«01.01.2007 Новый год. Интересно, празднует ли его Джина и Ильсан? Надеюсь, да. Хочу, чтобы у мальчика всё было, чтобы рос в достатке и не знал о том, что происходит в мире. Не хочу, чтобы он страдал с детства. Если бы я мог, я бы спрятал его и Джину от всех где-нибудь в глуши. Потому что на этом ничего не закончится. Дальше только хуже…»
Теперь становится понятно, почему дед так оберегал Чонгука. Не хотел, чтобы пацан видел ужасы мира. Если с Ильсаном и Джиной у него не получилось, то с Чонгуком очень даже. Мальчишка вырос в тепличных условиях и на всём готовом. С одной стороны это хорошо, он ведь ребёнок, им всем нужна ласка, забота и достаток. Но с другой — Чонгук совершенно не готов к жизни в мире. Реальность, увы, слишком жестока, и Чон однажды об неё разобьётся. И по отношению к другим детям, которые с рождения голодают и учатся выживать, это было чертовски не честно.«02.01.2007 Еду к семье. Дали несколько дней в честь праздников. И то, не всем… Надеюсь, Ильсан будет рад видеть папу.»
Дед, судя по всему, был очень сентиментальным и ранимым. Теперь понятно, в кого Чонгук такой. Сказалось воспитание. Интересно, Ильсан такой же? Или он полная противоположность мягкому отцу и сыну? Тэхён читает дальше, до самой ночи. Прерывается только для того, чтобы отнести еду Паулю. Чонгуку сделать это не позволяет, чтобы тот не привязался ещё больше. Не будь рядом мальчишки, Ким бы Пауля и не кормил, он не настолько добр к пленникам. Максимум — туалет. Просто Чон не отставал, а слышать его просьбы дико надоело. Пацан снова получил затрещину, но на этом Тэхён остановился. Только немного прикрикнул ещё, чтобы Гук отвалил и не лез больше к нему. Чонгук и не лезет. Почти весь оставшийся день читает энциклопедию, лёжа на своей кровати. Ещё выбегает на улицу до наступления темноты — к дому прибегают волки и подвывают около двери. Не выйти к ним Чон просто не может. С ними он может поваляться в пожухлой траве и отдохнуть от всего того, что было днём.***
Уже ночью, лёжа в кровати, Гук не может уснуть. Ему слишком жаль Пауля. Не может Чонгук просто закрыть глаза на то, что хочет сделать Тэхён. Это слишком жестоко. И по отношению к парню, и к его семье. Нельзя их разлучать, тем более таким способом… Поэтому, повернув голову к Киму и убедившись, что тот спит, Гук тихо встаёт со своей кровати. На цыпочках, почти не дыша, проходит мимо спящего Кима, направляясь к двери. Останавливается в проёме, смотрит ещё раз на Тэхёна, но тот всё также ровно дышит и не открывает глаза. У Чона сердце бьётся ужасно быстро и шумно — такое чувство, что Ким может проснуться только из-за этого и озвереть. Тогда будет очень плохо и снова больно… Но Гук успешно и бесшумно покидает комнату, быстро убегая к подвалу. За фонариком и вещами для Пауля. Неизвестно ведь, сколько он пробудет в лесу. В подвале тоже страшно ночью, но он хотя бы освещается факелами — деда давно их сделал и Чонгука научил. Поэтому Чон, до боли кусая губы, спускается вниз. Он может это сделать, чтобы Пауль не пострадал. Он быстро пробегает по коридорам, помня, где есть нужные вещи. Первым делом берёт рюкзак парня, с которым тот пришёл. А после бегает по разным комнатам, собирая внутрь всё необходимое. Лекарства, еду, которая не испортится ещё некоторое время, спички, даже спальник и одежду потеплее — на улице уже осень, с каждым днём становится холоднее. Тем более в лесу. Чонгук, подумав, кладёт внутрь ещё пистолет, патроны и ножи. Пауль ранен и ему нужно будет хоть какое-то оружие, чтобы защитить себя. Гук поднимается тихо, таща на плечах увесистый рюкзак и спальник. В душе ликует, представляя, как освободит Пауля. Никто не должен пострадать. Тем более, что у того семья. И если Тэхён этого не понимает, то Чонгук понимает прекрасно. Нужно воссоединить детей с родителями. Это важно. Поэтому Гук едва ли не выбегает из подвала, тут же направляясь к чердаку. — Доброе утро, — Чонгук вскрикивает, когда внезапно слышит голос Тэхёна и чувствует сильную, грубую и очень болезненную хватку в волосах, — далеко собрался, пацан? — Т-тэхён… — Гук оборачивается, сталкиваясь со злым взглядом Кима. Хватка в волосах усиливается, Чонгук боится даже вздохнуть. Кажется, внутри у мужчины бушует ураган. — Мне повторить вопрос, сопляк?! — Тэхён его взглядом испепеляет. Ким спал, да. Но ровно до того момента, как Чонгук начал вставать с кровати. Тэхёна слух не подводит, улавливая даже самые маленькие изменения. А пацан даже не заметил, что Ким проснулся. Улизнул за дверь, после побежав в подвал. Тэхён всё слышал. Этот мальчишка, видимо, захотел спасти парня так, чтобы Ким ничего не узнал. Вот же глупый ребёнок… — Т-тэхён, н-не злись, по… п-пожалусйта… — Чонгук заикается и запинается в словах, снова чувствуя нависшую угрозу. Снова он как маленький щенок, который помешал спокойствию бешеного пса. И этот пёс, кажется, способен его разорвать в считанные секунды. — Злиться? Ну что ты… — Ким хмыкает, скалясь, — я просто в бешенстве, пацан. Тэхён рывком снимает с плеч мальчишки рюкзак, расстёгивая его и вываливая на пол содержимое. И с каждым выпавшим предметом злость внутри Кима только растёт. Заставляет кровь бурлить и кипеть. Всё равно становится и на пацана, и на то, что Ким пытался сдерживаться. Этот поступок перевесил и перечеркнул всё. Чонгук стоит рядом, безвольно наблюдая за тем, как Тэхён опустошает рюкзак. Жуёт нижнюю губу, не зная куда себя деть. Страх снова парализует и сковывает, снова руки холодеют от него, а по спине бегут колючие мурашки. Сердце снова болит и сильно стучит. Он ведь хотел как лучше… — Даже пистолет ему положил… — Ким разглядывает валяющиеся на полу вещи, а после переключается на мальчишку, резко хватая его за плечи и сдавливая их до синяков, — ты совсем идиот, скажи мне?! Мозгов вообще нет?! — Чонгук трясётся у него в руках, всхлипывая, — не ной! Что ты творишь вообще?! — Тэхён кричит, пытаясь заглянуть пацану в глаза. Ярость затмевает разум, — будешь отвечать за свои тупые поступки! — П-пусти… — Чонгук боится. И страх этот слишком сильный перед разгневанным мужчиной. Он даже ответить не может, даже взглянуть в лицо Кима. На что ещё способен Тэхён в таком гневе? Что он теперь ему сделает? — На меня смотри, когда я говорю! — Тэхён снова сдавливает его щёки пальцами, заставляя смотреть на себя, — ты хоть понимаешь, что ты мог натворить?! Нахрена ты это сделал? Думал, я не узнаю?! Чонгук не отвечает. Только беззвучно плачет, позволяя горячим слезам течь по щекам и останавливаться на пальцах Кима. Он знал, что Тэхён разозлится, но это всегда до жути страшно. И больно. Не только физически — Гуку в душе больно до ужаса всякий раз, когда мужчина становится таким. Он словно превращается в озверевшее чудовище, которое может снести на своём пути всё, что угодно. Такой Тэхён его пугает до невозможности. Ким отпихивает Чонгука так, что тот падает на пол. Чон не встаёт, лишь забивается в угол, не зная, что ему делать. Плачет так же беззвучно, иногда всхлипывая. А Тэхён, нервно ухмыляясь, вдруг бьёт по столу кулаком со всей силы. После ещё и ещё, выплёскивая свой гнев. Мальчишка чуть не совершил слишком опрометчивый поступок. — Ты понимаешь вообще, что он мог тебя убить?! — Тэхён кричит, глядя на пацана. А тот только голову в плечи вжимает, боясь поднять глаза, — ты не понимаешь, кому можно верить, а кому нет?! Он — враг! Ты серьёзно решил, что за десять минут он стал твоим другом?! — Чонгук не знает… Просто он против насилия в любом его проявлении, — ты не понял, что тебя тупо используют? — ваза, которая всё это время стояла на столе, летит на пол, разбиваясь на мелкие осколки. Тэхён скидывает её, ни капли не жалея. Ему нужно сделать хоть что-то, иначе пацан снова получит. И гораздо сильнее, чем раньше, — на что ты, мелкий идиот, рассчитывал?! Отвечай! Тэхён снова подходит к Чонгуку, резко поднимая его с пола и ставя на ноги. Сжимает худые плечи, глядя в покрасневшие глаза. Под ногами хрустит стекло, но Киму плевать, оно не впивается в подошву ботинок. Ему нужен хоть какой-то ответ. Чем вообще руководствовался пацан, когда выкидывал подобное?! — Я-я про… п-просто… — Не мямли! Чонгук снова громко всхлипывает, не зная что ответить. Тэхён ведь знает, чего он хотел. Знает, какие у Гука были намерения. Чон не хотел проблем, хотел лишь чтобы всем было хорошо. И Паулю в том числе. И его семье. И чтобы Ким не делал того, что задумал… — Нечего сказать? — Тэхён снова хватает его за волосы и цедит сквозь зубы, — поздравляю, пацан, ты только что подписал ему приговор. Он умрёт из-за тебя. Гук на это рыдает сильнее, безвольно опускаясь на пол, когда Ким отходит. В горле стоит ком, всё тело трясёт и бьёт дрожь, перед глазами всё мутно. Душа болит от осознания слов Кима. Чонгук не хотел, чтобы всё было так. Виноват сам? Может быть. Но у него были самые чистые намерения. А Тэхён уже поднимается наверх, не обращая внимания на рыдания пацана. Чон сам виноват в том, что происходит сейчас. Ким держался. Изо всех сил старался его не трогать и не орать. Но Чонгук вынуждает. Этот поступок — самое глупое и опрометчивое из всего, что сделал пацан. Его наивность и добросердечность однажды доведут его до беды. Пауль уже не спит, когда Ким заходит на чердак. Он проснулся из-за криков Тэхёна и плача Чонгука. Очевидно, их план провален. Пауль предполагал, что так и будет. Мальчишка хоть и добрый, но слишком неосторожный и предсказуемый. — А я хотел поспать подольше, — он хмыкает, прекрасно понимая, зачем пришёл Тэхён. — На том свете поспишь, — Ким наклоняется рядом с парнем, отвязывая его руки от балки, а после убирая верёвку с ног, — если, конечно, в аду тебе дадут поспать. Для предателей там отдельное место. — А как же последнее желание? — Обойдёшься. Тэхён поднимает его на ноги, грубо толкая к выходу. Не даёт даже костыли взять, заставляя опираться на больную ногу и мычать от боли. Бинт и до этого был в крови, а сейчас она выходит с каждым шагом, пульсируя и пропитывая ткань алым. Швы, возможно, разойдутся — ногу вообще нельзя было тревожить, тем более что внутри всё ещё есть пуля. Они спускаются с чердака, после чего Тэхён сразу ведёт Пауля к выходу. Всё ещё не обращает внимания на плачущего пацана, который сидит посреди осколков и раскиданных вещей. Он не даёт мальчишке возможности попрощаться с парнем. Потому что с предателями и врагами поступают жёстко, не жалея. И Чонгук должен это уяснить раз и навсегда — предателям верить нельзя. — Пауль! — вот только Чон всё равно не оставляет попыток. Подскакивает с пола и, спотыкаясь, бежит за Тэхёном, который ведёт Пауля к выходу, — П-пауль, прости-и! — он подбегает к Киму, пытаясь пойти рядом, но Тэхён тут же резко толкает его на пол. — Не лезь, пацан! — почти рычит, бросая на Гука разъярённый взгляд. По одному выражению лица ясно, что под руку к нему действительно лучше не лезть. — Чонгук, всё в порядке, — Пауль бросает напоследок, перед тем как, жутко хромая, выйти из дома. Идти ужасно больно, но выхода нет. От Тэхёна никто больше не спасёт. — Пау-уль! — Чонгук всё равно выбегает за ними на улицу. В одной пижаме и тапочках, совсем не заботясь об одежде и не помня, что на улице уже не лето. Снова подбегает к Киму, пытаясь поймать того за руку, чтобы остановить, — Т-тэхён, н-не надо!.. Сильная пощёчина сбивает с ног. Ким не жалеет силы. Бьёт так, что Гук вскрикивает, опускаясь на колени и пачкая пижаму. Хватается за щёку и поднимает заплаканное лицо на мужчину. Но тут же опускает взгляд в землю, потому что у Тэхёна ни капли жалости в глазах… Только слепая ярость, гнев и раздражение. Даже разочарование. Злость, которая видна в каждом резком движении мужчины. А у Чона сердце сдавливает, и душа болит от всего происходящего. — Сиди здесь, сопляк! — Тэхён снова цедит, снова заводится, снова срывается на мальчишку. И, больше не обращаясь к нему, толкает Пауля, уводя дальше от дома. А Чонгук льёт слёзы, смотря им вслед. Сидит на холодной земле, совсем не обращая внимания на пронизывающий до костей ветер. Кусает губы и всё ещё держится ладонью за горящую щёку. Этот удар был сильнее всех. Этот удар словно внутри отпечатался. Прямо на душе у Гука. Словно теперь он там огнём выжжен и не пройдёт никогда. Чон действительно надеялся на успех, но подвёл всех. Подставил Пауля и до конца испортил и без того натянутые отношения с Тэхёном. Тэхён ведёт парня дальше в лес, абстрагируясь от громких всхлипов мальчишки. Только мешают. Нужно было сразу пресекать все желания пацана помочь Паулю, чтобы не доводить до такой ситуации. Нужно было и дальше держать пацана в железных рукавицах и не давать тому такой свободы. Тэхён действительно старался сдерживаться, быть снисходительным и понимающий. Не таким, как был в начале. В меру своих возможностей. Но мальчишка сам виноват. — И не жаль тебе пацана? — Пауль только подливает масла в огонь, понимая, что его ждёт. Ему уже всё равно, — мальчишка ангел, а ты к нему так относишься. Он же хотел как лучше… Что тебе с того, если бы он меня отпустил, м? — Заткнись, — Ким совсем не настроен на диалог. Внутри становится погано из-за всей ситуации. Паршиво так, что хоть вой. Но он прав — Пауля нельзя отпускать, он кажется слишком хорошим. Слишком странно это всё выглядит со стороны. Но на допрос нет ни сил ни желания. К чёрту это всё. Лучше просто избавиться от парня. Они отходят всё дальше от дома, но Тэхён запоминает дорогу, чтобы вернуться обратно. Всё-таки в лесу слишком густой туман, и темень стоит жуткая. Но Ким не обращает на это внимания. Он вернётся быстро по той же тропе — просто по прямой, они не сворачивали. — Может, договоримся? — Пауль оборачивается на него, всё ещё не оставляя надежды, — дава… Он не договаривает. Слова сначала обрываются, а затем превращаются в крик, полный боли. Лезвие входит в тело мягко и точно. Руки Тэхёна пачкаются в густой крови. И снова не в его. В крови врага. А глаза безразлично смотрят в чужие. В глаза врага. Тэхён делает всё молча, несколько раз повторяя удары ножом в живот. Это действенно. Пауль не умрёт сразу. Будет мучаться от боли и потери крови. — Прощай, Пауль, — Ким грубо опускает его на землю, в последний раз смотря на бледное лицо. Пауль глотает воздух и закатывает глаза, истекая кровью. А Тэхён уходит, больше не оборачиваясь. Ему нужно разобраться ещё и с Чонгуком. И лучше не медлить. Ким возвращается по той же тропе, что шёл сюда. Не обращает внимания на почти белый туман, из-за которого ничего не видно. Идёт словно на инстинкте, будто бы точно зная, куда ему идти. Пальцы липкие и влажные от чужой крови, но на это тоже всё равно. Смоет после. У него и без того руки по локоть в крови, ему не привыкать. Тэхён издалека видит небольшую фигурку, которая сидит на коленях у дома. Чонгук. Всё ещё не зашёл. Вот же дурак… Поди ещё и плачет, убиваясь по Паулю. Это совсем глупо, учитывая, что парня мальчишка знает всего несколько часов. — В дом иди, — бросает Тэхён, когда проходит мимо. Но Чонгук не идёт. Сидит, согнувшись почти пополам, и горько плачет. Смотрит вдаль — туда, откуда не вернулся Пауль. Держится за щёку, которая гореть не перестаёт. Роняет слёзы на пижаму и на землю. У Гука душа болит. Разрывается от всего, что уже произошло. Тэхён Пауля не пожалел. Чон видел кровь на руках мужчины. И это одно из самых ужасных зрелищ, что он видел за свои двенадцать лет. — Ты не понял?! — Ким снова выходит на улицу, подходя к пацану, — в дом иди! — Чонгук не отвечает. Даже не слышит, что ему говорят, целиком поглащённый этой трагедией, — сам напросился… Тэхён подходит к нему, поднимая его на ноги и толкая к дому. Чонгук сразу начинает отбиваться и вырываться, плакать громче, срывая голос. Рвётся на тропу, по которой шёл Ким. Вот только Тэхёну всё равно на его попытки. Он молча подхватывает кричащего мальчишку подмышками и заносит в дом, сразу же неся в комнату. Плюёт на попытки Чонгука вывернуться. А после просто бросает на кровать, не позволяя встать. — Лежи! — Ким грубо прижимает его к кровати, заглядывая в зарёванное лицо. А Чонгук на него смотреть не может. Дико больно. Отворачивается тут же, утыкаясь лицом в подушку и громко рыдая. Слёзы словно не кончаются. Откуда такой поток, Гук и сам не знает. У него словно все внутренности сейчас разрывает. Особенно сердце. То не выдерживает — болит ужасно, словно бы и впрямь готово разорваться на мелкие кусочки. Прямо внутри. В маленьком теле Чонгука слишком много чувств и эмоций. И они все накрывают разом. И топят, топят, топят… Тэхён отходит от него, садясь на свою кровать. Кровь с рук он уже смыл, но этой ночью вряд ли ещё уснёт. Ему не до сна. Да и за пацаном всё же надо присмотреть, чтобы не выкинул ничего.