Вверх по подсолнечным холмам

      Вин не переставал улыбаться с тех пор, как они покинули квартиру Прана и Пата. Учитывая, что до их отеля было относительно недолго ехать, полуулыбка на губах Вина, когда он смотрел в окно, вдыхая безумно густой городской дым, не слетала с его лица ни на секунду. И, похоже, это его не смущало. Если Вай правильно помнил, Чиангмай когда-то считался самым загрязненным городом в мире, но Вин просто встретил смог с улыбкой на лице.       — Ты выглядишь счастливым, — прокомментировал Вай как только они оказались внутри довольно просторного гостиничного номера с собственным балконом и приятным видом на город. Здесь был не такой шикарный вид на природу, как в городе, но для Вая, который давненько не видел зданий, искусственное освещение было более чем кстати.       — Потому что так и есть. — В тоне Вина было что–то новое, чего Вай никогда раньше не слышал; фрагментами — да, но полностью — никогда, и не смог сдержать такой же улыбки, которая последовала сразу после этого. — Ты понятия не имеешь… — Вин посмотрел на него, затем отвел взгляд, словно застеснялся. — Я смутил тебя там?       Вай сдерживал внутренний натиск. Конечно Пран изо всех сил старался выбить у них обоих почву из-под ног, но Ваю удалось отразить все его удары. Он задался вопросом, может ли быть, что Пран прикопался к Вину незаметно для Вая?       — Нет… — Вин поколебался. Он шарил в поисках чего-нибудь, чем можно было бы занять руки. — Я имею в виду, мы просто… говорили о серьезных вещах… там, на подсолнечных холмах.       Ах, это.       Нежность расцвела в груди Вая, когда он заметил румянец на щеках Вина, который становился все больше по мере того как Вай смотрел на него.       — С чего бы это? Ты не сделал ничего плохого.       — Но я был чрезмерно эмоционален и немного увлекся. Просто мы были так далеко от деревни, только мы вдвоем, и все, что я держал в себе просто… выплеснулось наружу.       — Эй, эй. — Ваю казалось почти невозможным испытывать к нему еще большую привязанность, чем он уже испытывал, но вот он здесь, воркует над раскрасневшимся лицом Вина, протягивая руку, чтобы обнять мужчину, и наслаждаясь тем, как тот потянулся к нему еще до того, как Вай успел заявить о своих намерениях обнять его.       Вин согревал; он чувствовал нечто похожее на тепло, которое расцветало внутри него всякий раз, когда он просто был рядом с ним, а теперь, когда Вин был в его объятиях, тепло было внутри и снаружи, окутывая его самым приятным чувством, с которым он никогда раньше не сталкивался.       — В этом нет ничего постыдного, ты самовыражаешься. Ты же видел меня. — Он усмехнулся. — Смысл нашей встречи и сближения в первую очередь заключается в том, что я чувствую слишком много вещей. Это я. Со мной ты можешь чувствовать все, что захочешь.       Он почувствовал, как Вин улыбнулся ему в плечо.       — Похоже, я только этим и занимался.       У Вая голова идет кругом — он все еще не может поверить, что кто-то вроде Вина, кто-то настолько совершенный, каким он на самом деле и был, испытывает к нему сильные чувства. По его опыту единственный романтизм, который у него когда-либо был подпитывался, а иногда даже поддерживался антагонизмом. Страстный и интенсивный, да. Теплый? Редко.       В порыве энергии он крепче обнял Вина и поднял его, заставив того хихикать. Его серьезный, ответственный доктор, беззащитный и совершенно беззастенчивый, не беспокоящийся, что кто-то их увидит или услышит, нависает над головой Вая. Вин откинулся назад, смотря на Вая, все еще обнимая его. Он просто смотрел.       Медленно моргая, его губы лениво изогнулись в легкой улыбке, большой палец выводит легкие линии на изгибе спины.       — Что? — Вай, наверное, никогда в жизни не произносил это слово так мягко.       — Ничего, — ответил Вин, но его улыбка явно что-то значила.       Вай решил не давить, а вместо этого обхватил лицо Вина ладонями, отчего его щеки надулись, и наклонился, чтобы запечатлеть легкий поцелуй на лбу, вкладывая свою любовь в этот жест.       — Тогда тебе следует отдохнуть, — улыбнулся он, прежде чем снова наклониться и запечатлеть еще один поцелуй на виске. — Тебе завтра рано вставать.       — А как насчет тебя?       Вай улыбнулся.       — Я попросил компанию разрешить мне временную удаленную работу. — Они нерешительно отпускают друг друга, отсоединяя конечности одну за другой, словно пытаясь выиграть больше времени. — Я помогу Прану представить один проект. Ему нужна моя помощь, — объяснял Вай, занимаясь распаковкой вещей, пока Вин стоял рядом, играя с завязками своего халата, который он скорее всего надел, пока Вай стоял к нему спиной.       — Значит, ты будешь занят? — Вин выдал это за простой вопрос, но в его голосе сквозила обида.       — Вы тоже, док, — улыбнулся Вай, и к этому моменту у него начали болеть щеки. Для чего-то такого, что причиняло боль, улыбаться было слишком приятно. Он взглянул на Вина еще раз, явно видя его колебания. — Что случилось? — Он действительно волновался. Но иногда можно волноваться, в то время как грудь наполняется нежностью, две вещи могут быть реальными одновременно.       — Не знаю, просто я хотел, чтобы эта неделя была похожа на наш… побег или типа того, но для меня это почти целая неделя занятий, я совсем не подумал о том, что большую часть времени ты будешь совсем один. Я действительно не продумал это до конца, прости.       Особенность Вина в том, что он надежный, очень надежный, и поэтому люди склонны большую часть времени обращаться к нему за помощью, а учитывая его жизнь в деревне, она была почти такой же постоянной, как каждый его вдох. В течение нескольких недель Вай искал способ улучшить самочувствие Вина, облегчить его бремя или даже просто снять часть окутывавшей его усталости; что угодно.       — Не нужно ни за что извиняться, малыш. — Он сразу заметил удивление на лице Вина, когда у него вырвалось ласковое обращение, каким бы незаметным оно ни было. Годы сложных отношений привели к тому, что первым порывом Вая было отшутиться или, может быть, взять свои слова обратно, солгать и сказать, что он не это имел в виду, но что-то в том, как Вин смотрел на него, заставило его закрыть рот и проглотить слова обратно. — Если уж на то пошло, ты оказываешь мне огромное одолжение, увозя меня подальше от этого удушающего места, — он протянул руку, чтобы заправить выбившуюся прядь волос за ухо Вина. — Ты сделал для меня так много хорошего. — Он ласково ткнул его в подбородок. — Мне так хорошо.       — Если ты не прекратишь это прямо сейчас, я снова разрыдаюсь, — предупредил Вин.       Вай пытался удержаться от очередной дерьмовой ухмылки, ему становилось неловко, но он не мог остановиться.       — Тогда почему бы тебе не пойти принять душ первым? Ты сможешь лечь спать пораньше.       — Спасибо тебе, хиа Вай.       — Для тебя всегда пожалуйста.                     ***                     Пран назвал его сумасшедшим, когда Вай сказал достать для него чертежную доску и т-образный квадрат, потому что он набросал этот план в уме, глядя из окна своей спальни на поляну деревьев в деревне, в то время как тишина пронзала его уши.       — Неужели там настолько скучно?       — Не отвлекай меня. — Они были в общей рабочей комнате филиала их фирмы в Чиангмае, в окружении людей, с которыми Вай уже знаком по многолетним корпоративным вылазкам и «тимбилдингам», что обычно означает бесплатно нажраться до упаду на пляже.       — Может быть это только для меня, — все равно продолжил Пран, протягивая Ваю чертежную доску и т-образный квадрат, — но если бы я должен был торчать в горной деревне, где мне нечем заняться, я бы ходил в поисках… не знаю, водопадов или чего-нибудь в этом роде.       — У них там реально есть водопады.       — Ты когда-нибудь был там?       — Не-а.       — Вот видишь! Держу пари, там есть чем заняться, но ты просто заперся в доме своей бабушки.       — Прежде всего: я ранен. — Вай указал на свое лицо, на котором остались следы заживающих ран — неглубокие могут когда-нибудь пройти, но глубокие могут остаться навсегда. — Во-вторых, заткнись нахуй и дай мне спокойно поработать, или ты предпочитаешь начертить для меня двухэтажное здание, пока я буду сидеть в твоем крутящемся кресле и доставать тебя вопросами?       Пран просиял, переполненный возбуждением, несмотря на отношение Вая.       — А вот и он! — усмехнулся Пран. — Когда я видел тебя в последний раз, ты был таким сдержанным и спокойным. — Пран многозначительно поднял брови, глядя на него. — Он тебе так сильно нравится?       — Кто нравится?       Вай ни в малейшей степени не был готов к тому, что Корн будет стоять у двери, небрежно поигрывая ключами, засунув руку в карман и прислонившись к дверному косяку. Выражение его лица было расслабленным, но Вай все равно не мог не чувствовать себя неловко. Они долгое время не виделись.       Пран замер, переводя взгляд с одного на другого туда-сюда, что еще больше усилило напряжение в комнате.       — Ох, пожалуйста. — Корн закатил глаза, прежде чем опуститься на диван напротив Прана. — Ты же не думаешь, что я все еще буду зацикливаться на этом, — его замечание было обвинительным и должно было быть оскорбительным, но все, что оно сделало, это выдавило из него смешок, — через два года после того, как мы расстались.       — Я расстался, — поправил Вай, просто чтобы побыть маленьким дерьмом.       — О-о, это меня бесит. — Теперь, когда у всех троих на лицах одинаковые забавные ухмылки, большая часть напряжения, к счастью, спала. — Но говоря по-честному, нравится кто?       — У него есть… — Пран взглянул на Вая, чтобы убедиться, что все в порядке, и тот просто пожал плечами, не особо заботясь об этом, так же как и Корн. — Не знаю, как это обозначить, но Вай, наверное, влюблен в него.       — Определенно.       — А?       — Не наверное, а определенно.       Корн ухмыльнулся, оглядывая его с ног до головы.       — Посмотрите-ка как серьезно он к этому относится, — блеск в его глазах был игривым, но в итоге добрым. — Какой он, Вай?       — Он добрый и заботливый, — начал Вай, вставая с места, где он склонился над чертежным столом, чтобы сосредоточиться на том как максимально точно описать Вина. — Но он слишком много думает о благополучии других людей.       — Это буквально его работа, — прокомментировал Пран, поворачиваясь к Корну, чтобы объяснить. — Он доктор.       — О, Вай женится на богаче.       — Деревенский доктор.       — Оу, — Корн сделал паузу. — Тогда Вай в лучшем случае женится с адекватной компенсацией.       — Вы оба заткнитесь, у меня есть только сегодняшний день, чтобы закончить это дерьмо.       Зная, что у них есть своя работа, которую нужно сделать, они умудрились еще раз посмеяться, валяя дурака, прежде чем сосредоточиться на своей работе в проекте.       Честно говоря, он действительно скучал по этому. Вай не был таким уж трудоголиком, но ему действительно нравилась его работа, и он получал массу удовольствия, занимаясь этим. Ему нравилось делать то, в чем он и вправду был хорош, и получать признание за свой вклад. Ему нравилось иметь собственные деньги, ему нравились десять часов, которые он проводил вдали от родителей, ему нравилась… нравилась тишина. Не такая тишина, которая царила в деревне, где люди не разговаривали, а пялились, что могло быть так же громко, как кричать ему в лицо. Ему нравилась тишина, когда его… оставляли в покое. Когда его не осуждают. Когда он может жить с идеей сосуществования, быть самим собой, хотя бы ненадолго. Когда он может отдохнуть, даже когда чем-то занят.       Обстановка в компании обеспечивала ему это, так как люди часто настолько сильно уставали, чтобы общаться, и поэтому оставляли друг друга в покое.       Вин дал ему это. Просто будучи самим собой. Просто глядя на него так, словно он здесь вообще не для того, чтобы судить. Словно Вай ничего не мог сделать, чтобы заставить его посмотреть на него по-другому. Словно ему были рады — и ему не нужно было защищаться и бороться за свою жизнь, чтобы остаться, — Вин все равно позволил бы ему это. Вай шмыгнул носом, немедленно выпрямляясь, чтобы вытереть слезы с лица.       — Какого черта с тобой не так? — Шутливо спросил Пран, но тон выдавал беспокойство.       — Ничего, просто простуда.       — Ты стал таким странным, чувак.                     ***                     Когда часы показывали 16:50, Вай закончил объяснять ситуацию на местности и возможные проблемы с транспортировкой тяжелого оборудования Прану — архитектор закончил с планом за ночь, и Корну — инженеру-планировщику проекта, — и немедленно выбежал из здания, чтобы вернуться обратно в отель.       Когда он добрался до вестибюля, оттуда выходила толпа людей. Все выглядели немного суровыми, с серьезными выражениями лиц и ощущением срочности в разговорах, с намеком на постоянное беспокойство на бровях, но до единого в хорошо скроенных полуформальных рубашках и брюках. Врачи.       Семинар скорее всего закончился, поэтому он болтался в вестибюле, ожидая своего обеспокоенного врача, застегнутого на все пуговицы. Когда Вин этим утром уходил, Вай был в полусне. Вин бессвязно бормотал ответы на вопросы, прежде чем окончательно отправиться на конференцию, поэтому он не знал, во что был одет Вин и что выглядывать в толпе. Он встал на цыпочки, вытянув шею, чтобы разглядеть его в густеющей толпе участников конференции, которые, скорее всего, собираются провести вечер в Чиангмае, и это, наверное, их первая свободная ночь за очень долгое время.       Заметив его, он перестал вытягивать шею, как только сосредоточил на нем взгляд. Вай просто стоял там, застыв, словно в трансе. Наверное, его рот открылся, когда Вин провел рукой по своим мягким, отросшим волосам, тоже оглядывая толпу. На нем была нежно-голубая рубашка на пуговицах, которая еще утром была накрахмаленной и с иголочки, но сейчас слегка помялась, пара пуговиц расстегнута, а рукава закатаны до локтей. И если этого было недостаточно, чтобы сбить с ног, для полного эффекта были очки в круглой тонкой оправе. Окружающие часто смотрели на него, но он этого не замечал, и Вая это не волновало; ведь он точно знал, что они чувствуют, глядя на него.       Когда их взгляды встретились, и Вин лучезарно улыбнулся ему, сердце Вая затрепетало. У него возникло внезапное желание спрятать лицо, чтобы скрыть быстро растущую, абсолютно конченную улыбку, которая появилась на его лице, но он не хотел отводить взгляд. Он в ужасе от того, что Вин поймет, насколько его накрыло, если он открыто покажет ему свои чувства, но его эгоизм взял верх над страхом разоблачения.       Он хотел увидеть Вина, но не смог бы этого сделать, если бы спрятался.       Вин был поразительным, а Вай ненавидел, когда его поражали. Но поражение, которое обычно испытывает Вай — это удушающее ощущение того, что выхода нет, влажный воздух заполняет его легкие и забирает весь воздух, и множество рук сомкнулось на его шее. Вин обдал его порывом прохладного воздуха, прогоняя смог, а руки, обхватившие шею, удивленно отдернулись. Он переполняет его таким количеством добра, что Вай начинает думать, что мир, в конце концов, может быть неплохим местом для жизни.       — С тобой все в порядке? — спросил Вин как только оказался прямо перед ним.       Для Вая, который все еще находился под впечатлением от всей этой красоты, его голос звучал так, словно он тонул под водой, и он ничего не мог разобрать.       — Извини, что?       Вин рассмеялся, его глаза превратились в очаровательные полумесяцы.       — Я спросил, ты в порядке? Сейчас мне кажется, что нет. Может нам никуда не ходить и заказать доставку еды и напитков в номер? Можем просто посмотреть фильм, если хочешь.       — Я в порядке, — заверил Вай. Он протянул руку, чтобы почесать небольшое пятно на подбородке Вина, сосредоточившись на том, чтобы его удалить, прежде чем посмотреть прямо на него. — Здесь только мы вдвоем. Не можем же мы тратить время впустую в номере, верно?       — Но если ты плохо себя чувствуешь…       — Да, милый, — он ласково ткнул его под подбородок. То, как Вин краснеет от шеи и выше — это зрелище, которое он никогда не сможет забыть, никогда. — У меня просто немного закружилась голова, потому что ты выглядишь слишком привлекательно в этом наряде, — он немного отступил, чтобы посмотреть на него в шутку, но в тоже время вполне серьезно. — Я имею в виду, посмотри на себя.       — Прекрати. — Вин покраснел еще больше, отказываясь теперь смотреть ему в глаза.       — Хорошо, хорошо, я отцеплюсь от тебя, красавчик, — бросил он в последний раз, прежде чем вывести Вина за дверь на более прохладный ночной воздух. — Ты хочешь пойти в какое-нибудь конкретное место?       — Есть одно местечко, из него открывается вид на город. Я видел фотографии, но не совсем уверен, что ты хотел бы видеть лес деревьев, учитывая, что мы только недавно уехали из деревни. — Они шли в такт друг другу, их шаги были синхронизированы, а руки покачивались и касались друг друга.       — Я ненавижу не лес, — пояснил Вай. — То, что люди пялятся… заставляет меня чувствовать, что я не могу допустить ни единой ошибки. Пока я вне поля зрения всех остальных, а ты в моем, меня на самом деле не волнуют никакие деревья.       Они добрались до подземной парковки отеля, где звук их голосов эхом разносился по закрытой территории, поэтому Вин заговорил тише.       — Хиа, ты меня балуешь.       — А я не могу? — Вай ответил так же тихо.       — Дело не в том, что ты не можешь… Просто это заставляет меня чувствовать, что…       Тревожные звоночки зазвучали по всему мозгу Вая, заставив его дыхание немного сбиться, поскольку его разум немедленно перешел в режим паники.       — Ох, мне так жаль, Вин, я не хотел ставить тебя в неловкое положение. Я больше не буду, обещаю.       Лицо Вина исказилось в замешательстве, когда Вай начал мяться из-за его слова.       — Нет, нет, нет. — Вин потянулся к Ваю, взял его руку и поднес к своей щеке, чтобы успокоить его. — Прости, я не совсем ясно выразился, хиа, — он нежно сжал его руку и понюхал тыльную сторону. — Обещаю, что в этом нет ничего плохого, все позитивно, просто все это заставляет меня чувствовать, что я хочу разорвать свою грудь, чтобы я мог схватить свое сердце и передать его тебе, но я никогда не мог сказать это, не звуча при этом безумно.       Вай встал как вкопанный, он не мог поверить, что эти слова только что слетели с губ Вина.       — Ты не похож на безумца.       — Для тебя.       Смех вырвался из Вая, у него кружилась голова, он испытывал жажду и был дезориентирован, все еще не веря, что Вин что–то чувствует к нему — что нравится настолько, чтобы сказать такие слова. Пока их руки все еще обнимали друг друга, Вай усилил хватку и притянул Вина ближе, прижимая его голову обеими руками, в то время как его дорогой доктор обнял его в ответ, обхватив руками за талию и также крепко прижав к себе. Казалось, они слишком сильно сжимали друг друга, но никого это не волновало. Все, что имело значение — это сейчас и этот момент, который никто не может у них отнять.       Со стороны кажется, что они ведут себя слишком прилипчиво, слишком слащаво, что могло беспокоить, но для них это буквально единственный раз, когда они могут это делать, не опасаясь, что кто-нибудь увидит их и охренеет, если они упустят момент.       — Готов к еде?       Вин понюхал его через плечо, сделал глубокий вдох, который он мог почувствовать сквозь ткань рубашки и кожу, прежде чем отпустить.       — Готов.                     ***                     Вин поклялся, что не хотел выбирать настолько романтичный ресторан. Фотографии были красивые со всеми этими огнями, свечами и цветами, украшающими заведение, это он видел, но благодаря 2D-изображениям его телефона они просто выглядели так, как будто в них была эстетика кафе или что-то в этом роде. Но на самом деле у них возникло ощущение, что это место, где пары делают предложение, и они не могли удержаться от смеха, как только поняли, что оба думают об этом.       — Если бы у них в меню были луковые кольца, клянусь, я бы так и сделал, — пошутил Вай, вызвав очередной взрыв коварного смеха.       Им обоим было так хорошо, что ничто не могло испортить их вечер, даже случайные взгляды, брошенные в их сторону, как единственной негетеросексуальной паре в зале. Большинству людей было все равно и они вели свои собственные разговоры, но иногда были те, кто замечал их и выделял среди остальных как бы сильно они ни старались их игнорировать.       Однако они сосредоточились друг на друге, и чем дольше продолжался разговор, тем больше людей сливалось с фоном и уходило в неизвестность.       Поздно ночью из динамиков раздалось приглушенное объявление, приглашающее все пары потанцевать в центре зала. Танцплощадка одна за другой заполнялась парами, медленно танцующими под абсолютно романтичную песню о том, чтобы всегда быть рядом друг с другом, напоминать любимому человеку, что ты никогда не уйдешь, и что им больше ничего не нужно, только вы вдвоем, танцующие под лунным светом, и как сильно вы любите друг друга. Вин и Вай посмотрели друг на друга, улыбаясь, но в каждом из них была отражена печаль, когда они решили остаться на своих местах.                     ***                     — Могу я задать тебе вопрос?       Они ехали обратно, когда заметили тихий, укромный, но довольно светлый район холмов с ресторанами, где решили остановиться, просто чтобы поболтать в уединении. Они сидели на капоте машины, слушали сверчков и смотрели на мерцающие огни центра города.       Вай поднял глаза и серьезно кивнул.       — Конечно, о чем угодно.       — Как ты думаешь, что самое худшее, что ты когда-либо делал?       — Ох, — он был уверен, что это был просто разговор, а Вин просто пытался узнать его поближе, но учитывая Вая… он сделал кое-что, что Вин, наверное, никогда даже не подумал бы сделать в своей жизни. — Э-э-э…       — Ты не обязан отвечать, хиа, — любезно продолжил Вин. — Просто я пытался открыться тебе, но при этом, чтобы участвовали мы оба, но я заставил тебя сделать первый шаг, и теперь я понимаю, что оказал на тебя давление.       — Я… — Вай проглотил комок в горле, хотя Вин уверил его, что в этом нет необходимости. — О чем ты собирался открыться? Это самое худшее, что ты когда-либо делал?       — Да, — его улыбка была нежной. — Просто подумал… если бы я впустил тебя, наверное, мне следовало бы дать тебе по-настоящему меня узнать. Вплоть до худших частей, понимаешь?       Вай кивнул, соглашаясь, но в то же время понимая, насколько лицемерным было его кивание. Как он может соглашаться и в то же время прятаться?       — Я хочу рассказать тебе, почему живу в деревне, — начал Вин. Было трудно удержать удивление на лице, когда этот вопрос не выходил у Вая из головы с тех пор, как он встретил Вина. Естественно, он откинулся назад и повернулся к нему, чтобы выслушать. — Мы выросли там, ты это знаешь, — начал он. — Но ты же знаешь тамошних детей… мы сбегаем, как только у нас появляется такая возможность. Все мои кузены это сделали, мой брат, и я тоже… Я подавал заявления на все медицинские факультеты, какие только мог, и чем дальше, тем лучше. Я ненавидел это место… Иногда я все еще ненавижу. — Вин сделал паузу, последнее предложение лишило его энергии. — Я мог бы просто пойти в медицинскую школу здесь, в Чиангмае, но я был бы слишком близко… они попытались бы заставить меня вернуться. Они всегда так поступают со всеми, кто уезжает. Мне нужно было, чтобы это было далеко, и, чтобы причина была веской. Но все письма, которые приходили, были из северных университетов, и я терял всякую надежду. Так что, я начал думать… Может быть, так и должно быть. Может быть, я должен был остаться и быть тем единственным ребенком, который никогда не уйдет. Тот единственный ребенок, которого оставляют заботиться о старших — это всегда было их целью. Как-то мы убирались в доме, и, как типичный подросток, я всё облазил…       — Пригласительные были там?       Вин улыбнулся ему так, будто он гордится тем, что тот угадал правильно, как бы ужасно это ни было.       — Да. Все медицинские факультеты из Бангкока… Бабушка спрятала их все. Знала, что Махидол был моей мечтой, но все же она… — Он вздохнул. — В общем, я не выдержал и сразу же собрал чемоданы, забрал все свои сбережения и взял пригласительное письмо. Некоторое время жил у друга из Чианграя, и, когда мое поступление в Махидол было подтверждено, место в общежитии зарезервировано, я попросил друга забрать мой диплом и записи из школы, и на следующий день сел на автобус до Накхонпатома. У меня было бесплатное обучение, но мне нужно было платить за аренду и предметы первой необходимости. Поэтому, когда я сошел с пятнадцатичасовой поездки на автобусе, я отнес свои вещи в общежитие и начал искать работу.       Вай удивленно моргнул. Вин был мелким крутым засранцем. Ему было семнадцать. В этом возрасте Вай вел себя упрямо, но на самом деле был просто испуганным ребенком и не вышел бы вот так из своей зоны комфорта.       — Ты довел все до конца сам, ты сделал все, что мог. Я не думаю, что оставлять позади людей, которым плевать на твое благополучие — это слишком ужасно.       — Моя мама иногда помогала, у нее было немного денег, а папа и бабушка пытались этому помешать, но она старалась изо всех сил. Она отправляла деньги моему брату, а потом просила его переслать их мне, — он улыбнулся. — К тому же я еще не дошел до сути, хиа.       — О, прости. Пожалуйста, продолжай.       Вин усмехнулся, удивленный тем, что Вай пытался активно участвовать и был действительно увлечен его рассказом. Он так нежен с ним, он на самом деле самый лучший.       — Когда я наконец стал врачом, то поступил на ординатуру в Бангкоке просто потому что так я чувствовал себя еще дальше от деревни, понимаешь? — Его голова была опущена, пристально глядя на свои колени, но он немного повернул ее, просто чтобы дотянуться до руки Вая, и начал играть с ней.       — И вот однажды мне позвонил отец. Он сказал, что бабушка серьезно заболела и им нужно, чтобы я приехал и поухаживал за ней. Конечно я ответил, что не приеду. Он впервые заговорил со мной с тех пор, как я сбежал, и все из-за этого. Я сказал, что никогда не вернусь, и что… мне все равно, что с ними случится.       Это были ужасные слова и Вай это знал. У него была своя история ужасных вещей, которые он говорил и делал, так что он был не в том положении, чтобы судить.       — Несколько недель спустя позвонил мой брат и сообщил, что бабушка скончалась, и у нее, по-видимому, был туберкулез. Но никто этого не знал, они думали, что она просто больна и стара, и поэтому их жизнь пошла своим чередом. За исключением одного… у бабушки был прямой контакт только с одним человеком: моей мамой. Через несколько дней после смерти бабушки она начала болеть, и прежде чем я смог вернуться домой… она умерла.       Вай никогда не проявлял эмоций по отношению к своей семье, он, можно сказать, относился к ним так же сурово, как Вин относился к своей семье, но это только потому, что они не вели себя как семья. Но его мать… его мать пыталась… И это видимо то, что убивает его изнутри.       — Отец был в ярости, — нахмурился Вин. — Как только он увидел мое лицо, он набросился на меня. Сказал, что я убил их… что я убил мою маму. И он был прав.       — Нет, — немедленно возразил Вай.       — Все в порядке, хиа, — улыбнулся Вин, — я знаю, что если бы я приехал проведать ее сразу после их звонка, у нас было бы время дать ей лекарство. Обычно люди не умирают быстро от туберкулеза, если их сразу же помещают в карантин и дают лекарства. Если бы я заметил, что бабушка была больна им, я мог бы сразу же взять у нее анализы. Я сделал это с ней. И теперь я… в деревне, сижу у постели каждого, стараясь изо всех сил, чтобы больше никто никогда не умер.       — Люди умирают, Вин.       — Знаю, хиа, знаю, — его лицо исказилось в неловком страдальческом выражении. — Я просто не могу… Не могу уехать и думать, что кто-то снова может умереть из-за меня. Я в абсолютном ужасе. Я уже потерял маму и не хочу, чтобы кто-то еще прошел через это. Утрата людей… наверное, самая худшая вещь в мире.       Не в силах ничего сказать, Вай просто сжал его руку, которую держал в своей. Он сморгнул собственные слезы, глубоко сопереживая и ненавидя смотреть, как Вин убит горем.       — Вот почему я остаюсь, — заключил он с легкой улыбкой на лице, вздыхая от облегчения, что наконец рассказал об этом Ваю.       Так что Вай начал свою собственную исповедь.       — Когда мы учились в университете…       — Хиа, ты не обязан.       После того, как Вин так глубоко открылся ему, это просто казалось несправедливым. Он хотел ответить Вину взаимностью всеми возможными способами.       — Когда мы учились в университете… — Он все равно продолжил. — Я был грубее и противнее, чем сейчас, можешь себе представить? Это уже смягченная версия меня. — По крайней мере, он получил смешок от Вина, прежде чем обнажиться и рассказать о своем самом большом сожалении. — Мои родители не очень-то и заботились обо мне. Если бы я умер где-нибудь в канаве, они, наверное, просто отмахнулись бы от этого. Поэтому я отчаянно цеплялся за любого, кто испытывал ко мне хоть малейшую привязанность. В то время мне казалось, что только у меня есть Пран и больше ни у кого.       Он взглянул на Вина, оценивая выражение его лица. Когда он увидел только ободрение на его лице, он продолжил.       — Но потом я начал чувствовать, что он отдаляется от меня… словно я терял его. Терял единственного человека, который искренне заботился обо мне. И я чувствовал, что… что во всем виноват Пат. Тогда они играли на сцене, к чему-то готовились, но они были за кулисами… Дело в том, что весь мир думал, что они ненавидят друг друга до глубины души, я ненавидел Пата, и когда я узнал, что они встречались… Я просто хотел показать, какие же они оба лжецы… Не знаю, могу ли я это оправдать. Просто я был так зол в тот момент, что вообще ни о чем не думал. В тот момент мне просто хотелось… Я не знаю, чего я хотел.       Он говорил бессвязно; он это знал, но рассказывая историю, Вай чувствовал необходимость защищаться, ухватиться за любой шанс заставить Вина понять, что он сожалеет о том, что сделал, и что это не то, что ему хочется вспоминать. В отличие от Вина, который просто рассказал свою историю ясно и незатейливо, потому что был очень честным, Вай чувствовал, что если Вин поймет, что он, по сути, сделал это, потому что ревнив, полон ненависти и импульсивен, то забудет все хорошее, что когда-либо говорил о нем.       — Я заставил весь зал слушать их приватный разговор, разоблачая их, и в процессе усложнил им жизнь аутнув их.       Вин серьезно кивнул, уставившись куда-то вдаль, впитывая информацию. На несколько ужасных секунд Вай начал думать, что вот оно. Все кончено.       — Ты когда-нибудь извинялся перед ними?       Именно здесь ему было больше всего стыдно: тот факт, что эти двое просто продолжали жить своей жизнью, дружили с человеком, который никогда не извинялся за то, что аутнул их, поддерживали его во время успехов и многочисленных неудач, заботились о нем, когда он был на самом дне, и даже спасли ему жизнь — для него удивителен. Эти двое простили его, даже не выслушав никаких извинений.       — Нет.       — А ты этого хочешь?       Это был вопрос, который никто никогда раньше не задавал Ваю, но ему не пришлось обдумывать его слишком долго.       — Хочу, — кивнул он. — Просто прошло слишком много времени, и мне на самом деле не хочется напоминать им что я сделал. — Вай сделал паузу, просто чтобы посмотреть на ласковое лицо Вина, словно говорящее ему, что он знает, что он хочет извиниться и, скорее всего, он никогда не сможет смириться с этим, если этого не сделает. — Ты думаешь, они их примут?       Вин усмехнулся, протягивая руку, чтобы убрать отросшие волосы Вая с его лица.       — Они продолжали любить тебя и без этого, верно? — Он делал это до тех пор, пока не смог ясно разглядеть лицо Вая. — Они все еще будут любить тебя после того, как ты это сделаешь.       — Как ты можешь быть так в этом уверен?       — Люди склонны так поступать; они склонны легко прощать, когда это касается кто-то, кого они любят.                     ***                     Когда они вернулись в свой совместный номер в отеле, он уже был прибран службой обслуживания номеров, в то время как их сумки все еще были там, где они их бросили. Проезжая мимо круглосуточного магазина на обратном пути они перекусили, планируя провести тихий вечер, просто почиллить или сходить в кино.       Когда Вай закончил смывать с себя дневную пыль, он слонялся по балкону в ожидании Вина, потягивая апельсиновый сок из бокала для вина, притворяясь изысканным.       — Прекрасный вечер, дорогой джентльмен! — пошутил Вин, открывая балконную дверь; его волосы все еще были влажными после душа. Он был в пижаме, свободной футболке и гостиничных тапочках, и выглядел чертовски уютно.       — Прекрасный вечер, дорогой сэр. — Вай присел в реверансе, просто чтобы поддержать шутку. — Не желает ли уважаемый джентльмен чего-нибудь выпить?       — Ну, конечно! — воскликнул Вин, когда Вай налил ему в бокал апельсинового сока. — Благодарю вас, сэр.       Наступила приятная тишина, когда они оба облокотились на перила и потягивали сок, наблюдая, как мир проплывает мимо них. Из их балкона был виден бассейн отеля на цокольном этаже, из живописного бара на крыше через дорогу доносилась негромкая инди-музыка. Они спокойно наблюдали, как люди дурачились, прыгали в воду и фотографировались, в то время как персонал отеля внимательно наблюдал, натягивая широкие улыбки, скрывавшие их усталость.       Внезапно песня из бара на крыше сменилась и превратилась в знакомую песню: песню о том, чтобы всегда быть рядом друг с другом, о том, чтобы напоминать человеку, которого любишь, что никогда не уйдешь, и что им больше ничего не нужно, только они вдвоем, танцующие под лунным светом, и о том, как сильно они любят друг друга. Это была песня из ресторана.       Вай повернулся как раз в тот момент, когда обернулся Вин, протянув ладонь.       — Могу я пригласить вас на этот танец? — Вай улыбнулся, ободренный мыслью, что каждый раз, когда он думает, что только у него возникло желание что-то сделать, Вин продолжает доказывать ему обратное снова и снова.       Он принял нежную, теплую руку Вина, переплетая пальцы и притягивая друг друга ближе, в то время как другая пара рук держала друг друга: рука Вая лежала на плече Вина, а рука Вина на талии Вая. Висок к виску, сердце Вая выскакивало из груди, проходило через горло и поднималось вверх по голове, в то место, где они с Вином соприкасались, медленно покачиваясь в такт приглушенным ритмам песни, звучавшей издалека. Это безумное чувство — быть с кем-то так близко, зная, что он отвечает тебе взаимностью, зная, что, хотя ты можешь спрятаться от мира, ты не скроешься от него, и эта возможность прямо здесь, потому что ты решил раскрыться, выбрав один из двух вариантов, который в результате причинит тебе боль. Если тебе в любом случае будет больно, не лучше ли испытать что-то хорошее перед тем как это произойдет?       Иногда тебе приходится скрыться из ресторана, полного зрителей, только для того, чтобы урвать один танец. Иногда приходится практически погибнуть в автомобильной аварии только для того, чтобы встретить человека, который навсегда изменит твою жизнь. Иногда приходится делать то, что ты делаешь только для того, чтобы оказаться там, где ты есть сейчас. И когда этот человек, наконец, в твоих объятиях, танцует с тобой медленный танец в пижаме, ты начинаешь думать, а что, если бы я поступил как-то по-другому? Был бы я здесь?       Вай подумал о персонале отеля, нацепляющих постоянные улыбки на свои лица, несмотря на то, что они весь день обслуживали постояльцев, измученные до костей, но они всегда возвращаются на следующий день. Для чего люди это делают? Для чего все это нужно? Выживание. Просто чтобы пережить следующий день. Держаться за этот проблеск надежды, что однажды все наладится. Вай подумал, что может быть… просто может быть… завтра все будет по-другому, что завтра жизнь будет стоить всех этих мучений.       С появлением в его жизни Вина, казалось, что для Вая наконец наступил завтрашний день.