***
Россия встречает Джеймса ледяным ветром, треплющим его аккуратную причёску и кусающим щёки морозом. Для столицы США такая погода была непривычной, тело насквозь, до костей пробирало холодом, особенно после теплого салона такси, в которое он сел почти сразу после того как вышел из аэропорта. На это Вашингтон не рассчитывал, надевая не особо утеплённое для русской зимы пальто. Ещё и рейс задержали, поэтому до начала конференции остались считанные минуты. На ломаном русском (а он его немного знал) поблагодарив таксиста, Анакост быстрым шагом поспешил к зданию, где и должно всё происходить. Американец мыслями витал где-то уже там, на переговорах, на которые он никак не мог опоздать! Тут он почувствовал, как одна нога вместо того чтобы ровно наступить на землю, предательски заскользила. «Только этого не хватало» — только и мелькнуло в голове. Он попытался удержаться на ногах, но не смог. Больно. Очень больно. Вашингтон лежал на спине, ощущающей холод льда даже сквозь пальто. На секунду он даже был оглушён, но сразу же пришёл в себя. Джеймс чуть попытался чуть привстать, попутно тихо матерясь на английском. Скоро конференция, а он столь глупо и позорно разлёгся на льду! Спина чуть отозвалась неприятной мукой. — Вы не сильно ушиблись? Этот голос словно задел столицу США электрическим током. Слишком хорошо знаком, слишком похож на него… Он повернул голову. И правда, это был Москва. Он стоял, гордо выпрямив спину, и смотря на Джеймса сверху вниз. На Михаиле была шапка-ушанка (столица России, как никак) из-под которой виднелись золотистые волосы и тёплое, небрежно расстёгнутое серое пальто. Голубые, цвета неба, которое сейчас было скрыто за тучами, глаза, насмешливо прищурены. Пусть лицо сохраняло серьёзное и спокойное выражение, очами он словно улыбался, обволакивая в чём-то приятном и манящем. Уголки губ Московского чуть дёрнулись вверх. — Ах, это ты, Вашингтон? Вот уж не узнал! — переходя на английский, с притворным удивлением произнёс он — Скоро начало, а ты тут лежишь всё. Как тебе погодка в Москве? — также продолжал Михаил с издевательской усмешкой. В глубине его льдистых глаз словно полыхнула злая искра. — Можно хоть раз обойтись без подобных комментариев? — наконец-то Джеймс сумел подняться на ноги, но всё равно по росту был ниже, чем Москва. Он поправил слегка съехавшие с носа очки, раздражённо глядя прямо на Московского. Да, Анакост испытывал к нему симпатию, это стоит уже наконец-то признать, но всё-таки нельзя, чтобы Михаил об этом узнал. Ведь Вашингтон должен ненавидеть Москву, все его слова и выпады. Приходится прятать эту неправильную любовь, она ничего не принесёт, только неприятности. Москва не ответил, а только отвёл глаза. — Зануда. — негромко бросил он, переходя на русский. Вашингтон немного знал этот язык, долг столицы этого требовал, поэтому он понял, что сказал Московский. — Если для тебя обычный ответ это «занудство», то… — Ладно-ладно. Забудь. Дальше шли молча. Михаил перестал язвить, изредка глядя на хмурого коллегу-столицу. Чтож, очередная стычка, ничего нового. Как бы Москва не пытался задеть или подколоть Вашингтона, тот быстро всё сводил на нет и первым никогда не начинал, словно совсем ничего и не испытывал. Михаилу это казалось странным. Сам он всегда подобное воспринимал близко к сердцу, всё-таки Россия почти родилась у него на руках, он сам собирал её по кусочкам из разрозненных княжеств и территорий, годами, полными войн и революций, побед и поражений, расцветами и упадками. Москва словно слился с нею, и политических врагов воспринимал как своих собственных. По сути они с Вашингтоном оба заложники политики, в любом случае — надо выполнять все приказы власти. «А смогли бы мы нормально общаться, если бы наши государства не враждовали? Если бы мы не были столицами?» — внезапно, словно спичка, вспыхнуло в голове. Что за странные мысли! Ещё он вспомнил их последнюю встречу вживую — там, где Анакост ещё говорил о Пекине. Даже если бы столицы сами тесно и не общались, сотрудничество России и Китая не прекратилось бы, так что почему Вашингтона так беспокоит их дружба с Юшенгом? В самом деле, надо стараться больше спать, гулять на свежем воздухе и нормально питаться, а то уже лезет в голову всякая хрень. Ну а всё же?.. Джеймс был погружён в свои мысли и тщетно старался унять учащённое сердцебиение. Сердце гулко билось о грудную клетку, отдаваясь в ушах. За раздумьями он и не заметил, как дошёл до конференц-зала — обширного помещения-аудитории с кучей мест и большой проекторной доской. Москва поспешил сесть на своё место, раскладывая документы и ни с кем не заговаривая, лишь несколько раз бросая приветствия. У Вашингтона тоже не было желания лишний раз с кем-нибудь коммуницировать. Надо сосредоточится на работе.***
Доклад Вашингтона длился невыносимо долго и нудно. Саммит в уже заканчивается, за окном темнеет. Но ведь это только первый день, впереди еще несколько собраний. Москва тщетно пытался хоть как-то слушать, но на него нападала сонливость. Постоянный недосып уже сказывался, что даже кофе не может помочь. До этого ему надо было проверить отчёты от регионов, после этого — собрание столиц федеральных округов, а заканчивается день ещё хуже — деловая встреча с американцами. Опять его закидали новыми санкциями, ничего не поменялось. Как же хочется домой, поспать… Звучит слишком хорошо и слишком недосягаемо. Москва со скуки начал разглядывать столицу США, стоящего возле включённого проектора с какими-то статистиками и диаграммами. Одет Вашингтон как обычно — идеально вылизанно и выглаженно, и рассказыват примерно так же — чётко, рассчётливо и без запинки. Ничего нового он всё равно не узнает, а идёт встреча уже который час — четвёртый? Всё равно. «Почему он так смотрит?» — пульсирует в голове Джеймса. Как только он заметил это, так уже непозволительно запинался 2 раза. — «Пожалуйста, смотри на экран, а не на меня! Прошу!» — мысленно пронеслось на задворках сознания. Анакост продолжил выступать, не глядя на Москву, но всем телом остро ощущал его взгляд. Но эти засасывающие голубые омуты всё никак не изменяли своего направления. — «Возьми себя в руки!» — наказал он сам себе, и уже попытался выкинуть образ Московского из головы. В конце концов, конец собрания — ещё не конец дня. Они с Москвой ещё должны обменяться документами, и уже после проверки Вашингтон наконец-то останется в номере наедине со своими отчаянными мечтами, и покрывало ночи скроет его мысли и сомнения от шумного внешнего водоворота людей и работы. Он сбросит маску хладнокровной столицы, обнажая пустоту. Но её никто не заметит, так что всё нормально. — Всем спасибо за внимание, — наконец завершил Джеймс свою презентацию, и, поправив привычным жестом очки (которые, кстати, носил больше для солидности, нежели из-за проблем со зрением), сел на своё место. Тут уж все наконец начали подводить итоги и собираться. Он аккуратно складывал документы в сумку, чтобы не помялись, но руки не всегда слушались. — Вашингтон, — Анакост слегка вздрогнул, но еле заметно. Москва. Тот обошёл его и встал перед его столом, вальяжно сверху вниз глядя на американца. Лёгким движением руки, увешанной золотыми кольцами, он положил папку с документами на стол, перекрывая остальные. — Темпы продажи российского газа в страны НАТО. — намеренно растягивая слова, протянул тот. — Гораздо больше чем нефти, кстати. На эти слова Вашингтон не отреагировал, а просто взял папку, медленно пролистывая. — А где информация о продаже за последние два месяца? — поинтересовался он, внезапно заметив отсутствие. — Да должна же там быть. — Михаил выхватил листы, но заметил, что их и правда меньше. Ещё раз пересчитал. «Блять» — тихо прошептал Москва, однако Джеймс хорошо его слышал. Михаил ещё раз оглядел и прошарился по столу рукой. Заветного документа он так и не смог найти. Видимо, слишком невнимательно собирался и оставил у себя дома на столе. Ну и ну, ведь он нужен прямо сейчас! Однако нельзя признавать свою вину, особенно столице перед иностранцами, и особенно перед такими как Вашингтон. Московский натянул свою извечную улыбку. — Ой, форс мажор. — объявил тот, протягивая документы обратно. Вашингтон внимательно вгляделся в его лицо. Вроде ничего не выдаёт досады российской столицы, только какой-то разочарованный блеск в глазах, едва уловимый, словно тень. — Завтра принесу. — Но они мне требуются срочно, уже сегодня. — по едва дрогнувшим уголкам губ Москвы можно было сделать вывод, что он думает на этот счёт: «Сука, мне тебе их ещё на коленях поднести или что?» и молчит только из вежливости. — Только разве что ко мне домой заехать и захватить, если любезную столицу Америки это устроит? — язвительно поинтересовался Михаил, даже не подозревая, что всколыхнул в душе своего собеседника. Каким тоном это ни было сказано, но эти слова можно расценивать как приглашение? А иначе документы не забрать. До этого дома у Москвы он ни разу не был, как и он у него. Какой-то новый уровень, и это чем-то пугало, однако Джеймс мастерски это скрывал. — Ладно. — с деланным равнодушием ответил Вашингтон. — Можем даже прямо сейчас.***
Огни ночной Москвы ярко пылали на фоне уже тёмного неба. Фары машин, светящаяся реклама и виднеющиеся вдали небоскрёбы Москвы сити завораживали и ослепляли, рассеивая мрак. Даже с приходом вечера жизнь в столице не замирала ни на миг, на трассе было оживлённо. Михаил внимательно следит за дорогой, но при этом невольно любуется собственным городом. Машина легко несётся по дороге. И всё бы ничего, если бы на соседнем сиденье не сидел Вашингтон, столица США. Сейчас они ехали за тем проклятым листом из документа. Диалог никак не клеился. Анакост словно не осмеливался посмотреть на Московского. Мало ли, слишком подозрительно будет выглядеть. Неловкость словно витала в воздухе, электризуя атмосферу, что может вспыхнуть только от одного случайно брошенного взгляда. Но Джеймс на выдержал. В освещении, проникающем сквозь стёкла машин, Михаил был ещё красивее, частичка этого света словно оставалась в его глазах, прикованных к дорожному движению. Губы устало сжаты. Москва заметил через зеркало уже неприлично задержавшийся взгляд этих сине-серых глаз из-под очков, но Джеймс не мог его оторвать. Надо срочно что-нибудь сказать, заполнить повисшую пустоту. — Как тебе Москва? — самодовольно спрашивает Михаил о собственном городе. Всегда приятно похвалиться перед ненавистными западниками, что Россия ничуть не хуже! Да и что говорить, он просто выводить противников из себя своей якобы невинным прямодушием. — Красивее, чем любой город, правда? Такое просто напросто обезоруживало. О да, конечно красивее, особенно воплощение — так и хотелось сказать, но нельзя. Скажи такое кто-нибудь другой, к примеру, Пекин (Напрасно Джеймс пытался уверить себя, что недолюбливает китайскую столицу из-за отношений между их государствами, а не слишком близким общением того с Москвой), то он бы просто проигнорировал ну или пресёк парой сухих язвительных комментариев. Но Московский… его пусть и ненастоящая, злая улыбка, словно стрела, била метко, прямо в сердце. Он понимал, что Михаил это говорит только чтобы задеть его, но всё же ничего не мог поделать. Но наверно его смятение уже неприлично заметно. Надо играть привычную роль врага, чтобы Москва его не заподозрил ещё больше после этих несчастных слов о дружбе с Пекином. — Довольно развитый, если бы только остальные города твоей страны были такими. Удар по больному, жаль что не в сердце. В глазах Москвы на миг полыхнула злость, словно короткая вспышка молнии в ночи, но тот быстро взял себя в руки. Неприятно, когда собственные проблемы становятся предметами пересудов и насмешек врагов. Но Михаил отнюдь не собирался молча проглатывать сказанное сидящим на соседнем сиденье Вашингтоном. — С каких пор тебя волнуют российские города? — произнёс Московский, делая вид будто последнее его ничуть не задело. Будто он — каменная стена, которой нипочём летящие в неё камни — Они меня и не волнуют. Кроме одного. — уже тихо прибавил Джеймс. — Что??? — Что? — вопросом на вопрос ответил Вашингтон. Москва уж было собрался потребовать объяснений, если бы они уже не доехали. Ладно, снова он пропустит эти странные фразы мимо ушей — в конце концов, если эти американцы опять чудят, то это не его забота.