Вверх по подсолнечным холмам

      С тех пор как Вай проснулся с онемевшей рукой после того, как Вин проспал на ней несколько часов, все изменилось. Точнее ничего не изменилось, но в то же время изменилось все. Дни шли своим чередом, он просыпался позже всех мужчин, женщин, животных и растений в деревне, его бабушки никогда не было, когда он просыпался, еда ждала в холодильнике, он бездельничал перед телевизором, принимал душ, а затем ждал прихода Вина. Он приходил на обед, чтобы они могли вместе поесть, врач проверяет его травмы, а потом они ложатся вздремнуть.       Вин всегда погружается в глубокий сон и каждый раз просыпается дезориентированным. Он действительно проверяет Вая поздней ночью и просыпается раньше всех в деревне, и, вероятно, ему не удается выспаться, поэтому Вай просто оставляет его в покое. Иногда Вай тоже засыпает, иногда нет. Поскольку телефон недоступен без подъема на чердак, а книги его не интересуют, он часто смотрит: в никуда, в окно, иногда — нет, часто — он смотрит на Вина. Он пытается понять, комфортно ли Вину, или ждет нужного времени, чтобы его разбудить.       Наблюдать за спящим Вином было забавно; он всегда делал такие абсурдные выражения во сне, и Вай любил придумывать истории в своем воображении, основываясь на этих выражениях.       — Что тебе снится, а? — Тихо спросил он однажды.       Вин причмокнул губами, все еще глубоко спящий, прежде чем пробормотать:       — Тебе-то что, сопляк?       Ваю пришлось отвернуться, чтобы рассмеяться.       Это казалось обыденным — тот факт, что ежедневная послеполуденная тишина стала изюминкой дней Вая. Но, учитывая, что он редко получал такое удовольствие от чьей-либо компании, как от общения с Вином, это имело смысл. Иногда он проводил целые дни просто в предвкушении тех двух-трех часов, когда придет доктор с едой, поболтает и вздремнет, что делало бесконечно ползущие дни Вая более чем терпимыми.       — Я буквально просто трачу твое время, — как-то раз простонал Вин. Он только что проснулся, и это было первое, что он сказал, заставив Вая подумать, что он просто разговаривает во сне.       — А?       — Я провожу с тобой время.       — Ну да.       — Но я просто сплю.       Вай кивнул. На самом деле это не имело для него значения; присутствие Вина было достаточно успокаивающим.       — Я не возражаю, — честно ответил он. — Мне так скучно большую часть дней, поэтому просто видеть, как ты здесь бормочешь во сне, уже достаточно забавляет.       Вин скорчил забавную гримасу, как будто только что наступил на что-то отвратительное.       — Я разговариваю во сне?       — Частенько, — губы Вая невольно растянулись в улыбке. Затем Вин взволнованно рассказал целую историю о том, что он обычно разговаривает во сне только, когда спит по-настоящему крепко, и что он уже давно этого не делал.       — Ты все равно об этом не знаешь, так ведь?       — Ну, мои соседи по комнате в колледже говорили мне, что я этого не делал, — пожал плечами Вин, глядя в зеркало, чтобы проверить, не растрепались ли его волосы. — И ты прав, я один в этом большом доме, так что, по сути, никто не смог бы мне сказать.       Как по часам, в три часа дня Вин вставал, они немного болтали, а потом он снова уходил. Иногда он просто махал рукой на прощание, иногда похлопывал по затылку или делал что-нибудь в этом роде, прежде чем уйти, и Вай снова оставался один.       Он по-прежнему на все злился. Постоянно ворчал на свое бедро, на топот бабушки, который эхом отдавался по всему дому, на тишину, на то, как на него смотрели прохожие, на тех стариков и бабушек, которые гнили в этой богом забытой деревне, которым надоело гонять птиц со своих рисовых полей и которым больше нечем заняться.       Пран всегда напоминал ему, что пялиться невежливо, поэтому, если он хотел обидеть людей, хотел поставить их в неловкое положение, если намеренно хотел быть грубым, он просто смотрел на них сверху вниз. Было забавно, как быстро люди идут на попятный, когда ты это делаешь. Но здесь, похоже, это не работало. Когда они смотрят на тебя, а ты смотришь в ответ, они воспринимают это как возможность задать вопросы — как вступление к трехчасовому разговору, в котором Вай не хочет участвовать ни в какой форме.              ***              Поэтому, когда однажды Вин пригласил его навестить бабушку Фа, он, по понятным причинам, колебался. Он помнил старую женщину по временам, когда она была здоровее, когда он еще учился в начальной школе, и хотя у него нет негативных воспоминаний о ней, наверное это просто потому, что он нечасто общался с ней раньше.       — Это далеко? — Вай старался быть помягче. Вин заботился об этих стариках и, скорее всего, обиделся бы, если бы он сказал, что не хочет общаться ни с кем из них. Когда Вай сказал, что хочет прогуляться по деревне, он, честно говоря, имел в виду просто прогулку с Вином без возможности с кем-либо вступать в диалог.       — Не совсем. Достаточно, чтобы твое бедро двигалось, но недостаточно далеко, чтобы напрячь его, — заверил Вин.       Поколебавшись, Вай согласился подняться на холм, чтобы сопровождать Вина к пациенту. Очевидно, у него было не так много воспоминаний о бабушке Фа, потому что она уже некоторое время была старой и болезненной, и теперь оказалась прикована к постели. Когда они вошли в дом, там было темно и тихо, но Вин, как всегда, осветил комнату. Он медленно включил свет один за другим, прежде чем осторожно открыть дверь и просто улыбнуться, увидев, что бабушка Фа проснулась.       — Доброе утро, бабушка Фа!       — Доброе утро, доктор, — слабо ответила она.       — Это мой друг хиа Вай, — он повернулся, чтобы представить его. — Сегодня он составит мне компанию.       — О, это хорошо, — тихо простонала она, когда Вин мягко подвинул ее, слегка приподняв, и переместил в центр кровати. — Ты всегда такой одинокий, все остальные дети уехали.       — Ваша внучка работает в «бабушкиной медицине», — заботливо напомнил он и жестом попросил Вая поправить подушку у нее под коленями. С усилием он повторил то, что обычно делает Вин, когда помогает ему. — Готово. — Когда он закончил, Вин повернулся к нему, чтобы одними губами сказать «спасибо», прежде чем пододвинуть стул, чтобы он мог сесть рядом с ним.       — О, конечно, — она кашлянула. — Я просто хочу, чтобы тебе было не так одиноко.       Вин улыбнулся ей с любовью, но также и с оттенком грусти.       — У меня есть все бабушки и дедушки, со мной все в порядке. Можно я положу это тебе под рубашку, бабушка? — он уже приготовил свой стетоскоп, но сначала ему нужно было ее согласие.       — Продолжай, дорогой, — она снова кашлянула. Они все молчали, пока Вин слушал, и только кашель бабушки Фа нарушал тишину. После стетоскопа он достал сфигмоманометр, затем пульсоксиметр. Со времени пребывания в больнице Вай знал, что ее кровяное давление и частота сердечных сокращений были намного выше нормы, но, к его удивлению, врач улыбнулся и поздравил ее. — Отлично, бабушка Фа. — Он даже слегка похлопал в ладоши. — Тетушка Сом уже помогла тебе сходить в ванную?       — Да.       — Отлично, хорошо, я положу твои лекарства сюда, а тетушка Сом поможет тебе их принять, ладно? Я вернусь сегодня вечером, ты можешь звонить мне по любому поводу. По какому угодно, хорошо? — Наблюдать за терпеливым и заботливым Вином было зачаровывающе, и от этого у Вая еще сильнее заныло в груди. Он никогда не сможет стать кем-то, в ком так много добра.       — Спасибо, дорогой, — она нежно улыбнулась ему и погладила его по щеке. — И тебе тоже спасибо, Вай, за мои колени.       — Не за что, — тихо ответил он.       — Такие добрые дети.       Они попрощались с ней, и Вин спустился вниз, чтобы найти дочь бабушки Фа, Сом, чтобы напомнить ей о лекарствах, еде, сне и перерывах на туалет. Она выглядела измученной, но все еще была очень благодарна Вину.       Спускаясь с холма, стало немного холоднее, и у Вая снова заболело бедро, но это было не слишком сильно, и он решил ничего не говорить Вину.       — Почему ты солгал о ее давлении и сердце?       Это заставило Вина слегка улыбнуться.       — Я не совсем лгал, — он протянул руку, чтобы сжать локоть Вая. — Это ниже, чем вчера, так что это было отлично! — Он просиял. — Бабушке Фа девяносто три, и она прикована к постели, нет причин расстраивать ее из-за того, что мы больше не в состоянии изменить. На данный момент мы просто пытаемся сделать так, чтобы ей было комфортно.       Вай понимающе кивнул, в этом был смысл.       — Ты хочешь пойти со мной в город? Там мы сможем раздобыть немного еды. И, может быть, немного пива для тебя.       Вай просиял, взволнованный этим предложением, и немедленно кивнул.       — Тебе даже не нужно спрашивать, — на несколько секунд он забыл о боли в бедре. — А как насчет других пожилых, если мы собираемся в город?       — По расписанию я должен забрать кое-какие лекарства, так что они уже знают, что сегодня меня здесь не будет. У них есть смотрители, которые знают, что нужно делать, и я уже раздал лекарства тем, кто нуждался в помощи. У нас отлаженная система, которая довольно неплохо работает. — Он оглянулся на холм с отсутствующим выражением.       — Что такое? — спросил Вай, чувствуя, что он хочет сказать больше.       — Ничего, — Вин улыбнулся, отходя от куста с цветами, который неуклюже склонился набок. — Просто у нас действительно есть система, но нам также многого не хватает, понимаешь? В деревне есть трое пожилых людей старше девяноста лет, пятерым за восемьдесят, а восьми за семьдесят, и я единственный медик, который их осматривает.       — Вы просили, чтобы сюда кого-нибудь назначили? — Вай старался не морщиться, пока говорил, но его икры тоже начали болеть.       — Конечно, — он взглянул на Вая, и тот понадеялся, что Вин не заметил его дискомфорта. — Но поскольку у нас нет клиники, здесь нет места для другого врача или медсестры. Однажды я предложил комнату в своем доме, но им нужна была отдельная клиника для бюрократических целей и прочее бла-бла-бла, — продолжил Вин. — Мы подали запрос на строительство клиники, но все, что они сделали, это начертили ее план, но больше ничего не произошло. У нас даже нет подходящей подъездной дороги для скорой помощи в случае чрезвычайной ситуации, нет инвалидных колясок, а даже если бы и были, этот холм не подходит для инвалидной коляски.       — Как же вы доставляете их в больницу?       — Я ношу их на спине. — Вин пожал плечами, как будто не он в одиночку спасал жизни целой больницы в этой деревне.       — Вау, — это все, что мог сказать Вай.       По тому, как он говорит о нуждах деревни, можно понять, что его работа здесь — миссия по обеспечению того, чтобы кто-то позаботился о стариках, — была очень важна для него, и какое-то время помощь, которую он получал, была минимальной. Вай даже представить себе не может, что он отдаст столько жизни другим людям. Вин был абсолютно невероятен.              ***              В конце концов, Вин заметил его боль. Конечно, этот талантливый врач согласился бы, поэтому он предложил им немного отдохнуть, пока боль не утихнет, и все это время он помогал Ваю, массируя его ноги.       Когда Ваю стало лучше, он начал немного двигаться, но также наблюдал, как Вин борется со своими таблетницами.       — Мы пойдем сегодня вечером? — Тихо спросил Вай, склонившись над ним.       — Нет, чуть позже.       — Я думал, город будет закрыт.       — Только ночной рынок, — усмехнулся Вин. — Мы здесь не вампиры. Конечно магазины открыты днем.       Вай смутился и застенчиво отвел взгляд.       — Как глупо, — проворчал он, садясь на стол, чтобы устроиться поудобнее.       Вин внезапно нахмурился, прежде чем сократить расстояние между ними, чтобы обхватить лицо Вая своими нежными руками.       — Это не так, — твердо заявил он, заставляя Вая посмотреть ему в глаза. — Я показал тебе только определенную часть города и сказал, что она будет закрыта, это естественное предположение. Не совсем убедительное, но не глупое, ясно? — Прежде чем Вай успел что-либо сказать, Вин похлопал его по щеке и отошел. — Прости, хиа, я продолжаю вторгаться в твое личное пространство.       — Я не возражаю. — Пран назвал бы его тон глупым. Словно являясь олицетворением этого до самой своей души, он протянул руку, чтобы схватить Вина за запястье и слегка потянул его, не настолько, чтобы сдвинуть его с места, но достаточно мягко, чтобы донести сообщение. Сначала Вин выглядел удивленным, но как только он понял, то сразу же выдохнул с облегчением и ступил обратно, встав между бедер и снова обхватил ладонями лицо Вая.       Как пьяный, неуправляемый мужчина, он положил руки на талию Вина, отчаянно желая притянуть его ближе. Он выглядел очень тепло и чудесно пах, его все еще влажные волосы падали на лоб, родинки четко выстроились вдоль его щеки, когда он улыбался. Вот это зрелище. Ему захотелось провести по ним пальцами. Наверное, в тот момент он выглядел безумным, ошеломленным и охваченным благоговейным трепетом.       — Хиа, — голос Вина был тише, чем обычно, почти умоляющий. — Ты мне веришь, правда?       — А? — Вай был так жалок, что даже не мог вспомнить, о чем они говорили. — Насчет чего?       — То, о чем я тебе говорил, — напомнил Вин. Большой палец нежно провел по щеке Вая, и это послало дрожь вдоль его позвоночника. У него нет любящей семьи, но был Пран, и, когда они были в отношениях, в некоторые моменты у него был Корн. Однако такого он никогда не испытывал раньше. Это было всего лишь прикосновение большого пальца к его щеке, такое легкое, едва заметное, но такое… нежное и успокаивающее. Настолько нежное, что какая-то часть внутри него думала, что он вот-вот разрыдается. — Когда я сказал, что ты можешь доверять мне, что позабочусь о тебе, что ты не должен резко о себе отзываться… ты ведь мне веришь?       Чтобы угодить Вину, он хотел сказать «да», сказать «конечно, каждый раз, когда ты меня успокаиваешь, я тебе верю», но он знал себя. Он не дает другим разочароваться в нем, говоря себе, что от него вообще ничего не следует ожидать, что это они виноваты в том, что все равно верят в него. Он не дает словам других людей себя задеть, говоря себе те же самые слова до того, как это сделают они. Поверхностные комплименты можно было принять, но глубокие, эмоциональные заверения принять было трудно.       — Я знаю, это тяжело, — тихо усмехнулся Вин, сжимая щеки в ладонях. — Но давай сделаем вот что: с этого момента старайся изо всех сил практиковаться. Обращайся с собой, как если бы ты обращался со мной. Ты бы сказал мне, что я глупый?       Скорость, с которой он начал качать головой, была смущающей; видимо сегодня он был более приставучим, чем обычно, или, может быть, просто ему больно, и он цепляется за поддержку Вина.       — Нет. Никогда. Обещаю, — это было важно сказать, тем более что он всегда был таким вспыльчивым и сквернословил, что даже его привязанность к Корну не мешала ему говорить резкие вещи, но он просто знал, глядя на Вина, что никогда себе не простит, если он это сделает.       — Спасибо, хиа. — Вин придвинулся ближе, чтобы обхватить его обеими руками и заключить в объятия. Вай был совершенно беспомощен и почти сразу же обнял его в ответ, тая от его тепла, такого успокаивающего, приносящего такое облегчение, но также, от болезненного осознания того, что он двадцать восемь лет не испытывал ничего, даже отдаленно похожего на это, у него заныло в груди.       Ладонь Вина на его спине была нежной, лаская вверх и вниз, успокаивая, прежде чем отстраниться.       — Давай заключим сделку, вот, — он протянул руку и вытянул мизинец. — Прежде чем говорить себе какие-то вещи, тебе нужно сначала сказать их мне.       Вай улыбнулся. Так по-детски.       — Что, обещание на мизинце? — Поддразнил он, но его мизинец уже был крепко связан с мизинцем Вина.       — По-твоему это ребячество?       Вай поднял голову, чтобы посмотреть на него с вызовом.       — Да. — Но Вин надулся, став похожим на расстроенного маленького утенка. Все еще хмурясь, он разомкнул их пальцы и попытался отодвинуться, но Вай был быстр и схватил его за талию, чтобы снова притянуть к себе. — Но мне это нравится, док! Мне это нравится. Ты ведь мне веришь, правда? Так же, как я верю тебе?       Надутые губы исчезли с лица Вина, и он вздохнул.       — Ну и сука.       Смех, сорвавшийся с губ Вая, был чистым и искренним. Наблюдать за тем, как обычно тихий и невозмутимый доктор ругается, показалось ему очень забавным. Глядя на него, он вообще чувствовал себя хорошо; его присутствие ощущалось как мягкий лунный свет: тонкий, нежный, успокаивающий и добрый. Пока Вай смотрел, как Вин рассказывает обо всем, что ему нужно, чтобы навестить бабушку Фа, до него начало доходить, что, возможно… возможно, Пран был прав.