***
Принцы здорово увлеклись, и теперь их богатую добычу в виде нескольких диких птиц, бобров, белок и зайцев необходимо было распределить по тюкам. И даже если у кого-то вдруг возникнут подозрения об их странном исчезновении посреди леса, их добыча была свидетельством того, что они, отстав от остальных, просто на просто увлеклись. Нагрузив свою лошадь, юноша, привалившись спиной к кроне дерева, с интересом наблюдал за действиями Деймона, стоявшего к нему в пол оборота. Зоркий глаз заворожено наблюдал за действиями мужчины. В особенности он был прикован к ловким движениями больших и сильных рук. Для удобства Деймон закатал рукава практически до локтей, и Эймонд, без зазрения совести зная, что тот пока сильно занят, чтобы заметить что-либо, откровенно пялился на его руки, рассматривая каждую вену, перекаты мышц, наблюдая за движениями кистей и ловкостью длинных умелых пальцев при непрерывной работы с веревками. После недавней страстной ночи воображение молодого человека, чья чувственность только начинала расцветать, рисовало невообразимые картины с участием этих рук. Как никогда глубоко погрузившись в чертоги своих мыслей, размышляя о силе, ловкости и, несомненно, завораживающей красоте сильных рук воина, Эймонд не сразу заметил, что Порочный принц уже закончил, и теперь выжидающе глядел на него. Мужчине даже пришлось слегка кашлянуть, выводя из оцепенения юного принца. От этого звука Эймонд, сморгнув, словно приходя в сознание, уставился на чужое лицо. И словно по мановению его взгляд тут же похолодел. – Наконец то, – пробухтел юный принц, – думал, засну, пока ты закончишь. Он хотел было направиться к своей лошади, моля при этом всех богов, чтобы в Деймонову голову не пришла мысль трактовать его секундное оцепенение как комплимент или еще хуже, что он считал возмутительно неприличные мысли, роившиеся в его голове. Но долго молиться не пришлось. Стоило ему оторвать спину от дерева, вознамериваясь вновь оседлать свою лошадь, ладонь Деймона легла ему на грудь, припечатывая обратно к дереву. Большой палец тут же скользнул между отворотами высокого воротника и лег на яремную впадинку, слегка надавливая на нее. – О чем задумался? – почти оскалившись, не скрывая своего ликования, спросил Порочный принц. Эймонд, заливаясь краской больше от злобы, чем от смущения, казалось, целую вечность прожигал взглядом невообразимо довольное чужое лицо. В своей голове он обругивал себя за собственную несдержанность и допущение такого ошеломляющего провала перед Деймоном. Его восторженная и самодовольная физиономия быстро вытеснила из головы все приятные и манящие мысли, посетившие его несколькими мгновениями ранее. – О том, что ты очень медленно вяжешь узлы, – прошипел мальчишка. – Тебе кто-нибудь говорил о том, что ты отвратительно врешь? Порочный принц сместил руку с груди на шею, скрытую высоким воротником охотничьего дублета. – А тебе кто-нибудь говорил, что ты можешь быть через чур самодовольным? Если ты думаешь, что я буду трахаться с тобой в лесу, то спешу тебя разочаровать. Хотя близость и чувство родственности их душ этим чудесным днем, скрашенным таким увлекательным досугом, побуждало почти неосознанно тянуться к мужчине, но его самодовольное лицо быстро отрезвило распаленный разум. Как и мысль о том, что телесная близость в диком лесу едва ли возможна. Для чопорного и порой излишне брезгливого принца такой опыт был бы весьма сомнителен. – Хмм. Но, кажется, в твоих мыслях, – Деймон легонько стукнул двумя пальцами юношу по лбу, – я уже трахнул тебя в этом самом лесу. Осталось лишь реализовать их, – не без доли ликования проговорил мужчина. – В каких таких мыслях? – ошарашено уставился на дядю Эймонд, – не путай свои мысли с моими! – воскликнул принц, изображая искреннюю возмущенность от такого наглого предложения. Всеми силами упираясь от очевидного. Деймон буквально застукал его, и дабы хотя бы попытаться не растерять горделивого достоинства, ему оставалось уйти в бессмысленные и нелепые попытки отрицания. Взор мужчины уже слегка затуманился, и на возмущенную тираду он лишь театрально закатил глаза, кивая в притворном согласии. И юный принц, завидев знакомую пелену, застлавшую аметистовые глаза, задумал дерзкую и дурацкую проделку. Потянувшись к приоткрытым губам, усыпив тем самым его бдительность, он ловко вывернулся из чужой хватки и, поднырнув Деймону под плечо, ускользнул из чужих объятий, еле сдерживая себя от того, чтобы не засмеяться. Кулак Порочного принца встретился с сухой корой дерева и, улыбнувшись во весь ряд белых зубов, он под нос произнес ругательное слово на валирийском, понося юркость и хитрость любовника нелестными словами. – Я все слышу! – Не сомневаюсь, ведь уха у тебя два.***
После недолгих препирательств принцы все же решили продолжить пребывание в лесу и попробовать самостоятельно, без псарей и охотников выследить, более крупного зверя. Деймон Таргариен, как победитель множества турниров, прекрасно владел копьем, и на эту охоту он прихватил оружие, с которым можно было бы одолеть более крупного зверя. Остановившись у небольшой опушки, мужчина, спешиваясь, и не заметил, как несносный мальчишка выскочил из седла и, влекомый азартом слежки, даже не привязал коня и не прихватил нужное оружие. – Эймонд, остановись немедленно! – воскликнул мужчина, перехватывая поводья чужого коня. – Я видел шевеление за этими кустами. Клянусь тебе, – отмахнувшись от дяди, прошептал он, крадучись выглядывая из-за кустов. Мужчина произнес несколько отборных слов по поводу юношеской неопытности и опрометчивости, ведь тот, забыв про нужное оружие, пошел черт знает куда, наплевав на все правила и безопасность. Сумерки очень быстро окутали лесную чащу, что значительно снизило видимость, и Деймон уже собирался тащить его в лагерь волоком: бродить по лесу в темноте – дрянная затея. Эймонд, насторожившись и напрягая все свои чувства, вслушивался в музыку, издаваемую лесом. Указания дяди держаться к нему ближе и не уходить далеко лишь распалили в нем смелость и желание казаться взрослым. Но на этот раз чутье давало ему ощущать то, что он не желал ощущать никогда. И вопреки собственному настрою, юный принц поджилками ощутил ненавистное им чувство. Страх, как говорил ему Деймон, это то, что сохраняет людей в живых. Но, будучи наездником самого большого и свирепого дракона, Эймонд никак не хотел признавать то, что вообще может испытать его. И что сейчас, вслушиваясь в окружающие его приятные звуки леса, страшился встретиться с чем-то опасным. Напряжение его достигло самого пика, а сердце изнутри выколачивало грудную клетку, играя свою тревожную мелодию. Но броситься сломя голову обратно в чащу к Деймону, которого он оставил, чтобы самолично добыть свой трофей, даже не промелькнуло в голове. Всадник Вхагар подумал, что, вероятно, самой худшей смертью, которую он мог бы встретить – погибнуть от нападения треклятого кабана. Шевеление зелени вокруг говорило о приближении опасности, и до ушей юного принца, наконец, донесся противный писк борова. Кусты то ходили ходуном, то прекращали, а звук стихал и поднимался вновь. В мгновение ока и с оглушительным визгом зверь выскочил из темноты и понесся на юношу. Лишь в последний миг он вспомнил, что подходящее оружие для крупного зверя было у Деймона. Но, быстро сгруппировавшись, Эймонд выхватил острый кинжал, прежде чем зверь сбил его с ног, и тот, сшибленный с ног, спиной упал на землю. Прежде чем испустить дух, заколотый кинжалом дикий кабан издал еще несколько неприятных хрипов предсмертной агонии. Юноша лежал на земле, и вязкая горячая кровь из глотки животного стекала по его охотничьему камзолу. Адреналин, ударивший в голову от схватки с разъяренным кабаном, с удвоенной силой бил в голову, нося по телу кровь в удвоенном темпе. Эймонд, крепко сжимая оружие в ладони, даже мог слышать ее шум в своих ушах. Юный принц, лежа на земле, глядел на сумеречное темнеющее небо и, приходя в себя, не заметил приближающиеся шаги. – Эймонд?! – знакомый голос быстро выдернул юношу из небольшого оцепенения в реальность. Эймонд почувствовал липкое тепло на своей правой щеке и, дотронувшись до неё рукой, убедился в том, что кровь зверя попала даже на его лицо. Деймон, бросив на землю небольшое копье, навис над племянником, тревожно оглядывая его. Тот практически не моргающим взглядом единственного глаза смотрел на него снизу вверх. – Следовало на минуту упустить тебя из виду, ты уже окровавленный лежишь на земле, – пробухтел Порочный принц, бегло осматривая тело племянника на наличие увечий, – не ранен? – Кажется, нет, – ответил принц, давая сильным рукам вернуть себя в вертикальное положение. Встав на ноги, Эймонд заглянул в аметистовые, практически светящиеся в сумерках глаза, в которых, помимо привычного уже задора, плескалась … тревога? Мужчина, оглядев тушу кабана, не издававшего уже никаких звуков, довольно ухмыльнулся: – Доволен? – подмигнул он мальчишке, – Хммм. Ты отмазал нас от всех подозрений. Два принца, вооружившись ножами, до самой ночи выслеживали гребаного кабана. Лицо Деймона окрасила довольная усмешка. Однако ответа не последовало. – Вернемся в лагерь, пока твоя мать не послала отряд на поиски. Длительное и весьма странное молчание Эймонда уже постепенно начинало напрягать мужчину. И, бережно взяв того за затылок, поглаживая большим пальцем шею, внимательно вглядываясь в испачканное кровью животного лицо, он пытался понять его состояние. Как бы безрассудный мальчишка не хорохорился перед ним весь день, встреча с опасным зверем лицом к лицу навряд ли не произвела впечатления. Но странный огонек, заблестевший во взгляде единственного глаза, заставил мужчину изучающе прищуриться. Эймонд бы никогда не признался в том, чего он желает, в отличие от Порочного принца, никогда не скрывавшего своих намерений и желаний. Лишь в легких намеках скрытых, в мимике его юного лица и единственном зеркале души, мужчина мог находить отражение истинных чувств этого мальчишки. И сейчас его тщательно скрываемое весь день желание близости с Деймоном вырывалось наружу, после ударившего в кровь адреналина и пережитого сиюсекундного страха за свою жизнь, тот, находясь во власти первобытных человеческих чувств и инстинктов, потерял контроль над собственными эмоциями. Мужчина, хотя и не был вне себя от восторга, завидев лежащего на земле племянника, сжимающего в руке окровавленный кинжал рядом с огромной тушей дикого кабана, но слетевшая с его лица после жутковатой сцены маска была лучшим подарком в конце этого прекрасного дня. Руки юноши обвили шею Порочного принца, а затуманенный взгляд опустился на приоткрытые губы. Даже обдаваемый прохладным ветром, мужчина чувствовал лихорадочный жар, исходящий от юного дракона. – Мне это не видится? – выдохнул Деймон, хитро и пошло ухмыляясь, сохраняя между их лицами небольшую дистанцию. От разнузданного и вызывающего поведения мальчишки собственный взор затмевался слишком быстро. Юный принц прильнул еще ближе, сокращая расстояние между их губами до самого минимума, безотрывно гипнотизируя мужчину своим взглядом, шумно хватая воздух. Эймонда безумно раздражала проявленная мужчиной, мягко говоря, не свойственная сдержанность и неторопливость. И это раздражение распаляло еще сильнее. Деймон, с прищуром глядя на племянника, медленно отдалял от него свое лицо, все еще держа в одной руке его затылок, слегка сжимая у корней косу, а другой обвил талию. – Прекрати. Просто сделай это, – раздраженно прошептал Эймонд. Задворками своего распаленного захлестнувшими чувствами и адреналином сознания он и не мог помыслить, что мужчина заигрывает с ним, манит и безумно желает услышать, как тот озвучит свои желания вслух. – Что мне сделать, мой принц? Раздраженно фыркнув, юноша уложил теперь свою руку на чужой затылок, зарывшись в белые волосы, смыкая кулак на затылке, соединяя губы в грубом и одновременно чувственном поцелуе. Потеснив мальчишку еще ближе к дереву, вырвав из горла еле слышный стон, мужчина улыбнулся в их поцелуй. Переведя свои руки на предплечья Эймонда, желая, чтобы тот обвил его шею, и мужчина смог бы подхватить его под задницу и поднять над землей. Но, заслышав тихое шипение, сразу же отстранился от желанных губ. – В чем дело? – Ни в чем! –выплюнул мальчишка, потягиваясь к чужим губам вновь. Но тот остановил его, слегка отстраняя от себя. – Деймон, – требовательно произнес юный принц, рассерженный, словно ребенок, у которого отняли лакомство. Порочный принц сжал левое предплечье чуть сильнее и снова заслышал сильное шипение, и увидел скривившееся лицо напротив. Прижав уже слегка брыкающегося племянника к дереву, он внимательно взглянул на левую руку: кожа на рукаве одеяния была изодрана, оголяя руку, на которой зияла глубокая, рваная по краям рана. – В лагерь. Немедленно, – строго отрезал мужчина. Эймонд закатил глаз, рассерженный тем, что мужчина оборвал его порыв, проявляя совершенно не к месту и без надобности чуждую ему отеческую заботу. – Не надо со мной нянь… – пытался запротестовать юный принц, укладывая руки на чужие плечи. – Немедленно! Желание, застлавшее взор мгновением ранее, быстро отступало. И хотя мужчине было невероятно лестно, наконец, видеть этот огонь во взгляде столь чопорного и порой до досадного удара по самолюбию Порочного принца холодного Эймонда. Деймон с некоторым внутренним сожалением прерывал до дрожи в поджилках горячие ласки. Ведь племянник, несмотря на всю свое чистоплюйство и нарушение кинутых им днем слов, был готов отдаться их обоюдной страсти прямо здесь, в лесу. Но в мужчине, в отличие от юноши, оставался хладный зачаток здравомыслия. Рана, увиденная им, не была пустяковым порезом, который можно оставить без внимания. В сумеречных потемках Порочный принц разглядел, что кость не была обнажена, а это значит, процесс заживления будет не столь длительным и болезненным. Рану нужно было немедленно промыть, обработать и зашить. И сделать это нужно как можно скорее. Деймон сам бы справился с этой задачей, однако он не располагал всем необходимым для этой процедуры, и виденное им упорное стояние мальчишки на своем заставило мужчину закатить глаза. Деймон, уже было развернувшись и потянув мальчишку за плечо здоровой руки в сторону их лошадей, резко остановился. Тот упорно не двигался с места. Объяснять любовнику очевидное он не собирался, как и поддаваться на его детские провокации. Рана достаточно глубока, и ему даже не хотелось допускать мысли о том, что она может воспалиться и его племянник сгорит в лихорадке. – Эймонд, мне закинуть тебя на свое плечо? Прекрати и быстро в лагерь, – отрезал Порочный принц, пресекая любые попытки заигрывать с ним. – Зануда, – фыркнул юный принц, закатив глаз и грубо одернув руку со своего плеча, быстрым шагом пошел в сторону их лошадей, нагруженных добычей. Деймон, подобрав с земли копье, идя подле племянника, тихо хохотнул. – Я, безусловно, исполню твое желание, но в более комфортных для тебя условиях. Как только мейстеры зашьют твою руку, я проберусь в твой шатер и, так уж и быть, исполню твою прихоть. – Какое еще к черту желание? – одаривая дядю не доверительным взглядом, воскликнул принц, – там кругом полно народу, к тому же в своем шатре ночью я буду спать. – Придется мне тебя разбудить, – произнес мужчина, утирая с чужого лица кровь, – я не привык трахать спящих принцев. После того, как Деймон протер чужое лицо от крови животного и пресек попытки мальчишки самостоятельно влезть в седло с помощью одной руки, помог тому усесться на лошадь. – Сильно болит? Порочный принц заметил, что Эймонд стал поджимать пораненную руку, но на его вопрос тот лишь пожал плечами. Хотя мальчишка не жаловался, Деймон понимал, что она с каждой минутой болит все сильнее: захлестнувшие юношу эмоции и бешено курсировавший по венам адреналин прекращают свое кратковременное обезболивающее действие. Таргариены пустили своих лошадей в сторону лагеря умеренным шагом. Тянуть поводья одной рукой достаточно опасно, и принц мог запросто свалиться с седла. – Что там, черт возьми, произошло? Я даже не слышал звуков, которые издавал этот хряк. – Я услышал слишком поздно. Он выскочил словно из неоткуда, – ответил Эймонд, вспоминая жутковатую картину появившегося из затемненных кустов зверя. – По прибытии прикажу страже вернуться сюда и забрать его. Трофей наверняка поразит твою невесту, – фыркнул Порочный принц, стараясь не допускать в свой тон желчные нотки. – Благодарю, дядя. Я думаю, она действительно будет восхищена. Быть может, мне уступить его тебе, и ты поразишь свою жену? – Не ставлю тебе в упрек твою неопытность, но боюсь, такие трофеи впечатляют лишь юных особ, желающих своим деланным восхищением приподнять настроение таким же юным мужчинам, – с хитрой улыбкой глянув на юного любовника, произнес мужчина, внимательно следя за его реакцией. И к удовольствию Порочного принца, пламенная досада моментально перекосила острое лицо. – Ах, вот как? Значит, восхищение, по-твоему, деланное? – Кассандра Баратеон явно восхищается тобой больше чем ее сестра, – с нотками веселости в голосе ответил мужчина, пожав плечами. – Восхищение Кассандры Баратеон меня не волнует, – выплюнул Эймонд. Его нежелание обсуждать с мужчиной свою нареченную оправдывалось прошлой обидой на столь бурную и собственническую реакцию на новость о собственной женитьбе. – Мне было сложно не заметить, – хмыкнул мужчина, – ты действительно азартный игрок, раз решил избрать себе в жены хладную к тебе женщину. В юном принце взыграла обида, и он вознес молитвы Семерым, вспоминая свое решение повременить с рассказом дяде о том, что Флорис не отличается особой доставучестью и навязчивостью, в отличие от ее сестры. Хотя его интерес к девушке весьма искренен, желание утешить дядю испарилось. Досадные слова Деймона лишь утвердили домыслы принца о том, что, сказав это, он скорее потешит его самолюбие, чем утешит какие-то там внутренние чувства. – Не мчись! – воскликнул Деймон в юношескую спину, – тебе следует слегка успокоиться и не навернуться с этой лошади, – произнес мужчина, нагнав его. – Как и тебе! Думаю, нам будет лучше появиться порознь. Боюсь, твой обуреваемый противоречивыми чувствами сын сможет в своих порывах болтнуть чего лишнего твоей жене, – выпалил Эймонд, желая разозлить мужчину, но тот своей самодовольной улыбкой вывел его из себя еще сильнее. Каждый раз, затевая какой-либо серьезный разговор с любовником, мужчина не мог не удивляться своей превеселой реакции на его дерзкие выпады. И, казалось бы, беседа про нареченную Эймонда должна была пошатнуть равновесие, но тот своим задором и бурной обидчивостью вызывал желание затискать его и защекотать ребра до покрасневших щек. Меж стволов деревьев уже показались огни лагеря и как только принцы подошли ближе, Эймонд резким движением, не дожидаясь помощи, соскочил с лошади. Деймон, еле заметно улыбаясь, насладившись тем, что его речи все-таки смогли вывести племянника из себя, спрыгнул с коня, дабы удержать того от порыва ввалиться в шатер, набитый Хайтауэрами, с перекошенным от злобы лицом. – Остановись, – окликнул мужчина юношу, тормозя его за плечо здоровой руки, – я сам доведу тебя. Юный принц метнул на Деймона рассерженный взор, не осознавая, что выглядит как маленький ребенок, у которого отняли игрушку, а не как взрослый мужчина, лишь желающий казаться грозным. – Прекрати так пыхтеть. Твой верный пес решит, что я тебя преследую. – Боги, ты невыносим. – Мой принц! – воскликнул сир Кристон, завидев двух принцев, выходящих из чащи леса, – Королева уже начала беспокоится о Вас. Гвардеец, увидев, наконец, своего воспитанника в целости и сохранности, перевел взгляд на стоящего подле юноши Порочного принца и вновь, еле заметно сузив взгляд больших карих глаз, прошелся по мужчине недовольным и оценивающим взглядом. – Все в порядке, Коль. Я, то есть мы… – начал было юноша. – Весьма продуктивно поохотились, – прервал оправдательную речь Порочный принц, –пошли, доведу тебя до мейстера. Кристон Коль взглянул на нагруженных тюками лошадей. – Мой принц, Вы ранены? – Пустяки. Возвращайся на пост, – кинув насмешливый взгляд на гвардейца, закончил мужчина. Деймон окликнул подоспевшего к ним слугу, дал распоряжение позвать мейстера и отправить стражу в лес, чтобы доставить в лагерь тушу заколотого племянником кабана. Юный принц, никого не дожидаясь, вошел в большой шатер, с удовлетворением отметив, что под его пологом присутствовали лишь мать, брат и сестра. – Мой принц! Мне нужно немедленно Вас осмотреть, – раздался позади него взволнованный голос мейстера Орвиля, подоспевшего сию же секунду. За лекарем в шатер вошел Порочный принц. – Эймонд! Что случилось?! – воскликнула Алисента. До этого женщина, вполне спокойно сидевшая в кресле с усталым видом и прикрытыми глазами, переваривая и отдыхая от суеты бесконечно длинного дня, подорвалась с места и кинулась ко второму сыну. – Принц увлекся выслеживая кабана. Увы, без приключений и травм не обошлось. Алисента, подбегая к сыну, кинула не доверительный взгляд на мужа Рейниры, стоявшего за его плечом, на что тот лишь приветственно улыбнулся. – Какого черта брат?! Этот кабан должен был быть моим! – Эйгон, до этого со скучающим видом сидевший напротив своей матери, заметно оживился и вслед за нею направился к младшему брату. – Он тебя по земле таскал? Видок твой говорит о том, что ты явно заслужил этот трофей. Беру свои слова назад, – произнес Эйгон, скорчив гримасу омерзения, стоя за спиной мейстера, таращась на рваную рану на руке брата. Мейстер уже усадил юного принца на стул возле стола, разложив все необходимое, внимательно осматривал ранение. – Я распорядился. Скоро его притащат в лагерь, – сказал Деймон Алисенте, которая уже не слушала брата мужа, а стояла рядом со старшим сыном, забыв о правилах ведения светской беседы. Члены семьи суетились вокруг Эймонда, что позволило Деймону спокойно улизнуть без лишних расспросов, могущие свалиться на его голову. Даже Эйгон, который днем проявил странный интерес к дяде и брату, увлеченно и с перекошенным лицом внимательно следил за работой мейстера. После всех необходимых процедур, уже в своем небольшом шатре, юный принц стащил с себя кожаный дублет и, кинув его на стул, налил в чашу свой любимый травяной настой, ощущая сильную усталость от пережитых ярких впечатлений. После проведенного с Деймоном увлекательного дня, который наверняка запечатлеется в памяти надолго, юный принц анализировал и додумывал, не потеряли ли они осторожность во время своей отлучки. Хотя вряд ли у кого-то смогло бы вызвать подозрение их отсутствие. Нагруженные дичью лошади были свидетельством и доказательство того, что они носились по лесу и пускали стрелы в зверей. Из разговора с матерью в шатре он узнал, что группа, от которой они отстали, заметила их отсутствие в лагере, а из добычи они принесли лишь подпитого Борроса Баратеона. Уже несколько остыв после небольшой перепалки в лесу, Эймонд улыбнулся, осознавая тот факт, что любовнику снова и снова удается выводить его на эмоции, а разговоры, не обремененные светской и уже до боли надоевшей учтивостью, порой заканчиваются самой настоящей грызней. В его голове вдруг промелькнул вопрос: а сможет ли он терять лицо подле своей жены хоть когда-нибудь…? Тихий шорох сзади вывел юношу из размышлений. И, резко обернувшись, он завидел белый затылок.