Их комната (Their Room)

Проснувшись, Гермиона была твердо убеждена только в одном. Что-то пошло не так. Она тихо застонала, когда острая боль пронзила ее затылок. Ответом была хриплая, удовлетворенная ухмылка. — Я рад видеть, что вы наконец пришли в себя, мисс Грейнджер. Я уже начал беспокоиться, не убил ли я вас случайно, — прозвучал где-то рядом шелковистый голос, наполненный злорадством и каким-то странным весельем. Гермиона открыла глаза и, повинуясь приливу адреналина, вскочила на ноги, но тут же пошатнулась. Внезапно пришедших сил оказалось недостаточно, чтобы устоять на ногах после такого резкого движения. Паника и отчаяние затуманили ее разум. Боль в ее глазах потемнела. Девушка прижалась спиной к стене и, тихо поскуливая, медленно сползла на пол. Раздался еще один довольный смешок. — Я бы посоветовал вам не переутомляться, так как ваша рана довольно серьезная. И нет необходимости страдать понапрасну, дитя мое. Гермиона снова открыла глаза и воспользовалась возможностью в первый раз осмотреть комнату. Это была довольно маленькая комнатка. Не темница и не клетка, как она сначала подумала, а обычная, слегка старомодная гостиная. Рядом был камин, в котором плясал мягкий и теплый огонь. Выцветший ковер почти полностью скрывал деревянный пол. Желтые цветы, должно быть, были изображены на потертых временем обоях много лет назад. В другом конце комнаты была дверь, ее единственный выход. Все окна были заколочены не так давно, и гвозди, удерживающие всю конструкцию, выглядели совсем новыми и блестящими. Возле двери стояла вешалка, на которой, среди прочей верхней одежды, висела ее собственная мантия. Она почувствовала, как к горлу подступает комок истерического смеха, и изо всех сил боролась с ним. Единственным заложником в комнате, кроме нее самой, был Люциус Малфой, сидевший в довольно удобном кресле с высокой спинкой. На маленьком столике справа от него стоял хрустальный графин, наполненный темно-коричневой жидкостью. Его трость лежала рядом с ним. Он удивленно посмотрел на девушку, лениво держа в руке бокал. Малфой-старший медленно покачивал бокал из стороны в сторону, и янтарная жидкость, словно гипнотизируя, закружилась внутри. — Я полагаю, вы не хотели бы выпить со мной? — спросил Люциус, проследив за ее взглядом. По его тону можно было подумать, что Гермиона была просто гостьей, манеры которой оставляли желать лучшего. Дрожь пробежала по ее телу, такая доброжелательность напугала ее гораздо больше, чем все, что она когда-либо слышала раньше. — У моего сына хороший вкус, надо отдать ему должное, — он медленно потягивал напиток, одновременно изучая ее глазами с головы до ног. — Я бы не назвал вас красивой, но осмелюсь сказать, что кто-то другой мог бы счесть вас привлекательной. Гермиона с содроганием отвернулась, а он продолжал изучать ее. — Не так давно я бы никогда не одобрил какую-либо связь с грязнокровками, хотя среди нас есть те, кто иногда ими увлекается. Но мне не нужно было стыдиться своего собственного сына. В конце концов, он искал вашей компании только для того, чтобы преподать гриффиндорцам урок. Но мы с вами оба знаем, что с тех пор многое изменилось, — он поставил стакан на стол и вытащил палочку из трости. Гермиона попыталась отползти подальше к стене, отчаянно желая просто исчезнуть в каменных трещинах. Она наблюдала за Малфоем, небрежно вертящим в руках волшебную палочку, как будто в его распоряжении была вечность. — Но в случае Драко это нечто большее, чем мимолетное увлечение, — сказал он, и улыбка исчезла с его лица. — Боюсь, мой сын слишком очарован вами. Но если мы быстро положим всему конец, я не думаю, что это нанесет ему непоправимый ущерб. Конечно, ему потребуется некоторое время, чтобы очистить меня и нашего Господа от позора, после чего, я уверен, он сможет искупить свою вину. Гермиона, бледная от страха, пересилила себя и посмотрела своему противнику в глаза. — Он не хотел иметь ничего общего с тобой и твоим господином до меня, — прошипела она. Теперь улыбка полностью стерлась с его лица. Его серые глаза, которые когда-то казались такими же, как у Драко, теперь были почти черными от растущего гнева. Он спокойно поднял свою волшебную палочку. — Круцио. Гермиона никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Все, что она знала и понимала сейчас — это боль, каждый миллиметр ее тела, каждая вена разрывались от мучительной боли. Она прикусила губу, даже не осознавая, что борется с рвущимся наружу криком. Дрожь пробежала по ее телу, и она ударилась головой о стену позади себя. Удар вызвал всплеск миллиардов звезд перед ее глазами, и, согнувшись, она потеряла сознание, благодаря Мерлина за облегчение. Что-то прохладное защекотало у нее во рту. Бессвязно бормоча, она проглотила жидкость и резко проснулась, когда алкоголь обжег ей горло. — Я так и думал, что такой трюк сработает, — Люциус презрительно приподнял ее подбородок. — Я надеюсь, это не из-за того, что я сказал. Я всегда уделяю большое внимание своим дипломатическим качествам, — неприятная ухмылка омрачила его черты, и где-то на краю сознания Гермиона порадовалась, что ухмыляющийся Драко никоим образом не похож на ухмыляющегося Люциуса. Она высвободилась из его хватки и посмотрела на него, не обращая внимания на острую боль в голове. — На вашем месте я бы больше беспокоился о своих человеческих качествах. Директор знает все, что происходит в школе, вы действительно думаете, что можете просто похитить ученика без ведома Дамблдора? Посмеиваясь, он подошел к девушке. — Ваша правда, Дамблдор — очень могущественная, так сказать, «помеха». Но по счастливому для нас стечению обстоятельств он находится в Лионе, на конференции по делам магглов. Он вернется не раньше, чем через час. И этого, моя дорогая, — Люциус взял ее лицо в ладони. — Вполне достаточно, чтобы закончить нашу встречу. Ее губы задрожали. Теперь определенно не оставалось никакой надежды. — В таком случае, почему бы вам просто не убить меня? Приберегите свои любезности для того, кто не знает, на что вы способны, — ее голос дрогнул. Ей хотелось быть сильнее. — Держу пари, вы будете щедро вознаграждены за убийство одного из союзников Гарри Поттера. Люциус снова ухмыльнулся и поднялся на ноги. Он вернулся к столу и обернулся, прежде чем поставить кувшин на место. — Позвольте мне заверить вас, мисс Грейнджер, что ваша смерть не имеет никакого отношения к Гарри Поттеру. Хотя, признаюсь, пошатнуть и без того сомнительное спокойствие и душевное равновесие Золотого мальчика будет приятным бонусом. Гермиона не могла поверить своим ушам. Она всегда думала, что находится в опасности из-за своей дружбы с Гарри, и узнать, что она умрет из-за чего-то, что не имело к нему никакого отношения, было просто нелепо. Осознав безвыходность своего положения, девушка просто закрыла глаза. В этот момент Люциус ударил ее. — Открой глаза, девочка. Твое отвратительное происхождение — не повод демонстрировать плохие манеры, — его голос был спокойным и непринужденным. Она посмотрела на него и поймала себя на мысли, что ее переполняет острое желание совершить что-то очень отчаянное, смелое и в то же время исключительно глупое. Но Люциус вдруг резко отпрянул, испытывая отвращение, когда заметил, что совершенство его лица было испорчено каплей крови, упавшей ему на щеку. — Проклятая грязнокровка, — прошипел он. Холодная сдержанность, казалось, дала трещину, когда он медленно достал из кармана белый носовой платок и осторожно вытер кровь. Но когда он опустил кусок дорогой ткани, на его лице вновь появилось выражение гостеприимного хозяина. Однако мнимая благосклонность не коснулась его глаз. — Подумать только, что мой сын собирается отказаться от своего наследства ради такой шлюхи, как ты. Но очень скоро он изменит свое мнение. Я понимаю, что сейчас у него период, когда протесты и беспорядки — это нормально. — Драко никогда не хотел быть одним из вас, — прошипела Гермиона, чувствуя себя обязанной защищать интересы Драко. — Вы думаете, если вы просто убьете меня, это что-нибудь изменит? — сказала она вызывающе, но внутри у нее все дрожало от чего-то большего, чем просто страх. Девушка поняла, что ей становится все труднее спокойно вести разговор с мужчиной, который собирался ее убить. На самом деле, мне было трудно даже держать глаза открытыми. — Моя дорогая, это не твое дело. Драко должен понять, что эти чудесные ощущения — всего лишь временное удовольствие. Настоящее удовлетворение можно получить только с помощью власти. Мой сын вряд ли сразу разделит мои взгляды, но, по крайней мере, он лишится вашего очаровательного общества, — презрительно сказал Люциус. Гермиона взглянула на стол позади него, где так маняще лежала ее волшебная палочка. Только если она сможет добраться до нее. Но ее голова раскалывалась, а тело все еще содрогалось от накатывающей боли. Столик стоял так далеко, что это угнетало девушку. Словно прочитав ее мысли, Люциус посмотрел на ее волшебную палочку и жестоко улыбнулся. — Как вы думаете, вы сможете добраться до нее? Пожалуйста, попробуйте, я не буду вмешиваться. Она посмотрела на него с глубочайшей ненавистью, на которую была способна, а затем резко попыталась встать. Она рисковала умереть, но не собиралась лежать здесь, на полу, у его ног, и ждать, пока он закончит эту пытку. Но, несмотря на ее намерения, тело оказалось слишком слабым, чтобы повиноваться, ноги подкосились, и, не дойдя до заветного столика, девушка рухнула на пол. Приземлившись на бок, она почувствовала, что боль почему-то начала утихать, что показалось ей очень странным обстоятельством. Эффект круциатуса должен был мучить жертву в течение некоторого времени после применения. Но боль в коленях теперь казалась нереальной и притупленной. Люциус весело ухмыльнулся, когда девушка упала. Казалось, он находил ее попытки забавными. Гермиона скорее почувствовала, чем услышала, что он приближается. Старые доски слегка прогибались под его легкими шагами. Она знала, что должна быть напугана до смерти, но перед этим слишком устала. Он сел рядом с ней и тихо сказал. — Я думаю, пришло время положить этому конец. Малфой поднялся на ноги, и Гермиона поняла, что теперь все кончено. Он направил на нее свою палочку, и девушка даже не смогла найти в себе сил замереть перед убийственным заклинанием. Но прежде чем он успел произнести заклинание, снаружи раздался стук, и, резко повернувшись, Люциус направился к двери. — Что за черт? — сердито прошипел он, исчезая в коридоре. Гермиона хотела последовать за ним, но волосы упали ей на глаза. Из последних сил она подняла руку, чтобы убрать их, и внезапно испытала тошнотворный страх, когда локон, запутавшийся между ее пальцами, окрасил их в бордовый цвет. Непослушные локоны были мокрыми от ее собственной крови и прилипли к рукам. В коридоре раздались крики, но Гермиона не заметила, как Люциус, спотыкаясь, вернулся в комнату, преследуемый Драко. Драка между ними закончилась ударом Драко, из-за которого Малфой-старший упал на колени. — Где она? — спросил он. Парень зарычал, схватив Люциуса за воротник мантии, затем оторвал его от пола, а затем с силой отбросил назад. Но мужчина вырвался из захвата и, сумев схватить палочку, наложил Круциатус, второй за ночь. Девушка в ужасе наблюдала, как Драко упал на пол в приступе боли с закатившимися глазами. Гермиона крепко зажмурилась, пытаясь спрятаться от его криков, стараясь не вспоминать те чувства, которые она испытала несколькими минутами ранее. А потом Люциус опустил палочку, и заклинание перестало действовать. Его поза снова стала расслабленной. Он расправил мантию и зачесал назад выбившийся светлый локон. Если бы не два неподвижных тела на полу комнаты, ситуация казалась бы вполне нормальной. — Драко, Драко, Драко… — сказал Люциус с легким упреком в голосе. — Броситься на взрослого вооруженного волшебника с голыми руками. Разве я тебя еще ничему не научил? — предположив, что его сын был без сознания после заклинания, он повернулся к нему спиной, чтобы наполнить свой стакан. — Я думаю, он общался с Уизли, — прошипел Драко, бросаясь на отца и сбивая удивленного волшебника на пол. Удары были настолько сильными, что появилась первая кровь. Гермиона, бессильная позвать на помощь, лежала на том же месте возле стола и неподвижно наблюдала за происходящим. Она почувствовала, как глаза защипало от слез, и тихий стон вырвался из ее груди. Вздрогнув, Драко взглянул в ее сторону. Он опрометчиво отпустил Люциуса и направился к девушке, отбросив стол со своего пути. Стоявший на нем графин разбился вдребезги, расплескав жидкость по всему полу. — Гермиона? Девушка не могла видеть его, так как ее глаза начали закрываться против ее воли, но она почувствовала небольшое давление, когда, оказавшись рядом с ней на коленях, Драко осторожно приподнял ее за спину. — Гермиона, проснись! — отчаянно прошептал он, поддерживая ее за голову. Он давно забыл о неподвижном теле Люциуса, оставшемся позади. — Гермиона, пожалуйста… — его голос задрожал, когда он увидел кровь на своих руках. Глаза девушки слегка приоткрылись, и она слабо улыбнулась. — Драко… — Драко! — резкий голос оторвал их внимание друг от друга. Люциус поднялся на ноги. Его палочка была направлена на них, и небрежный вид, который был у него пять минут назад, исчез, когда он увидел своего сына. Гермиона почувствовала, как Драко крепче сжал ее, и была благодарна за боль, причиненную его объятиями, потому что это не позволило девушке полностью погрузиться во тьму. — Драко, отойди от этой грязнокровки! — Люциус зарычал, забыв о своей прежней сдержанности. Малфой-младший поднял свою палочку и направил ее на противника. Его пальцы оставили красные отпечатки на дереве. — Не смей ее так называть. Люциус изобразил светскую улыбку, а затем удивленно ухмыльнулся. — Действительно, Драко, эта игра быстро теряет свою первоначальную привлекательность. Пришло время покончить с этим. Драко крепче сжал девушку, которая с благоговением наблюдала, как лицо Люциуса исказилось от гнева. Снаружи послышался еще один шум, и мужчина резко посмотрел в сторону двери. — Я пришел не один, — сказал парень. — Отойди от нее, Драко, я больше не буду это повторять, — на секунду девушке показалось, что он смертельно устал и обескуражен, но мгновение спустя прозвучало ужасное заклинание, которого Гермиона ожидала с начала вечера. — Авада Кедавра! — Арма Иммеритус! — Драко закричал так, словно заранее знал, чем это закончится. Гермиона заметила приближающуюся к ним вспышку зеленого света и то же самое сверкающее облако, которое она видела всего несколько дней назад в лесу с Драко. Она почувствовала, как судорожно он обвил ее руками, пытаясь оградить своим телом от смертоносного заклинания. Затем ударила зеленая смерть, и снова темнота завладела ее сознанием. — Проснись! — настойчивый голос умолял, и Гермиона изо всех сил пыталась прийти в себя. Она все еще была в объятиях Драко, все еще в той старой комнате, все еще живая. Он вздрогнул от безумного облегчения. Еще правильнее было бы сказать, что он дрожал. Но Гермиона не была уверена, было ли это от страха или от недавно использованного заклинания. Она повернулась в его объятиях, обретая силу, которая, казалось, давным-давно покинула ее тело. В другом конце комнаты распростерлось тело Люциуса Малфоя. Его глаза были широко открыты, тупо уставившись в потолок, а палочка лежала в паре сантиметров от его пальцев. И с ясным осознанием произошедшего, которое не было присуще такому серьезно раненному человеку, Гермиона поняла, что он мертв. Драко взял ее лицо в ладони, привлекая ее внимание к себе. Его глаза были полны леденящей кровь тревоги, а кожа была такой мертвенно-бледной, что это не могло сравниться с тем, что было, когда он потерял много крови после встречи с мантикорой. — Мне жаль, Гермиона, — его голос звучал так надломленно. — Это моя вина, я должен был догадаться, что Пэнси… — Тсс… — она тихо прошептала. — Тсс, — повторила Гермиона, не в силах найти нужных слов, чтобы облегчить его страдания. Он притянул ее ближе и поцеловал, делая это как можно нежнее и осторожнее. Но девушка не могла ему ответить, только отдаленно утопать в радости и наслаждаться осознанием того, что он снова рядом с ней и снова целует ее. Она одновременно почувствовала его теплое и тяжелое дыхание на своей щеке и почти улыбнулась от удовольствия. Он оторвался от ее губ и нежно положил голову ей на грудь, словно ища там спасения. Дрожь усилилась, и Гермиона понадеялась, что он не плачет. Это разбило бы ей сердце, если бы она увидела своего слизеринца таким подавленным. Шум снаружи стих, и дверь открылась. Послышались чьи-то шаги. — Гермиона? Малфой? Голоса были ей знакомы. Она определенно знала их и даже любила. — Гермиона! — Гарри и Рон бросились к ней. У Поттера была кровоточащая рана на виске, а Уизли осторожно поддерживал одну руку другой, но в целом они выглядели нормально. Девушка хотела поприветствовать их, поблагодарить за то, что они пришли за ней, но комната снова начала погружаться в туман. Она чувствовала себя такой легкой, такой отстраненной и в то же время такой усталой. — С ней все в порядке? — спросил Уизли приглушенным голосом. — Она ранена, я должен отнести ее в Хогвартс, — дрожащим голосом ответил Драко. — Отдай ее мне, — немедленно потребовал Поттер. — Возможно, мистер Поттер, мистер Уизли и мистер Малфой, я сам отведу мисс Грейнджер в больничное крыло. Трое парней удивленно подняли головы, Рон и Гарри молниеносно обернулись, держа палочки наготове. Но, даже находясь в полуобморочном состоянии, Гермиона смогла узнать голос директора. Ребята медленно опустили свои палочки, все еще не веря в его волшебное появление. Но Драко понял почти так же быстро, как и Гермиона, что это действительно был Альбус Дамблдор. Драко выглядел удрученным, почти испуганным. Затем Гермиона почувствовала, что его успокаивающие объятия начали ослабевать. Она изо всех сил сопротивлялась этому, пыталась закричать, но не могла издать ни звука, продолжая отодвигаться от него. Когда ее глаза закрылись в последний раз за этот долгий вечер, в голове промелькнула отдаленная мысль о том, проснется ли она когда-нибудь снова.