***
Чонгук уложил омегу на кровать в лесном домике, принёс миску с водой и полотенцем и обмыл всю грязь. Он гладил Тэхёна по голове, по лицу, по пушистым ресничкам, опускался к холодным губам, побелевшим и бездвижным. Он поцеловал их, не чувствуя отдачи и той пылающей страсти, как раньше. — Тэхён-и, почему нельзя разбудить тебя как в сказке, обыкновенным поцелуем? — альфа опустил голову на его ладонь, а слёзы не останавливались. Принцу вспоминалась их первая встреча, как открыл он свои прекрасные глаза и назвал извращенцем. Он был тогда таким весёлым, злым и напуганным одновременно. Вспомнился их открытый разговор за чашечкой чая, как омега впустил тогда Чонгука в своё сердце. Как излечил Арона. Альфа только сейчас осознал, что конь не пугался. Он понял, что скакун был и правда болен, однако Тэхён исцелил его. Вспомнилась их первая близость, такая нежная и трепетная. Столько чувств они подарили тогда друг другу, их контакт, прикосновения и всё остальное пролетало в голове альфы. А ведь всё это происходило в этом небольшом уголочке счастья: за этим столом, в этом стойле и на этом ложе. Но всё изменилось. Они снова там, однако чувства теперь совершенно другие. Они разбитые, мёртвые и не дышащие. Чонгук и не заметил как, прикрыв глаза, заснул. Принцу приснился его омега, такой прекрасный, весь в белом и с улыбкой на лице. — Гуки, — он бежал по полю и радостью смотрел на него. — Догони меня, Гуки. — Подожди Тэхён-и, я бегу за тобой, — альфа оббегал цветущие поля, догонял омегу и поймав, заваливал на землю. — Поймал, не сбежишь от меня никогда. Снилось как целовал нежно в губы, скользил ниже к шее, ласкал её, заводя Тэхёна. Как тот отвечал на объятия, прижимался и мычал в губы от удовольствия. Они продолжали прилюдии, Чонгук снова поднимался к прекрасным губам и впивался в них с наслаждением. — Тэхён-и, почему губы такие холодные? Почему ты не отвечаешь мне? — с волнением Чонгук спрашивал, но Ким только смотрел ему в глаза и плакал. — Я тебя ненавижу, Чон Чонгук, но почему же так люблю? — Тэхён? — Надеюсь ещё свидимся, — и фигура прекрасного омеги развеялась в мгновение, оставляя пустоту. Сон оборвался и Чонгуку приснилось другое место. Он на краю утёса, где была возведена могилка, а на ней надпись: «Ким Тэхён 1685 — 1711». — Что это? Где я? — в недоумении пробормотал Чонгук, осматривая территорию. Он долго сидел возле могилки и плакал, но вздрогнув, проснулся, ощущая чью-то руку на плече. — Братец? — принц потёр заплаканные глаза, посмотрев сначала на омегу, затем на Юнги. — Король велел вернуть тебя домой, — сообщил Мин, глядя на разбитого принца. — Никогда в жизни, — отнекивался Чонгук, желая провалиться сквозь землю. — Но Гуки. — Прошу вас, не пытайтесь меня переубедить. Я ценю вас братцы, люблю и обожаю, так не делайте мне ещё больнее. Оставьте нас в покое, — фыркнул альфа, срываясь вновь на рыдание. Юнги подошёл и крепко обнял кузена. Было невыносимо смотреть на его страдания, но и понимал прекрасно, какое испытание выпало на плечи наследника. Терять близких всегда тяжело. Он даже боялся представить всё то, что чувствовал Чонгук. Принц вместе с Юнги отправились к обрыву, в то место, которое приснилось прежде. Последние минуты прощания для Чонгука были невыносимо тяжёлыми. Он пожелал, чтобы душа Тэхёна была свободной и ступала бы куда хотелось. Тэхён его птица, улетевшая куда-то далеко. Чонгук долго сидел возле могилки, прислонившись к камню и плакал. Он смотрел, как уплывало солнце за горизонт и ветер игрался с волосами. Слёзы не прекращали бежать по щекам, выматывали принца до изнеможения. Ему казалось это концом, остановкой мира и его сердца. Он не знал что делать дальше, куда отправиться и как существовать без драгоценного омеги. Даже дом стал для него ненавистно чужим, остался только склон с могилкой и память о любви.***
Как только не пытались вернуть Чонгука во дворец. Они отправляли то одного брата то второго, те каждый раз упрашивали, ведь боялись очередной ругани со стороны Короля. А Чонджун словно с цепи срывался и спускал гнев на всех подряд. Однажды он и сам приехал в домик, чтобы забрать непослушного сына обратно в дворец. — Сколько будешь дурака валять? Ты не маленький, приди в себя, — рокотал старший, глядя на осунувшиеся лицо Чонгука. — Зачем пришли? Сколько ещё повторять, что в это адское место я не вернусь, — фыркал принц, зло смотря на отца. — Сын. Подумаешь увидел, как несколько колдунов отправили туда, где их место, — пытался помягче, чтобы не пугать. — Несколько? Отец, их было много. Они живые существа, которые тоже имели право на существование. Тем не менее, среди них был мой возлюбленный! — принц сжал кулаки, сдерживая эмоции. — Охмурили тебя своими штучками и теперь ты бесишься? Они умеют это делать и очень хорошо. — Если бы не он, ваше высочество, вы оплакивали бы собственного сына на похоронах! — Достаточно этого! Не желаю слушать. Ты возвращаешься домой и это не обсуждается, — отчеканил король, смотря сыну в глаза. — Умру, но не пойду. В конечном итоге, после длительных препираний, Чонджун всё же оставил сына, дав ему месяц на принятие решения. Было невыносимо смотреть на боль ребёнка и его страдания. Он думал, что пройдёт, уляжется и всё наладится. Вспомнились королю слова того старца, который являлся на балу и всё сложилось. Он с шумным вздохом взобрался на коня и с охраной тронулись обратно в замок. С того дня Чонгука и правда оставили в покое. Единственные кто иногда навещали — Юнги и Намджун. Они волновались о состоянии принца, но на удивление тот был слишком спокойным. Какие либо эмоции редко появлялись на лице, а себя альфа развлекал различными делами, которые выматывали все силы и дни проходили незаметно. Но одно утро с плохой новостью, всё же встрепенуло Чонгука и заставило многое переосмыслить. Его оповестили о тяжёлом состоянии короля, о том что слёг и готовится ступать на вечный покой. Поначалу принцу казалось, что это очередная попытка заманить во дворец, там запереть и больше не выпускать, но когда он услышал, тревожные звоны колоколов, сердце кольнуло болью за родителя. Каким бы не был король Чонджун эгоистом, он по прежнему являлся отцом сына, тем, кто даровал жизнь, воспитывал и отдавал чаду всю любовь. Осознавая то, что такого человека вскоре больше не будет, Чонгук позабыл про боль, гордость и упрямство. Он оседлал Арона, вцепился за поводок и со слезами на глазах, миновал лесные заросли, обширные поля, направляясь домой, туда, где его по прежнему очень сильно ждали. Он вбежал во дворец, миновал пролёты и замер возле королевских покоев, боялся ступить вперёд, боялся увидеть ещё одну смерть родного человека, боялся вновь встретиться со страданием и болью в глазах папы. С шумным вдохом, Чонгук всё же вошёл в покои. Тусклый свет исходил из шести, по три с двух сторон от постели, масляных ламп. Тенью свет падал на лицо короля, который тяжело дышал и лежал почти неподвижно. Возле него заплаканный супруг и придворный, снующий туда-сюда, выполняя работу. — Отец? — дрожащим голосом, от нахлынувших слёз, произнёс Чонгук. — Гуки? — папа смотрел на него с грустью и только качал головой в стороны, давая понять, что дела плохи. — Пришёл мой ястреб? — хоть и с тяжестью, но король попытался улыбнуться. — Отец, простите меня, — Чонгук подошёл ближе, встал на колени и поклонился. — Я вёл себя неподобающе и расстроил вас. Мне стыдно, — опускал он голову, сдерживая слёзы. — Не извиняйся, сынок. Я тот, кто согрешил в этой жизни и, наверное, таково моё наказание. Я не хотел, чтобы твой возлюбленный пострадал. Ты помнишь? — поинтересовался он, держа сына за руку. — Что? — Чонгук внимательно слушал, не желая опустить хоть что-то. — Я всегда говорил тебе, что не имеет значения, кого ты полюбишь, будь это омега знатных кровей или же простолюдин, даже и чародей. При любом из них, я всегда буду на твоей стороне. Случившегося никто не мог предусмотреть и мне очень жаль, что так вышло. Прости сынок. — Отец, я правда расстроен, ведь Тэхён — моя жизнь, но и тебя люблю. Пожалуйста, поправляйся и отправимся отдыхать, — Чонгук умоляюще смотрел на отца и крепко держал его шершавую, окутанную бороздками из морщин руку. — Я всё ещё хочу, чтобы ты занял своё законное место на троне. Уверен, лучшего короля, чем ты уже никто нигде не отыщет. Пожалуйста, исполни моё последнее и единственное желание, — просил старший, а в глазах скапливалась влага. — Что значит последнее? Отец, ты ещё долго будень прекрасно править страной, — принц взволнованно смотрел на отца, который смотрел через раз и хрипел всё чаще. — Мне на вечный покой пора, а ты мой маленький ястреб, справишься, я уверен. Позаботься о папе, — король ещё раз невесомо коснулся сыновей руки и закрыл глаза, больше не открывая их.Королевство Фрелас, 1716 год.
После кончины короля Чон Чонджуна власть перешла в руки Чон Чонгука. Сын не хотел нарушать предсмертное желание отца, да и папа упрашивал. Много изменений последовало тогда, и это ещё сильнее порадовало народ. Чонгук запретил казнь, охоту в лесах и какое-либо упоминание о том, что где-то там существуют люди, наделëнные магией — ведьмы и колдуны. Счастье и правда пришло за ним следом. Папа рассказывал сыну, как однажды старец говорил, что за ним придёт всё самое прекрасное в этом мире. Так и случилось, однако за радостью других Чонгук потерял свою собственную. Он вспоминал омегу постоянно: когда просыпался, принимал пищу, когда тренировался, вёл дела и прочее. Только о Тэхёне были его мысли и только о нём снились сказочные сны, которые утром приносили болезненные воспоминания. Пять лет прошло, а его смех остался всё таким же звонким в его памями, его голос такой же прекрасный, янтарные глаза манили и не исчезали из памяти. Чонгук часто говорил в потолок, представляя, что чародей это слышит: — Тэхён-и, дорогой. Как ты там, не холодно ли? Сегодня вновь пятница и тринадцатое число. Ненавижу его, но и не в силах вычеркнуть из календаря. Хотя, не надо о плохом. Расскажи о мире, где ты находишься. Там красиво? Тебя не обижают? Я сегодня сделал много дел и пожертвовал деньги бедным. Ездил в город, а еще игрался с Миёном. Он такой чудненький, весь в Юнги. Жаль, что мне никогда не почувствовать такое счастье. Родной, я скучаю по тебе. На других не смотрю даже краем глаза, они не нужны мне. Я верю, что однажды мы с тобой встретимся на небесах и будем счастливы. Люблю тебя, Тэхён, — слезинка катилась по щекам, и альфа положил руку на глаза. Каждый раз тяжело сдержать эмоции. Пускай перед другими притворяется сильным, но тут, в собственных, таких пустых и холодных, покоях всë выходит наружу. — Я тоже люблю тебя, Гуки, — обволакивающий голос звонко прозвучал из-за портьеры. — Вот безумец, ха-ха. Такой красивый голос, а аромат, — он вдохнул во всю грудь, улавливая шлейф любимого запаха. — Тэхён-и, мне постоянно кажется, что ты рядом где-то и прячешься. Стойкое ощущение, что наблюдаешь везде, куда бы я не пошёл. — Если любить — безумство, тогда я тоже безумен, — и нежный, почти невесомый поцелуй остаётся на губах альфы. Чонгук ошеломленно распахнул глаза и вжался в подушку. Перед ним — Тэхён, совершенно живой и ещё краше, чем когда-либо. Он такой красивый, со слегка волнистыми, светлыми волосами, те же янтарные, обожаемые глаза и губы. Он такой же, как и пять лет назад, будто бы той разлуки никогда и не было. — Господи, Тэхён-и! Если я сплю, то пусть не проснусь никогда в жизни. А если умер, то рад нашей встрече, дорогой, — альфа притронулся к нему ладонью, проверяя, не мираж ли это. Он почувствовал теплоту щеки и то, как омега ластится к нему в ответ. — Гуки, ты такой смешной, когда удивляешься. Я самый настоящий, — Тэхён прильнул к нему в объятия, наслаждаясь такими желанными прикосновениями. Он подметил, как альфа похудел, но возмужал. — Но, Тэхëн-и, как? — отстранившись на мгновение, поинтересовался Чонгук, блуждая взглядом по возлюбленному. — Только когда пятница и тринадцатое число, мне разрешено посещать человеческий мир. С рассветом я вернусь обратно, — пояснял Тэхён, прижимаясь к груди альфы. — Так мало, — протянул недовольно Чонгук и уткнулся носом в светлую макушку, вдыхая аромат, затем оставил нежный поцелуй на лбу, опустился к носику и прильнул к губам, по которым так тосковал всё это время. — Знаю, но и это хорошо, — заверял Ким, чувствуя теплоту, исходящую от альфы. — Я люблю тебя, Гуки, — сквозь поцелуй промолвил Тэхен. — И я тебя люблю, мой драгоценный Тэ. Возлюбленные всю ночь провели, лаская и нежа друг друга. Отдавались и брали сполна, наслаждались блаженством. Вся тоска, желания и страсть выпускались наружу, заставляя мир остановиться. Они любят сильно и по-особенному. Пускай не так, как другие, но это же их история. С рассветом, как и обещал, Тэхён покинул этот мир, оставляя всего лишь прекрасное воспоминание и Уголька. — Позаботишься? — поинтересовался Тэхён, протягивая кота. — Конечно. Мы ждём тебя, — он поцеловал омегу и тот развеялся серебряной пылью. Чонгук, улыбаясь, стал ожидать очередную пятницу с тринадцатым числом, чтобы воссоединиться с любимым. И так каждый раз встречаясь, утопали в водовороте чувств, затем отпускали друг друга. И это были самые прекрасные воссоединения в мире. Оба ждали, оба наслаждались и любили.