self-destruction

– Спасибо, Лино, – Джисон принимает кружку чая из чужих рук и улыбается, оставляя её на столе перед собой. Здесь, в гостиной штаба, все только и ждали, когда Лино сядет вместе с ними за стол. – Ну нихуя себе, – Хенджин, толкнув своего брата под бок и развернувшись к нему, зашептал на ухо: – Чтоб ты понимал, они только и умеют ругаться, а тут: "Спасибо, Лино", "Пожалуйста, Лино"! Что-то точно происходит. Они выглядят подозрительно! Лино бросает взгляд на Хенджина, напрягаясь от того, какое внимание вдруг было приковано к ним. Он садится в отдельное кресло, вместо того, чтобы занять место рядом с Ханом. Всё ещё трудно осознавать свои чувства и эмоции, которых было слишком много. Чужая неловкость вовсе не мешает двум сплетникам. Джо вопросительно смотрит на Хенджина и хмыкает: – В первую нашу встречу они не выглядели конфликтными. Что вообще между ними? – негромко шепчет Джозеф. – Пф! Да как они покажутся конфликтными, если в вашу первую встречу их чуть не... – поймав на себе осуждающий взгляд Чана, Хенджин замолкает, посмотрев в сторону. Самому стало немного неловко. Джисон, привыкший игнорировать громкий шёпот Хвана из раза в раз, начинает: – Приступим к делу? Идём вчетвером, верно? – Отправляемся вчетвером, Хенджин будет на подстраховке снайпером. Действуем строго по плану и без самодеятельности, хорошо? Нам не нужно её прикончить, лишь выманить, – Чан, сидящий во главе их небольшого столика, вращал 3D-модель здания. – Предположим, она зайдёт отсюда, – Джисон подхватывает со стола ручку и указывает ею на главный вход в помещение. – Тогда Хенджин будет здесь, – рука его движется к другой постройке, – А мы с Феликсом в главной комнате, чтобы прийти тебе на помощь. Так? – уточнив, ручка падает на стол, а в руках Хана оказывается кружка горячего чая. Не трудно догадаться по одному виду, что в голове его шестерёнки крутились на полную. – Всё ещё не понимаю, зачем нам её выманивать, Чан. – Для чего она мне живая – дело не первой важности. Сконцентрируемся на самом задании, – отрезает Чан, после чего ловит на себе хмурый взгляд Лино. – Ты скрываешь от нас что-то, хотя сам говоришь о честности внутри Бродячих? – Лино мельком смотрит на Джисона. Обоим очень не нравится такое положение дел, это было видно даже по взгляду. Он медлит, осматривая всех поочерёдно, и вздыхает: – Тогда я пойду с вами. – Лино, ты только-только восстановился, разве это безопасно? – Феликс первым выражает беспокойство, переглядываясь с братьями Хван. Но те лишь пожимают плечами: если хочет – пусть идёт. Джисон усмехается и, в отличие от Феликса, чужому желанию не препятствует. Вместо этого кивает и вновь приближается к модельке здания, открывая для просмотра все комнаты и коридоры. Пока они заняты, он придумает, какие позиции будет лучше занять впятером. – Да поебать. Чан скрывает от нас правду, а вы бездумно ему верите, заебись. Я пойду с вами, чтобы не случилось форс-мажора. Спасибо за беспокойство, но драться я умею, как можно было понять, – Лино для пущего эффекта скрещивает руки на груди и выдерживает тяжёлый зрительный контакт с Чаном. То ещё испытание. – Раз уж ты так мне не доверяешь, то хорошо. Ради всеобщего спокойствия ты пойдёшь с нами, – Чан закатывает глаза, но соглашается. Почему-то казалось, что как раз-таки Лино из всех собравшихся принесёт им меньше всего проблем. – В таком случае мы с Лино спрячемся в этом коридоре. Джо, мы можем рассчитывать на твоих солдат? Чтобы забить место, можно тройку человек расставить здесь и на последнем этаже, – Джисон снова тыкает кончиком ручки в голограмму и слегка щурится, когда она начинает мельтешить. Джинхен напряжённо наблюдает за ним и машет головой: – У меня сейчас все люди распределены. К сожалению, тут без меня. – Вот чёрт. Тогда Феликс останется в соседней комнате и спокойно выйдет, когда придёт время. Что думаете? – Джисону точно нравилось вот так погружаться в дело. Более того, это было интересно. Он точно горел этим делом больше кого-либо другого. – Мне нравится, когда ты подключаешь свои сексуальные мозги! – не выдерживает Хенджин и хохочет, приобнимая Феликса за шею, который от этого жеста позволяет себе мимолётно улыбнуться. – Не переживай, любимый, твой мозг куда сексуальнее. Лино кажется, что и у него войдёт в привычку игнорировать Хенджина. Он наклоняется ближе и внимательно осматривает приглянувшуюся комнату. Вскоре указывает на неё пальцем: – Вот тут можем быть мы с Джисоном. Если выйдем ко входу вместе, то окружим её. – Оу… Это даже очень хорошо! Спасибо, Лино, – Хан, взглянув на него, улыбнулся и повернулся к Чану. Пускай его вид и был как никогда прежде хмурым, разговаривать с ним не было страшно. Они должны обговорить многие детали. – Ещё надо будет взять каждому респиратор. Этим кинком к яду она меня особенно бесит, – Феликс тоже соглашается с ними. – Если Чан будет открыто ждать её, то... Я могу быть тут и если что подойти к ней почти со спины. В этот же момент с губ Лино срывается напряжённый вздох. Сейчас он бы хотел свалиться с ног и позволить кому-нибудь поймать себя. Джисону, например. Но приходится держаться и сидеть ровно, разглядывая чужой сосредоточенный на работе профиль, и глупую родинку на щеке. Хочется прикоснуться. Губы начинает покалывать от приятных воспоминаний их недавнего поцелуя. Щёки рдеют быстро. Лино резко сжимает ладонь в кулак и отводит взгляд в сторону. Кое-как ему удаётся сдержать себя. – Значит, на том и порешали? Я пойду отдохну немного, – прервав все разговоры и резко поднявшись, Лино стремительно направляется к своей спальне. Он хлопает дверью, чувствуя себя в безопасности, и устало валится на кровать. Чувства сжирали изнутри и он даже не знал, что делать. Ему бы помощь… Чью угодно, на самом деле. Или совсем не чью угодно. – Пришлите инфу с отмеченными позициями в наш чат. На этом всё? Мне пора, – и, поднявшись с дивана вместе с кружкой тёплого чая в руках, Джисон идёт к комнате Лино. Хенджин успевает толкнуть своего брата в бок ещё раз, при этом гадко ухмыльнувшись, и уж тем более расхохотаться от того, как осторожно Хан постучался в чужую спальню. Не успокаивается, даже когда дверь захлопывается, разделяя их общий мир на два совершенно разных. В спальне Лино хорошо. Приглушённый свет позволял расслабиться, успокоиться. Хан выдыхает, спиной облокачиваясь о дверной косяк, и смотрит точно на парня напротив. – Устал? – тихо и спокойно спрашивает, делая глоток чая. Лино медленно садится на кровати и бросает взгляд в сторону Хана. Удивительно, но с каждым днём рядом с ним становилось комфортнее и комфортнее, а тот поцелуй раз за разом, будто картинка на дисплее, появлялся в голове Лино во всех подробностях. – Не то чтобы устал. Просто... Много всего вокруг. Тяжело перерабатывать столько информации, – он движется ближе к краю, чтобы Хану было куда сесть, и не сводит взгляда с его глаз. Очень красивых тёмных глаз. Хотелось доверить ему все свои чувства и секреты, но было ли это желание обдуманным? Да к чёрту. – Бывало у тебя такое, что на душе очень много разных мыслей? Сложно ухватиться за одну и телепает из стороны в сторону. То эта миссия, то Чан со своими секретами, то появление Джо, то... Ну, ты понял, – и хотя Лино хотел бы добавить немного про то, что он вечно думает о Джисоне, но не позволит себе так питать его эго. – Да, конечно, спрашиваешь ещё. Иногда в голове так много мыслей, что даже заснуть не можешь, – поставив кружку на небольшой столик, на котором едва хватало места из-за красок и разрисованных бумаг, Хан присаживается на другой край кровати. Непривычно, когда тебя не прогоняют, а хотят видеть. Даже слишком. – Не знаю, как помочь тебе с этим. Обычно после двух-трёх дней это чувство проходит. Наверное, это на фоне миссии так, – заглянув вновь в глаза напротив, Хан слегка наклоняет голову. Сердце так и рвётся наружу. Интересно, чувствовал Лино себя так же, или нет? Что, если у него всё совсем по-другому? Джисон совершенно отвык от подобных вопросов, которые он периодически задавал сам себе раньше. – Это так тяжело, наверное. В этом и заключается жизнь обычного человека, да? Все мы переживаем тяжёлые моменты, – Лино точно так же склоняет свою голову и не может заставить себя отвести взгляд подальше от Хана. Воцаряется тишина, пока они оба, окружённые тёплыми, но пожирающими изнутри чувствами, глядят друг на друга. В голове так много вопросов, но сейчас это совсем лишнее, как считает Лино. Могли бы они просидеть так целую вечность… И если Лино хорошо, в понимании Джисона всё в точности, да наоборот. Сканирующий насквозь взгляд и тишина его задушат своими невидимыми руками. Срочно нужно спасать ситуацию. Или спасаться самому: – Раз уж ты собирался отдохнуть – я не буду мешать. Надеюсь, ты сможешь расслабиться. Я пойду? – и почему утверждение начало звучать вопросительно? Почему он вдруг не может подняться с кровати, будто приклеился? Джисон никогда себя не поймёт. Он отводит стыдливый взгляд в сторону и уже хочет встать и сбежать отсюда, как вдруг чувствует на своей руке чужую тёплую ладонь. После этого тихий шёпот и до боли жалобный взгляд: – Не уходи. Джисон готов поклясться, что физически ощущает, как растворяется в пространстве от услышанного. Лино не хочет, чтобы он уходил. Не хочет ведь? Лино поджимает губы и движется ближе, игнорируя широко раскрытые глаза Хана, в которых так и плещется сомнение. Раз до него так медленно доходит, он повторит: – Я не хочу, чтобы ты уходил, – Лино движется ближе, решив больше не молчать о своих чувствах: – Одна из тех всех мыслей, которые крутятся в моей голове, связана с тобой, – коснувшись пальцами плеча Джисона, Лино тянется к нему с особым рвением. Ещё секунда и их губы встречаются в осторожном поцелуе. Наконец в голове воцаряется покой. – Я не мог перестать думать об этом, – отстранившись едва на сантиметр, шепчет он и перекладывает ладонь на шею Хана. Оба, прикрыв глаза, соприкасаются лбами. – Лино, – Джисон совсем не верил в происходящее. Он не может дышать. Вероятно, это проблема, но это его не волнует. – Я тоже много думал. О тебе. Понимаешь? Конечно же Лино понимал, впервые он действовал на эмоциях, не задумываясь о последствиях. Хан прерывисто вздохнул, но вновь сократить расстояние между ними не решился. Он заговорил немного тише. Всё-таки за дверьми было достаточно людей, отличившихся своим любопытством к чужим отношениям. – Хочешь обсудить это, или... Оставить на потом, может? Я ничего от тебя не требую, правда. – Я, кажется, не готов обсуждать это. Точно не сейчас. Давай поднимем эту тему после миссии и обновления татуировок? – Лино скромно улыбается и оставляет ещё один поцелуй, пришедшийся где-то на линию челюсти Джисона, боясь переходить к чему-то большему. Он отстраняется, ловит на себе понимающий взгляд и, опустив взгляд, гладит плечо Хана. – Кстати, как твоя рана? Почти прошла? – Почти прошла, – Джисон кивает с улыбкой и скользит осторожными движениями по бокам Лино. Оба одновременно усмехаются с глупости их разговора. – Ну, это хорошо, – засмеявшись, Лино под влиянием смущения и чего-то ещё непонятого, прячет лицо в изгибе шеи Хана. Хотелось сказать кое-что очень-очень важное, но тогда он точно разрушит всю ненастоящую лёгкость их диалога. Видимо, ничего и не поделаешь. Лино тягостно вздыхает и отстраняется: – Спасибо, что держишь всё в секрете, я пока так во всём не уверен. Блять, ну, ты же знаешь, – игнорируя касания Хана, он отодвигается от него и хмурится, глядя куда-то в сторону. Лино опускается на подушки и ложится на спину, глядя в потолок, усыпанный звёздами. Теперь его вид вызывал совсем другие чувства. – Иногда у меня ощущение, что ты слишком хорошо меня знаешь. – Я тебя совсем не знаю, Лино. Только хорошо понимаю, – Джисон поворачивается, наблюдая за ним, и не может сдержать мягкую улыбку. Рыжие волосы разметались по всей подушке, а из-за освещения вновь начало казаться, будто сами прядки излучали тёплый свет. – А про нас я бы и так никому не рассказал. Это касается только нас с тобой, больше никого. – Касается нас с тобой… – повторив за ним фразу, Лино переворачивается на бок, пряча взгляд за рыжей челкой. Ноги он подтягивает к груди и немного сковывается на глазах у Хана, однако по-прежнему не хочет его прогонять. – Это всё так тяжело, так странно столько времени сидеть со связанными руками, а тут вдруг... Иметь выбор. Непривычно, даже слишком. Непривычно, что кто-то улыбается с такой теплотой, смотрит прямо в глаза и относится к нему, словно к очень хорошему созданию. Тяжело воспринимать Джисона как кого-то очень близкого, но и чужим он больше не являлся. Шагать в эту пропасть страшно, будто на кону стоит потеря только-только появившейся свободы. Будто прочитав его мысли, Хан успокаивает: – Это займёт время, всё в порядке. Иногда даже самому опытному и знающему человеку бывает трудно сделать выбор. У тебя есть время, у тебя есть поддержка, Лино. Я приму любое твоё решение. Джисон всё понимал. Лино было необходимо время, пространство и поддержка. Всё это так знакомо, но вместе с тем так больно, что хочется забрать часть сомнений Лино себе. Вдвоём они точно справятся. – Спасибо... Просто за всё, – голос стал чуть тише, но, возможно, это усталость брала верх. Лино вытягивает руку и дожидается, пока Джисон сожмёт его ладонь. Конечно, тот ничуть не медлит и уже гладит чужую кисть большим пальцем. – Спасибо тебе, Лино. За то, что ты всё-таки есть. Лино поплыл от этих слов. На губах расцвела глупая улыбка, которую тот моментально попытался спрятать в подушках. Ему страшно, что Джисон увидит такую ужасно уязвимую, смущенную сторону Лино. – Нет... Я... – он горит от различных чувств, закусывает губу и давит глупую улыбку, бросая все эти ничтожные попытки объясниться: – Заткнись, тебе незачем меня благодарить. – Хорошо, я сделаю вид, что ничего не вижу и не слышу, – Джисон смеётся и действительно отводит взгляд в сторону. Это неловко не только для Лино. Хан тоже загорается из-за него и горит, горит, горит. Только вот благодарить его правда нужно было. Может, когда-нибудь они разберутся, за что именно, но не сейчас. Он осторожно отпускает его руку из своей и поправляет волосы. Чувствует себя неловко, но исключительно в хорошем ключе. Возможно, Лино, наконец, начнут ценить, как и любого другого человека. Возможно, уже начали. – Если бы я тогда знал, что придя в квартиру к тебе, я окажусь тут – я бы пришёл на несколько дней раньше. Мне было так больно, я так боялся, что умру. Но теперь я могу сам выбирать, как жить. – У нас тоже может быть больно и страшно, но мы всегда держимся вместе. Обычно так проще. Вот поэтому Бродячие Дети – семья, а не система, – Джисон медленно обводит взглядом всю комнату, но зацепиться хоть за что-то, помимо Лино, становится поистине трудной задачкой, которую он и не пытается, в конце концов, решить. Вновь взглянув на него, Хан улыбается. Красные щёки и растрёпанная прическа поднимали его настроение. – Бродячие дети – семья. Какое приятное слово. У меня никогда не было ни семьи, ни даже домашнего животного, – Лино улыбается от осознания, что у него всё же появился и дом, и семья. Сердце горит от чувств, но это не кажется чем-то плохим или приносящим боль, совсем наоборот. – Мы справимся, даже если будет больно, так ведь? И я... Я буду защищать тебя так же, как ты защищаешь меня, Джисон, – Лино снова смотрит ему в глаза и поджимает губы. – И на следующей миссии я тоже буду рядом, что бы ни произошло. – Конечно, Лино. И я всегда буду рядом.

***

– Столько сил вбухано ради одной шлюхи, а ты даже не хочешь говорить нам, почему мы не можем прострелить ей башку, – Феликс сидел в укрытии, периодически бурча на Чана, единственного, кто не прятался. Перед собой Феликс листал камеры видеонаблюдения, собираясь засечь их сегодняшнюю жертву с любого ракурса. – В какой момент ты перестал следовать моим приказам, Феликс? Никто не должен открывать огонь, пока я сам не скажу сделать это. На то есть причины, я поделюсь ими сразу после успешного завершения миссии. Всем ясно? – скрестив руки на груди, Чан оглядывает помещение, окна, высотой от пола и до потолка. Ей будет очень просто сбежать, если она вдруг захочет это сделать. В груди нарастающее чувство тревоги и отчаяния намекало как раз на это. Он по-прежнему не доверял свои догадки никому, ведь если это окажется неправдой... Ох, он действительно обрадуется. Лино и Джисон, укрывшиеся за другой стенкой, сидели на полу в ожидании чуда и тихо болтали между собой. У каждого наготове была маска. Прошлые разы показали, что дышать ядом им не стоит. В этот день Лино отдал своё предпочтение удобной водолазке с короткими рукавами. Ничего не будет препятствовать его клинкам, да и передвигаться удобно, а Хан… Собственными руками заделал дырку в кожанке. Он и сам начал шутить, что теперь эта вещица приносит ему счастье и удачу. – Думаешь, она не поймет всё, увидев Чана? – вопрос адресован Джисону и только ему. – Конечно же она всё поймёт, Лино. Нам ведь это и нужно, – Хан, прижавшийся к Лино своим плечом, откинул голову и сидел так, прикрыв глаза. Чужое тепло со стороны грело и успокаивало. Не должно было случиться буквально ничего плохого, теперь всё было по-другому. – Хоть я и не совсем понимаю, почему мы не можем покончить с ней прямо сейчас, но... Я доверяю Чану. Он явно хочет в чём-то убедиться, а значит именно это и произойдёт. Повернув голову, Джисон легко улыбается Лино. Через пару дней они пойдут переделывать свои татуировки, а значит всё действительно хорошо. – А я доверяю тебе, – еле слышно говорит Лино, смотря в панорамное окно. В нём видны их блёклые забавные отражения. Где-то там сидит и Хенджин, оглядывая местность, хотя в этом и не было надобности. Вряд ли их цель поднимет огонь против Бродячих. У неё нет выхода. Так ведь? Двери лифта разъезжаются, и только она хочет ступить в коридор, как осекается. Estne exitum? (Неужели нет выхода?) – Встречай гостей, Чан, – Феликс отрубает лифт, стоит девушке зайти в коридор, и двери позади неё закрываются в эту же секунду. Он смотрит в камеру, вдруг встречаясь взглядом с красными глазами маски Алой Смерти. Через секунду объектив слетает со стены, а шагов за дверью как и не бывало. – Вот же шлюха. Лино напрягается. Приподнявшись, он осматривает их комнату ещё раз. Она пропала из коридора с целью напасть на них. А чем славилась Алая Смерть среди других наёмников? Ядом. – Наденьте маски, она попробует нас отрубить. У неё яда жопой жуй, я уверен. Лино протягивает респиратор Джисону, натягивая абсолютно такой же на себя. Изящный ход Смерти не заставляет долго ждать: через вентиляцию очень быстро проникает неприятный аромат, который подействовал бы абсолютно так же, как и в прошлые разы, если бы Бродячие не подготовились. Ядовитые пары медленно оседают по всей комнате, но модернизированные респираторы не позволяют отравиться. Наконец-то в главном зале раздается знакомый стук каблуков, когда из густого дыма появляется женский силуэт. Взгляд, скрытый под маской хитрой лисицы, был направлен точно на Чана. Неспешной походкой Смерть, раскручивая в одной руке стилет, подходила всё ближе и ближе. – Как романтично, ужин на... Двоих? Чан надевает маску вместе со всеми, дожидаясь появления силуэта девушки сквозь дым. Ладони моментально сжались в кулаки, когда они встретились взглядами. Всё это не к добру. – К сожалению, не на двоих. Хотел Вас познакомить с моими ребятами, но они уже наблюдают за нами со всех сторон. Мы не будем стрелять, пока этого не сделаете Вы, – его лёгкая, но явно обречённая усмешка всё равно не дойдёт до глаз девушки из-за такого же респиратора, как и у остальных. Его ладони сжимаются в кулаки. – Нам следует поговорить, верно? Отвергни от себя лживость уст и лукавство языка удали от себя. Кто говорит ложь – погибнет. Навряд ли Вы знакомы с такими словами, иначе пошли бы на грех? – наклонив голову, он на самом деле не надеется услышать ответ. Риторический вопрос. – Не так сложно было держать меня в дураках столько времени. Пудрить мозги день ото дня, тешить надеждами о светлом будущем без войн, верно? Тем не менее, я должен сказать спасибо. Это поистине было хорошим временем в моей жизни. Spero te opinionem meam communicaturum. (Надеюсь, Вы моё мнение разделяете.) – Что за хуйню он несёт? – шепчет Джисон исключительно для Лино, хмурясь.– Пиздец, теперь я не думаю, что он в своём уме. Лино лишь тыкает пальцем в лоб Джисона, чтобы тот сконцентрировался и кивает на пистолет в его руке. – Тш-ш… Этому есть объяснение, я уверен. – Любой, кто надеется на светлое будущее без войн, обречён на вечное забвение, – усмехается девушка. Где-то там тихо цыкает Феликс, понимая, что излишняя их болтовня ни к чему хорошему не приведёт. Пока девушка медлит, не подходя к Чану, его Бродячие уже во всеоружии. Так почему бы не начать действовать? Разобраться с одной проблемой, чтобы потом, блять, было легче? Никогда Ли этого не понимал и даже бесился, когда все секреты их лидера обходили его стороной. Но Чан всё знал. Он понимал больше, чем любой другой в этом помещении, возможно, даже больше, чем сама Смерть. С её губ срывается искажённый, противный смех: – Скажи же, вышла отличная игра! – Не могу спорить, игра была весёлой. Достаточно весёлой, чтобы я прожил пару месяцев в розовых очках, – Чан достаёт пистолет, направляя его на девушку, осторожно шагая вперёд. Ох, нет, он не выстрелит. Теперь уже точно не сделает этого. Одной фразы было достаточно, чтобы всё разом встало на свои места. Когда опасность дышит в спину, даже самый смелый ассасин захочет отступить. Шажок назад, ещё чуть-чуть и она пустится в бегство, как поступала всегда. – Essayez juste, (Только попробуй,) – Феликс первым выходит из укрытия, направляя дуло пистолета на девушку. Неужели нет выхода? – Бродячие Дети, секретная корпорация, держащая в страхе даже Сатору. Устраивает весь этот цирк ради одной душонки! Как забавно, – прокрутив стилет, она перехватывает его смелее, но с места не движется. Система вентиляции заработала заново, яд постепенно пропадал из комнаты, а силуэт наёмницы теперь прослеживается намного чётче. – Если не хочешь простреленную башку, то лучше помолчи, – Феликс вообще не понимал, нахуя сохранять ей жизнь, если можно покончить с этим раз и навсегда. Словно по команде, на другом конце комнаты появились Лино и Джисон. Смерть это ничуть не смущало. Развернувшись к Феликсу, она слегка наклонила голову: – Ты не выстрелишь, Ли Феликс. Как минимум, пока Чан-и не скажет. Ох, подожди-ка, или теперь мне нельзя тебя так называть? – она вновь смеётся, задавая вопрос Чану поворотом головы. – Ну о чём же Вы говорите? Можете называть меня как угодно! – кажется, между ними остаётся всего несколько метров, когда Чан, наконец, останавливается на довольно безопасном расстоянии. Ей всё ещё ничего не помешает его убить. Но по собственным догадкам, сюжет должен повернуть в другую сторону. Одно имя и всё изменится. Всего лишь имя. – Я ведь верно говорю... Карла? Столь нежно звучащее ранее имя разрезает тишину. Пропасть между ними ощущалась всё сильнее. На самом деле, она была всегда, просто оба не хотели смотреть вниз. Одному из них было суждено упасть в неё с самого начала. Рука Джисона дрожит, но он хотя бы старается перевести своё желание пристрелить эту суку прямо здесь и сейчас. Чан не разрешал. Чан знает, что делает. Хан не может проследить за реакцией остальных, будучи полностью сосредоточенным на фигурах впереди, но он уверен, ничего хорошего Бродячие не скажут. – Милый мой. Помнишь, что я сказала тебе в последнюю встречу? – резкий бросок стилета разбивает ближайшее к ней окно, но, находясь под четырьмя пушками и одной снайперской винтовкой, она не решилась двигаться с места. – Не промахнись, когда будешь стрелять в меня, Чан-и… Феликс закатывает глаза, стискивая зубы. Он правда пытается подчиняться приказам Криса. Тот даже здесь не смог найти счастье для себя и был обманут. Это ещё сильнее ранило сердце Феликса. Он просто хотел для Чана счастья, а она… Ёбаная сука, вот кто она. И если Чан захочет промахнуться, то Ликс будет стрелять точнее всех. Под внимательные взгляды со всех сторон, девушка поднимает руки к лицу. Нажав на шарниры, наконец снимает маску с лица. Всё те же глаза, те же ранее целованные Чаном губы, те же швы на лице от имплантов. Только волосы на самом деле тёмные-тёмные, но не светлые. Его Карла? – Мина Юн, – произносит Феликс раньше, чем это сделает девушка, ведь маска больше не мешала сканированию. Благодаря оптике тут же открылась вся информация о ней. – Тварь, какая же ты сука. Повернувшись к нему, она видит, какими резкими движениями Феликс снимает с пистолета предохранитель. Не спасает и то, как быстро она сорвалась с места. Пуля уже рассекла воздух. – Блять, Феликс! – сразу понятно, кто это сделал. Чан разворачивается, бросая в его сторону озлобленный, пронзающий насквозь взгляд. – Опусти оружие прямо сейчас. Я, блять, предупреждал. Ещё один выстрел – и следующая пуля полетит в тебя. Разве это было так трудно? Они, вроде, не самые далёкие друг от друга люди, должны понимать друг друга и иметь хоть капельку доверия. Этот поступок ранил его душу сильнее какого-то там вынужденного обмана. Неужели никто его не понимал? Феликс пошёл на поводу у эмоций, желая отомстить той, кто обвёл вокруг пальца Чана и, возможно, причинил боль. Но он тут же пожалел о содеянном, поджимая губы и опуская оружие. Он не отвечает Чану, отступая. – Ну так в неё стрелять? Блять, ответьте, почему меня все игнорят? – Хенджин, как оказалось, задавал этот вопрос не в первый раз, но никто его не слышал. – Только попробуйте выстрелить в неё. Она успевает упасть за кресло, спрятавшись от Бродячих. С тихим шипением Мина прикладывает ладонь к животу, чувствуя, как пуля прошлась по боку, а алая кровь теперь заливала костюм, пачкая руки. – Блять... – тихо шепчет та и, не задумываясь, достаёт ингалятор с мощным обезболивающим. Как иронично, если Смерть погибнет в эту же ночь. Сделав пару вдохов, она цепляет маску обратно на лицо и взглядом ловит разбитое окно. Шансы выжить в таком полёте низкие, но отдаваться в руки Бродячим? Ни за что на свете. Не успевает она хоть немного прийти в себя, как Чан останавливается в нескольких шагах, загораживая собой путь к разбитому окну. Единственное спасение, единственный выход… И его нет. – Что тебе ещё нужно от меня? Неужели этого не хватит? – она старалась сильнее прижать руку к своей ране, но силы стремительно покидали её. Сейчас подействует обезболивающее и она сбежит. Она обязательно сбежит. – Мина, послушай меня. Ты можешь присоединиться к нам, слышишь? Никто тебя не тронет, даже если ты захочешь сбежать. Давай поговорим мирно? – непонятно, на что именно он надеялся. Но Чан протянул к ней руку, ожидая хоть чего-то. – Ты ведь не зря сняла свою маску? – Тебе стоит научить своих собак сидеть на привязи, прежде, чем подбирать других уличных оборванцев, – Мина поднимается без его помощи, хоть и держится на дрожащих ногах. Оказавшись ближе к Чану, она хватается окровавленной рукой за воротник его белой рубашки. – Орфей готов был ради Эвридики шагнуть в Ад, предстать пред самим Аидом и быть убитым Менадами, лишь бы быть со своей возлюбленной. Только сколько бы мы не говорили... Ты не великий музыкант, а я не дриада, – Чан не слишком сопротивляется, потому Юн легко его отталкивает. Её единственная цель – покинуть это место навсегда. Выпрямившись, она шагает в пропасть, падая с высокого здания, чтобы почти изящно, если падение так можно назвать, пикировать на соседнюю крышу благодаря планеру и бесследно исчезнуть. Последние её слова ещё долго будут звучать в голове Чана. Он стоял у напрочь разбитого окна ещё какое-то время, будучи не в силах сдвинуться с места. Только когда послышался вздох Хенджина в звонке, он вздрогнул словно от кошмара и отшатнулся назад. Как оказалось, всё это время Бродячие были здесь. – Уезжаем. Джисон, Лино, вы в моей машине, довезу вас до штаба. Остальные с Чанбином. То ли специально, то ли нет, но Бан проходит мимо Феликса, ни разу на него не взглянув. А зачем? Он был раскалён до предела. Ещё одно его слово – и он взорвётся. Скандал этот прямо сейчас не хотелось поднимать совсем. Оба понимали, что недельку побесятся и остынут, но пока что... Чан простить его не хотел. – Всё будет хорошо, Феликс. Ты не виноват, – Джисон, глядящий на него всё это время, тяжело вздыхает, но кивает всем на выход. Рука быстро находит ладонь Лино и он ведёт его за собой. Сжав его руку пару раз, он старается привлечь к себе внимание и хоть как-то ободряюще улыбнуться. Надо было дать ему понять, что такие ситуации случаются и не стоит лишний раз переживать. – А всё из-за кота, – между тем шепчет Лино. – Если бы кот не разбился, то всё действительно было хорошо... – Да ну блять, чего вы начинаете? – на выходе их встречает Хенджин, расставивший руки по бокам. – Всё ж нормально, она живая, здоровая, вон, как птичка полетела, – но вот Чан его игнорирует. Идёт мимо, садится в машину и хлопает дверью. Хенджин, нахмурившись, встречает Феликса и первым же делом прижимает его к себе. – Зато едем домой, да? Надо отдохнуть, Ликси, всё будет в порядке. Феликс лишь машет головой, ничего уже не будет в порядке. Неприятное ощущение охватывает его с головой, он тихо проклинает себя за излишние эмоции и смотрит вслед Чану. Гнев мешался с отчаянием, казалось, ещё чуть чуть и их мир рухнет. Последний раз Феликс оглядывается на высокое здание, подмечает выбитое окно и коротко вздыхает. Он садится в машину, так ничего и не сказав. Стоит звукам автомобилей затихнуть, Мина наконец спокойно выдыхает и завязывает бинт на боку. Руки её измазаны в крови и даже сменная одежда не скроет произошедшего ужаса. Медленно спускаясь по пожарной лестнице, она набирает хорошо знакомый номер. Срабатывает автоответчик и всё, что ей остаётся – оставить голосовое сообщение: – Эван. Нашему сотрудничеству конец. Моим отношениям с Сатору тоже, можешь передать им, чтобы шли нахуй, – она кашляет. – Опасайся, Бродячие могут прийти и за тобой… С этого момента её поддельный муж отправлен в чёрный список. Ноги несут через улицы сами по себе, а последние силы закончились, когда она приняла ещё одну порцию обезболивающего. Всё было как в бреду, но, кажется, Мина не первый раз идёт на этот адрес в таком состоянии. Она плохо помнит, как её встретили, как она добралась к риперу, как попала в родную обстановку. – Золотце, угораздило же тебя, – единственное, что она слышала напоследок – тёплый бархатный голос и, наконец, спокойствие.

***

Чану, который потерпел боль ощутимее, никаких слов утешений не досталось. Он высадил Лино с Джисоном неподалёку от штаба и они, лишь кивнув на прощание, стремительно ушли. Можно было уехать домой, но сейчас интересовало совсем другое место. Казалось, оказавшись там, время волшебным образом повернётся вспять, и вновь его будут ждать мечты о несбыточном будущем. Квартира Карлы, которой никогда и не существовало. У него осталась копия ключа. Хорошо ли это было, или плохо – пока не понятно. Но оказавшись в подъезде, ужас и звенящая паника охватывает его. Что-то было не так. Уже сейчас. Поднявшись на нужный этаж, он дрожащими руками поворачивает ключ и, рывком открыв дверь, замирает в этом тёмном коридоре. Чан включает свет. Ничего. Абсолютная пустота и тишина. Некоторая мебель завешана белой тканью, напоминая призраков, свет мигает, норовя выключиться. И так в каждой комнате. Здесь будто никто никогда не жил. – Вот же... – он усмехается от безысходности, пока медленным шагом выходит в гостиную. Этот диван, стеклянный столик, забытые в последнюю их встречу бокалы. Как же наигранно всё это выглядит. Было ощущение, будто его Карла появится здесь с минуты на минуту и сольётся с количеством белого цвета вокруг. Может, она уже была здесь? В качестве призрака. Бан поднимает один из бокалов и крутит его в своей руке. Привкус вина в тот вечер непроизвольно ощущается на кончике языка, а уже через секунду громкий звон стекла нарушает весь покой. Один бокал разбит, за ним второй. Вся посуда из закрытых полок летит прямо под ноги, оглушая громом и треском. – Сука! Ёбаная, блять, сука! – преодолев расстояние в несколько шагов, диван, хранивший столько воспоминаний, оказывается завален, а стеклянный столик летит в стенку, разбиваясь, но не полностью. Чан хватает его вновь, ломая до конца, не замечая, как по щекам бегут слёзы, а по рукам – струйки крови. Он замирает, оглядывая весь тот хаос, что творится вокруг него... Теперь даже раны его перевязать некому.