Не полагайтесь слишком сильно на кого-нибудь в этом мире, потому что даже
ваша собственная тень покидает вас, когда вы в темноте.
© Ибн Таймия
14 октября, 20:45. Токио, лаборатория «Блю Лок». Вернувшись через десять минут, как и обещала, Кэзуки не застаёт отца на футоне. Его вообще нет в кабинете. Но на столе, среди вороха записей с пометками, под бутылкой соевого соуса, девушка замечает записку: «Потому что так надо». Будь на месте Кэзуки кто-то до другой, записка наверняка осталась бы незамеченной. Но в истории их семьи подобных клочков бумаги насчитывалось великое множество. Записок, за которыми отец скрывал своё неумение общаться с ней на равных. «Потому что так надо». Сухо и чётко, в духе Джинпачи Эго. Возможно — нет, скорее всего, так и есть — она ошибается в своих суждениях. Великий тренер просто хочет как можно дольше удерживать её рядом с собой, чтобы использовать в качестве ресурса. Разумеется, желание задать волнующий вопрос не пропадает. Никакая записка не заменит человеческого диалога. Но застать Эго в одиночестве Кэзуки больше не удаётся. В кабинете всегда кто-то есть, а ночью её личный доступ блокируется изнутри. Впрочем, подобное поведение не удивляет. Глава «Блю Лока» отвечает лишь на те вопросы, которые считает нужным — все прочие просто пропускает мимо ушей. Из миллиона тем, поднятых Кэзуки в те времена, когда любопытство прорывалось сквозь отработанную маску спокойствия, папаша удостаивал вниманием меньше половины. Но ловить Джинпачи Кэзуки попросту некогда. Ей предстоит переступить через себя, чтобы разговорить футболистов, которые теперь стали обращать на неё внимание. Во многом благодаря Бачире и его невероятной болтливости. После парочки невинно брошенных фраз с его стороны Кэзуки перестаёт быть невидимкой, по крайней мере, для половины членов команды. Она натыкается на Мегуру буквально повсюду, и каждый раз форвард машет рукой, привлекая всеобщее внимание, и выдаёт что-то вроде: «Привет, Кэзуки-сан!» «Поздно ты, Кэзуки-сан». «Кэзуки-сан, не хочешь посмотреть, как мы тренируемся?» Он ведёт себя так, будто они знакомы со школьной скамьи, на которой ей никогда не доводилось бывать. Бесцеремонно нарушает все личные границы — зовёт по имени. Спускать подобную фамильярность непросто. Но Кэзуки не может допустить, чтобы кому-то в «Блю Локе» стало известно о её фамилии, которая так некстати совпадает с отцовской. Размышляя о ситуации, в которой она оказалась, Кэзуки корит себя за отсутствие своевременной находчивости. Ведёт задушевные беседы с внутренним голосом и далеко не всегда выходит победителем. «Могла бы назвать какую угодно фамилию». Едкость собственной натуры позволяет поддевать за живое, ковырять и тревожить все самые навязчивые мысли. Но обратная сторона — более щадящая и жалостливая — тут же находит аргумент в противовес. «И тогда откликалась бы через раз». Но по-настоящему раздражает совсем другое. В глубине души Кэзуки вовсе не хочется прекращать этот марафон панибратства. Каждое «Эго-сан» — точно удар, отравленный кинжалом. Ведь за именитыми буквами нет её самой. А за обычным «Кэзуки» — есть. Так она — это она, без привязки к кубкам и медалям, титулам и репутации. И, вероятно, именно поэтому Кэзуки сама не замечает, как улыбается в ответ на эти окрики, кивает, принимая предложение прийти на тренировку. Она не может себе объяснить, почему соглашается и действительно приходит. 16 октября. Токио, тренировочный зал «Блю Лока». Приходит чуть позже начала. Ей не хочется смущать футболистов, так что девушка занимает позицию в самом конце поля. Осторожно крадётся, прячась в тени, и надеясь, что увлеченная тренировкой команда «Z» не сразу заметит чужака на площадке. Прикрывая глаза, Кэзуки почти проваливается в те годы, когда отец брал её на тренировки команд, которые курировал. Сильный запах травы и земли будто и правда оседает на слизистой. Но сейчас пахнет совсем иначе — гранулированная пробка, пластик и искусственный газон. Всё это напоминает только о том, что «Блю Лок» — не только про футбол. В «Синей Тюрьме» трибун нет: слишком мало пространства, да и смысла никакого, ведь на каждом шагу располагаются камеры, которые позволяют наблюдать за происходящим из удобного кабинета с парочкой мониторов, не контактируя с футболистами. Иными словами — живых зрителей здесь никто увидеть не ожидает. И, разумеется, её появление не ускользает от цепкого взгляда медовых глаз. — Кэзуки-сан! — машет Бачира одновременно с перехватом мяча. Он делает это настолько непринуждённо, как будто она его верная фанатка, которая не пропускает ни одной тренировки. Девушка вдруг ощущает себя невероятно глупо. Чувство неловкости усиливается, как только лидер команды по имени Куон задаёт вполне закономерный вопрос: — Кто это? Работаешь на соперников? Кэзуки мгновенно оказывается под пристальным взглядом одиннадцати пар глаз. Зачем она вообще согласилась? Чёртова идиотка. Неужели нельзя было смотреть тренировку из уютной комнаты или — и это было бы лучшим вариантом — вообще не смотреть? Лучше так, чем повышенное внимание. Но отцовская жёсткость оставляет свой отпечаток, и прежде чем Бачира успевает представить её сокомандникам как следует, Кэзуки резко произносит, почти не разжимая губ: — Уверены, что у вас есть время на пустой трёп. Уже готовы к следующему матчу? — Я тебя помню, — тут же вскидывается Раичи. — Ты та уборщица из столовой. — Я не уборщица, — шипит девушка, готовясь отразить столько выпадов, сколько потребуется. Но форварды не желают открытого конфликта. Она не враг, пока не доказано обратное. — Ну и хамло ты, Раичи. — Раичи, успокойся. Её позвал Бачира. Девушка видит, что Джинго собирается огрызнуться в ответ, но не успевает этого сделать, прерванный сильным ударом мяча в голову. Бачира целенаправленно пасует прямо в макушку бестактному форварду, который заводится ещё больше. Но удар, во всяком случае, переключает внимание взрывного юноши на Мегуру, а Кэзуки перехватывает ободряющую улыбку на озорном мальчишеском лице. Он решает проблему действиями, а не словами. — Мы как-то неправильно начали знакомство, — Кунигами, рыжеволосый здоровяк, удерживавший Раичи секунду назад, примирительно протягивает руку. — Меня Кунигами зовут. — Знаю. Я всех вас знаю. Джин Гагамару — играет всем телом, часто использует голову, гибкий. Хёма Чигири — скрывает своё оружие, но хорош в передачах. Ёичи Исаги — лучше раскрывается в критических условиях. Рюноске Кунигами — способен обойти почти любого защитника и пробивать издалека. Я видела все матчи. У нас их тоже показывают. Несмотря на все старания, не вызвать подозрений не получается. Куон смотрит с опаской, да и остальные настороже. — Я не вражеский шпион, успокойтесь. Передавать противникам информацию о вас мне нельзя. Кэзуки достаёт рабочий пропуск с пометкой «Для персонала». — Ты работаешь в «Блю Локе?» — Не совсем. Я, скорее, волонтёр. У проекта не так много денег, чтобы позволить себе больше рук. Но по контракту мне запрещено как-то влиять на внутриигровой процесс. — Я думал, сюда денег прилично вбухали. Одна только начинка чего стоит, — в голосе Ватару Куона сквозит разочарование. Да уж, начинка и правда дорогого стоит. Мириад её нервных клеток и ещё совсем немного — гордости. — Так ты из Ассоциации? — наседает Нарухая. — Замолвишь за меня словечко? Шучу-шучу, парни, ну вы чего. Тренировка продолжается на довольно мирной ноте, и Кэзуки отмечает, что слаженная игра команды крепнет. Не мешает посмотреть, как тренируются остальные. Хотя, конечно, на поле она уже не полезет. Кэзуки прикидывает, кто из футболистов так просто допустил бы постороннего на тренировку. Уж точно не Рин Итоши или Рео Микаге, да и Баро разозлится. Бачира снова получает пас, на этот раз от Исаги. Эти двое определённо сработались. Кэзуки силится вспомнить, были ли в Швейцарии такие обаятельные абитуриенты. Видела ли она в принципе в своей жизни настолько харизматичных людей. Мегуру приковывал, буквально пожирал её внимание. Отточенные движения, потрясающий скоростной дриблинг, мощные голевые. Сколько раз его распасовки помогли попасть по воротам? Она должна наблюдать за каждым игроком, но следит исключительно за одним. Ватару объявляет небольшой перерыв, как раз после того, как Иемон едва не врезается в створ ворот. Пока футболисты пьют воду и садятся у кромки, переводя дух, Кэзкуи отодвигается подальше, чтобы не мешать. В воздухе витает некоторое напряжение. Девушка ловит на себе взгляды бомбардиров, но старается не отводить глаз. Проигрывать в гляделки не в её правилах, да и кому? Смотреть прямо. Без вызова, но с достаточной уверенностью. Она это умеет. После стольких лет общения с отцом хищные взоры кого бы то ни было не влияют на душевное равновесие. — Как тебе моя игра? — интересуется звонкий голос где-то над самой макушкой. Бачира бесцеремонно вторгается в её личное пространство. Беззастенчиво задевает бедром. Заставляет пропустить выдох. Кэзуки старается игнорировать тот факт, что запах, мгновенно заполнивший ноздри, лишает её привычного хладнокровия и собранности. — Ты даже не знаешь, насколько глубоко я разбираюсь в футболе. — Не знаю, — соглашается Мегуру и делает глоток из прозрачной бутылки с логотипом «Блю Лока». — Но почему-то чувствую, что тебе есть что сказать. Кэзуки умиляет его открытость и простота, которые при этом не являются всеми составными частями личности футболиста, а лишь малой толикой, что он демонстрирует. И ей действительно хочется посоветовать им более логичную тактику построения. Но лезть с советами её никто не просил. — Даже если и так, я не стану рушить вашу игру своими советами. Любое сказанное мной слово может посеять раздор, если хотя бы одному из вас оно покажется логичным. Вы уже выбрали, как будете играть, ни к чему изобретать велосипед. Кэзуки кажется, что она подобрала правильные слова, чтобы донести свою позицию. Но её аргументы рушатся под пронзительным взглядом округлившихся глаз. — Ну ска-а-ажи, — тянет Бачира. — Мне инте-е-ересно. Его попрошайничество привлекает остальных членов команды. «Только этого не хватало». — Что тут у вас? — рычит Раичи, сминая в кулаке пустую бутылку. Кэзуки хорошо знает таких, как он. Бомбардир тоже прямолинеен и прост, он не сдерживает эмоций, говорит то, что думает. Но в случае Джинго за таким поведением не кроется никакой тайны. Просто характер паршивый — и не более того. — Кэзу-сан, — серьёзно? Уже «Кэзу-сан». Какой кошмар, — не признаётся, что по её мнению могло бы улучшить нашу тактику. Сердце ухает вниз, будто на американских горках. Он специально? Он однозначно специально говорит таким тоном, будто превратился в капризного ребёнка в магазине игрушек. Разумеется, слова форварда вызывают любопытство. А любопытство порождает множество вопросов, под натиском которых Кэзуки быстро сдаётся, не желая влезать в новую перепалку со всей командой. Перед тем как высказаться, девушка отмечает, что прийти сюда было ещё большей ошибкой, чем спорить с отцом в прошлом году. По крайней мере там она знала, на что идёт, а какой будет реакция на сказанное у членов команды «Z» — одному Ноэлю Ноа известно. — Вы выбрали довольно простую, но эффективную схему игры, при которой в нападении каждые десять минут меняете игроков, используя их сильные стороны. Но при этом распределению остальных ролей уделили мало внимания. Вы выбрали схему 3-5-2, три защитника и пять полузащитников, чтобы каждый успел сыграть. Но в вашем случае, когда атакующие полузащитники были бы более эффективны, вы можете выбрать схему 4-2-3-1, только с одним форвардом… — Только один форвард? При условии, что каждый из нас нападающий? — и без того узкие глаза Куона щурятся в почти презрении. Кэзуки находит это действие неприятным, но всё же отвечает, поборов желание прекратить всякие разговоры на футбольные темы и немедленно покинуть площадку. — В вашем случае использовать нужно не всех, а лишь тех, чьё оружие показало себя в предыдущих матчах, тогда как остальным легче будет реализовывать голы из позиций полузащитников с атакующим преимуществом. Во всяком случае, мне так кажется. И хотя Кэзуки договаривает фразу, которую собиралась сказать, в глазах футболистов команды «Z» читается крайне скептический настрой. — Разве такой совет не противоречит твоему контракту? — интересуется Нарухая в очевидной попытке разрядить обстановку. Кэзуки требуется время, чтобы сообразить, о чём он говорит. И она ещё собиралась назвать ложную фамилию, а тут не может вспомнить, о чём врала двадцать минут назад. — Высказывать своё мнение мне никто не запрещает, речь идёт о категоричном влиянии на процесс эксперимента. Я лишь ответила на вопрос Бачиры о вашей игре и выбранной тактике. — Наша тактика помогла выиграть предыдущий матч. При всём уважении, — без малейшего намёка на которое проговаривает Ватару, — не могу признать твой совет хоть сколько-то полезным. К такому повороту девушка вполне готова. Ничего удивительного. Её ни капли не расстраивают слова лидера команды. В чём-то она даже готова согласиться с ним. Потому, когда Исаги, нагоняя её у выхода, приносит извинения и за Раичи, и за капитана, Кэзуки только улыбается. Она здесь не для того, чтобы раздавать советы. А узнай Ёити истинную цель её пребывания в «Блю Локе», тогда уж извиняться придётся ей самой. К обеду Кэзуки почти полностью выбрасывает случившееся из головы, оставляя воспоминания лишь о виде Бачиры с позиции снизу, да выражение лица Раичи, когда ему в голову прилетел футбольный мячик. Ситуация кардинально меняется тем же вечером. Около восьми Кэзуки спускается в тренировочный зал, чтобы проверить настройки. Сверхчувствительная калибровка требуется ежедневно, и потому девушка выбирает время, когда почти все команды принимают душ или находятся в комнатах. Но в этот раз несколько голосов заставляют её затормозить перед поворотом. Один, елейно-заискивающий, она узнаёт сразу: именно таким тоном Куон отверг её тактику на недавней тренировке. Голос второго футболиста, который беспрестанно повторял что-то вроде «верно, брат», «точно, брат», тоже не составляет труда идентифицировать. — Ты просто последняя задница, так говорит мой брат. — Я просто хочу быть эгоистом, о котором говорит этот безумный фанатик. Кэзуки ухмыляется: отец говорит о здоровом эгоизме, пустоголовый идиот. А вовсе не о крысятничестве. Она пока не совсем понимает, о чём идет речь, но ни тон, ни сам факт общения с соперниками в пустом коридоре не предвещает ничего хорошего. — В сущности, нам с братом пофигу. Ты сливаешь нам тактику команды «Z» со всеми слабостями — мы позволяем тебе забить столько голов, сколько требуется, чтобы пройти как лучший бомбардир проигравшей команды. — Это то что нужно, — подтверждает Ватару. Характерный звук удара ладони о ладонь оповещает Кэзуки о завершении диалога. Девушка стряхивает с себя оцепенение, не в силах поверить, что Куон способен на подобную подлость. Пятясь назад, Кэзуки напрочь забывает, зачем вообще спустилась сюда. В голове шумит, будто туда запустили рой разъярённых ос. Она не должна вмешиваться, но неужели Ватару действительно пойдёт на подобное? Здоровое соперничество — не равно предательство. Ударить в спину — не значит быть эгоистом. В комнату девушка возвращается в расстроенных чувствах. День нельзя назвать удачным, и хотя после тренировки она не утратила симпатии к команде, то сейчас по крайне мере одному из её игроков хотелось заехать по наглой роже. Требовалось сконцентрироваться и всё обдумать. Завтра утром отец попросит новые отчёты, что она отразит в них? Нужно подумать, как лучше распорядиться этой информацией. Если раскрыть всё команде «Z», их моральный дух в игре с Рео и Наги будет подорван. Плюс Куон может отказаться играть или устроить другую подлость, о которой она ничего знать не будет. Если рассказать отцу, то он наверняка велит просто наблюдать. Хорошего игрока не остановит тот факт, что у противника есть информация. Грамотное ведение матча и наблюдательность выведут даже из такого плачевного положения. Но если не рассказать, то в игре против братьев команда проиграет. Обязательно проиграет. Они просто не справятся, да ещё и после игры против «сладкой парочки». Внутренний голос, который почему-то сильно напоминает отцовский, просыпается так некстати, чтобы подкинуть в пламя сомнений ещё дров. «Ты определённо предвзята. Тебе не хочется, чтобы Мегуру Бачира вылетел из «Блю Лока» так скоро». Голос мешает мыслить трезво, оценивать ситуацию с холодной головой. А именно так следует поступить, чтобы не наделать глупостей. Но она должна что-то сделать. Они имеют право знать правду, как ей распорядятся — уже неважно. Главное — знать. Не успев продумать свои действия, осознать все последствия принятого решения и остановить рвущееся изнутри чувство справедливости, Кэузки обнаруживает себя барабанящей в дверь с надписью «Команда «Z». Открывает Игараши, чьи и без того круглые глаза расширяются в немом любопытстве. За спиной «монаха» маячит Бачира, не менее удивлённый внезапным визитом. Кэзуки и сама не верит, что действительно пришла сюда. Стоит, пытаясь выровнять сбившееся дыхание, и ловит на себе странные, как будто разочарованные взгляды. Необходимо всего несколько минут, чтобы изложить суть своего визита. Кэзуки говорит ровным и спокойным тоном, не пытается приукрашивать: она отчётливо помнит каждую фразу, нет необходимости делать подлее и без того подлый поступок. Но Ватару отчего-то не выглядит застигнутым врасплох: помогает вечно скучающее выражение лица. Его лицо совершенно красное, точно кто-то только что закончил хлестать его по щекам, не выражает никаких эмоций. Ни удивления, ни страха. Вообще ничего. Если бы он не был футболистом, то наверняка смог бы построить актёрскую карьеру. — Но я всё это время был в душе, — раздосадовано проговаривает он, не выдавая себя ни единым жестом. — Да она вообще охренела! Заявляется сюда и городит всякую чушь! — вновь вскидывается Джинго, тряся кулаком в сторону камер. — Эй, администратор! Что за херня у вас тут творится? Кэзуки напрягается всем телом. На этот раз ободряющая улыбка от лохматого Мегуру не исправляет положение. Да и смотрит он с задумчивостью во взгляде куда-то мимо неё. Внутри поднимается волна ярости, смешанная с беспокойством: «Только бы отец не вмешался». Как Эго будет действовать в подобной ситуации? Раскроет ли обман Ватару? Знает ли он о нём? Вопрос, конечно, глупый — не может не знать. Но даже так, в угоду своему садистскому любопытству, он вполне может промолчать или, ещё хуже, подставить её саму. Просто так, забавы ради. Но экраны по-прежнему остаются тёмными, почти такими же мрачными, как лица футболистов вокруг. — Ты извини, — примирительно вздыхает Кунигами, — мы не хотели обидеть тебя на тренировке, но это уже слишком. До Кэзуки не сразу доходит смысл его слов, а когда понимание накрывает плотной лавиной, становится слишком поздно. Они ей не верят. Настолько уверены в текущем капитане, что просто списывают слова девушки на клевету в отместку за грубость на поле. Оправдания не помогут, она не предусматривает самого главного — доказательств. И случай на тренировке играет не в её пользу. — Я бы никогда не предал команду таким подлым образом, — Куон продолжает добивать. Как ему удаётся оставаться настолько спокойным? Но из полного равновесия выводит вовсе не это. Стальной голос, наполненный леденящим холодом: — Лучше уходи, — вкрадчиво проговаривает Бачира, и Кэзуки не может не подчиниться. Это не его личное желание — этого хотят все игроки в комнате. Она пристыженно покидает команду, понимая, что проигрывает. Безапелляционно. По всем фронтам. Желание помочь не пропадает, но только теперь с ним соседствует жажда справедливости. Не поверили, не стали слушать. Она воспользуется другим путём. Нужна информация. Отчаянно. Нужно что-то, что переломит ход событий. Она снова и снова просматривает личные дела, копается на сайтах школьных газет. Что-то должно быть! Ей удаётся кое-что выяснить, но до нужного результата ещё слишком далеко. А ведь отчёты никто не отменял. Такими темпами на подготовку к поступлению останется меньше пяти месяцев. Механический женский голос объявляет отбой, когда Кэзуки заканчивает очередные сводные таблицы. Разминает онемевшие от яростного спича по клавиатуре пальцы, прогибается в спине, чтобы поощрить уставшее тело. Сколько времени она провела за ноутбуком? Час? Два? В её комнате тоже есть экраны, транслирующие всё происходящее в лаборатории. Щёлкнув по сенсорной панели, девушка оглядывает помещение за помещением. На мониторах мелькают изображения игроков. Наги снова уткнулся в телефон — этому блондину совершенно не интересен «Блю Лок», в составе своей команды он не проигрывает ни одного матча и, в отличие от Рео Сейшуро, не слишком заинтересован в тренировках или преодолении. Баро яростно заколачивает мячи в правую девятку. Несмотря на позднее время, его программа тренировок не предполагает поблажек. Щелчок. В полутьме просмотровой Кэзуки не сразу различает два силуэта. Один принадлежит длинноволосому Чигири — увидит его Джубей Арю, наверняка найдёт, о чём поговорить помимо футбола. Второй же, почти скрытый во мраке, — Ёичи Исаги. Ёичи Исаги. От него у Кэзуки мурашки по коже. Ещё с отбора в команду он показывает невероятные навыки и однозначно нравится отцу. Ёичи — сильная сторона команды «Z», обладает умением видеть поле сверху, оценивать силы противников и придумывать планы атак, которые могут перевернуть ход игры. Игроки ещё не видят этого, но Кэзуки уже направила отцу все данные, в которых подробно описала все возможности Исаги, которые тот продемонстрировал на данный момент вне поля. Именно её отчеты заставили Эго внимательнее наблюдать за форвардом без собственного оружия. Но скоро всё изменится: судя по тому, что говорит Чигири. — Разрыв передней крестообразной связки, я заработал эту травму год назад. По словам врача, если снова её разорву, то о карьере могу забыть. У меня тоже оно было, Исаги… Оружие. Непревзойдённое, как у тебя. Как же строился диалог до этого момента? Она обязательно промотает, чтобы посмотреть. Кэзуки не удивляет тот факт, что именно Ёичи оказывается в нужном месте и в нужное время. Этот диалог проливает свет на две важные вещи. Даже на три. Но самое главное — Кэзуки понимает, как заставить отца переставить матчи. Причина ему точно понравится. Травма! Ну конечно же. О состоянии колена Чигири было известно — в личном деле отражены все потенциальные риски. Но до этого дня травма ни на что не влияла. А теперь… Кэзуки резво листает все данные об игроках. Листы разлетаются по комнате, но девушка не обращает на это внимания, пока, наконец, не открывает личное дело Хёмы. «Отлично». Вот что нужно, чтобы переиграть порядок. 17 октября, 09:44. Токио, кабинет главного тренера «Блю Лок». — Измени порядок матчей! — И тебе доброе утро, сахарная. Разумеется, Эго знает, что она придёт, хотя бы потому, что в дверях девушка сталкивается с Анри. — Вызвал пять минут назад, — поясняет сотрудница Ассоциации, пропуская Кэзуки вперёд. Отец всё ещё не желает общаться один на один, полагая, что при свидетелях она не станет задавать вопросов. Но сейчас Кэзуки не до этого. От перевозбуждения нет даже сил ругаться с папашей. Несколько листков бумаги, испещрённые мелкими иероглифами, ложатся на стол между кружкой с недопитым кофе и компьютерной мышью. — И что это? — многозначительно вопрошает Джинпачи, выуживая из общей кучи листок с надписью «Возможные варианты развития слабостей Хёмы Чигири». — Ты же просил, вот, один из самых перспективных игроков команды «Z», — декламирует Кэзуки. — Вот этот, — видя, что Эго не в силах вспомнить игрока по имени, Кэзуки показывает фото, сделанное на тренировке. Джимпачи хмурится, но вопросов не задаёт, и Кэзуки продолжает: — До травмы он играл в одной команде с Кейсуке и Джуничи Ванима, и, если верить характеристикам их бывшего тренера, они постоянно цапались. Именно поэтому следующую игру команда «Z» должна сыграть против них. Так шансов на то, что провокаторы Ванима разозлят его и вынудят использовать скорость, куда больше. Наги и Рео не тянут на провокаторов. Но есть и ещё кое-что… Кэзуки рассказывает о произошедшем накануне, опуская лишь мысли о Бачире. И, конечно, не удивляется первой реакции отца. — Бесишься, что они не стали слушать тебя? Оба раза? Конечно, он в курсе. Знает с самого начала и лишь наблюдает за тем, какие решения она будет принимать. Как зверь, приготовившийся к броску. Готов ко всему. — Если в курсе, зачем спрашивать?! — А я и не спрашивал. Так и что ты предлагаешь? — Я могу использовать любые методы? — Как же они тебя разозлили, — Эго запрокидывает голову в беззвучном смешке, его очки так норовят соскользнуть с носа. — Можешь делать что угодно, если это не повлияет на их игровые навыки. — Прошу прощения… — Кэзуки едва сдерживается, чтобы не подпрыгнуть на месте. Она напрочь забыла о том, что Анри всё ещё в кабинете. — Но разве факт перестановки матчей может на что-то сильно повлиять? — Разумеется. Ведь братьям будет известна их тактика. Они подберут контратаки и разработают стратегию. Чигири обожает футбол, стать лучшим — его мечта. Он не сможет отсидеться в обороне, когда вся игра будет висеть на волоске из-за предательства капитана. Мечты сильнее страха. Кэзуки кажется, что она слышит короткий смешок отца. — Но после того как ты раскрыла его план, будет абсолютной глупостью со стороны Куона сдавать тактику соперникам. Это лишь подтвердит твои слова, — Анри всё ещё не может увидеть главного. А вот Эго, судя по безумной улыбке, исказившей лицо, догадался. — Он и не станет. Это сделаю я. Уверена, братьям всё равно, чью именно информацию использовать. Кэзуки удивляет собственная решимость. Конфликт на тренировке, будь он даже результатом махрового сексизма в её отношении, не смог бы стать причиной подобного поведения. Но вопиющая подлость, на которую готов пойти Ватару, пробуждает в девушке дремлющего монстра. Она способна подставить человека, чтобы доказать свою правоту и кроме того — помочь отцу в достижении его целей. — Я и не думал, что ты способна на что-то подобное. — Возможно, — Кэзуки поворачивает голову, буравя отца прямым взглядом, — у нас с тобой всё же больше общего, чем мне казалось. — А что будет, если они проиграют? Ты сможешь себя простить? — Хорошим игрокам не помешает тот факт, что соперник в курсе их стратегии. По-настоящему талантливые футболисты умеют подстраиваться под ситуацию на поле и подстраивать её под себя. Разве не так ты говорил? — Говорил, — задумчиво тянет Джинпачи, постукивая костяшками пальцев по краю стола. — Хорошо, я разрешаю тебе изменить порядок матчей. Это было даже слишком легко. Младшая Эго ожидает закономерного подвоха, чует всеми фибрами, что он вот-вот наступит. — Камеры, — тихо произносит Джинпачи, заставляя Кэзуки затормозить прямо у выхода. Свобода на расстоянии вытянутой руки вновь ускользнула. — Что? — Ну, такие приспособления, которые помогают транслировать изображение из одного места на монитор в любой точке этой лаборатории. И, не дав дочери отреагировать на колкость, мужчина сразу же заканчивает предложение: — Я к тому, что ты с лёгкостью могла использовать запись разговора этого недоумка с близнецами. Направить видео прямо в просмотровую и включить, когда соберётся вся команда. Это был бы самый простой путь. Или всё дело в контракте с пунктом о неразглашении? — Эго изображает пальцами кавычки, припоминая её недавнюю ложь. Когда за Кэзуки закрывается дверь, под аккомпанемент её привычного «иди к чёрту» Джинпачи Эго усаживается в кресло со словами: — Значит, ты выбрала сложный путь.