Ладан

      - Бульвар тамплиеров? Тамплиеров? Серьезно? Театр вампиров на улице в честь рыцарей Христа. У Бога хорошее чувство юмора или так шутит дьявол? Неужто другой улицы не нашлось? – мои мысли были полны чего-то подобного, пока мы с Клодией подъезжали к пресловутому театру вампиров на бульваре дю Тампль.       - Вот сам у них и спросишь, - Клодия была собрана и одновременно раздражена по большей части моей глупой болтовней, рассеянным вниманием и столь же нестройным ворохом мыслей.       - Пойдем, дай мне руку. – Я помог своей даме выйти, и мы оба проследовали к театру, зорко осматриваясь по сторонам на предмет кого-либо из «своих». Но вокруг неприметного, однако не лишенного изящества и своеобразной лаконичной красоты здания кремового цвета толпились лишь странного вида люди, многие из которых пытались выглядеть как… вампиры. Мы с удивлением отмечали странного вида черную одежду с красной подкладкой, плащи, подобные тому, что носил Лестат при нашей первой встрече, белила на лицах женщин, чересчур вульгарный макияж с преобладанием помады красных оттенков, черных теней и подводки на глазах, а еще накладные клыки, которые делали улыбки собравшихся совершенно безумной пародией на рот подлинного вампира. К счастью подобной публики было не так уж много – большинство было одето в пусть и нарядную, но никак не «тематическую» одежду. В воздухе витал запах женских духов и томатного сока, который здесь смешивали с водкой и подавали в специальных фужерах преимущественно толпе фриков с накладными зубами.       - Луи, что это за цирк? Они пытаются выдавать себя за вампиров? – Клодия с любопытством оглядывала толпу «вампирш», поправлявших свои платья и прически у зеркала в вестибюле.       - Да, вероятно, что местные вампиры разыгрывают здесь представления для людей, которым нравится чувствовать себя «нами», - я с отвращением рассматривал толпу ряженых перед собой.       - Месье, месье, ваши глаза! Удивительно! Словно витражное стекло! Где вы купили раствор, чтобы добиться такого эффекта? – какой-то белобрысый мальчишка с дурацкими клыками смотрел на меня с плохо скрываемым восхищением, буквально застыв рядом со мной.       - В аду! – раздражение, с которым я рявкнул ему в лицо это слово, ощерив настоящие свои зубы, было излишним, но искренним в полной мере. Все, абсолютно все здесь происходящее нравилось мне чуть менее, чем совсем. Я понятия не имел, чего ожидать, но толпа ряженых вампиров настолько обескураживала меня, что напряжение последних ночей и дней, проведенных в Париже, вырвалось наружу с всепоглощающим разочарованием и обидой. Дурак, куда ты пришел за ответами о смысле жизни? В шапито? Моей досаде не было предела.       Парня как ветром сдуло, а Клодия неожиданно потянула меня ближе ко входу в зрительный зал. Там, практически около двери, стоял худенький кудрявый мальчик и продавал программки с либретто. Что-то в его худом личике меня сразу насторожило. Он смотрел на нас с Клодией не так, как пялились люди, шепчась за нашими спинами о нашей красоте и удивительных глазах, нет, он смотрел так, будто понимал, кто мы такие на самом деле. Застыв в подобии полупоклона, мальчик протянул нам несколько программок, и я невольно отметил острый запах крови, шедший с его перетянутых черными шелковыми ленточками запястий, которые он невольно старался укрыть под рукавами белой батистовой рубашонки, прикрывающей его тело.       - Спасибо. – Я задержался с ним рядом дольше, чем следовал этикет. Мальчик определено был в курсе того, что здесь происходит. И сколько таких «сведущих» было в театре? Где собственно сами вампиры? Мы так никого и не встретили с момента нашего появления на бульваре. Мальчонка смотрел на нас с Клодией взглядом лани, покорно застывшей передо львом.       - Ваши места, сэр, ваши места в литерной ложе*…, - он говорил с придыханием, протягивая мне листок.       - Благодарю, - я медленно дотронулся до его руки, ощущая, как дрожат тонкие пальцы и как по ним бешено бежит кровь. – Мы с сестрой предпочтем бельэтаж**. Лицо мальчика вытянулось в удивлении, но он не решился перечить, покорно отдав программку.       - Пойдем, Луи, нам еще нужно занять места, - Клодия прикрыла веером лицо, чтобы не привлекать к нам лишние взгляды людей, и я пропустил свою даму вперед, чуть замешкавшись у входа в зал.       - Вы обронили листок, месье. – Кто-то легко тронул мою руку и я, развернувшись на обращавшийся ко мне голос, вдруг будто обжегся о чужой взгляд. Глаза юного мужчины, который протягивал мне программку, были подобны горящему в печи огню. Бездонные, янтарно-карие они будто согрели меня изнутри своим мягким и жгучим светом. Высокий, но чуть ниже меня самого, совсем хрупкий телосложением, немногим крупнее Клодии, тонкий и гибкий как ветка ивы, с копной длинных черных волос и ослепительной, истинно солнечной улыбкой, он протягивал мне смятый листок таким кротким, дружеским жестом, как будто хотел просто пожать мне руку.       - Благодарю, - мой голос внезапно сел, когда наши пальцы соприкоснулись, и изо рта вырвался почти шепот, но парень прочел ответ по губам и заулыбался еще сильней.       - Хорошего вечера, месье, и … не судите строго, - он снова мне улыбнулся и также внезапно исчез в толпе обступивших нас зрителей спектакля, как появился секундой ранее среди них. Я вздрогнул, будто бы выйдя из-под гипноза, и двинулся вслед за Клодией вверх по лестнице к нашим местам. Только сев подле нее и переведя дух, я расправил смятый в руках листок с либретто и вдруг с изумлением осознал, что парень, поднявший и отдавший мне его, был такой же, как я, - вампир. И в это мгновение свет погас.       Мы с Клодией не ошиблись, вампиры играли самих себя. В труппе их было где-то с десяток – несколько очень красивых женщин, а прочие – мужчины. Само представление было набором скетчей – где главный герой была сама смерть в виде, естественно, детей ночи. В отличие от толпы ряженых у театра, лица вампиров сами по себе были белее самой белой бумаги, глаза яркими, а губы красными как гранат. Я лихорадочно вглядывался в их лица, жадно рассматривая детали. Они все были странно похожи между собой. Одетые во все черное, элегантные, они исполняли трюки без специальной техники и реквизита, чем вызывали у публики восторг. В конце второго акта, тот самый белобрысый вампир, что встретился нам с Клодией, Сантьяго, обратился к зрителям с вопросом, кто же из них считает, что лучше принять смерть от вампира, чем умереть от старости и болезней? С десяток ряженых бросились на подмостки, протягивая вампиру свои шеи и запястья. Однако вампиры выбрали лишь только девушку – юную, очень красивую, с тонкой осиной талией и копной светлых, густых волос. Происходящее шокировало меня. Неужели они серьезно воспользуются девчонкой? Она же просто глупа и заворожена своей верой в сказки. «Как ты, Луи, когда-то», - шепнул мне внутренний голос. Меж тем на сцене вдруг показался тот самый парень, который подал мне оброненный листок с либретто. И мое сердце сжалось от самого неприятного чувства. «Нет, неужели он…», - я весь напрягся, с отвращением глядя на то, как он прижимает красавицу к себе. «Так ты ищешь смерти?», - спросил он девицу, покорно прильнувшую к его рукам. «Ты так решила?», – он мягко, интимно гладил ее по светлым прядям длинных волос, любовно и тесно прижимая девчонку к своей груди. «Да», - она тихо выдохнула ему в лицо, зачарованно глядя в бездонные глаза вампира и обмякая в его объятьях. «Мне так безрадостно, тяжело, я не хочу больше продолжать! А в смерти я обрету покой…ваш поцелуй мне его подарит», - она откинула голову назад, ее волосы мягкой волной облепили спину, вампир склонился над ее горлом, уже выпуская свои клыки. «Нет!», - мысленно крикнул я . «Не смей, не трогай ее! Не надо! Она не ведает, что творит! Как того раньше не ведал я….», - мои эмоции достигли пика, я перегнулся через балкон, я был готов раскрыть себя перед залом, готов был броситься на вампира, если он правда ее убьет на глазах толпы. Когда его зубы вспороли женщине горло, я едва не лишился чувств. Моя мысленная мольба превратилась почти в молитву. «Нет-нет, пощади ее, остановись! Спаси ее, умоляю!», - я шептал эти слова вслух и кричал это ему в мыслях. Вдруг наши взгляды пересеклись, и я почувствовал, как он успокаивает меня. «Я сделал лишь маленький глоток», - мысленно произнес Арман, вдруг оторвавшись от своей жертвы, по его горлу прошла судорога боли, когда он резко прекратил пить. Занавес с грохотом упал на сцену под бурные аплодисменты.       Потом он снова поднялся через пару мгновений, и на сцену вышли актеры. Они долго кланялись, принимали из рук зрителей цветы. Сантьяго даже прочел эпилог, воспевающей силу смерти, способную дарить покой и избавлять от страданий жизни. Арман держал девушку на руках, она была бледной и отрешенной, как будто в глубоком обмороке откинув ему голову на плечо. Черты ее лица заострились, а выражение лица было блаженным, рот приоткрылся будто в экстазе, руки безвольно повисли вдоль ее тела. «Меня, меня, укуси меня!», - толпа ряженых ревела, тянула к вампирам руки. А я неотрывно смотрел на женщину в руках Армана. Он сохранил ей жизнь, как и обещал мне. Наши глаза с ним встретились вновь. Он улыбался красивой и теплой улыбкой, смотрел с таким чувственным интересом, что я был готов остаться в театре на улице дю Тампль навсегда, только бы просто смотреть в ответ. Но наваждение быстро ушло, когда Клодия неожиданно больно схватила меня за руку, и я вспомнил, какие мысли пришли ко мне в голову в час спектакля. Я видел, что Клодия не довольна, ей показалось невежливым и безрассудным, что я смел указывать другим вампирам, что женщину не стоит убивать. Сантьяго и прочие члены труппы смотрели в мою сторону с настороженным интересом, сверкая высокомерием на белых лицах. Только Арман был полностью спокоен. Он снова смотрел на меня с улыбкой, легко укачивая девчонку, что задремала от кровопотери. Взгляд его карих глаз тёплой волной окатывал все мое тело от пальцев ног до самой макушки. Я был смущен и очень растерян. Я не планировал вмешиваться в спектакль и злить вампиров, я не планировал так странно знакомиться с Арманом, но вид этой женщины на сцене, ее слова, ее желание умереть под крики толпы – я не мог этого стерпеть. Она напомнила мне меня, еще смертного, еще способного все исправить, еще способного обнять брата на Либерти-авеню, вместо того, чтобы приставить к его шее нож, и возможно, вампир Лестат проследовал бы мимо нас с ним своей дорогой, а Поль остался бы жив, стал священником и отмолил все мои грехи,…и я не смог сдержать своих чувств к этой девушке в руках Армана. Теперь же наша судьба с Клодией и наше пребывание в Париже висели на волоске. Они утратили и без того эфемерную безопасность.       Я схватил Клодию за руку и потащил вниз с твердым намерением впорхнуть быстро в экипаж, пока вампиры еще на сцене, а после броситься куда глаза глядят вон из Парижа. Я потащил ее, вырывающуюся, в сторону двери, как голос Армана вдруг прозвучал в моей голове: «Не надо, Луи, прошу, вернись. И ты получишь свои ответы, вас с девочкой никто не тронет. Я обещаю, Луи, вернись...». * литерная ложа - одна из самых эксклюзивных и элитных частей театра, так как располагается практически прямо на сцене. Зрители литерной ложи могут не просто видеть актеров вблизи, но и буквально почувствовать себя участниками спектакля. **бельэтаж - первый ярус балкона, который располагается над партером и тянется по обеим сторонам театрального зала. Из-за того, что места находятся немного выше сцены, зрители могут наслаждаться прекрасным звуком и видом.