в теории. Снова улыбнувшись, он погладил Таньина по голове. - Уверен, у тебя все получится.       - Спасибо, глава, - молодой человек смущенно склонил голову.       Не часто, но глава клана Тан удостаивал его подобной ласке - погладить по голове, взъерошить волосы. Таньин, не знавший родительской заботы, испытывал при этом невероятное удовольствие. Хотелось, чтобы теплая большая рука подольше задержалась. Молодой человек прекрасно понимал, почему Юньчжин так себя с ним вел. О том, что он всегда мечтал о сыне и потому старался воспитывать дочь подобно ему, Таньин услышал в первый месяц своего пребывания в клане. По непонятной причине сейчас глава Тан начал относиться к нему самому, как к сыну. Радовался его успехам на тренировочном поле, его научным изысканиям и открытиям, которые, по сути, ими не являлись, так как были уже совершены кем-то в далекие времена.       - Простите, глава, - Таньин дернул голову из-под руки мужчины. - Я пойду спать.       Поспешно собрав письменные принадлежности и свитки, запихнул в мешочек на поясе и, порывисто поклонившись, быстро ушел из кухни. Тан Юньчжин грустно улыбнулся, смотря вслед молодому человеку. Спроси его кто-то, почему из всех своих адептов именно этот Таньин-саньжень, бродяга и оборванец, вызывал в нем отцовские чувства, он не сможет ответить. Возможно, дело в том, что тот был чрезвычайно талантлив во всем и главе Тан хотелось бы, чтобы он стал предметом гордости клана? Но мужчина знал, где-то в глубине души знал: Таньин не задержится в Солнечной долине.       Такой человек не может принадлежать какому-то одному клану или стране. Такие таланты достояние всего мира, а потому им суждено быть одинокими всегда. Не по этой ли причине, Таньин так и не обзавелся любимым человеком? Он раздавал флиртующие улыбки и призывные взгляды каждой встречной девушке, но все это было словно наигранным и делалось на автомате. Глава Тан не раз наблюдал, как отвернув голову, молодой человек мгновенно принимал серьезный и отвлеченный вид. Он никогда не засматривался ни на девушек, ни даже, Будда с ним, на юношей. Зато стоило увидеть новый свиток в лавке печатника или диковинный прибор, его глаза мгновенно загорались, словно он видит величайшее сокровище всех времен и народов.       Уже лежа в постели, пребывая в полудреме, Усянь думал, что пора ему покинуть клан Тан. Пора бы двигаться дальше. Он боялся привыкнуть к теплому отношению Тан Юаньчжуня, к сытой и удобной жизни при клане, к удобствам и разнообразной пище. Не этого он хотел. Он еще не увидел так много мест, не узнал других людей. Только вот его внутренний голос говорил, что еще рано.       Да когда же уже будет пора?