Вверх по подсолнечным холмам

      Вай завернулся в самую толстую толстовку, которую смог найти, и вытянул шею, выглядывая Вина среди тумана. Он сел на подоконник, чтобы получить лучший обзор со второго этажа. Настало время для их ежедневного совместного обеда и сна, что они вдвоем регулярно делали уже пару недель. Поверхностные ссадины Вая практически зажили, зияющая рваная рана на подбородке в основном закрылась, а бедро начало выдерживать намного больше ходьбы. Холод все еще заставлял его иногда чувствовать боль, но это было терпимо. Приближался третий месяц его пребывания в деревне, и он, в целом, поправился.       Спасибо его маленькому чудотворцу.       Он заметил его фигуру издалека, быстро идущую сквозь туман. Грудь Вая подпрыгнула в предвкушении, и он взволнованно сел.       — Вин! — Позвал он, как ребенок, заметивший своего товарища по играм на другой стороне игровой площадки.       — Хиа Ва-а-а-й! — Его тон был почти певучим, мелодичным и в равной степени восторженным. — Спускайся оттуда!       Вай просто рассмеялся, пиная воздух ногами, как будто хотел подразнить его.       — Я могу спуститься, прыгнув!       Вин подходил все ближе и ближе, когда надобности кричать уже не было.       — Не смей, — Вин посмотрел на него снизу вверх, веселье исчезло, выражение его лица стало прямым и хмурым.       — Развернись и спускайся.       Вай хихикнул, прежде чем поклониться.       — Да, сэр. — Он размахнулся ногами и запрыгнул обратно в свою комнату, прежде чем броситься вниз по лестнице — так быстро, как только могло его все еще слегка травмированное «я».       Вин уже был на кухне, когда Вай спрыгнул вниз, не обращая внимания на то, что его бедру, похоже, это не понравилось.       — Пожалуйста, не навреди себе снова, — мягко взмолился он. Вин массировал пальцы, тонкие веревочки оставляли следы на его коже.       — Больно? — Вай указал на веревочки, которые делали таблетницы менее хаотичными, чем если бы у него был просто пакет с лекарствами вперемешку.        — Немного, — признался Вин. Однако он просто отмахнулся от этого и вернулся к доставанию еды из своей маленькой плетеной корзинки. — Сегодня не день бабушкиной еды, а просто день безвкусной еды Вина. — В течение нескольких недель меню обеда время от времени менялось. Иногда бабушки собираются на полях и готовят достаточно еды для всей деревни, и Вин приносит ему немного, а иногда бабушки готовят только для себя, и тогда Вин готовит для Вая.       — Если ты устал, можешь сказать мне, Вин, — заверил он, подходя к своей стороне стола только для того, чтобы прислониться к нему бедром. — Я весь день сижу дома, и могу готовить для нас.       Вин изучающе оглядел его с ног до головы.       — Но ты все еще ранен.       — Если я могу залезть в окно и помочь с бабушкой Пэнг, я конечно смогу потратить немного энергии на приготовление пищи. — Предложил он снова. В эти дни энергия Вина, казалось, иссякала, его сон был более спокойным, чем наполненный разговорами глубокий сон, который у него был ранее. Круги под глазами были темнее, более выраженными, и он действительно выглядел так, будто ему нужна была хоть какая-то помощь.       Вин улыбнулся.       — Неужели я так плохо выгляжу?       — Вовсе нет. — «Ты все еще милый», ему удалось сдержаться. Несмотря на усталость на лице, глаза Вина все еще сияли, как будто отражали то, что было внутри. — Просто ты так много делаешь для этих стариков, — проскользнула нотка «типичного» Вая, но, к счастью, Вин просто отмахнулся. — Я мог бы немного помочь тебе.       — Ты многим помогаешь.       — Недостаточно. — Вай закрыл глаза, чтобы казаться драматичным. — Недостаточно.       Этого было достаточно, чтобы заставить Вина рассмеяться, и его глаза исчезли в полумесяцах, на которые Вай так любил смотреть.       — Если ты настаиваешь, хиа.       Они делали все согласно их обычному распорядку: ели, болтали, дремали, а затем в половине третьего или в три Вин просыпался и навещал стариков, с которыми у него была назначена встреча.       — У меня сейчас бабушка Пэнг, — сонно пробормотал он. — Хочешь пойти? Ты ей нравишься.       Вай не хотел идти из-за своего все еще травмированного бедра, но он также не хотел смотреть, как Вин уходит, и ждать завтрашнего дня. И, если уж на то пошло, бабушка Пэнг была одной из самых сносных его пациентов. Из-за своего преклонного возраста она говорила медленно и тихо, ее было нетрудно накормить или переложить, и она не была любопытной. Она комментировала то тут, то там, но в основном это были безобидные, позитивные маленькие колкости, а иногда она несла бессмысленную чушь, как девяностолетняя старуха, которой она и являлась. Это Вай находил чрезвычайно забавным. Если бы это была всего лишь бабушка Пэнг, возможно, Вай не стал бы сильно возражать.       — Конечно, — пожал он плечами после нескольких секунд раздумий.       В отличие от всех предыдущих разов, на этот раз прогулка была значительно лучше. За последние несколько дней не было сильных дождей, поэтому дороги были менее мокрыми и скользкими, чем обычно, и каждодневные походы туда и обратно стали привычными для Вая. Теперь он знал, куда наступать, избегая глубоких луж, так что ему не приходилось напрягать конечности, чтобы не поскользнуться.       Было не очень облачно, но солнце все еще частично скрывалось за облаками, а ветер был характерно прохладным. Просто идеальная погода. Вин шел впереди, когда они проходили через открытый сад тетушки Лэуи, заросший виноградными лозами с кабачками и баклажанами, вьющимися по стенам, и ее цветами высотой по пояс.       Вин обернулся, чтобы посмотреть назад и проверить, как там Вай, повернувшись боком со слабой улыбкой на лице. Вокруг него были цветы, ветер развевал его волосы, в воздухе витал запах сосны, а на лице была самая добрая улыбка, которой Вай когда-либо был одарен в своей жизни — Вин выглядел так, словно его нужно было увековечить.       — Ты что-нибудь чувствуешь, хиа?       Он определенно что-то чувствовал.       — А? — Тупо спросил он, едва уловив вопрос.       — У тебя болит бедро или еще что-нибудь?       — Нет, нет, — улыбнулся он в ответ, все еще нервно переводя дыхание. — Никакой боли. Я привык к тропинке.       Вин повернулся как ни в чем не бывало; как будто не он вызывал у Вая головокружение от простой улыбки; как будто не он просто перевернул мир Вая с ног на голову и вернул его обратно, когда все чудесным образом оказалось на своих местах, но в то же время и не на своих. Он понятия не имел, было ли у него затрудненное дыхание из-за подъема в гору или у него просто перехватило дыхание от Вина.       Может быть, все дело в этом проклятом холме...              ***              Когда они прибыли, тетушка Сом уже несла бабушку Пэнг к ее кровати. Вай инстинктивно рванулся вперед, чтобы взять ее из рук женщины в свои. Помимо царапин на плечах и руках, у него больше не было травм рук и не было с ними проблем; его бедро, с другой стороны, немного жаловалось.       — Спасибо, Вай, — выдохнула тетя Сом, когда тяжесть спала с ее рук. Он пробормотал тихое «пожалуйста», достаточно тихое, чтобы все могли услышать.       Учитывая ее постоянно уменьшающийся вес вдобавок к тому, что она была маленькой и легкой, Вай спокойно отнес ее и мягко уложил на кровать. Он сосредоточился на том, чтобы идеально расположить ее конечности, как это делал с ним Вин, нежно и неспешно.       — Хиа, — Вину не нужно было говорить громко, чтобы Вай обратил все свое внимание на него. Он улыбнулся, призывая Вина продолжать. — Я пойду на улицу с тетушкой Сом, мне нужно поговорить с ней о бабушкиных рецептах, я сейчас вернусь.       — Без проблем, — кивнул он. — Я присмотрю за ней.       Пока она спокойно смотрела телевизор, Ваю удалось немножко прибраться. Он выбросил пустые пакетики из-под лекарств, собрал использованные стаканчики, бросил использованные полотенца в корзину для белья и поставил бутылку с водой на прикроватный столик. Для Вая это вообще не было проблемой. Он обслуживал больше неблагодарных людей, чем мог себе представить, когда работал в кафе, в то время как бабушка Пэнг всегда похлопывает его по плечу и ласково благодарит за все, что он для нее делает.       — Как мило, — улыбнулась она, когда он убрал волосы с ее лба, чтобы ей было удобнее. Вай просто улыбнулся ей и не сказал ни слова, как он всегда делает. Она никогда не жаловалась на это.       Закончив, он сел в ногах ее кровати и вместе с ней уставился в телевизор. Он видел эту драму раньше, в дождливый день, когда Вин не смог навестить его. Речь шла о маленьком мальчике-сироте, которого усыновила группа монахов.       — Я бы хотела, чтобы Вин ушел, — внезапно пробормотала старая женщина.       Вай моргнул и повернулся к ней, не зная, говорит ли она во сне или у нее галлюцинации. Но она была в полном сознании, с сосредоточенным взглядом в глазах.       — Прости, бабушка, я не расслышал. Что ты сказала?       Она нахмурилась, прежде чем повторить.       — Я бы хотела, чтобы Вин ушел.       — Почему? — Вин был ее врачом, постоянным опекуном, который посвятил большую часть своей жизни тому, чтобы продлить ее жизнь. Почему она хотела, чтобы он ушел?       — Он тратит здесь свою жизнь впустую, — она сделала паузу, чтобы откашляться. — Мы никогда не собирались оставлять детей здесь, мы отпускали их сразу после окончания колледжа, они не заслуживают того, чтобы их будущее было связано с отдаленной деревней, которую время оставило позади. Вин действительно уехал в колледж, и никто на самом деле не держал на него зла, он хотел стать врачом, и здесь не было мест, которые были бы на его уровне. Но потом… — она сделала паузу, вздохнув. — У него были большие мечты, мы это знали. Подростком он бегал здесь, играл с маленькими детьми, притворяясь их врачом. Он поступил в медицинскую школу, чтобы стать педиатром. Он хотел наблюдать, как годы прибавляются прямо у него на глазах, благодаря его заботе. Но он здесь, застрял с другими плаксивыми, упрямыми пациентами, чью мочу и грязь ему приходится убирать, и у них осталось совсем мало времени. — Вай уставился в телевизор, не воспринимая ничего, кроме тихих слов пожилой женщины. — Не пойми меня неправильно, мы высоко ценим его помощь. Я все еще жива благодаря ему, как и многие из нас. Деревня благодарна, — она снова сделала паузу. Видимо пожилые люди не могут поддерживать разговоры слишком долго. — Но он устал, он один, а в этой деревне никогда не кончатся старики. Я боюсь, что если он не сбежит сейчас, то останется здесь на всю оставшуюся жизнь.       Вай задумался об этом. Создавалось впечатление, что помимо простой помощи, что-то еще связывало Вина с деревней, о чем никто не говорил. Он действительно все время выглядит уставшим, но заставляет себя быть последовательным, чтобы заботиться обо всех. Если это не было его мечтой, и он хотел быть кем-то другим, почему он так старался забыть все это?       — Он хочет помочь… — Наконец прокомментировал Вай.       Бабушка Пэнг уставилась на него и улыбнулась.       — Ты первый человек, который заботится о нем за долгое время.       Вай перестал ерзать как раз в тот момент, когда у него перехватило дыхание.       — Я мало что делаю, — пожал он плечами. Вай не очень хорошо знал этих людей, но если бы мир был примером того, насколько стары люди, он бы предположил, что они были бы гомофобами и не оценили бы, что какой-то свободолюбивый бангкокский мальчик вот так преследует их дорогого доктора Чайю. — Я просто отплачиваю ему за помощь.       На мгновение воцарилась тишина, и она с трудом повернула голову в сторону, чтобы лучше рассмотреть его.       — Я ничего не скажу, — заверила она так тихо, как только могла. Как будто она знала, что они говорили о чем-то, что никогда раньше не произносилось вслух, будто знала, что даже Вай никогда не говорил об этом; он едва это признавал. — Я прожила на четыре жизни больше, чем ты, дорогой, — ласково пробормотала она. — Я была бы слепой, если бы не увидела.       Сердце Вая бешено колотилось в груди, а мозг работал с невероятной скоростью, пытаясь найти вескую причину, что-нибудь, что он мог бы сказать, чтобы отрицать это. Он не заботится о своей репутации в этой богом забытой деревне, он практически ни о ком здесь не заботится. Но здесь была вся жизнь Вина. Это деревня, ради которой он отказался от всего, это люди, о которых он заботится день и ночь — все они могут отвернуться от него при малейшем слухе.       — Я ничего не скажу, Вай, — заверила она. — Но будь осторожен, — тихо добавила она. — В этой деревне полно стариков.       Ваю не нужно быть гением, чтобы понять, что она имела в виду; это было достаточно ясно.       — Они не такие крутые, как ты? — пошутил он, пытаясь разрядить обстановку, но вскоре выражение его лица стало мрачным.       — Не все такие, — подтвердила она, к его большому разочарованию.       Он просто никогда не скажет об этом Вину. Ему не обязательно знать.              ***              В конце концов Вай нашел себе занятие, ожидая Вина, он не был совсем уж бесполезен. Когда его травмы стали в основном терпимыми, он занялся починкой различных вещей по дому. Сломанная раковина, расшатанная половица, деревянные окна; если в доме был какой-нибудь кусок дерева, хотя бы слегка наклоненный, Вай работал с ним. Когда у него закончились вещи, которые нужно было починить, он начал обрабатывать деревянный брусок, который взял из остатков дядюшки Плома, обрезая его по бокам в надежде, что он примет какое-то подобие формы.       Было так трудно не иметь хобби. В такие моменты, как сейчас, когда он не пользовался своим ноутбуком или телефоном, все, на что он мог положиться — это хобби. К счастью, он все еще помнил, как вырезать, благодаря многочисленным факультативным занятиям по искусству еще в колледже. Поскольку он специализировался на архитектуре, работа с деревом действительно казалась ему мудрым выбором. Может быть, это выглядело не ахти как хорошо из-за того, что он пользуется только ножом, но в чем-то он все равно преуспел.       Пока он откалывал кусок дерева, разум Вая наполнился отдаленным шумом бурлящей реки, которая текла по всей деревне. Он боролся с тем, чтобы не поддаваться побуждениям своего разума начать думать; он знал, что это заманивает его в ловушку чрезмерного обдумывания, а чрезмерное обдумывание часто заставляет его сомневаться, автоматически не доверяя людям — основано это было ни на чём, кроме его мыслей.       Он утверждал, что часто бывал прав и обычно не сожалеет о том, что сомневался в людях, в конце концов, он и раньше ошибался. Но это был не просто случайный человек — это был не мудак, с которым встречался его лучший друг, это был Вин, и, несмотря на низкую вероятность того, что он испытывал к нему хоть малейшую привязанность, Вай не возражал; он просто хотел доверять ему.       Он хотел верить, что Вин на самом деле хорошо относится к нему как к личности, что он не возражал против того, что Вай был немного вспыльчивым, что у него было множество неправильных решений, которые привели его к несчастной жизни, что у него было множество неудачных отношений не только с романтическими партнерами, но также с друзьями и семьей, потому что он отказывался впускать их в свою жизнь, но все равно хотел верить, что его это устраивает. Всего этого слишком много, чтобы просить и чего-то ожидать, но он ничего не мог с собой поделать. Ему еще никогда не хотелось впускать кого-то так сильно.       И пока Вай думал о том, почему именно по этим причинам он должен сосредоточиться на бурлении реки, чтобы избежать чрезмерных размышлений, он уже глубоко в них погрузился.       — Черт, — выругался он, немедленно желая избавиться от этих мыслей и вернуться к мыслям о реке.       Он хотел бы искупаться в реке.       Он также хотел бы увидеть подсолнухи, которыми так славился этот регион. Наверное, ему придется спросить об этом Вина.       — Спросить меня о чем?       Вай подпрыгнул, чуть не уронив при этом свою деревяшку.       — Блять! Дерьмо! — С его губ сорвалось еще больше ругательств, из-за которых у него были бы большие неприятности, но Вин рассмеялся — громко, ясно и приятно.       — Хиа, успокойся, пожалуйста.       — Из-за тебя у меня чуть сердце не остановилось, — обвинил он, но это не имело никакого значения, так как выражение его лица выдавало, насколько он счастлив видеть Вина. — Я почти не хочу тебя кормить.       Вин надулся, выглядя искренне грустным.       — О нет, — его мягкий тон стал еще мягче, даже удалось изобразить, что он действительно собирается заплакать. Он встал над Ваем, стараясь подойти ближе, и наклонился, чтобы упереться лбом в макушку Вая. У него не было абсолютно никакой возможности сопротивляться этому. — Ты не будешь?       — Буду, буду. — Он даже не колебался, и даже прошептал это, когда протянул руку, чтобы пару раз мягко похлопать его по щеке. — Я уже приготовил тебе еду.       Вин выпрямился и широко улыбнулся, как настоящий победитель, которым он и является, возвращая любовь Вая своими похлопываниями по его лицу.       — Какой замечательный человек, — вздохнул он. Вай избегал его взгляда и пытался скрыть лицо, сосредоточившись на деревянном бруске, с которым он не знал, что делать, и игнорировал удары в груди.       К счастью, Вин дал ему немного пространства и отошел, чтобы вынести тарелки и еду, приготовленную Ваем.       — В любом случае, хиа, о чем ты хотел меня спросить?       — А, точно, — он снова сел, на мгновение поймав взгляды двух пожилых женщин, за которыми из открытой двери вышла его бабушка. Они болтали, приближаясь к дому. — Подсолнечные холмы сейчас цветут?       Лицо Вина мгновенно просветлело, вся его аура осветилась, он был взволнован и не мог этого скрыть.       — Уже начинают, — кивнул он с полными щеками еды. — Мы можем… пойти. — Он сделал паузу, осознав, что они на самом деле больше не одни, поскольку голоса болтающих становились все ближе и ближе. — Мы можем поговорить об этом… чуть позже?       Вай занервничал, но больше всего его раздражало то, как старухи поглядывали в их сторону. Но он решил вернуться к Вину, сосредоточившись на нем.       — Ты не хотел бы… прийти сегодня вечером?       — Можем посмотреть на звезды или типа того. — Вин явно шутил, но для Вая это действительно звучало мило.       — Или просто спустимся с холма и выпьем газировки у дороги.       Улыбка Вина стала шире.       — Да, — кивнул он. — Поговорим об этом потом.       Вай был в таком приподнятом настроении — сегодня вечером он собирался вновь увидеть Вина, и они поговорят о том, чтобы, возможно, вместе посмотреть на подсолнечные поля, они будут гулять холодным вечером с газировкой, и даже травмы не смогут сильно ему мешать. Но он должен был знать, что ему просто не суждено обрести покой. Ему просто не суждено было долго быть счастливым.       — Почему доктор общается с твоим внуком? — Голос был негромким, и его можно было игнорировать, когда они разговаривали. Но как только они замолчали, шума реки уже было недостаточно, чтобы заглушить тихое бормотание. — Все это время он был головной болью, а теперь он отнимает время у доктора. И все из-за пьяного водителя.       Это ударило Ваю прямо в лицо, и стыд, который Вин с таким трудом пытался стереть, просто вернулся обратно. Он не мог поднять глаза, чтобы увидеть выражение его лица. Он знал. Он знал, кто он такой. Но он ненавидел то, что Вину тоже приходилось об этом напоминать.       — Я слышала, что доктор уезжает через несколько недель, — прошептала другая. — Что если он убеждает его уехать?       — Мы не можем этого допустить, кто еще о нас позаботится?       — Несомненно он оказывает дурное влияние.       — Уверена, доктор никуда с ним не пойдет.       — Что если он доставит доктору неприятности?       — Он… гей, верно?       Вай больше не мог это слушать. Так тихо, как только мог, он отодвинул стул и отвернулся, не оглядываясь на Вина. Он не хотел видеть отвращение или, — что еще хуже, — жалость на его лице.