***
Эймонд Таргариен, разумеется, заметил прибытие семьи, его нареченной, как и ее саму. Хотя двору все же еще не было озвучено конкретное имя дочери Баратеона, сама Флорис не находилась в неведении. И когда юные особы следовали к самому огромному шатру, намереваясь начать свой день со светских бесед с другими придворными дамами, она и Эймонд, переглянувшись, незаметно для остальных приветливо кивнули друг другу. Юноша оценивающим взглядом прошелся по старшей дочери Борроса, отметив перемену в её образе, еле заметно улыбнулся. Определенно, некоторая развязность образа старшей девушки ему пришлась по вкусу: длинная черная коса и высокие кожаные перчатки, обтягивающие изящные кисти, не могли не привлечь внимание, резко выделяя Флорис среди всех придворных дам на этом мероприятии. Эймонд, вспомнив первый разговор с девушкой под ночным небосводом, в котором она упомянула о своем пристрастии к верховой езде, сделал вывод: их отец, поддавшись предрассудкам, навеянными его узколобостью, запретил своим дочерям взбираться на коней. Хотя у самого принца не было подобных предубеждений и видеть женщину в седле для Таргариена вполне обыденное дело. Ведь если супруга второго сына короля когда-нибудь явит на свет дочь, то она непременно однажды сядет в седло своего дракона. Не желая сидеть в гостевом обиталище и быть увлеченным бесполезной и раздражающей его болтовней молодых и старых лордов, юный принц сидел поодаль от главного шатра за небольшим столом вместе с братом, наблюдая за суетой слуг и мельтешением знати. К своему огромному удивлению, после его участия во многих светских беседах, заумных, по мнению участников этих разговоров, компания старшего брата стала приносить некоторое спокойствие и умиротворение. Находясь в самом эпицентре повышенного внимания, Эймонд нарочно не искал встречи с Деймоном, боясь привлечь чужое любопытство или дать кому-то минимальный повод для обсуждения. Однако, влекомый водоворотом зарождающихся теплых чувств в фигуре Порочного принца, желать этой встречи не переставал ни на мгновение. Шутка дяди, произнесенная им накануне вечером о том, что на этой охоте юный принц точно будет украден неизвестным лесным зверь, хоть и заставила Эймонда отмахнуться и закатить глаз, выразив таким образом мнение по поводу невозможности реализовать Деймонову затею. Но, прокручивая ее в голове, губы принца все же трогала легкая улыбка. Провести хотя бы несколько часов с ним вдали от всей этой суеты, казалось хоть и невообразимой, но все же невероятно заманчивой идеей. – Не надерись с утра, – прошипел принц, выхватывая из рук брата кубок с крепким вином, – солнце еще даже не в зените, а ты уже в слюнях. – Ох, мой заботливый братец, я в слюнях, но вовсе не из-за вина. Твои дамы, просто великолепны. Я и не думал, что леди могут так украсить простые одежды и крестьянские прически, – мечтательно пропел Эйгон, пытаясь отобрать у брата свой кубок. – И вовсе они не крестьянские, – совсем тихо пробухтел Эймонд, отставляя от Эйгона кубок с крепким вином как можно дальше и отбивая его руки, пытающиеся дотянуться до него вновь. – Аааа! Я же говорил! Хоть и немного, но ты все же разбираешься в женских образах. Иди сюда поближе, я тебе еще расскажу, как снимать… Неслабый тычок в бок от младшего брата заставил Эйгона воскликнуть, – Ай, ну постой, я ж не закончил! – Эйгон, я предупреждаю еще только одно слово, – предостерег старшего брата Эймонд, – ты бы лучше навестил свою жену и развлек ее какой-нибудь милой беседой. – Нет уж! Ты сегодня от меня не отделаешься, милый брат. Матушка приказала тебе приглядывать за мной! – схватив за локоть младшего, веселым тоном продолжал Эйгон, –к тому же ты вот-вот должен будешь уделить внимание девицам Баратеон. Ой, прости! Девице! А я не могу оставить тебя в таком затруднительном положении одного. Это мой долг, помочь младшему брату в… Убийственный взгляд одного глаза, направленный на Эйгона, заставил его лишь по-доброму фыркнуть, и он решил все-таки замолчать. Но беззаботное веселье с его лица никуда не делось, и он, поджав губы в тонкую полоску, очевидно, пытаясь сдержать смех, отвернулся от злобного лица, продолжая косить взгляд в его сторону. Пока младшие братья вели беседу, к ним со слепой стороны Эймонда подошел Порочный принц. Мужчина оглядел внешний вид младшего племянника. Образ юного принца, как всегда, был сдержан и аскетичен: воротник темно-коричневого кожаного охотничьего дублета вновь скрывал длинную шею по самое горло, и лишь платиновые волосы, заплетенную в косу, перекинутую через плечо, отличали его привычный для двора образ. Деймон за их непродолжительное, но уже устоявшееся общение сделал вывод, что мальчишку привлекает возможность пострелять дичь. Хотя ему бы хотелось выдрать любовника из этой придворной и светской суеты, наскучившей слишком быстро, оседлать драконов и пострелять из лука зверей в каком-нибудь далеком и безлюдном месте, но возможность отлучится с ним вдвоем и затеряться ненадолго в этом лесу была крайне заманчивой. Порочный принц не стал бы заранее посвящать Эймонда в его план отстать от группы, которая наверняка будет сопровождаться гвардейцами, оруженосцами, слугами и, конечно же, знатными лордами. Его не по годам нудная рассудительность, вероятно, отчитала бы мужчину, оповестив его о том, что это дурная и безнадежная затея. Деймон решил, что выудит удачный момент и просто утащит мальчишку за собой. Вспоминая себя на подобных мероприятиях, до него самого не словоохотливого и отстраненного, особо никому дела не было, и если он вдруг пропадал, его редко когда хватались. За их шумной и увлекательной для старшего племянника беседой было забавно наблюдать уже издалека. Легкие тычки, восклицания и смешки навеяли на мужчину грустные воспоминания о собственном брате и о тех далеких временах, когда они были близки. Подойдя к ним ближе, мужчина смог уловить суть их беседы. Он старательно игнорировал мысли о предстоящей свадьбе, однако флер этого события постоянно окружал и его и мальчишку. – О, приветствую, дядя! – воскликнул Эйгон, находящийся в самом превеселом своем настроении. Подначивание младшего брата по поводу его неопытности в общении с противоположным полом было одним из самых любимых его занятий. Эймонд вздрогнул, и Деймон, обходя юношу с его слепой стороны, заметил напряжение стройного стана. Очевидно, тому все еще было крайне неловко и боязно находиться с ним в одной компании на людях. Порочного принца такое поведение забавляло и умиляло, хотя актерским способностям племянника и сдержанности многие бы позавидовали. Но его себялюбивой натуре, непременно льстило, что именно он может запросто выбивать его из привычного образа. – И я вас, – оживленно ответил Деймон и, по-отечески хлопнув младшего по плечу, уселся с ними рядом на скамью, спиной к столу, укладывая на поверхность локоть. Эймонд оказался зажат между раздражающим своими неожиданными появлениями дядей и просто раздражающим по причине своего существования старшего брата. – Доброе утро, дядя, – сдержанно ответил Эймонд, почти исподлобья взглянув на мужчину, который своей расслабленной и непринужденной позой вызывал внутренний приступ паники и бешенства. – О чем ведете беседу? – взяв со стола грецкий орех и раскусив его, спросил Деймон, – твои смешки, должно быть слышны на другом конце лагеря, – закончил мужчина, кивая Эйгону. – О погоде. О чем же еще. Она сегодня просто чудесна, – сдержанным тоном произнес младший принц. Юному принцу хотелось орать. Неужели ему каждый раз нужно подкрадываться сзади и ставить Эймонда в неловкое положение? Он молился всем известным ему богам, лишь бы Деймон не сказал чего-то, что может взбудоражить внимание Эйгона. Но если брат находился в обществе мужчин, которые как-то связаны с ним кровными узами или приятельскими отношениями, вести диалог на отстраненные или возвышенные темы тот никогда не будет. Эйгон закатил глаза и выглянул из-за плеча брата, взглянув на Деймона. – Ой, не слушай его. Мы говорили о девицах Баратеон, а кто о них не говорит сейчас? Да, ведь братец? – весело продолжал выводить из себя брата Эйгон, заглянув тому в глаз, – кстати, давно хотел у вас спросить. Куда вы оба, черт возьми, подевались той ночью, два или да хер с ним, сколько-то месяцев назад? – Туда же куда и ты. Великолепно проводить время, – подмигнул старшему племяннику Деймон. – Очень надеюсь, что ты смог просветить его дядюшка, и мне не придется потом краснеть перед его женой, после того как он…Ай!!! Да ты сдурел, что ли?! Приподнятое настроение Деймона при упоминании предстоящей свадьбой непременно омрачилось бы, но вопрос туповатого старшего сына Визериса пробудил яркие воспоминания, окунающие их обоих в ту самую ночь, что не могло не смутить мальчишку и не вогнать в его истерическую, тщательно сокрытую панику. Поэтому мужчина, уже позабыв о раздражающих его разум мыслях, слегка повеселел, наблюдая за краснеющим лицом. Он не особо беспокоился о том самом вечере, ведь подготовился он со всей тщательностью и рассудительностью, а любопытство Эйгона – лишь привычная для старшего племянника черта, вызнавать, кто, как и в каких позах потрахался на досуге. – О, не беспокойся об этом. В делах любовных твой брат весьма умел, – абсолютно ровным и сдержанным тоном ответил мужчина корчившемуся от боли Эйгону. Однако взгляд двух хитрых аметистовых глаз внимательно глядел на покрасневшего, почти не дышавшего второго сына брата. И пока Эйгон, пропустивший мимо ушей ответ дяди на его вопрос, увлеченно ворчал, обругивая несдержанность Эймонда, Деймон, воспользовавшись моментом, с прищуром глядел в острое лицо. И о взбешенном, близкому к припадочному его состоянию, говорили цвет лица и слегка, если можно было так сказать, поддергивающееся колено. – Благодарю за оценку и чуткую заботу. Вас обоих, – сквозь зубы процедил Эймонд, все также старательно игнорируя лукавый взгляд, уставленный на него. – Забота заботой, нахера так щипать то? Не брат, а садюга! – все еще потирая плечо, бухтел Эйгон. Деймон все-таки поймав взбешенный взгляд любовника, подмигнул ему, на что получил еле слышное фырканье и возведенный к небу закатанный лазурный глаз. – Ну, еще увидимся, – хлопнув по плечу Эймонда, закончил Деймон и, поднявшись со скамьи, размеренным шагом удаляясь, и исчезая между шатров, дал юному принцу возможность хотя бы вздохнуть. Эйгон, наконец уняв свое бухтение, проводив взглядом дядю, уставил задумчивый взгляд куда-то в пустоту. – Слушай, а он тебе правда, просто друг? Он тебя либо поебывает, либо хочет поебывать, – совершенно ровным тоном, будто рассудив о какой-то обыденной вещи, произнес Эйгон, глядя в никуда. Эймонд, в это время делающий глоток летнего разбавленного вина, силясь найти хоть толику успокоения после устроенной заботливым дядей для его нервов взбучки, поперхнулся, выплескивая напиток обратно в кубок. Первый сын короля, оторвав взгляд от шатров, с удивлением взглянул на кашляющего брата и, вздернув брови, похлопал его по спине. – Ты сдурел что ли? – слегка осипшим голосом спросил Эймонд, все еще отходя от шока, навеянного заданным вопросом и непринужденным спокойствием, с которым этот вопрос был задан. – Да просто спросил, Боги, успокойся ты, – хохотнув, сказал первый принц, – в борделях некоторые не молодые извращенцы иногда вот таким же взглядом поглядывают на меня, – пожав плечами, закончил принц, закидывая в рот несколько больших виноградин. – Какой у тебя оказывается богатый и полезный опыт. Не мели чушь! – фыркнул Эймонд, несколько выдыхая и расслабляясь, делая вывод, что хмельной рот брата в очередной раз решил выдать несомненно умное и интересное для окружающих умозаключение. И навеяна она лишь его догадками, а не увиденным и подтвержденным фактом. После истории с Люцерисом и его подлой слежкой Эймонд стал максимально насторожен, а тревожное ожидание того, что его в любой момент могут вызвать на разговор дед и мать, съедало изнутри.***
После того как всеми желающими принять участие в охоте мужчинами были отданы необходимые светские почести, небольшая группа лордов и их сопровождающие удалились в лес. После получаса пребывания в одной из таких групп Деймон вдруг вспомнил, отчего подобные мероприятия никогда не увлекали его. И хотя сам процесс охоты порой дарил нешуточный азарт, светская болтовня с недалекими лордами напрочь отбивала желание принимать в нем участие. Беседа с будущим свекром племянника хотя и позабавила его: факт общения с отцом невесты любовника не мог не развеселить Порочного принца. Однако Баратеон своей непроходимой тупостью уже через несколько минут заставил мужчину демонстративно закатить глаза и учтиво кивнуть. Лорд Боррос, после шумной и, очевидно, превеселой беседы с Лордом Эдмундом Масси, притормозил своего коня, поравнявшись с Эймондом с его слепой стороны, ведь со стороны здорового глаза принца находился Порочный принц. – Великолепное празднество, принц Эймонд! – своим громогласным воскликом Баратеон заставил принца поежиться, – наш добрый король, вероятно, безумно любит своего сына, раз не поскупился на такие расходы! Дабы не показаться будущему тестю невежливым и оставить лицезреть ему лишь его поджатые губы и кусок кожи на изувеченной половине лица, Эймонд развернулся к нему всем корпусом. – Так и есть, милорд, – сдержанно улыбнувшись, ответил принц, вознося молитвы всем Богам, дабы тот поскорее убрался. Юноша степень своего раздражения в присутствии этого мужчины, пожалуй, мог бы сравнить лишь с присутствующим вторым сыном Рейниры где-то поблизости. – Ох, прошу меня простить. Вам, наверное, не удобно смотреть на меня, – простодушно заявил мужчина, вытягивая голову, дабы заглянуть во взгляд единственного глаза принца. – Все в порядке, Лорд Боррос. – Для двух драконьих всадников наверняка безумно скучно находиться в седлах на земле вместе с простыми смертными, – расхохотался мужчина, поглядывая то на одного принца, то на другого. Деймон фыркнул и перехватил взгляд, направленный на него через конный ряд. – Сноровку терять никогда нельзя. Из наших седел вид, разумеется, намного красочнее, но опаснее в разы, – вздернув бровью, ответил Порочный принц. – Возношу молитвы всем богам. Мои внуки будут лицезреть этот вид собственными глазами! – прогрохотал мужчина, вновь не сдержав собственных эмоций и поблагодарив принцев за беседу, пришпорил коня, желая расспросить лорда Тиланда о его старшем сыне. Лорд Штормового Предела решил, что надменность двух драконьих всадников ему надоела, и, дабы более не утруждать себя их белыми кислыми лицами, пожелал оставить будущего мужа своей дочери на пару с его прославленным дядей. Молчаливые Таргариены не вызывали особого интереса у болтливых мужчин их группы, и принцы спокойно перекидывались короткими фразами друг с другом. По большей части они лишь наблюдали и тихо фыркали, снисходительно наблюдая за попытками Лорда Утеса Кастерли вести более-менее содержательную беседу с Лордом Штормового предела, который насел на Ланнистера и заканчивать беседу с возможным будущим свекром никак не желал. Когда беседа впереди приобрела весьма занятный для участников запал, Деймон, поняв, что на них не обращают абсолютно никакого внимания, с интересом взглянул на племянника. – Твой отец действительно заботится и думает о тебе, Эймонд. – И ты, и я знаем, что это не правда, – понизив голос, равнодушным тоном ответил принц. Но от мужчины не ускользнул огонек грусти, промелькнувший в его взгляде. – Я беседовал с ним. Он говорил о тебе, о твоей свадьбе и о надежде на то, что твоя жизнь в браке сложиться удачно, – сказал мужчина, дабы хоть как-то приободрить его, но и лгать все же не хотелось. – Ты прекрасно знаешь, что значат подобные слова, – прямо взглянув в чужое лицо, с грустной улыбкой произнес Эймонд, вновь незримо для остальных обнажаясь перед Порочным принцем. – Знаю, – кивнув, закончил мужчина, восхищаясь смирением мальчишки. Он ясно осознавал, что его брату, которому думалось, что годы, проведенные в пелене собственной слепоты к сыновьям, смогут компенсировать денежные затраты и пускание пыли в глаза всем собравшимся, и ему, по большому счету, совершенно насрать на собственных сыновей. Мужчина не знал мыслей Эйгона на этот счет, как и то, отчего он со столь ранних лет упивается до поросячьего визга почти каждый день, но ход мыслей Эймонда он уже уловил. В равнодушии юноши к отношениям с отцом, временами показушном, временами искреннем, мужчина увидел тот самый намек на смирение и принятие как данности подобного отношения к себе собственного отца. Далеко не каждый юноша может в таком возрасте принять настолько колющую сердце, истину. И в его мыслях промелькнуло эгоистичное желание поблагодарить брата за его безразличие к собственному сыну. Ведь фигура самого Порочного принца, призрачно существовавшая в жизни Эймонда, всегда привлекала его намного сильнее, чем собственный отец, чахнущий с ним под одной крышей каждый день. И именно это позволило им сблизиться столь быстро. Мужчина, уловив, наконец, нужный настрой их небольшой группы, решил, что они все таки смогут улизнуть и побыть недолго вместе. В конце концов, двум Таргариенам не место в компании зажравшихся и туповатых лордов. И хотя ни один глава дома бы этого не признал, взгляды принцев, вовсе не любезные, твердили всем и каждому о том, что все собравшиеся драконьим всадникам не ровня. Несколько недвусмысленных намекающих взглядов пробудили в Эймонде нешуточный азарт. Доверившись его опыту и чуйке, отбросив страхи и сомнения, он решил окунуться в эту дурацкую выходку, затеянную престарелым авантюристом. Принцы замедлили своих лошадей, потихоньку отставая от их небольшой группы. Им не терпелось, наконец, остаться наедине друг с другом, вдали от любопытных и зорких глаз. Красный Замок в последние недели стал похож на настоящий улей, и у Таргариенов порой не было даже возможности перекинутся хотя бы парой слов. Как и предполагал Деймон, их выходка осталась никем незамеченной. Никому из мужчин, увлеченных болтовней, не было дела до двух тихих принцев. Порочному принцу показалось, что стайка мужчин и вовсе вышла в лес, дабы покрасоваться друг перед другом, обсудить очередную новость или клятую политику, а не слушать следопытов, ведущих их группу по следу какого-нибудь крупного зверя. Когда горстка всадников скрылась из виду, исчезая между деревьев, младший Таргариен, коротко взглянув на дядю прищуренным хитрым взглядом, галопом направил свою лошадь в другую от отряда сторону. Деймон, ухмыльнувшись внезапно возникшему задору племянника, натянул поводья своего коня.