12 ката: дрожащие капли росы

На поляне было тихо. Здоровенные сосны, окружавшие ее, высились молчаливой темной стеной, словно отделяя это место от окружающего мира. Санеми подбросил в чахлый огонек несколько веток из заготовленной пару часов назад кучи хвороста и оглянулся. Из старой повозки не доносилось ни звука. “Спит”, - он повернулся спиной к костру, поежился, плотнее закутался в видавший виды плащ из теплой шерсти. Ему самому спать не хотелось совершенно, так что бывший мечник расстелил плотный спальник и уселся на него, ощущая спиной приятное тепло. Очень хотелось глотнуть чаю, а лучше - и чего-то покрепче, но у Санеми не имелось но того, ни другого. Последний чайничек чая он заварил этим утром, а до ближайшего селения оставалось ещё порядочно. Наверное, он все же задремал, потому что совершенно не услышал шагов. От лёгкого прикосновения к плечу Шинадзугаву вскинуло мгновенно, и девушка испуганно отшатнулась: - Господин, это я!.. Он с силой провел ладонью по лицу, прогоняя остатки сна: - Госпожа Икэда. Санеми вопросительно воззрился на нее, и Аяне, слегка смутившись, пояснила: - Я..проснулась от холода. Он мысленно вздохнул. Надо же быть таким дурнем, чтобы не побеспокоиться о самых простых вещах - чае, теплой одежде и нормальном маршруте! Шинадзугава, который привык путешествовать в одиночку и довольствоваться самым необходимым, уже второй день сталкивался с последствиями своего необдуманного поступка. Ровно два дня назад обоз, наконец, прибыл к месту назначения - небольшому городку. Санеми получил причитающиеся ему деньги, вышел из комнаты постоялого двора и тут же натолкнулся на Кайоши. Тот, отчаянно тараща глаза, несмело пробормотал: - Шинадзугава-сан, спасибо вам… Мечник фыркнул: - За то, что руку не отрубил? - Я знаю, вы заплатили господину Ясухиро за то кимоно… Я правда не хотел его воровать! Просто госпожа Икэда так хотела с вами поговорить, но её одежда… Санеми тут же припомнил - распахнутый ворот нижней рубашки, залитой кровью, пыльная юбка… Какого черта он сам не додумался до этого? Мысль, пришедшая следом, отчего-то облила его холодом - а что будет с ней теперь, когда она не под его защитой? Он ведь так и не узнал, кто её родные и где они живут. “Может быть, она вообще замужем”. У нее нет денег, нет ничего, чтобы добраться домой. - Где она сейчас? - Госпожа была на заднем дворе. Санеми коротко хмыкнул и направился туда. Аяне действительно была там. Лениво развалившийся на потрёпанной телеге возчик снисходительно поглядывал вниз, где стояла девушка: - Путь-то неблизкий…. Половину денег вперёд - и по рукам! - Мой отец расплатится с вами сразу же, когда приедем, - она вскинула подбородок, слегка надменно глянув на собеседника. Но того, по-видимому, это совершенно не впечатлило. Непочтительно сплюнув, парень фыркнул: - Без аванса не повезу. Шинадзугава почувствовал, как зачесались кулаки. Эх, сейчас как дать бы нахалу в рожу, да так, чтобы летел с телеги кувырком! Вместо этого он негромко спросил: - Нужна помощь, госпожа Икэда? Вздрогнув, девушка обернулась: - Шинадзугава-сан, что вы здесь делаете? Я думала, вы…, - она опустила глаза, закончив почти шепотом, - уже давно уехали… Вместо ответа он молча обошел её, окинул взглядом дряхлую телегу, затем медленно поднял глаза на возчика. Отчего-то с лица парнишки мигом слетело снисходительное выражение. - Эй ты, - мечник презрительно скривился, - сколько стоит твоя колымага? - Эээ… господин…я не продаю её…., - ошарашенно протянул возчик. Санеми вытащил из-за пазухи мешочек, отсчитал половину монет и неуловимым движением вспрыгнул на место возницы. - Считай, продал, - одной рукой он сунул парню монеты, другой отвесил такой подзатыльник, что тот мигом слетел вниз. - А теперь проваливай отсюда! Возчик оказался на редкость понятливым. Санеми спрыгнул на землю и подошёл к девушке: - Куда нужно ехать? - Шинадзугава-сан, я и так слишком многим вам обязана, - она наконец подняла на него глаза, и Столп мгновенно утратил чувство реальности - просто завороженно смотрел на свое собственное отражение в агатовых радужках. С трудом отведя взгляд, он сердито буркнул: - Поэтому хотите, чтобы мои усилия пропали даром? Неизвестно, куда бы вас отвёз этот проходимец. - У меня не было выбора, - тихо возразила она. - Я .. я направлялась к тётушке, когда меня… - Я понял, - решительно оборвал ее Шинадзугава. - Вас отвезти к ней? Где она живёт? - Я хочу домой, - обессиленно прошептала Аяне, и закрыла лицо руками. - Пожалуйста, отвезите меня…домой… Уже в дороге он выяснил, что она живёт в трёх днях пути. Покачиваясь на соломенной подстилке сзади него, девушка негромко рассказывала: - Мама умерла, когда я была ещё совсем крохой, и я почти не помню её. Помню только смех - такой звонкий, как будто колокольчики звенят на ветру. Меня воспитывал отец, он бывший военный, очень строгий. Но знаете, Шинадзугава-сан, я уверена, что он всё равно меня любит. Не оборачиваясь, он спросил: - У вас есть братья или сестры, госпожа Икэда? - У меня есть старшая сестра. Ее голос чуть заметно дрогнул. Помедлив, девушка тихо добавила: - Мы…не слишком близки. А у вас, господин Шинадзугава, есть сестричка или брат? Непослушными губами он выдавил: - Уже нет. Неожиданно на плечо Санеми легла теплая ладошка, тихий голос виновато выдохнул: - Простите. Мне… очень жаль. Он молча кивнул, прогоняя непрошеные образы - их скромный домик, залитый кровью, умирающую маму, рассыпающееся тело брата на его руках. Это навсегда останется с ним. Но сейчас, когда на плече лежала почти невесомая ладонь, отчего-то стало немного легче. Усадив Аяне у костра, он стащил плащ и накинул ей на плечи. Ночи действительно стояли холодные, изредка падал снег, но сегодня им повезло - не было ни снегопада, ни дождя. - Вы же замёрзнете, Шинадзугава-сан, - она попыталась вернуть одежду, но Санеми удержал её руку. Пальцы были просто ледяными. - Я привык к холоду, - пожал плечами он, усаживая Аяне обратно, - в отличие от вас. Заболеете, а лечиться тут нечем. - Вы очень заботливый, Шинадзугава-сан, - она улыбнулась, плотнее кутаясь в его плащ, подвинулась, давая место у огня. Он осторожно опустился рядом и задумался. “Заботливый. Надо же.” Санеми искоса взглянул на девушку. Сам он давно перестал размышлять над тем, какой он - это не имело значения. Ничего не имело значения с тех пор, как он собственными руками убил мать. Иногда ему казалось, что настоящий Санеми умер там, вместе с ней, рассыпался под лучами восходящего солнца. Осталось вот это тело, которое в совершенстве научилось убивать демонов - а большего и не требовалось. Остатки его души разлетелись невесомыми хлопьями пепла вслед за братом. Оттого Столп и не стал задерживаться в поместье. Как только последний демон был уничтожен, он закинул изодранную форму в сундук, переломал напоследок вкопанные в землю бамбуковые столбы для тренировок и ушел не оглядываясь. Здесь ему больше нечего было делать. Он не собирался доживать оставшиеся несколько лет в компании полоумных воспитанниц Шинобу и мрачного Томиоки. Теперь же у него впервые мелькнула мысль - а каким видит его госпожа Икэда? Сбоку послышался сонный вздох, левому плечу и руке стало тепло - уснувшая девушка доверчиво прислонилась к нему, повозилась, устраиваясь поудобнее. Очень осторожно он освободил руку, бережно обняв её за плечи. “Не хватало ещё, чтобы в костер свалилась”. Уютно уложив голову ему на плечо, она сонно выдохнула Санеми в шею, уткнулась в нее губами. Шинадзугава замер как каменный, мысленно перечисляя все известные ему ругательства - короткие теплые выдохи словно посылали волны дрожи по всему его телу. Эта ночь показалась Столпу Ветра вечностью - и в то же время закончилась за мгновение. Под утро сон Аяне стал беспокойным, даром, что Санеми уложил её на спальник, а сам не ложился вовсе - ровное дыхание сбилось, с губ то и дело срывались тревожные стоны. Обеспокоенный Шинадзугава, не зная, что предпринять, неловко протянул руку, коснулся её плеча. - Нет, не трогайте меня! Пожалуйста!!, - она села рывком, озираясь вокруг совершенно безумными глазами. Он отдернул руку, присел на корточки: - Госпожа Икэда. Аяне… Всё хорошо. Глядя прямо в черные провалы расширившихся до предела зрачков, снова повторил - мягко, так, как когда-то уговаривал маленького Генью: - Всё хорошо. Слышите? Она словно сломалась: тело обмякло, дрожащие руки запахивали - и никак не могли плотно запахнуть плащ. До Санеми донёсся тихий всхлип: - Д-да.. Шинадзугава-сан… Он встал, отвернулся - ей надо было дать время прийти в себя. Столп видел сотни оттенков человеческого горя, и это тихое отчаяние было одним из худших. “Чёртовы ублюдки хорошо постарались!” Санеми возился у повозки - кормил лошадь, проверял упряжь, - а в голове крутились воспоминания. Он закончил зачистку гнезда тварей и отправился в ближайшее селение - чертовски хотелось есть. Столп невозмутимо прошагал по единственной грязной улочке, безошибочно определил местоположение изакая и пинком распахнул дряхлую дверь. Взгляд тут же наткнулся на знакомое яркое хаори в углу. Шинадзугава досадливо поморщился - не то, чтобы он плохо относился к Пламенному Столпу, просто рассчитывал спокойно поесть в одиночестве. Но, присмотревшись, Санеми увидел, что Ренгоку не один. Напротив него сидела молодая девушка. Даже отсюда Шинадзугава видел, что её колотит крупной дрожью; дрожали плечи, тряслись пальцы, которыми она прикрыла лицо. Ренгоку, слегка наклонившись к ней, что-то тихо говорил. Решив, что это не его дело, Столп Ветра уселся на свободное место, заказал у подошедшего хозяина порцию удона и чай - за эти две ночи охоты он основательно промерз, дико хотелось горячего. В ожидании обеда он невольно снова скользнул взглядом к дальнему столу. Девушка уже не дрожала - она покорно пила чай из простой деревянной чашки. Ренгоку, приветливо махнув рукой, что-то шепнул ей на ухо и решительно направился к Санеми. - Приятная встреча! - неизменная улыбка на его лице могла показаться неуместной, но Шинадзугава отлично знал - это защита. Такая же защита, как его, Санеми, злость. Он понял это случайно, когда увидел, как Кёджуро и его младший брат ведут в родовое поместье пьяного в дым старшего Ренгоку. Санеми, замерший в тени дерева, на мгновение погрузился в прошлое - вот они с Геньей волокут домой упившегося папеньку, а он кроет их отборными ругательствами. На лице Кёджуро он увидел ровно то же, что тогда чувствовал сам. Отчаяние, горечь, боль и беспомощность. А затем Пламенный Столп заметил его, на мгновение сжал губы и тут же послал Шинадзугаве привычную приветственную улыбку. Помнится, тогда он просто отвернулся и ушел прочь. Но именно этот случай заставил его почувствовать некое родство с Кёджуро. Поэтому сейчас он мирно кивнул в ответ: - Приятная. С охоты? Ренгоку кивнул, присел напротив: - Большое гнездо было. Ребята….не справились, - он помрачнел, еле слышно вздохнул, продолжая, - пришлось самому. Санеми слишком хорошо знал, что скрывалось за коротким “не справились”. “Всё-таки уровень подготовки непростительно упал”. Он мрачно отпил чай, кивком указал на девушку: - Оттуда? - Оттуда, - без улыбки подтвердил Пламенный Столп. - Ехала вместе с женихом, когда их поймали. Перед смертью его заставили смотреть, как над ней издеваются. - Зачем возишься с ней? - вышло грубо, и Ренгоку глянул укоризненно. Тихо ответил: - Знаешь, если вовремя не дать такому горю выйти, оно..растет внутри и убивает вернее любого демона. Тогда Санеми только фыркнул в ответ, не желая говорить на эту тему. Он дико устал, до сих пор ощущал отвратную вонь логова и меньше всего ему хотелось вдаваться в детали чужих переживаний. Теперь же, отчётливо вспомнив тот разговор, Столп Ветра понял - Кёджуро был прав. Вернувшись к уже погасшему костру, он снова присел рядом, сказал, не глядя на неё: - Расскажи. Мне - можно. Когда истерика перешла в простой тихий плач, Шинадзугава встал, легко подхватил ее на руки и понес к телеге. Аяне, казалось, даже не заметила этого - сжалась в хрупкий комок на его руках, совершенно по-детски обхватила шею, уткнувшись лицом в грудь. Только когда он хотел опустить её на солому, она вдруг разжала руки, отстранилась сама: - Вам…не надо меня касаться…Простите.. Глаза напротив полыхнули совершенно невероятным фиолетовым огнем, прищурились, и она невольно зажмурилась, беспомощно поднимая ладонь защитным жестом. - Простите, госпожа Икэда, - голос звучал глухо и невыразительно. - Это не повторится. Спрыгнув с телеги, Санеми пару минут стоял, ощущая, как внутри клокочет ослепляющая огненная ярость. Её слова ясно давали понять - он ей не ровня, его поведение выходит за рамки приличий. “Что ты о себе возомнил, идиот - что одного спасения и пары дней рядом достаточно для…?” Даже про себя невозможно было произнести это слово. Он сжал кулаки до хруста - невозможно, немыслимо! “Блядство, блядство, блядство, почему именно сейчас? Именно с ней?!” Выдохнув сквозь зубы, Шинадзугава развернулся, вспрыгнул на место возницы, ощущая спиной её взгляд. - Мы потеряли много времени. Едем. Он хлестнул лошадь, направляя повозку на узкую тропинку. К вечеру Столп планировал быть на месте, а затем … Местные изакая будет ждать неплохой доход. Мрачная усмешка мелькнула на его лице и тут же пропала. Санеми гнал повозку вперёд, не оборачиваясь, не говоря ни слова. Она и не думала, что молчание может быть таким невыносимым. Аяне рано научилась молчать - отец не терпел пустой болтовни и разговоры по душам не жаловал. С маленькой Аяне занималась нянюшка Аки, затем пришла очередь учителей. Её учили каллиграфии, музыке, немного литературе. Господин Икэда искренне полагал, что для семейной жизни этого будет достаточно. С самого детства она уже знала, за кого выйдет замуж - у лучшего друга отца подрастал сын, и они давно уговорились на брак своих детей. Ещё несколько дней назад ей казалось, что это не так уж плохо. Теперь же брак стал попросту немыслимым. Она ведь должна была испугаться, когда он выступил из темноты повозки - таких страшных шрамов Аяне не видела ни разу. Разве люди способны выжить после такого?! Но она почему-то отметила это лишь мельком. Это не имело значения. Ничего не имело значения, кроме невероятных фиолетовых глаз, от которых она на мгновение разучилась дышать. Она даже забыла, что теперь не имеет права ни на любовь, ни на брак. Разве нужна кому-то та, которая два дня провисела на стене бандитского логова, словно какая-то тряпка?! Разве не побрезгует кто-то дотронуться до нее после того, как грязные руки шарили по её телу, срывали одежду и украшения? Нет, она не могла просить о такой милости ни у богов, ни у жениха. Тем более она не могла позволить, чтобы господин Шинадзугава, - “Санеми…”, - пачкался о такую как она. Но сейчас, когда Аяне бессильно лежала на ворохе соломы, ей больше всего на свете хотелось снова прижиматься головой к его груди, слышать глухие удары сердца… Она все расскажет отцу, а затем… Затем свяжет себе колени, чтобы хотя бы после смерти остаться пристойной, возьмёт кайкен и покончит со всем этим. Мрачная усмешка мелькнула на её лице и тут же пропала. Санеми вышел на террасу поместья Икэда, зачем-то глянул в небо - оно висело рваным серым одеялом, из которого временами сыпался белый пух. Тоскливо отвернувшись, он прошагал до конюшни, зашёл в стойло, похлопал старую клячу по спине: - Вот всё и кончилось. Нам с тобой даже денег отсыпали, - он задумчиво подбросил на ладони увесистый мешочек, а затем с силой запустил его в стену. Монеты, глухо звякнув, упали россыпью в солому. Сжав виски ладонями, Столп медленно опустился вниз, уселся у ног лошади. Впервые он пожалел, что демонов больше нет. С каким бы удовольствием Шинадзугава сейчас кромсал их на части своей катаной! Приближающиеся голоса заставили его поднять голову и прислушаться: - …. обесчещена, говорит! - Так и сказала? - Точно, братец! Я убирала рядом, когда госпожа со старым господином говорила! - Ужас какой… А что ж господин? - Он молчал-молчал, а потом, значит, говорит: “Ты знаешь, что делать. Кровь смоет позор.” - Это что же, - ахнул парень, - наша молодая госпожа…. Ох, да направят предки её душу! Они говорили что-то ещё, но он больше ничего не слышал. “Так вот почему она сказала не касаться её! Чертов идиот, грёбаный тупица, какого хера не догадался сразу!” Он привез ее сюда умирать. Он даже получил за это деньги. И это уже не исправить. Каждая мысль молотом била в виски. Внутри полыхнула знакомая ярость, и Санеми в бешенстве рванулся прочь из конюшни. Сейчас главное было - не опоздать. Больше ничего не имело значения. Он ураганом пронесся по первому этажу, взлетел на второй, пинками открывая все попадающиеся двери. Её комната оказалась третьей. Аяне была в простом светлом кимоно, волосы собраны в строгую прическу. Взгляд Санеми мгновенно пробежался по комнате, отмечая веревку на полу и блеск ножа на красивой тумбе. Она даже не вскрикнула - подняла на него пустые глаза, твердо сказала: - Вам нельзя здесь быть, господин Шинадзугава. Он в два шага пересёк комнату, подойдя к девушке почти вплотную. Любой, кто сейчас увидел его лицо, бежал бы не оглядываясь, но Аяне лишь бесстрастно повторила: - Вам нужно уйти. “Ничего не изменить. А значит…” Он внезапно усмехнулся - криво, болезненно: - Уйти, значит. Ты права. Давно пора это сделать. За мгновение до того, как он выхватил катану, её глаза расширились: - Санеми, нет! И Столп едва успел увести лезвие от тонких рук, протянутых к нему в отчаянном рывке, подхватить хрупкое тело. Оружие со звоном упало на пол. - Зачем?! - она прижалась к нему, вздрагивая, обхватывая руками так крепко, словно он вот-вот обернется лёгким порывом ветра. - А ты зачем?! - Шинадзугава огрызнулся совершенно по-детски, чувствуя, как чудовищное напряжение наконец отступает - успел, на этот раз он успел. - Как мне жить с этим? - она глухо всхлипнула, всё так же не разжимая рук, пряча лицо на его груди. И он, впервые за этот грёбаный день улыбнувшись, ответил: - А ты не живи с этим. Живи лучше со мной.